Коллеги с привилегиями - 2

Шэнь Цзю с неудовольствием смотрел, как небесный паразит вертит в пальцах незнакомый стилет из обсидианово-лавовой стали - судя по тончайшей серебряной ветке ивы, оплетающей рукоять, недавний подарок от байчжаньского варвара. Стоит дослать в такую сталь ци, и на ней становятся видны лавовые прожилки, а острие обретает способность пробить даже гранитную пластину. И где Лю Цингэ только взял подобную вещицу за столь короткий срок? - …можно было бы ограничиться плотью янтарной жемчужницы, но смысл? - Шэнь Юань развел руками. - Если есть шанс добавить к раствору чешую Ока Бездны и, быть может, обрести способность видеть сокрытое. Все равно обратно ехать в карете - будем пытаться довезти мальков лопаточного нетопыря. Шэнь Цзю нервно прошелся по кабинету. - И как это будет выглядеть? Нужен дополнительный ритуал? Небесный писарь только головой покачал. - Как бочка с эктоплазмой… то есть, нечто вроде жидкой медузы. Ты туда ныряешь, жидкая плоть цепляется за духовное тело, и какое-то время ты вполне материален, не отличить от настоящего. - А потом? - Шэнь Цзю резко развернулся. - И зачем тогда корень бессмертия? - На суше эта дрянь быстро высыхает, - паразит погрустнел. - Даже если тебе удастся создать и поддерживать вокруг тела тонкую оболочку из ци, в отличие от моря на воздухе жидкая плоть осыплется солоноватым порошком уже к концу второй стражи. Он вдруг повеселел. - Зато это полезно, - пояснил Шэнь Юань в ответ на молчаливый вопрос. - Призрачное тело становится сильнее с каждым разом: ты будешь вынужден постоянно циркулировать ци, ну и духовные вены тонкого тела и не захочешь, а станут сильнее. Ради укрепления духовных вен стоило подождать. Немного. И все равно идея с личным визитом на побережье ради договора с возомнившей о себе рыбой Шэнь Цзю не нравилась категорически! Это было опасно. Он и сам, глава пика по праву, старался не покидать школу без необходимости, а проходимец едва-едва освоил трюк с листьями и научился летать на мече, не падая. А еще тянул в рот что попало и улыбался. Небесный недотепа был идеальной добычей, и в другое время Шэнь Цзю только позлорадствовал бы. Но недоумок с Аньдин все еще не добыл им корень, а недоразумение не потрудилось подробно описать, что же с ним надо будет делать. Эти несчастные мальки, в конце концов, были не такой уж великой ценностью. Особенно если догадки подменыша были правдивы, и малькам просто нужен был стабильный приток иньской ци. В школе был шпион - шпион, растрепавший и про отлучки Ци-гэ, и про искажение ци у байчжаньской псины. Кто бы ему помешал ляпнуть про новый торговый договор и мальков? А если кто-то сумеет сложить два и два и догадаться, что глава Цинцзин - всего лишь иньский котел, причем котел с золотым ядром? Единственный, кто способен повторить заклинания морского народа, которыми они сохраняют свою добычу? Где шляется байчжаньская тварь, когда в ней есть нужда? - Ты возьмешь с собой охрану. Паразит заметно скис, но возражать не стал. - Я дождусь там Лю-шиди, - согласился он, - а туда возьму Ло Бинхэ и вот это. Он вытащил из рукава обычный с виду духовный камень, но в отличие от привычного сбалансированного белого сияния этот светился почти оранжевым. Цзю прищурился, подлетел поближе. - Почти чистая янская ци, - пояснил небесный писарь, явно наплевав на то, что испортил несбалансированной ци духовный камень. - Цингэ даже спрашивать не стал. А если запас закончится, можно будет заставить зарядить камень лживого сопляка. - Допустим, - Цзю поджал губы и тут же прикрылся веером. - Но двинешься не раньше, чем скотина, наконец, выйдет