Soul Salvation

Фил тяжело сумел разлепить веки. Кажется, он совсем недавно прикрыл их, желая не то, чтобы поспать, скорее, немного подумать, сидя на нарах. Затылок проморозило от стены, на которую он опёрся, и мужчина поспешил выпрямиться. В тёмной камере было тихо и громко одновременно. В ушах стоял монотонный гул, давивший на сознание. Это сопровождало каждый чёртов день на протяжении целого месяца. Иногда это становилось настолько невыносимо, что Филза просто яростно зажимал уши, срываясь на какой бездумный, пустой крик, словно пытаясь так выпустить всю ту бурю скопившихся эмоций, которую даже мужчина не мог осознать в полной мере. Сколько уже было таких внезапных истерик — изобретатель не запомнил. За такое время успеваешь осознать. Успевает потухнуть яркий гнев. И остаётся только тяжесть, смешанная с попытками найти что-то хорошее в круговороте всего ужасного. Как назло, получалось из рук вон плохо, и господин премьер-министр этому не помогал, подливая масла в огонь своими визитами. Вдали послышалось эхо чеканных шагов. Фил резко повернул голову к решётке и заранее оскалился. Помяни змею. Он устал его слушать. Он не хотел его слушать. Но был вынужден — изобретатель слез со своего места, слегка пошатываясь из-за ставшей уже привычной смеси слабости и неутолимого голода. Голову кольнула боль от дурного сна. Шаги были всё громче. Уже по излишне довольному лицу можно было понять — сегодня у премьер-министра особо приподнятое настроение. И это вызвало у Фила особо острую тревогу. Он был слишком навеселе для того, кто пришёл в сотый раз выпытывать то, что изобретатель не хотел, да и не мог уже ему предоставить. Прошëл уже месяц безрезультатных допросов, и они так и не сдвинулись с мёртвой точки. Филза отказывался сотрудничать или рассказывать какой-то факт о строении его био-машины, которую он так отчаянно звал своим сыном, и стремился, даже в таком положении, защитить. Пока что они лишь долго, мучительно долго и нудно говорили, но не ровен час, и допросы могут принять иной характер… Дрим уже давно угрожал однажды перейти на другой метод допроса. Возможно, он будет более жестоким, но будто это его волновало. Со знанием для создания таких машин, как Техно, их страна займёт лидирующее положение в мире. И никто из их политических соперников не будет ничего знать об их тайной технологии — в погоне за величием премьер-министр был готов едва ли не на всë, в этом Филза был уверен. — Добрый день, Фил! — радостно поздоровался Дрим, игриво, подобно ребёнку, пробегая пальцами по звонкому металлу. Премьер уже давно не обращался к изобретателю на «вы», но тот перестал это замечать после второго посещения. — Как настроение сегодня? Готов ли ты поделиться со мной и со всей своей страной чертежами своей машины? Или ты предпочёл бы побеседовать на другие темы? Сегодня у меня есть лишний час, поэтому мы можем поговорить подольше. Один только голос премьера вызывал в душе Фила помесь из ненависти, гнева и затаённого страха. — Я уже говорил и не раз, Дрим, мне нечего тебе показывать. Так что можешь потратить лишний час своего времени на другие дела, — устало отозвался он. Конечно, едва ли Дрим так легко отстанет, но кто знает. Сама мысль о том, что придётся провести наедине с этим человеком ещё больше времени, чем обычно, заставлял изобретателя мысленно взвыть. У него не хватит сил слушать его так долго. Его голова треснет раньше. — Ну, раз так, значит другая тема, — легко отмахнувшись, Дрим вальяжно облокотился на решётку и улыбнулся чуть шире. — Представляешь, Фил, я на днях понял, что ты сидишь здесь и совсем ничего не знаешь из новостей! Включая новости о твоих сыновьях. Упоминание детей заставило Фила непроизвольно дёрнуться и излишне резко вернуть глаза к премьеру. Глаза, в которых читалось его нескончаемое родительское волнение и желание узнать хоть что-то. Именно та реакция, которой добивался Дрим. Филза не хотел показывать эмоции перед ним, но это был удар в слабое место. Премьер отчëтливо понял, что уже захватил внимание Фила — и тот вряд ли будет пытаться игнорировать. Именно в такие моменты человеческий разум и становился более уязвимым для самой различной информации… Дриму даже стало жаль, что он лучше не подумал над своими словами. Хотя бы он точно знал, что требовалось рассказать, что требовалось умолчать, а где историю необходимо было чуть… Приукрасить. — К сожалению, я ничего не могу рассказать тебе ни о Техно, ни о Уилбуре — никто не знает где они. Может быть им удалось покинуть страну, может быть оба сдохли месяц назад — кто знает. Возможно, если бы ты сдал их обоих, ты бы упростил жизнь стольким людям, и избавил бы и себя