Трон Эраклиона

Утро княжеская семья Эмбер — астероидного пояса во владениях планеты Эраклион — провела в заботах, и собраться вместе им удалось только к чаю. Княгиня Цитрин вернулась из изумрудных месторождений уже после полудня: она предпочитала лично контролировать все важные места добычи драгоценных камней — то, что до сих пор позволяло их крохотному государству существовать относительно автономно. Княгиня никогда не была мягким человеком и, как знали все, иногда выносила неофициальные смертные приговоры, но ни у кого не было доказательств того, что продажный чиновник не просто отравился несвежим мясом, предатель упал на дно глубокой шахты не из-за собственной неосторожности, а шпион не пропал без вести. Все понимали: без твёрдой руки и жёстких методов Эмбер давно бы из автономного вассала Эраклиона превратился бы в просто сырьевой придаток могучего соседа. Понимала необходимость таких мер и старшая княжна Диаспро, которую с детства готовили к правлению если не своей, так чужой страной. Так что новости о некоторых “трагических случайностях” она воспринимала как должное, понимая, что рано или поздно поступать подобным образом придётся и ей. И всё же в этот зимний вечер Диаспро рассчитывала на спокойную семейную трапезу. Она даже поручила служанке подготовить всё для связи с младшими княжнами. Поговорить с ними можно было лишь после ужина, когда на Зените, где сестры проходили обучение в правовой академии, наступит утро. — И только попробуй снова разбудить их на час раньше и поставить меня в неловкое положение, — процедила княжна, надеясь, что дура-служанка справится с этой простейшей задачей хотя бы с напоминанием. Та убежала даже быстрее, чем было бы прилично… ну да ладно, они всё равно одни. Что взять с простолюдинки с тремя классами низшего образования? Звонок... Интересно, присоединятся ли к нему родители, или Диаспро снова придётся в одиночку терпеть неугомонную болтовню Агаты и Алмы? Отец — князь Опал — занимался чем-то на совете по градостроительству. Будучи натурой возвышенной и мечтательной, он с радостью передал административные вопросы управления государством предприимчивой жене и занимался тем, чем любил: архитектурой, искусством и магическим совершенствованием. Диаспро уважала отца за это: тот не пытался лезть в то, в чём не разбирался, но в области своих талантов добился больших успехов. Он был её единственным учителем магии, и другого ей не требовалось, чтобы овладеть своим талантом на достойном уровне и в базовой трансформцаии. А её мать привела Эмбер к процветанию благодаря уже своим способностям. Прекрасное супружеское сочетание. Пусть даже они никогда не любили друг друга и не скрывали этого, не желая играть на публику и врать дочерям, добиться взаимного уважения им удалось. Из всех троих детей княжеской семьи магический дар драгоценных камней от отца унаследовала только Диаспро. Магия и деньги Эмбер были ключом ко входу в высшее общество — и, по мнению княгини-матери, изощренной ловушкой для молодой и амбициозной особы. Если на родине Диаспро была всеми обожаемой уникальной обладательницей редкой магии, то вне астероидного пояса — обычной княжной с вассальной планеты, которая, по мнению многих, пыталась прыгнуть выше головы, да ещё и обладает дурным характером... Разговор с сёстрами Диаспро провела и достаточно быстро завершила одна. Отец понятно, мог снова потерять счёт времени, но что могло задержать мать? Из шахт княгиня Цитрин вернулась с часовым опозданием. Она была необычайно задумчивой, и к чаю едва прикоснулась. — Через полчаса к нам прибывает делегация с Эраклиона, — заметила она, откидываясь на резную спинку кресла. — Никогда они не предупреждают заранее. — Возмутительно, — рассеянно кивнула Диаспро, смотря поверх лица матери в витражное окно. — Ты должна присутствовать на встрече. Не опозорь нас, дорогая, — княгиня смерила дочь задумчивым и предостерегающим взглядом. — Кто бы ни прилетел и что бы тебе не сказал, держи лицо. Подавив желание огрызнуться и признавая правоту матери, Диаспро удалилась переодеваться. Эраклион… Не хотелось бы с ними встречаться, но в покоях не спрячешься. Во-первых, это глупо и недостойно. Во-вторых, Диаспро как будущей княгине стоит научиться у матери общению с планетой-сюзереном, особенно в финансовых вопросах: эти гордецы наверняка пришли стелиться перед Эмбер из-за денег; и княгине их причитания и просьбы о предоставлении льготных кредитов слушать уже надоело. Но