ЧАСТЬ 3: «РАЗНЫЕ ПУТИ».
Глоссарий обновлён:
И-Драйг Гох — один из «Двух небесных драконов» и соперник Альбиона Гвибера. Известен также как «Валлийский дракон», «Красный драконий император деспотизма». Запечатан в «Лонгине» под названием «Усиливающий артефакт». Обладает силой убивать богов и владык демонов.Запись закончена.
***
Иссей не был хорошо знаком с Драйгом. Более того, об его существовании он узнал незадолго до того, как простился с ним (не по своей воле). Но каким Хёдо успел запомнить Драйга с момента их последней встречи — таким багровый дракон, в принципе, и остался: великий, могучий исполин, чьи нефритовые очи мерцают в багряно-чёрном полумраке, будто отражающие яркий свет изумруды. — Я… поражён, — хотя Драйг был лаконичен и сдержан в выражениях, нетрудно было догадаться, что, вернувшись обратно в тело Иссея, он испытал шок не меньший, чем его хозяин, обнаруживший пропажу Кратоса. А ведь удивляться, чему, было. Дракону. В последний раз он наблюдал Хёдо мальчишкой, довлеющего к разврату и не интересующегося ничем, кроме женских грудей да прочих девичьих изгибов тел. Сейчас же перед ним предстал кто-то, кто внешне плюс-минус смахивал на того юнца, но вот всё остальное кардинально ему противоречило. И оттого сие укладывалось с трудом, что Драйгу потребовалось не несколько секунд даже, а минут, чтобы всё обмозговать, проанализировать и, самое главное, принять. Иссей не торопил его. Смиренно стоял и ждал, когда оборвавшийся на первых минутах их воссоединения диалог продолжится. — Да уж, партнёр. Многое я видел за долгие зимы и ночи, переходя от одного носителя к другому. Но такое мною наблюдается впервые, — наконец, Драйг закончил с размышлением. Поскольку он снова вернулся внутрь Иссея и способен был не только читать его память, но и ощущать состояние физического тела, подробные объяснения со стороны Хёдо были исчерпывающими. — Значит, во время моего отсутствия тебя направлял тот, чья воля прервала существование Олимпа и его правителей. — Ты знаешь? — изогнул в недоумении бровь Иссей. — А ты думаешь, я существовал только в твоём мире, партнёр? Как бы не так. Можешь ли ты вообразить себе, сколько ещё миров таит в себе Бесконечность? Их удивительно много. Некоторые из них похожи на твою реальность, но имеют альтернативную историю — как, скажем, Древняя Греция Призрака Спарты, не имеющая ничего общего с тем, что есть в твоём мире. Есть и другие Вселенные. Например, та, куда ты попал в первый раз по велению Врат. — Ясно. И во скольких из них ты бывал? — Я неспособен тебе ответить на этот вопрос, ибо не упомню уже. Но этот мне знаком. Эта реальность — результат слияния первородных начал, известный также как «Сопряжение Сфер». Она, как мифический славянский путеводный камень, стоит на распутье между другими мирами, от каждого из которых потихоньку черпает то или иное. Прежде этот мир магии не знавал. Она в него пришла из другой Вселенной. То же самое и с чудищами: их породило это самое «Сопряжение Сфер». — У тебя есть предположение, что могло повлиять на переход из моего мира в мир моего друга? — Покамест не могу ничем разумным тебя обогатить. До сего случая Врата Истины работали исправно, и ты пользовался ими два раза. Чтобы вызвать столь сильный резонанс в межпространственном континууме, одной магии, даже самой искусной, недостаточно. Впрочем… — Впрочем — что? — насторожился Хёдо, заприметив в нефритовых глазах тяжёлую задумчивость. — Природа Врат Истины могла