Дожить до рассвета.

Парни молча смотрят на налитые в стаканы напитки, пока Лэмптон уже делает глотки, с ухмылкой наблюдая за ними. Он пальцем стучит по столу, дожидаясь когда те уже выпьют дорогой алкоголь, так как сам Генри чувствовал себя прекрасно даже в такой тишине. Телефон обоих давно сел, и заряжать они его не спешили, от чего тот разрывался от звонков и сообщений, но все смахнув на их работу вскоре отстали. Егор первый протягивает руку, и взяв бокал делает глоток, не морщясь, и терпкий напиток разливается по горлу. Джон внимательно следит за реакцией, пока блондин хмыкает. -Ого, Мистер Линч, вы заядлый алкоголик раз так легко пьёте коньяк? Что же способствовало? — с ухмылочкой произносит Генри, наблюдая за темноволосым. Журналист насмехается, повторяя свое действие, и писатель тоже замечая в глазах друга некое спокойствие, выпивает. -Пил раньше, когда был в колледже. -В колледже? В журналистике? — интересуется Лэмптон, смотря в глаза темноволосому, и тот улыбается. -Нет. Тёмное прошлое, Лэмптон. Я пить бросил когда в журналистику пришёл. -Может поделитесь, дорогой друг? — с нахальной улыбочкой произносит Генри, болтая в бакале на этот раз вино, которое он только что налил, и джон стараясь не морщиться смотрит на Линча. Он знал эту историю, и внимательно смотрел, расскажет ли он. -Ну а почему бы и нет. — Егор хмыкает и смотрит на свои руки, а потом поднимает глаза, начиная повествование. Только закончив школу молодой парнишка поступает в колледж который для него выбрала мать. Разумеется, он ему не нравился и Линч выбрал ебланить. Связался с плохой компанией, стал курить, пить, иногда даже ему предлагали принимать, но к счастью мозги Егора были не до конца отрафированы в тот момент. Курить стало для него всем, он не мог и дня прожить без этого, да и без своей компании которая использовала его для покукпи алкоголя и для любых других личных ценностей, но в них он видел спасение от внешнего мира и проблем. В конце концов Линч вылетел с колледжа из-за чёртовой сигареты, с которой его заметили уже сотый раз. Не зная что делать, так как жить негде, он собирается податься к родителям, но те были против. Конечно, сейчас у них отличные отношения, но тогда отец был настойчив, и сломал мать под своими «приколами». Он хотел чтоб сын сам жил и зарабатывал, так его дочь, Лили, добивалась всего сама. Сначала жизнь Егора была нечем. Потеря друзей, от него отвернулись все, он был никому не нужным котенком, загнанным в угол. И журналистика спасает от петли. Приходит туда спонтанно, из-за вновь проблем со сном и всей этой кучей тварей, которых он видел в детстве, но потом смахнул на воображение. Попав в журналистику на первой же своей вылазке знакомиться с писателем, Джоном, который и стал для него настоящим другом, и доказал то, что все что он видел-реально. Да, с самого детства он видел призраков, монстров.а говоря маме получал «тебе кажется, сынок». Он и сам вскоре стал думать что ему кажется, но исследовать это хотелось ему безумно. Разговоры даются легко, быстро. Они говорили обо всем. Работе, делах, проблемах. И лишь Лэмптон не говорил о своём прошлом ничего, что заставляло нервничать брюнета. Он говорил про работу, не раскрыты дела, о себе сейчас. Но не сказал кем он был раньше, как добился того что сейчас вокруг него, есть ли у него кто-то?.. Ничего. Джон хмурится, и резко перебивает Лэмптона. -Ох, Лэмптон, слушай. Расскажи лучше, откуда у тебя шрам? Генри вздрагивает моментально. Он нервничает, хмурится и хрустит пальцами — привычка когда ему не комфортно, а глаза предательски бегают. Да, это тема для него не самая лучшая. -Кхм. Я думаю вы расплатились за спасение. Вы помните где комнаты? -разумеется, Лэм. Пойдём Джон — отвечает Линч, не придавая значения реакции Лэмптона, берет недовольного писателя за локоть, выводя из кабинета. Они быстро идут к комнате, и линч резко замечает за собой взгляды на Джона. Он нагло пялится на его губы и шею. Брюнет смотрит тому в глаза и будто отслеживает взгляд, от чего заметно смущается. Егор хмыкает, а потом, когда доходит уже до своей комнаты, не спешит заходить. Он делает шаг на Джона, и тот сначала отступает, но стена сзади не разрешает этого