деваться было некуда, и Диаспро должна разделить с матерью это скучное бремя. На данный момент она собиралась остаться на Эмбер, принять у родителей бразды правления лет через пять-семь, а после выйти замуж за мелкого вассала, который не возвысит её положение, но будет полезным спутником в правлении астероидным поясом… И уж точно будущий супруг не позволит себе оскорбить Диаспро и отмахнуться от неё. За одну мысль о такой дерзости она уничтожит наглеца! Лишь бы снова не переживать такой удар по гордости и собственному достоинству, от которого она только недавно оправилась в полной мере. Да, можно признаться хотя бы самой себе: Эраклионский принц всё ещё ещё не был ей безразличен. Переодеваясь к приёму и помимо воли выбирая платье поярче, самое глубокое декольте из уместных сейчас и самые богатые драгоценности, Диаспро снова вернулась к этим мыслям. Нет, вряд ли она его любит. Не за что ей его любить сейчас. Просто он отверг её, это было больно, обидно и унизительно — никогда её так не оскорбляли! Да ещё и не единожды. Никто не отмахивался от неё как от назойливой мухи и не сбегал, точно от заразной чем-то неприятным! Когда-то ей хотелось вернуть Ская лишь для того, чтобы доказать самой себе свою же значимость и привлекательность. Но стелиться перед ним, как его планета стелется перед её — нет уж! Она, в конце-концов, помолвку не разрывала, все эти годы была честной невестой и в глазах общественности осталась непорочной и обманутой ветреным женихом. Да, Скай часто был на слуху из-за своих подвигов с новой “командой света”, но в высшем обществе это играло скорее не в пользу принца Эраклиона. За закрытыми дверями с осуждением говорили, что он предпочёл выгодному политическому браку и службе на благо родины сомнительные приключения вместе со своей новой невестой, на которой он за несколько лет так и не сподобился жениться. Конечно, сделка с колдуном Валтором и захват принца несколько лет назад могли бы подпортить репутацию и Диаспро… но фактически это сделало её persona non grata лишь на Эраклионе. Газеты заставило замолчать золото, общественность обратила внимание на новые зверства колдуна, княжна заперлась в родительском замке, публично заявив, что е прокляли и оклеветали. Княгиня Цитрин тогда была в ярости от безрассудства дочери, князь меланхолично заметил: “Когда ещё совершать ошибки, как не в восемнадцать лет? Соседи к нам ещё вернутся”. И отец оказался прав. Через год оскорблённого молчания Эраклиону снова понадобился камень, и король Эрендор предпочел забыть об этом “прискорбном инциденте”, согласившись, что княжну принудили, обманули и оклеветали одновременно. Их принц ведь и сам был некоторое время под воздействием метки Валтора… Через несколько месяцев никто — и на Эраклионе в том числе — уже всерьёз не говорил о том, что Диаспро действовала намеренно. Возможно, королевская чета Эраклиона и сама со временем поверила в официальную версию. — Княжна Диаспро, вас ожидает княгиня Цитрин, — напомнила посыльная матери и позволила себе довольную улыбку: ей явно понравился наряд княгини, подчёркивающий и её красоту, и богатство планеты. Образованная женщина, с ней было, о чём поговорить, и своё место она знала. По нескромному мнению Диаспро быть слугой на Эмбер было более выгодно и приятно, чем знатным человеком на том же Эраклионе. — Я готова. Многоуважаемые соседи уже здесь? — Уже давно ждут в приёмной зале, — снова улыбка, на этот раз ехидная: мало кто на Эмбер любил эраклионцев. Прекрасно, что их заставили ждать. — Отлично. Что до отношений Эмбер и Эраклиона, так то всегда был тернистый путь неприятных компромиссов и бесконечного поиска слабых мест друг друга. Конечно, Эмбер уже давно пытался выйти из-под контроля сюзерена, но, будучи в пятнадцать раз меньше, не обладая по требованию Эраклиона почти никакой армией, был вынужден играть лишь в политико-экономические игры. Лет семнадцать назад королю Эрендору такие игры надоели и он, раскрыв очередную интригу вассала, ввёл на его территорию свои войска. Благо недолгая война показала, что без богатого ископаемыми пояса Эмбер Эраклиону будет ой как нелегко! Присоединить вассала, полностью лишив его автономии, не вышло: меланхоличный и по мнению воинственного Эрендора не представляющий угрозы князь Опал в критический момент запечатал своей магией все шахты и спокойно уведомил Эраклион, что распечатать их без способностей княжеской семьи не выйдет. Диаспро тогда была совсем ребёнком и