от этого мучительного незнания… Но раз не хочешь говорить — не говори. Продолжай внушать мне то, что ты не знаешь, где они скрываются. Филза тихо сглотнул. Отсутствие новостей о Техно и Уилбуре с одной стороны пробуждало волнение ещё сильнее, но с другой — может, они и вправду смогли сбежать из этой безумной страны? Это было бы прекрасно, пусть даже Филу пришлось бы просидеть здесь до скончания его дней. Главное, чтобы дети, которых он не сумел защитить, были в порядке. Словно не обращая внимания на реакцию собеседника, Дрим как ни в чëм не бывало продолжил, даже чуть повеселев: — Но хей, по крайней мере, судьба Томми не такая уж и тайна! Он уже успел познакомиться с другими детьми, которые периодически гостят у короля Эрета. Например с моим двоюродным братом — тот, который сын нашего многоуважаемого министра здравоохранения, ты точно слышал о нём. Ещё с сыном нашей дорогой мэрши — замечательный парнишка, между прочим! Мой приемник! Считаю, что твой сын попал в самое правильное общество. Слушая про Томми, Фил чувствовал в груди помесь из успокаивающего понимания, что с ним всё хорошо, и волнообразного беспокойства. Компания не звучала плохо сама по себе — младший всегда любил новых знакомых — но то, как пугающе близко сын был к Дриму и связанным с ним, тревожило. Но вот следующие слова… — О, и справедливости ради, мы всё рассказали ему — в частности о том, что десять лет он жил с незаконным, непредсказуемым и опасным роботом. Как хорошо, что Томми мальчик смышлёный, сразу понял, в каком ужасном риске его заставлял жить отец. Ай-ай-ай, Фил, он же совсем ребёнок, а ты так долго подвергал его такой опасности! Кто знает, что бы мог сделать этот робот, когда ты потерял бы бдительность… и остались бы в твоей семье только ты да Уилбур. Скольких бы проблем и потенциальных угроз тебе удалось бы избежать, если бы ты просто передал Техно нам. Мы бы точно нашли ему достойное применение и убедились бы в том, что он никому не навредит. А теперь из-за тебя, Фил, опаснейшее создание свободно расхаживает по стране, и никто не знает где его искать, где он нанесёт свой следующий удар… Слушая, что говорили Томми о Техно, Филза почти оскалился. Его всегда особенно злило, когда о старшем сыне отзывались неприглядно. О его самом дорогом сыне. — Ты сам знаешь, что это ложь, так что не вешай моему сыну лапшу на уши! Техно никогда бы не навредил Томми, и вообще кому-либо, и он это знает! Он всё ещё его брат! Голос мужчины едва заметно подрагивал от напряжения. Ещё и эта противная улыбка... В груди заново начинало бурлить непредсказуемое импульсивное чувство. — Фил, я не сомневаюсь в твоей гениальности, но всё же есть один малюсенький нюанс. — Дрим выпрямился и слегка прищурил свои змеиные глаза. Его голос словно стал на пару тонов тише: — Мы сами уже больше десяти лет скрываем от народа тот факт, что в системах многих роботов наши учёные то и дело находили… Вирус неизвестного происхождения. И работает он, согласно исследованиям, подобно улью — где-то есть матка, которой подчиняются все остальные. И пойми меня правильно, я забочусь о своей стране. Твой старший сын каким-то образом имеет человеческий разум. Но как машина в сущности, он не защищён от этого вируса. И что же получится, если и он окажется заражён? Тогда твоё «Техно никогда бы не навредил» как рукой снимет! Всё, что делаю я — пытаюсь обезопасить не только свой народ, но и Томми. Улыбка Дрима стала ещё шире, от того она стала выглядеть в разы противнее. Он громко гоготнул: — Подумать только! Я делаю то, что не мог сделать его отец на протяжении десяти лет! Кажется, Фил откровенно зарычал. Эта улыбка выводила из себя. Он буквально насмехался, откровенно и нахально смеялся над изобретателем и его ситуацией. Он смел стоять и веселиться при чужом горе. Он смел называть его сына причиной этого безумия, в которое оказалась втянута его семья. Он смел обвинять Филзу в том, что он просто хотел спасти Техно! — Ты — подонок, по чьей вине это всё происходит, — Филза, всё ещё слегка пошатываясь, подошёл ближе к решётке, не отводя глаз от самодовольного лица премьера. Пальцы напряглись и сжались сами по себе. — И ты что-то говоришь мне про защиту моих детей? Если бы не ты, мои дети сейчас не были бы в опасности. Он подошёл к решётке почти вплотную. Ярость плескалась в его глазах, подобно бушующему морю. Эта треклятая улыбка напротив напоминала сейчас красную тряпку, которой махали перед носом разъярëного быка. Дрим был близко, о, он был очень близко. И это он вина всему. Он и только он! — Если бы не ты, ничего этого бы не было. Я ненавижу тебя, ненавижу твоё ублюдское лицо! Глаза застлала алая пелена — Филза резко протянул руку и схватил премьера за грудки, дёрнув к себе и со всей силы ударив сжатым до хруста кулаком. Дрим даже не успел понять, что произошло. В следующее мгновение он уже стоял с ошарашенным видом, зажимая пальцами нос. Премьер-министр медленно опустил руку вниз, осматривая свою ладонь. Даже на чёрной ткани он видел бордовые разводы, оставленные кровью, которая продолжала капать из его носа. По крайней мере, он болел не так сильно, как болел бы при переломе — скорее всего решётка не позволила мужчине замахнуться в полную силу. И всё же, синяк останется надолго. Только когда его пальцы разжались, а ярость схлынула, Фил осознал, что именно сделал. Осознал, и сделал один, совсем небольшой шаг от решётки. Он не испугался — но сердце его тревожно замерло при воспоминании о том, что Томми так пугающе близко к Дриму. — Что ж… — медленно проговорил премьер, сняв с руки окровавленную перчатку и убрав её в карман, откуда тут же вытащил платок и приложил его к кровоточащему носу. — Я мог бы сказать, что удивлён, но тогда бы нагло соврал. Ты убеждаешь меня в том, что робот не опасен, что он твой сын, брат и всё такое… но при этом, видя, какая у вас семейка, я бы беспокоился о Техно даже будь он человеком. Филза, ты не идиот, ты прекрасно знаешь, в каком положении находишься. И всё равно тебя было настолько легко спровоцировать? Впрочем, чего уж, учитывая, из-за каких именно обстоятельств нам не удалось схватить Уилбура… Всё это время Дрим непрерывно смотрел на Фила. На его губах больше не было той злорадной улыбки, они были сжаты в тонкую линию, а лицо не выражало абсолютно никак эмоций. И это пугало ещё больше, если бы Дрим ответил яростью на ярость. Фил сжал губы, смотря на каждым движением премьера. И всё бы ничего, но когда он поднял глаза, когда между ними возник тяжёлый, давящий зрительный контакт, изобретателю захотелось потерять сознание, настолько некомфортную атмосферу создавали эти глаза... Мужчина рефлекторно сглотнул и ещё немного отступил. — Мы ведь не только рассказали Томми о страшном секрете его брата. Малыш сам рассказал нам немало интересного. Например, при каких именно обстоятельствах Уилбура не оказалось дома в момент задержания. Ты так сильно наорал на него, что твой родной сын больше не хотел находиться с тобой в одном доме. Если бы Уилбур не оказался таким трусом и не прятался бы, я почти полностью уверен, что он бы сдал тебя с потрохами, если бы тебе удалось скрыться. Воспоминание об Уилбуре... Филза сделал ещё один шаг подальше, вспоминая, что случилось в тот день. К его сожалению, он помнил каждое слово, что сказал, и каждую эмоцию на лице среднего сына, чьи глаза выглядели ни живыми, ни мёртвыми. Хотелось сказать что-то в своё оправдание, но не хватало сил, чтобы издать хоть звук. А ещё в горле, по ощущению, застрял ком. Дрим выждал очередную паузу, сложив платок и приложив его чистой стороной к носу. Он со злобным удовлетворением наблюдал за тем, как Фил пятился всё дальше и дальше от решётки. Но он не показывал этого, премьер-министр продолжил непроницаемым, немигающим взглядом улавливать каждое движение изобретателя. — И всё же, Филза, я не могу так просто оставить этот инцидент, — наконец-то вновь продолжил Дрим. — Это была ошибка — предоставлять тебе полную свободу действий даже на столь ограниченной территории. Думаю, если приковать тебя к стене и дать посидеть в одном положении какое-то время… Может быть, это помогло бы научить тебя хоть какому-то уважению к вышестоящим лицам. Вместе с тугим комом в глотке, мужчина проглотил и реакцию на угрозу — плевать, пусть потом конечности затекут так, что будет сложно сделать малейшее движение, и пусть на запястьях останутся красные следы. Главное, что Дрим не отыгрывается на Томми. А Фил выдержит. По правде говоря, изобретатель даже не чувствовал сожаление. И, может, он бы сделал то же самое, даже имея возможность промолчать. Хоть кто-то должен напомнить, что премьеру далеко до бессмертного существа, и даже до него можно добраться. Хоть кто-то должен был спустить его, такого высокомерного, на землю. И на считанное мгновение Филза увидел желаемое — этот секундный проблеск страха, прямо перед самым ударом. — Мы ещë увидимся. Голос Дрима прозвучал для Фила как-то глухо. Будто уши заполнило ватой. Он резко выдохнул, когда Дрим разорвал наконец зрительный контакт, и под такой же приглушённый звук шагов ушëл. Изобретатель всë также спиной сделал ещë несколько шагов — упëрся в стену и медленно съехал на холодный пол, жмурясь и сжимая волосы. Теперь здесь снова сплошной гул. Теперь здесь снова тихо и громко. Теперь здесь снова Фил и его мысли.