испытать невиданные земному миру колебания, ежели кто-то во время их использования открыл Врата Бога. Иссей не врубился. — Это всего лишь предположение, не забивай им голову, — порекомендовал Драйг. — Чем размышлять о случившемся, лучше подумаем о грядущем. — Золтан говорит, в Темноводье есть некая ведьма, которая может нам помочь. Завтра днём я хочу к ней сходить. — Славная мысль. Но не думаешь ли ты, партнёр, что она может и не захотеть тебе помогать просто так? — Ну… — Иссей почесал затылок, отведя задумчивый взгляд. Конечно же, он предполагал возможное, а в некотором смысле был даже уверен, что так оно и будет. Ведьма, какого бы происхождения она ни была, — алчна, коварна и хитра. Не воспользоваться Иссем как идеальным во всех смыслах исполнителем с её стороны будет не то, что странно — глупо. Хёдо хорош — как воин. Водрузить на плечи такого человека свои капризы — считай, куш срубить в казино с первой же попытки. Куда там местным краснолюдам до ученика бога войны или испуганным кметам. Нынешний Иссей, однако, понижен в характеристиках. В отсутствие «Режима Титанов» и «Эволюции Хаоса» он лишён магии, а потому ничего не сможет противопоставить первому встречному чародею, ежели их пути пересекутся. Особо рассчитывать на помощь подарков от Грида, Расса и Рейналь не стоило: они лишь ненамного будут помогать ему, но львиную часть усилий юноше придётся прикладывать самостоятельно. Однако… — К сожалению, партнёр, это невозможно — с нынешним тобой, — предугадывая, а точнее, прочитывая мысли своего владельца, поспешил объясниться Драйг. — Как демон, ты имел несколько энергетических начал и мог рассчитывать на большее, нежели на «Крушитель Баланса» на десять секунд. Сейчас же тебе придётся заново учиться мною управлять, что в общей сумме может занять не один десяток дней. — Что, всё настолько печально? — поник головой Иссей. — Только в случае, если ты откажешься изучать иную технику владения Священным Механизмом. Хёдо навострил уши. — Как ты мог понять по моим изречениям, партнёр, в этом мире я уже бывал и не раз. Моя память, правда, мало сохранила о нём воспоминаний, но кое-что в ней отложилось прочно. А именно — дни моего совместного сосуществования с моим носителем, родом что был из Ливии. Он был ведьмаком. …***
Глоссарий обновлён:
Ведьмаки — собирательное название для группы искусственно созданных мутантов, прошедших специальную подготовку и обладающих сверхъестественными способностями и возможностями, чьё изначальное предназначение — истреблять чудовищ. Из-за инаковости ведьмаков, их необычных способностей и занятий магией, ведьмаки часто становятся изгоями, а иногда даже объектами ненависти. Печально известный штурм Каэр Морхена разъярённой толпой привёл к уничтожению крепости, а большинство ведьмаков погибло в бою. Те, кто выжил, обречены на вымирание, потому что обучение новых ведьмаков уже не ведётся. Люди нуждаются в ведьмаках, и в то же время боятся их. Странствующие воины внушают страх, потому что они мутанты и обладают сверхъестественными способностями. Ведьмак редко где оказывается желанным гостем. С представителями этой профессии другие люди стараются вступать в контакт лишь в случае необходимости. На ведьмаков всегда нападают во время погромов и мятежей, направленных против тех, кто имеет какое-то отношение к магии. Под влиянием мутагенов и магии организм ведьмака приобретает устойчивость ко всем видам заболеваний, то есть иммунитет.Запись окончена.
