Я здесь, я пришел к тебе Пришел вопреки судьбе С небес льется лунный свет Я — зверь, мне покоя нет... Ария – зверь.
«Боль. Жуткая. Раздирающая ребра. Выворачивающая внутренности. Она как к магниту тянется к тебе. Словно ты недостаточно пережила. Словно тебе мало всего того, что случилось в прошлом. Нет. Ей нужно добить тебя. Превратить в овощ. Сделать заложником собственного тела. Раньше я никогда и не задумывалась, какая она сильная. Эта боль. Сегодня второе мая, ровно год прошел с той страшной Войны, которая унесла так много жизней. Которая отобрала у всё. Фред, Римус, Тонкс, Добби… Рон. Я до сих пор не могу смириться с его смертью. Каждую ночь мне снится то, как Нотт старший поднимает свою волшебную палочку, я кричу Рону, чтобы тот лег на землю, но он не слышит, слишком много шума, звук копыт кентавров заглушает все, а крики эльфов домовиков стоят в ушах нестерпимым гулом. Я со всех ног бегу к Рону, сбивая всех, кто был рядом, но не успеваю ровно на секунду. Когда мои пальцы сжимают его запястье, в тот же миг зеленая вспышка света попадает ему в грудь. Каждую ночь я переживаю это снова и снова, будто кто-то включает кассету. Гарри говорит, что все наладится, но ведь и ему не легко, я же вижу черные тени под его глазами и осунувшееся лицо. Он боится повторения, боится, что Пожиратели, который еще не поймали, выберут нового предводителя. Тогда все повторится. Он живет только тем, что с остервенением кидается на поиски Пожирателей. Джинни тяжело пережила потерю двух братьев, но она пережила. Рыжая всегда была сильнее меня. Она пытается жить дальше, пытается вытащить Гарри из мрака. Я восхищаюсь ей. Мне до таких подвигов далеко. Даже сейчас, вместо того, чтобы собираться в Хогвартс на праздник, я пишу в гребанном дневнике. Просто потому что больше мне поделиться не с кем. К черту. Пусть я буду сопливой девицей, так легче. Кого я обманываю?» Гермиона Грейнджер отложила тетрадь в красивом переплете и потерла глаза. Предстоял важный день. Целый год все ученики и учителя Хогвартса трудились над его восстановлением. И вот, час Х. Сегодня в стенах старинного замка состоится бал, в честь победы над Волан-де-Мортом. Гермиона не хотела ехать, слишком свежи были раны нанесенные Войной. Но не поехать она не могла. Гарри нуждался в ее поддержке. Взглянув на себя в зеркало, гриффиндорка застонала. В последнее время у нее не было ни сил, ни желания следить за собой. Она похудела, осунулась, большие карие глаза особенно сильно выделялись на бледном лице. Волосы казались безжизненными. Проведя по ним рукой, девушка поморщилась. Она никогда особо не придавала значения своему внешнему виду, поэтому, наверное, никогда никому не нравилась. Кроме Рона. Друг всегда так искренне восхищался ее «вороньим гнездом», Гермиона всегда краснела и улыбалась. Не прошло и секунды, как девушка схватилась за край стола так, что побелели костяшки пальцев. Боль с новой силой захлестнула ее. Рон… Милый, родной Рон…***
Гермиона вышла из камина в кабинете директора и отряхнулась. Казалось, что она прибыла последней, потому что все портреты, висевшие позади стола оказались пусты. Взглянув на самый большой, где должен был находиться Альбус Дамблдор, гриффиндорка судорожно сглотнула и поспешила вниз. Путь до Большого зала занял у Гермионы около десяти минут. Она шла медленно, стараясь оттянуть тот момент, когда увидит фальшивые улыбки всех приглашенных. При мысли, что она снова увидит кого-то из слизерина, внутренности скрутились в тугой узел. Захотелось выблевать все эти переживания, просто выблевать на ботинки кому-нибудь типа Малфоя. Поежившись от мысли о заклятом враге, Гермиона приближалась к Залу. Руки затрясло, в глазах защипало, сделав два глубоких вдоха, Грейнджер вошла в большие двери, за которыми слышалась приятная музыка и гомон сотен голосов. Большой зал был празднично украшен, под волшебным потолком парили не одна тысяча свечей, факультетских столов не было, вместо них тут и там располагались маленькие столики на четыре персоны, в центре была образована танцевальная площадка, а на возвышении, где обычно покоился стол преподавателей, стояла высокая