Главный не/герой

Ж.Л. -Ты вот был в курсе, что Акимов у нас, оказывается, в дурке лежал? – сходу, вместо приветствия, спросил я у Новикова, едва зашёл в кабинет. -Ага, - он шмыгал ещё красным с мороза носом, видимо тоже только недавно пришёл с улицы. -Слыхал что-то, но, правда, это давненько уже было. Интересно получается. Все кроме меня об этом знают, а я только после истории с колото-резаными руками решил его через своих знакомых по базам пробить и для меня эти новости – как гром среди ясного неба, в то время, как для других, - А чего такого, обычное дело. -То есть все в курсе, что он там на учёте стоит, как постоянный клиент, но всем по барабану? – возмутился я, оставляя куртку на вешалке и устраиваясь за своим столом. -Дык, а чо, - Стёпа снова шумно втянул сопли, -Вроде вменяемым признали ж, чего такого-то? -Ну, не знаю, - я побарабанил пальцами по столу. -И у нас нынче с такими диагнозами на работе держат, не увольняют? -Но комиссию-то он как-то прошёл, значит, всё нормально, - пожал плечами Стёпа. -Просто, может, отделение неврозов, ничего серьёзного. -И вот эти шрамы на руках – это тоже ничего серьёзного? -Депрессия, наверное, так это сейчас у каждого третьего бывает. Ты, вообще, чего прикопался-то? – вздохнул он, -Тебе до Акимова дело есть? Так сходи, спроси. Или у начальства поинтересуйся, почему у нас учтенных психов держат. С чем вообще связан твой интерес к его персоне? Ещё намного и, мне кажется, все вокруг меня реально начнут замечать это нездоровое помешательство, нужно срочно как-то исправляться. -Да я к тому, что он слишком близко к нашим делам находится. А что, если он сам к ним причастен? Он же псих. -И как это вообще связано? – удивился Новиков нелогичности моих домыслов. -В смысле, как связано? Не думаешь, что он может водить нас кругами и пускать по ложному следу? У него же в руках – все улики на себя самого. -Да с чего вообще… О Господи! – он прикрыл лицо ладонью. -Ладно. Забудь. Сделаем вид, что этого идиотского разговора не было. Знаешь, что? Соседа того отпустили, зато нашли того, кто оставил следы на месте преступления. И он во всём сознался, так что можешь успокоиться – Акимов тут ни причём. -В смысле – сознался? – удивился я. -Да-да, мы его поймали! Я же говорил! – торжествующе заявил Стёпа. -Ну, этого недостаточно. Надо ещё сначала доказательную базу собрать для суда. А по пути он ещё и передумать может, когда поймёт, что у нас на него ничего нет. – отмахнулся я. -Кто сказал, что нет? Пистолет то был при нём. Тот, из которого стреляли. А вот это уже интересно. Прям точно именно тот пистолет и человека прям точно не подставили? -А алиби и всякое такое? – уточнил я. – Типа, где он был в этот момент. -Вот это не знаю, сам с ним побеседуешь. Но, знаешь, что меня радует? -Сам спросил и сам тут же ответил, не дождавшись моей реакции, Стёпа. -Те видео прекратились, пока он у нас тут сидит. -Ну, это вообще не показатель. – отмахнулся я. -У него скорее всего сообщники есть, да и времени то прошло – сколько? Сутки? Чудику из видео может просто пока нечего сказать. Стёпка заметно приуныл от моего скептицизма. У него каждый раз такие идеалистические фантазии, как мы за недельку ловим и сажаем всех преступников, разбиваются о суровую реальность. Тем не менее весь день Новиков просидел за бумажками, приводя доводы для обвинения пойманного. А я сходил на него посмотреть и заметил, что на картинку из видео он ну никак не тянул, это даже слепой увидит. Ни намёка на указанный шрам над бровью, ни голос, ни манера речи, ни даже телосложение, ни одно из описаний не сходилось. Подходил он нам разве что по своим пробелам в своей биографии – никто не мог подтвердить, где этот щупленький немолодой мужичок был в день преступления. Однако, некоторые его внешние признаки выдавали правду – пребывал он в этот день в одном месте. В запое. Вешать на несчастного