***
— Хотя ты не проходил испытания травами, твоё физическая природа за последние пару месяцев претерпела такие катастрофические изменения, что мне даже неловко человеческим отпрыском тебя называть. Скажу больше: сейчас вообще неясно, к какой расе человекообразных тебя соотносить. Слишком часто ты сливался с высшими сущности и разъединялся с ними, чтобы быть просто человеком. — Значит, я плюс-минус идентичен ведьмакам? — В теории — да. Каковой будет ситуация на практике, я не знаю. Иссей кивком головы принял услышанное к сведению. — В качестве магии ведьмаки используют знаки. Всего их, если память мне не изменяет, восемь, — но тебе и пяти будет достаточно. Это одна сторона медали, — с этими словами Драйг удручённо вздохнул, и Хёдо понял: не всё так будет гладко, как складывалось на словах. — Другая же заключается в том, что я не помню ни один из них. Посему, партнёр, придётся тебе самостоятельно искать Круги Стихий в этом мире. — Это единственный, что ли, способ обучиться ведьмачьей магии? — Иссей не был удивлён, зато озадачился не на шутку. Это в его родном мире масштабные поиски можно было упростить благодаря развитым технологиям и связям с теми же Риас и Соной, однако здесь ситуация кардинально иная, и в данном случае Хёдо рисковал провести в этой Вселенной остатки своих дней, выискивая те самые Круги. Драйг предчувствовал и это направление мыслей своего носителя, потому моментально прояснил ситуацию: — Этих Кругов в этом мире много. Есть даже вероятность, что несколько из них находятся недалеко от тебя. В любом случае поспрашивай местное население. Оно, думаю, сможет тебе помочь. — Ну, если так, то ладно, — с этими словами Иссей вздохнул не без облегчения, после чего устремил вопросительный взгляд на дракона. — Что ещё? — Тебе нужно оружие. Хорошо, если это будет не топор, который ты мог бы одолжить у этого краснолюда, а стальной меч. И ещё было бы лучше, будь он выкован не из обычной стали, а из метеоритной, — советовал Драйг. — Понял. Дальше что? — Последняя составляющая часть каждого ведьмака — алхимия. Врата Истины наделили тебя быстрой обучаемостью, посему ты не должен испытать трудностей с изучением местного бестиария и здешних ингредиентов. Тебе необходимо развивать в себе это знание, партнёр. Без него ты в этом мире долго не продержишься и погибнешь уже на второй вылазке. — Ясно.***
Огонь, разрушения, бедствия. Они, как три непоколебимые Судьи Аида — Эак, Радамант и Минос, — не расщепляются на молекулярные составляющие в незримом небытии, а продолжают и дальше существовать. Как и сам Кратос — бывший генерал Спарты, павший бог войны, а впоследствии ставший узником Клинков Хаоса, Совершенным Оружием, коим его несколько тысячелетий назад одарил Арес. Кратос открыл глаза. Он снова стоит на вершине Олимпа, наблюдая за обращённым в руины миром, некогда населяемым людьми, богами, чудищами. Его блеклые жёлтые глаза смотрят, как устремляется к почерневшим небесам от земли ураган из земных артефактов; как бушуют моря и океаны, чьи буйствующие волны бешеными ударами сокрушают неприступные с виду скалы; как безвольно болтаются в воздухе души умерших, контроль над которыми был утрачен вместе с гибелью Гадеса… Он снова здесь. Как и она. — Взгляни вокруг, Афина: мир в руинах. Некому тебя слушать, — Кратос оборачивается лицом к ней. Его глаза пылают надеждой, но не скрыться за белоснежно-голубым сиянием совести, что рвала его душу в сей час, будто оголодавший, озверевший цербер. Бестелесный, бесплотный призрак — вот, кем стала Афина, его сестра — по отцовской линии. Она стоит перед ним, и нет в её светящихся белым светом склерах ничего, что походило бы на сожаление о случившемся, на сопереживание тем, кто не дожил до сегодняшнего рассвета. Кратос этому не удивляется, ибо чувствовал нутром: на такой исход богиня и рассчитывала, когда наделяла его Клинками Изгнанника, помогая