помнила лишь то, что, побившись к шахтам и убедившись в том, что они наглухо зарыты, и на разработку новых месторождений потребуются годы, Эрендор пошёл на уступки и вывел войска. Хрупкий мир был восстановлен — и это не устраивало ни одну из сторон. Последней на данный момент попыткой сближения была помолвка Диаспро с принцем Скаем — ещё в их детстве, сразу после той войны. В приданное Диаспро тогда должна была войти вся её планета, и после смерти нынешней княжеской четы Эмбер астероидному поясу суждено было стать частью Эраклиона со всеми своими ресурсами, но без раздражающей местной власти. Да и обладание членом княжеской семьи, способным в случае конфликта распечатать шахты, показалось королю Эрендору хорошим козырем. Для Эмбер такая помолвка была отличной возможностью подняться: королева, укрепившись на своих позициях, может усилить позиции родины, а со временем пересмотреть условия вхождения Эмбер в состав сюзерена. Зная Диаспро — пересмотрели бы почти однозначно. А если и не получилось бы, княжескую семью устроило бы и то, что править ими — а заодно остальным королевством — будут их потомки. Однако после той неприятной истории с Валтором княгиня Цитрин заявила, что никакой статус — ни Эмбер, ни Диаспро — не стоит таких унижений. И была права. Сейчас, в свои почти двадцать два Диаспро понимала, что вела себя тогда крайне глупо и безрассудно. Ни Скай, ни его планета не стоили того, чтобы их добиваться, теряя достоинство. Кроме той давней возможности занять трон Эраклиона у Диаспро не было причин уходить с родного астероидного пояса. Со Скаем (и, возможно, драконихой) она успеет потягаться в политических играх. И уж тут возьмет реванш за свою юношескую влюбленность! Да она их в такие долги вгонит… Впрочем, на Эмбер привыкли рассчитывать на пять шагов вперед, так что на княжеский трон готовили сразу двоих, первых по старшинству дочерей; так что при внезапном появлении шанса удачно выйти замуж, княгиня бы не отказала старшей дочери в этой прихоти. Диаспро замуж в ближайшее время не собиралась, и в тот ранний вечер, направляясь в залу для приема гостей, меньше всего ожидала увидеть пышную (но, было видно, наспех собранную) делегацию во главе с… Бледный, сосредоточенный и напряженный до предела Скай явно не был счастлив находиться здесь. Собравшись с мыслями, он подошел к замершей Диаспро и громко, пусть и без особого выражения, объявил: — Княжна Эмбер Диаспро, я, Скай Эраклионский, приношу Вам свои глубочайшие извинения за скоропалительное расторжение нашей помолвки, а также за нанесенное вам публичное оскорбление моими неразумными действиями в прошлом. Любая другая не сдержала бы вздоха удивления при виде своей юношеской влюбленности в парадном костюме, церемонно склонившей голову и приносящей извинения. Любая другая бы улыбнулась, забыла бы нанесенное оскорбление. И, возможно, действительно бы простила. Но Диаспро не могла позволить себе потерять лицо, да и бывшему жениху не верила. Уж слишком торопливо и заученно он это произнёс. Хотел бы извиниться от чистого сердца — прилетел бы один. Она знала: такие поступки в высшем обществе не совершаются беспричинно. Это перед своей “принцессой” без лица и манер он мог извиняться просто так, зная, что это никак на отношения их королевств не повлияет. Тут же точно был какой-то расчет: но вот Ская-ли? По своей воле этот дурак даже порога их порта не переступит! — Я принимаю ваши извинения, принц Скай Эраклионский, — она приподняла губы в вежливой улыбке и тут же вернулась к деловому тону, не давая присутствующим даже на мгновение подумать, что она ему искренне поверила. — Могу ли я поинтересоваться причиной вашего визита? Скай отвечать не торопился, тяжело дыша и буравя её неприязненным взглядом исподлобья. М-да. Если никто не прервёт эту паузу, придётся завершать разговор, дабы сохранить лицо, но такое поведение точно оскорбит Эраклион… Что же делать? Княгиня Цитрин вопросительный взгляд проигнорировала. Впрочем, как обычно. Мать считает, что дочь должна справиться сама. Помощи ждать неоткуда. — Конечно, княжна, принц сейчас вам всё объяснит, — когда молчание неприлично затянулось, наконец вмешался знатный мужчина в сопровождении принца и что-то выразительно передал ему своим взглядом. Диаспро задержала взгляд на спасителе ситуации. Он в одеждах того фасона, что обычно носят высшие чины Эраклиона, но достаточно сдержанных, без лишних аксессуаров, оборок и рюш. Темно-рыжие волосы в строгом