все смертные грехи было просто смешно и нелепо, но мне на какое-то время было даже на руку, что у нас есть конкретный подозреваемый и можно на какое-то время выдохнуть и позволить себе немного расслабиться. А мужичок тем временем поймёт, во что он влип и сколько убийств ему хотят приписать, и тут же признается, кто дал ему денег и пистолет, пытаясь на время отвлечь наше внимание для совершения чего-то более грандиозного. Я, в отличие от менее дальновидных коллег, предчувствовал – готовится нечто, что поразит нас наглостью своего преступления. И вскоре я оказался прав. Пока подставной убийца сидел у нас за решёткой и на допросах колоться никак не хотел, лишь смеялся на все вопросы о том, кто за ним стоит, кто его подослал. Надменность и уверенность в себе поражали и раздражали. Но, главное, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Город несчадно засыпало снегом и забивало пробками – приближался новый год, а вместе с ним и суета, приготовления, подведение итогов. Работы от этого меньше не становилось, а тут ещё и новости подоспели: ни выходных, ни праздников у нас не намечается, всем быть в полной готовности на случай непредвиденных ситуаций. Это значит, дай бог выспаться дадут. Но вечером, отложив все дела, я привычно подъехал к своей тренажёрке. Женя спустилась к моей машине раньше обычного и, сама открыв дверь, позвала, кивнув на ярко горящие окна спортзала. -Пойдём. Я сидел в машине, ожидая её, и тупил в телефон, я вообще-то не был готов к такому повороту сюжета. Повезло, что сумка со сменкой у меня перманентно валяется забытая в багажнике. -Не-не-не, - попытался отказаться я, -Я устал, какие тренировки, ты чего. Наверное надо было быть настойчивее и довести свой отказ до конца, ей же наверняка нужен партнёр для отработки ударов, а мне ещё утром на собрание с фонарями на полморды идти придётся. Женя потащила меня за рукав куртки, добиваясь, чтобы я вылез из машины и поковылял с ней на третий этаж. -Ладно, но при одном условии, - согласился я, когда мы переоделись и вышли в зал. -Каком? – спросила Женька, собираясь всучить мне перчатки и подушку, чтоб ловить её удары. -Я выполняю то, что хочешь ты, ты – выполняешь то, что хочу я. Одно желание. Она помедлила немного, размышляя, видимо, над тем, как далеко могут зайти мои желания, а потом пожала плечами. -Ладно. Держи, - и вручила мне наконец перчатки так, будто всё и без вопросов уже было решено заранее. Я заметил, что её собственные перчатки уже были порядком изношены и порваны, то ли от усердия и частоты тренировок, то ли просто от времени. Скорее всего и то и другое. Я прикинул для себя, что скоро новый год и, если это не последняя наша встреча, то можно было бы купить ей новые в качестве подарка. И повод есть и ненавязчиво, почему нет? Удар у неё был поставлен неплохо, технично, но силы маловато. Впрочем, она и не мужик, чтоб сразить наповал одним мощным хуком слева. Она хрупкая девушка, симпатичная, надо признать, в ней весу-то, дай бог килограмм пятьдесят и росту на десяток сантиметров меньше, чем у меня. Но, даже учитывая это, ей, оказалось, было чему меня поучить. Да и я сам притворялся немного олухом бестолковым, лишь бы она почаще трогала меня и прижималась, поправляя мои движения и стойки. -Может, закончим на сегодня? – предложил я, когда майка конкретно стала липнуть к спине, а взгляд – к Женькиной фигуре. Мне срочно нужно было остаться с ней наедине, без камер наблюдения, без грохочущей ужасной электронной музыки. Просто в тишине, рядом. План мой был прост и банален: дождаться, когда она уйдёт в женскую раздевалку и завалиться следом. Я конечно не буду сильно настаивать, если она будет сопротивляться, но надеюсь, что после тренировки у неё ко мне примерно такой же настрой, что и у меня к ней. По девчонкам сложнее определить, хотят ли они тебя, возбуждены ли, нравится ли им, когда их