наставлениями в борьбе с Зевсом. Неудивительно, ведь Афина — богиня не только войны, но и стратегии. Всё она предвидеть смогла. Даже смерть непобедимого громовержца. — Можешь идти, если хочешь. Но сначала верни мне мою силу, — сказала Афина. Надежда — величайшее могущество, которое только могло существовать в границах древнегреческого мира. Она — как живительная влага для измученной безжалостной жарой земли, являющаяся последним оплотом не только целого человечества, но и вообще всего живого в целом. Это — олицетворение даже не олимпийской мощи, а чего-то свыше неё. Чего-то такого, чего страшились и боги, и титаны, и даже сами сёстры судьбы. Кратос понимал её намерения. Теперь. Он ответил: — Ящик был пуст. …а сам направился к Мечу Олимпу, чьё олимпийское сияние начинало угасать вместе с доживающим последние секунды Олимпом. Кратос собственноручно сокрушил Зевса — но покоя не обрёл. Как и после кончины Ареса, его боль не утихла, только увеличилась в масштабах. И подобна она была раскалённой цепи, что сдавливает могучую шею спартанца, оставляя на ней жуткие ожоги. Пандора мертва. Всё из-за его жажды возмездия. Только потому, что так хотел сам Призрак Спарты. «Она погибла напрасно». И вот Кратос поднимает со скалистой земли Меч. Клинок отзывается на волю хозяина мерцающим импульсом, источает последние колебания своего божественного начала. Афина что-то говорит, но Призрак Спарты её не слушает. Он больше никого не хочет слышать. Даже самого себя. — Моя месть… свершилась. … Кратос пронзил себя Мечом Олимпа и выпустил на свободу таящуюся в нём силу в разрушенный мир, дабы тот воскрес однажды, возродился, как феникс, — но существовал уже не по воле капризов богов, титанов и тем более Афины, а по собственной воле. И хотя Кратос подарил этой Вселенной свободу, сам он её не обрёл даже после своей смерти. Погибло могучее тело — но никак не пульсирующая страданиями душа. Всё это время она находилась внутри двух обоюдоострых клинков, о существовании которых Призрак Спарты предпочёл бы позабыть так же, как своё прошлое. По сути, они и есть его то самое прошлое, омытое кровью невинно убиенных, усеянное несправедливо разрушенным… И как Кратос не мог забыть о своём прошлом — так и неспособен был избавиться от Клинков Хаоса, выкованных в пламени Аида. С тех долгих лет минуло две тысячи пятьсот зим. … Кратос был неотделим от Клинков Хаоса. Он жил в них, как олицетворение силы и мощи оружия, что переходило из одних рук в другие. Некогда Призрак Спарты сам был воином — а теперь являлся обыкновенным духом, вынужденным направлять каждого, кто завладевал клинками. Оных много было. Все хотели обрести его могущество, чтобы не меньше него вершить судьбы миров, стирая их в порошок, ровняя с землями. Амбиции сих учеников полны гордыни были, алчности и прочих пороков, и Кратос никогда ни к одному из них не привязывался. Он их ненавидел. Всех до единого. Ибо они напоминали ему об его молодости. О тех днях, когда подобное им воспринималось как аксиома, как истовый абсолют высшей чести. …Но совсем недавно его оружие оказалось в руках человеческого дитя, чьи намерения кардинально отличались от вышеупомянутых храбрецов. Это был обыкновенный мальчишка, раздираемый гневом и эмоциями, который просто хотел вызволить из лап самовлюблённого деспота свою возлюбленную. Конечно, он оказался не готов владеть Клинками Хаоса и совсем скоро устроил кровавую резню. Кратос понимал: сие желание принадлежало не ему, а оружию, покуда создавалось оно изначально для того, чтобы убивать, резать, кромсать. Клинкам всего-то и нужно было — чтобы хозяин был обуян гневом, которым они впоследствии ему разум и затуманили. Кратосу это было знакомо. То же самое он проделал во Храме Оракула, когда распахнул его двери ударом ноги. Клинки Хаоса пролили немало крови — но, прежде всего, убили тех, кого меченый воин любил больше всего