трибуна. Для них с Гарри. Эта мысль застряла огромным комом в горле. Речь. Она должна будет что-то сказать. Поблагодарить выживших и вспомнить умерших. Она не готова. Прикрыв на секунду глаза, гриффиндорка расправила плечи и двинулась к двум фигурам, в которых узнала друзей. Девушка старалась не смотреть по сторонам, чтобы ненароком не увидеть чье-нибудь ненавистное лицо и не потерять самообладание, но, как известно, судьба странная штука. Она отвлеклась всего на секунду, чтобы помахать стоящей неподалеку Полумне, когда врезалась в кого-то. Нет. Только не это. Пожалуйста. Судорожно вздохнув, Грейнджер подняла глаза на свое «препятствие». Браво, Грейнджер. Да ты просто мастер. — Гре-е-ейндже-е-ер. — Малфой протянул это в его обычной манере – презрительной. Гермиона сжала кулаки, решимость быть отрешенной сегодня, таяла на глазах. В душе поднималась безудержная ярость. — Пошел вон, хорёк. — Выплюнула девушка, скривив губы. Это все, на что хватило ее самообладания, глядя на Малфоя с ненавистью, девушка фыркнула и двинулась дальше. — Слабовато, грязнокровка. — выпалил бывший Пожиратель так, чтобы его услышала только Гермиона. — Не смей меня так называть, ты, белобрысый кусок дерьма. — Яростно прошипела гриффиндорка и быстрым шагом направилась к своим друзьям, она чувствовала как взгляд Малфоя прожигает дыру в ее спине. Кто бы мог подумать, что эту крысу пригласят на праздник. Неужели он мало сделал для того, чтобы не пускать его на порог Хогвартса, да и вообще в Британию? Грр. Гермиона благополучно дошла до Гарри и Джинни, все еще кипя от гнева. Джинни сразу заметила состояние подруги и крепко схватила ее за руку, призывая к спокойствию. Гарри наблюдал за профессорами и не заметил состояния гриффиндорки. Она же в свою очередь проклинала Малфоя и всех слизеринцев вместе взятых самыми страшными проклятьями, в своих мыслях. Но заметив обеспокоенный взгляд Джинни, постаралась взять себя в руки, только бед не хватало натворить. — Гарри, — Гермиона отвлекла друга от созерцания преподавательского коллектива. — Я не подготовила речь, ничего если я не выступлю? Гарри вскинул брови, удивленно глядя на подругу. Гермиона Грейнджер к чему-то не подготовилась? Но секунду спустя его лицо приняло сочувствующее выражение. Он догадался почему подруга не хочет выходить. — Ладно, Гермиона. — Кивнул Поттер, снова переводя взгляд. Его лицо снова стало бесстрастным. Эта маска совершенно ему не шла, но Гермиона понимала друга. Тряхнув длинными кудрями, девушка отвернулась от друзей. Чуть впереди них стояли сестры Патил и Лаванда Браун, девушки что-то бурно обсуждали косясь на компанию слизеринских парней. Гермиону передернуло. Судя по восхищенным смешкам, девушку не заботило то, что половина из них дети пожирателей, что они стояли против светлой стороны на Войне. Да, этих куриц волнует только то, какие сексуальные эти змееныши. Гермиона глянула на Падму Патил, похоже эту когтевранку не заботили парни, она со скучающим видом смотрела на танцпол. Неужели. Голос разума для этих пустоголовых девиц. Гермиона взглянула на слизеринцев. Надо признать, что некоторые из них действительно возмужали за год, только это не меняло того, что Грейнджер люто ненавидела каждого из них. Взгляд Гермионы упал на высокого парня, непослушные черные волосы которого, были очень похожи на шевелюру Гарри. Гриффиндорка судорожно сжала спинку рядом стоящего стула. Теодор Нотт. Собственной персоной. Ну, здравствуй, ублюдок. В этот момент, слизеринец взглянул на Гермиону и вопросительно вскинул брови. В глазах шатенки полыхнул яростный огонь, она уже готова была кинуться на мерзавца и расцарапать ему лицо, но ее постановила теплая рука Гарри, которая легла ей на плечо. — Гермиона, Нотт-младший, конечно, мерзавец, но он не виновен в смерти Рона, это сделал его отец. — Гарри! Как ты не понимаешь, он такой же как и его пресловутый папаша! Гермиона даже не удосужилась понизить голос. Гарри настороженно сжимал ее плечо, рядом стояла Джинни, которая все не отпускала руку подруги. Нотт же в свою очередь, явно услышавший восклицание Гермионы, странно дернул плечами и отвернулся.