гладят через тонкую ткань спортивной одежды. У парней всё проще и показательнее. Нам сложно скрыть свои намерения. А у них что? Может разве что по задорно торчащим соскам можно понять, в каком они настроении. Да и то, если они не спрятаны под бронёй лифчика. -Женя? – удивилась она, обернувшись на предательский скрип двери, когда я зашёл к ней. -Опять ты… - возмутилась она, но не договорила, уперевшись взглядом в мою стремительно приблизившуюся фигуру. Я не хотел давать ей слишком много времени для размышлений и сомнений, но и чересчур напирать тоже. Мы ведь не зайдём далеко за один раз? Только, если она сама захочет. Я осторожно положил руку ей на талию, помог опуститься на скамейку, сам встав на колени перед ней. Она смотрела на меня, не сводя глаз, будто ожидала подвоха, будто я вот-вот придвинусь ещё на десяток сантиметров, чтобы её поцеловать, но я не спешил. Меня больше интересовали её оголённо беззащитные бёдра, между которыми я как раз оказался. Как можно было находиться в их плену и не прикоснуться к ним ладонью? Тем более, что скользить по ним пальцами, поднимаясь выше, было так нестерпимо приятно. Она уперлась маленькими кулачками мне в грудь, не решаясь, то ли оттолкнуть, то ли притянуть ближе. Но я-то видел, что к щекам уже приливал румянец и дыхание возле моего уха стало чуть чаще. Быстро же её сопротивление потерпело поражение, даже моя крепость всё ещё стояла непобежденной, а она уже готова была сдаться в плен, обнажиться и полностью раскрыться мне. Бёдра раздвинулись шире, позволяя мне прижаться ближе к ней. Я не смог сдержать коварной усмешки. Я-то думал, она чем-то отличается от других, она более неприступна, а она всего лишь такая же лёгкая мишень, как и все они. Шлюха. Дальше мне было уже не интересно. -Проводить тебя до дома? – предложил я шёпотом ей на ухо. Там она предложит зайти к ней домой и окончательно потерпит поражение. -Акимов! – окрикнул я его, увидев проходящим через курилку большими быстрыми шагами. Его высокую фигуру сложно было не узнать даже издалека. Я махнул ему рукой, когда он обернулся, услышав своё имя. -Чего тебе? – недовольно спросил он, всё-таки дойдя до меня. Я кутался в куртку, небрежно накинутую на плечи и не желал покидать крыльцо и топтать снежную кашу, чтобы дойти до него. -Это я думал, тебе чего-нибудь надо, а ты молчишь, даже не справляешься, как движется дело по твоему приятелю. – колко ответил я, затушив сигарету. -Я и так знаю всё, что мне надо и без твоей помощи. Дело всё равно не ты ведёшь. – он развёл руками и уже хотел уйти. -Забавно. Там скоро в любом случае некого будет под суд отдавать. Слыхал новости? – поведал я ему, -Один пропал из-под следствия, по всему городу неделю искали – нашёлся где-то возле леса, за городом, голова в одном месте, остальное по частям на сотни метров разобрано и раскидано. Другой в сизо вскрылся или помогли… и откуда у них там только нож взялся в изоляторе? Третьего тоже уже не осудишь. Один только из тех, кого тогда на месте взяли остался. -Ненадолго. – хмуро заметил Акимов. -Мне тоже так кажется, - лукаво улыбнулся я, -Интересно, это совпадение или чьих-то рук дело? -Тебе не всё ли равно? -Да мне весело, только и всего. Я тебя не осуждаю, мне тоже нравится самому вершить правосудие. -А я-то тут причём? – удивился Акимов, взметнув вверх тёмные брови. -Так говоришь, будто я причастен, - хмыкнул он. -А ты нет? – только и успел вставить я, когда он перевёл тему. -Мне до них уже нет дела. Мне нужно другое. У Славы вещи ценные пропали, которые эти уроды забрали. К вам ничего такого не попадало? Там было кольцо и… -Не знаю, - фыркнул я, -Попробуй своё барахло по ближайшим ломбардам поискать, может повезёт. Он призадумался. -А то, что не имеет материальной ценности? -В помойках, - хохотнул я. -Кому мог понадобиться твой хлам? Он недобро прищурился на меня, сжал зубы и кивнул. -Я