сделать. -Линч?.. — смущаясь, спрашивает писатель, а потом чувствует как холодные руки вжимают его в стену, а губы заняты чужими. Он делает это с желанием, с граммом пошлости, но очень осторожно. Джон вздрагивает, не зная как реагировать, но потом отвечает когда темп поцелуя становится более грубым и желанным, и уже сдерживать свое внутреннее «хочу» становится не возможно, о чем думает и Линч. Он безумно хочет своего друга. Именно здесь, именно сейчас. В этой, чёртовой комнате, в которую они сейчас зайдут, если Егор заставит себя оторваться от его губ. Как же это сложно. Он опять настойчиво целует, получая лишь резкий вздох и полустон в перемешку с его именем, заставляя внизу приятно тянуть. Егор не отрываясь от губ писателя захлопывает дверь, с причмокиванием вдыхает кислород и сняв с того очки, не аккуратно кладёт их на тумбочку, целует вновь, заставляя Джона изнывать от некого желания и комфорта. Линч умело владеет его телом, руками обвивает пояс и тянет на верх свитер, снимая его, а сам скидывает с себя ненужную футболку, которая лишь раздражает и мешает сейчас. Писатель получает лёгкий толчок в грудь, и когда оказывается на кровати уже чувствует как сверху оказывается охотник, жадно целующий его губы. Линч отрывается, целует шею, аккуратно покусывая ее и даже оставляя засосы, все равно он ходит в одежде с горлом и видно их не будет. Он тянет вниз его брюки, от чего Джон успевает лишь вздрогнуть, но лёгкие поцелуи на груди и шее заставляют расслабиться, пока мурашки бегают по телу, напоминая о себе. Холодные руки обхватывают бедра, тянут в низ боксеры, и Джон успевает лишь взглянуть на друга, когда тот, наклонившись к тому, коротко касается его губ своими, промычав. -Я осторожно, Джон. Егор целует парня в шею, и руками раздвигает ему ноги, аккуратно, пока писатель заметно нервничает. -Расслабься, я аккуратно. Ты же мне веришь? — журналист осторожно убирает тому волосы с лица, и получает кивок. Он не соврал. Джон вздрагивает вначале от резкого и странного чувства, но как только Линч шепчет что-то похожее на успокоение он старается расслабиться. Сначала все же не приятно, а потом дискомфорт проходит и брюнет заметно вздрагивает, и сладкая, желанная дрожь пробегает по телу. Он бы давно от наслаждения соединил колени, если бы не его прохладные руки, придерживающие его, и иногда поглаживающие, которые вызывают блаженсвующий скулеж. Всё движения плавные, нежные и аккуратные, давая время на привыкание и на то, чтоб он расслабился, пока кудрявый брюнет лишь постанывает, но его вновь затыкают долгожданным и горячим поцелуем. Руки блуждают по телу, а Джон не зная куда деть свои просто обнимает друга за плечи, иногда сжимая их, а иногда прикусывая губу прижимается к его телу. Слегка царапает парню спину, или сжимает плечи, ногами обвив его пояс и все так же от более быстрого темпа скулит и постанывает. Время становится не заметным, каким то нереальным, и лишь иногда хриплый голос журналиста что-то шепчет на ухо парню. Рука такого необычного друга обвивает его живот, когда ложится рядом, а на щеках и шее он оставляет пару коротких поцелуев, убрав тому волосы. Усталость заставляет оторваться друг от друга, от его губ и тела, бедер, живота, от всего что безумно привлекает в писателе темноволосого, и сейчас именно алкоголь подкинул смелости в копилку и заставил их почувствовать себя единным целым друг с другом. Раньше бы он это вряд ли сделал, но такой идеальный писатель заставлял Линча внутри изнывать от желания, которые он смог воплотить в жизнь сейчас. Именно сейчас около него лежит тяжело дышащий друг, получивший долю удовольствия и новых ощущений, которых у того не было никогда, и именно сейчас он с такой усладой целовал его губы, будто он делал это всю свою жизнь. Даже тот факт, что это произошло у Лэмптона, к счастью в комнате без камер, так как это место для отдыха, не смущало никого. До дома он бы не вытерпел, ну слишком красивый сегодня для него показался кудрявый писатель, и слишком шикарные у него были губы, чтоб остановиться на обычных поцелуях. Скоро сон сьедает обоих, и завтра остаётся последний день, когда он они с Лэмптоном обговорят окончание дела, и вскоре смогут уйти на долгожданный отпуск.