на свете; прервали жизнь тех, кто воистину мог видеть спартанца настоящим, а не тем, кем он себя позиционировал перед окружающим миром — Лисандру, Каллиопу. И тогда, пусть немного, однако увидел Кратос в том мальчишке не вкушающего мнимую почесть воителя, но познающего безволие как худшее, что вообще может быть с кем-либо. Поначалу это обозлило Призрака Спарты. Потом он поверил в него. Опосля и вовсе слился с ним сущностями, чего прежде никогда ни с кем не проделывал. Иссей Хёдо — так звали юнца, которому Кратос выразил безмерное уважение как спартанцу, пусть тот оным и не был. Он не научил его всему, что умел сам, но дал достаточно, дабы того страшился каждый осмелившийся встать у него на пути. Но как Кратос научил Иссея воинской дисциплине — так и Хёдо дал Призраку Спарты возможность взглянуть на реальность глазами не зачерствевшего богоподобного воина, а юного парня, чей взгляд местами был наивен до одури, но, в то же время, надеющийся на лучший исход для каждого, кто сего жаждет. Кратос не смог не улыбнуться уголками губ. Это было так глупо — и в то же время обнадёживающим, мотивирующим. … Рядом, совсем почти к Кратосу, раздалось хищное шипение. Что-то шлёпающее, не тяжёлое и не в одном количестве приближалось к Призраку Спарты. Кратос среагировал моментально. Удар в челюсть, взмах цепей и разрезание противника клинками на части — и от мерзкого вида гуманоида с пупырышками на коже и жабрами на шее остались лишь две его половины. Светящиеся во тьме зелёные глаза его тотчас погасли. Остальные ему подобные замерли. Видно, не такого они ждали от жертвы, что мирно, казалось, дремала подле одинокого древа у реки. А Кратос и не думал останавливаться. Зажжённые клинки ринулись к следующему противнику, вонзились ему в грудь и притянули к Призраку Спарты, который, размахнувшись, швырнул его со всей силы в третьего врага. Четвёртому вращениями вокруг оси отрубил сначала ноги, потом голову; пятого атаковал круговыми взмахами цепей, вросших в рукояти огненных клинков; шестого сбил с ног ударом плеча в грудь и раздавил ему голову. Опосля применил «Циклон Хаоса», превращая оставшихся обителей местного водоёма в пропитанную токсинами груду мяса. На этом недолгий бой и завершился. Клинки Хаоса в его руках погасли. — Снова… — Кратос опустил тяжёлые брови, глядя не без неприязни в собственное лицо, отражающееся в металле при лунном свете. На долю секунды он как будто бы снова вернулся в те времена, когда служил бездумно Аресу. Краткая оглядка на прошлое — как ржавым гвоздём по сердцу. Впрочем, недолго раздосадованным был Призрак Спарты. Уже через секунду он поднял голову и огляделся по сторонам, а в его глазах изумление смешалось с недоумением. — Я… — меченый воин скользнул по себе взглядом. Это было его тело. Именно его, не Иссея, которого он мог в случае чего подменять. — Мой облик. Эти клинки. Как тогда… …когда он не обратился ещё в бесплотного узника Совершенного Оружия, а был его полноправным хозяином. Клинки Хаоса вывалились из расслабших пальцев Кратоса, и тот прижался спиной к дереву, неспособный не то, что понять — в происходящее уверовать. Он больше не дух, вынужденный кооперироваться с кем-то, а обретший свободу полубог, вольный идти, куда вздумается. Но тогда… — Мальчик! Эй, мальчик! Иссей! — принялся звать Хёдо Кратос, но никто на его зов не откликнулся. — Ясно. Что-то разорвало нашу с ним связь и позволило мне обрести независимость. Сориентироваться в происходящем было невозможным: речной водоём и близлежащий лес служили плохим ориентиром, а потому выявить своё нынешнее местонахождение Кратос не мог. Тут необходим был кто-то — на крайний случай, что-то в виде указательного столба, — чтобы во всём разобраться. — Придётся руководствоваться наитием, — с этими словами Кратос рывком поднял с земли Клинки Хаоса, повесил их себе за спину, после чего пошёл, куда глядели глаза.