хвосте, малахитовые глаза и высокий лоб выдают в нем родственника королевы, причем близкого. Не стар, совсем не стар, ему около тридцати. Достойно выдерживает яростный взгляд принца — значит, в случае конфликта между ними, имеет шанс не пострадать от гнева правящей четы и выйти сухим из воды. Человек явно не глупый, да и родич — таких правители держат на финансовых или управленческих должностях, но раньше в торговых переговорах с Эмбер он не участвовал. Да и во время своих визитов в королевский дворец Диаспро этого человека не видела. Что изменилось? Его прислали, чтобы проследить за непредсказуемым принцем? Что ж, это не лишнее. Жаль, но Диаспро не успела хорошенько обдумать ситуацию: Скай отмер, перестал сверлить сопровождающего взглядом и, тяжело вздохнув… Сделал ей предложение. Не торгового сотрудничества. Точнее, он отзывал своё давнее заявление о разрыве помолвки, выражал сожаление о своем недостойном поведении, заверял, что никаких обстоятельств, препятствующих исполнению договоренностей (неужели расстался с драконихой?) нет. Скай заявил, что при её согласии он обязуется незамедлительно заключить брак по прошлым обязательствам и на прошлых условиях. Это не договорённость о свадьбе неизвестно в каком далёком будущем. Это чёткое намерение жениться в ближайшее время. Но… зачем? Диаспро нахмурилась, быстро соображая. Если исходить из того, что в последний раз они виделись практически врагами и не общались несколько лет, Скай может надеяться на то, что она откажет ему. Может, он хочет обернуть мнение высшего света против неё, чтобы безболезненно для репутации жениться на своей драконихе? Может, родители заставили, а он надеется на её отказ? Насколько вероятно, что Скай рассчитывал именно на это? Считает ли он, что она не простит нанесенное ранее оскорбление и откажется? Нет, судя по похоронному выражению лица, это явно не его игра. На Эмбер никогда не выдают замуж силой, если девушка говорит твердое “нет”: не с их семейным тяжелым нравом, от которого взвоют все. Так что отказаться она может. Но брак Эмбер выгоден — и в этой ситуации противиться ему никто не станет. А, значит, сейчас всё зависело только от неё. Хочет ли она этого брака? С таким предложением, с признанием неправоты Ская, по его инициативе и на выгодных её государству условий… Определённо да, пусть и не может себя ответить, почему: от оставшихся стыдных чувств или из соображений возвышения своего положения? Но есть ли разница? Едва ли. — Я согласна, — Диаспро с отрешенным достоинством приняла помолвочное кольцо (уже не в первый раз, между прочим!) и с легкой полуулыбкой заявила: — Только, надеюсь, принц, в этот раз вы доведете меня до алтаря. — Несомненно, — сжав зубы до скрипа, улыбнулся Скай и галантно подал ей руку, помогая подняться на балкон переговорной залы, где, как выяснилось позже, уже ждали родители Ская. Королевская чета Эраклиона не могла скрыть своего удовлетворения: что ж, очевидно, что примирение исходило не от самого принца, которого сюда словно цепями тащили. В жизни княжны назревали крупные перемены, и, лишь вечером выгнав из своей спальни служанок, она позволила себе торжествующе улыбнуться и, точно глупая простолюдинка, крепко обнять подушку, пачкая её дорогой косметикой. Умом она понимала, что едва ли предложение принца — именно его решение, но тщательно скрываемая маленькая девочка внутри княжны била в ладоши и топала ножками в розовых туфельках, предвкушая большой праздник и счастливую жизнь. Глупо это всё. Радоваться надо влиянию, которое она обретет, а не свадьбе. А ещё в груди горело злорадное пламя: Скай мог болтаться по миру с какими угодно феями, но под венец пойдет именно с ней. Семью он создаст только с ней, а, даже если и поддастся своей бунтарской безалаберности, связь с любой другой женщиной покажет его не с лучшей стороны, а рождение внебрачных детей станет позором. Диаспро больше не будет бегать за ним, точно подбитая собачонка напоминая о давней помолвке, унижаться и тягаться с его новой девушкой. В день свадьбы она выиграет эту гонку. Что до любви… вряд ли приложится. Но до конца отбросить надежду Диаспро не могла. Может, у них все сложится? Ведь не зря Скай пошёл против себя: в нём скорее всего взыграло чувство долга перед семьей и планетой. Он должен понимать необходимость этого брака, раз уж принял такое решение, принесшее ему немало дискомфорта. Значит, у них есть шанс хотя бы на понимание. А, может, и на разумный союз.