тебя понял. Спасибо за наводку. – развернулся на пятках и быстро зашагал прочь. Новый год пришёлся на моё дежурство, очень не в тему. Я позвонил маме, чтобы предупредить, что не смогу прийти, она обещала отпросить меня у отца, он-то всё равно собирался убыть в какую-то командировку почти на все праздники. Интересно, как её зовут, командировку эту. А потом, неожиданно для всех, все планы поменялись в последний момент, и командировка сорвалась и дежурство не потребовалось, так что вечером тридцать первого мы все встретились дома. -Как продвигается дело? – осведомился отец. Он не был бы собой, если бы даже дома, за праздничным столом, не начал говорить о работе. Мне всё чаще казалось, что ему просто напросто больше не о чем со мной разговаривать. Я для него – никчемное пустое место. Не сын, не близкий человек, а очередной подчинённый, такой же, как и все, один из сотен рядовых. Мама попыталась возмутиться этому, я – отшутиться, и, как мне показалось, мы вполне благополучно замяли эту тему. Я спрашивал про сестру, мама – про мою работу и личную жизнь, как я там живу один и хорошо ли питаюсь. Общая неловкость всё равно присутствовала, пока присутствовал отец, но и он в какой-то момент вышел поговорить по телефону. То, что это не рабочий разговор всем было понятно и так, но мама продолжала молчать и делать вид, что ни о чём не догадывается. А я так устал от этой фальши, что пошёл проследить за отцом и подслушать, как его поздравляет некая тайная поклонница. И был пойман им на шпионаже с поличным. Молчать больше не имело смысла и я вернулся в комнату, где за накрытым столом сидела мама. -Мам, почему ты делаешь вид, что это нормально? – спросил я её с ноткой детской истеричности в голосе. -Что, Женечка? – делая вид, что не понимает, переспросила она. -Ты как будто не знаешь про его баб. Мам, почему ты спускаешь ему всё с рук? Это унизительно! – то ли хныкал, то ли кричал я. У меня было такое чувство, что родители предали меня, соврали, что волшебство существует или что всё будет хорошо, что у нас нормальная семья, где все друг друга поддерживают. -Жень, не говори ерунды. – с последней надеждой попросила мама, мотая головой. -Какая ерунда, мам? Он даже не скрывает, что изменяет тебе. Почему ты-то это скрываешь? Мам, он же нас ни во что не ставит, будто мы – пустое место. У мамы на глазах выступили слёзы, она отчаянно мотала головой и просила меня замолчать. Уже на этом надо было понять, что отец стоит за моей спиной и мне вот-вот настанет трындец. Он схватил меня за шкирку, как котёнка и отволок в сторону. -Что ты сказал, щенок? – прорычал он мне на ухо. Отступать было поздно и я решил, уж лучше выскажу ему всё, чтоб хоть огребсти за дело, а не за молчание. Ну, я и высказал, что он – старый блядун и не уважает маму, что он тиран и деспот, что его все ненавидят и вообще, лучше б он сдох. Тут мне предсказуемо прилетело в морду его крепким кулаком. Я хотел сопротивляться, бороться, показать ему, что я не ребёнок, со мной уже так не прокатит, но едва попытавшись оказать сопротивление, потерпел неудачу. Мама кричала, а у меня звенело в ушах от крепкого удара где-то между виском и ухом. Он бил меня, как тряпичную куклу, уже не высказывая ничего, молча, с остервенением. Мама пыталась его оттащить, но он и её оттолкнул так, что она упала, запнувшись за стол и уронив салатник со всем содержимым. Весь праздник - коту под хвост, только и успел подумать я. Вдоволь наигравшись мной, он вышвырнул за дверь, оставив валяться в подъезде. Ему явно было безразлично, если я умру тут от каких-то травм. А я валялся, пуская кровавые слюни, и проклинал его про себя: чтоб ты, сука, сдох! Мама выла где-то за дверью, потому что он запретил ей приближаться ко мне. А на улице гремели салюты и били куранты, взрывались бутылки шампанского и люди, чокаясь, поздравляли друг друга, желая счастья и любви.