на связь - и полетишь в дорожном. Нечего привлекать к себе внимание. Шэнь Юань послушно склонил голову. - Буду рад приобщиться к мудрости мастера Шэнь. Ло Бинхэ очень старался удержать восторг внутри, но, судя по насмешливому взгляду Нин Иньин, получалось так себе. Но наставник выбрал его! Выбрал его одного для тайной вылазки! Не Мин-дашисюна и не кого-то из младших учителей. Наставник наконец-то заметил его. Отличил. Оценил. И что бы шисюн Цао понимал, со всем его “Да тебя одного не хватится никто, если мастеру вздумается тебя демонам скормить”. Что бы они понимали! Наставник проверял! Наставник специально его проверял! И тренировал специально! И в битве с демоническим старейшиной Бинхэ не подвел его доверия! Да ради такого стоило терпеть и бесконечную рубку дров, и стирку, и побои, и ночевки в сарае. Бинхэ был слишком глуп и роптал на наставника. Никак не мог понять, что только наставнику виднее, как тренировать ученика. Зато теперь наставник заметил его старания. Оценил. Приблизил к себе. Лично присматривал за успехами и даже обещал индивидуальные уроки, если Бинхэ сумеет превзойти своих шисюнов. И приказал сопровождать его в тайной вылазке. Совсем тайной, так что они с наставником вынуждены были переодеться в поношенные тряпки бродячих заклинателей и вылетать с нижних платформ, откуда обычно покидали школу всякие назойливые попрошайки из мелких орденов. И лететь приходилось невысоко, всего в паре чжанов над землей, и медленно, как будто они и впрямь были из бродячих недоучек. Но это означало лишний день, который Бинхэ мог провести рядом с наставником, так что окупало любые неудобства. Шэнь Цинцю позволял себе ускориться только тогда, когда на дороге не было людей, так что до обеденного привала они и впрямь летели очень медленно. А потом наставник сделал вид, что отклонился к мельнице, скрылся в перелеске за ней и наконец взмыл над верхушками деревьев, набрав скорость. Они переночевали в одной из деревенек - точнее, спал Бинхэ, а наставник, похоже, за всю ночь не сдвинулся с места, устроившись в медитативной позе, и уже к середине утра были на месте. Этот рыбацкий поселок ничем бы не отличался от многих других, если бы не флажки с печатью Цанцюн на явно новом широком пирсе и массивное здание склада. Рядом с открытыми воротами суетились несколько учеников Аньдин, а в бухте из веревок дремал, прислонившись к стене, кто-то с Байчжаня. Впрочем, этот сон оказался чутким: они еще даже не снизились, а ученик Лю-шишу уже вскочил и опустил ладонь на рукоять меча, зорко вглядываясь в неожиданных визитеров. Шэнь Цинцю замедлился, подплыл почти к самой земле и, дождавшись, пока Бинхэ сойдет с меча, снял с себя шляпу с вуалью. Никогда до этого Бинхэ не видел, чтобы у человека настолько быстро скисло лицо. - Цзи Цзюэ, - холодно отметил наставник. - Рад видеть шиди занятым столь полезным делом. Приятное разнообразие. О! Выходит, этот Цзи Цзюэ принадлежал к прошлому поколению учеников, и Бинхэ следовало звать его “шишу”. И все еще простой адепт, не из младших наставников даже. Неужели не нашлось никого более приличного? Наставник спустился лично, а Байчжань отправили простого адепта? Но наставника чужое небрежение, кажется, не задело. Или это тоже было частью плана? Они-то тоже летели сюда, притворяясь бродячими заклинателями. - Шисюн опоздал, - адепт Байчжаня пожал плечами. - Княжна Ёхэнара была сегодня утром. Передать груз отказалась, но обещала вернуться через пять-семь дней. Груз? Княжна? И значит ли это все, что они с наставником останутся тут ждать? Бинхэ осмотрелся еще раз, куда более внимательно и придирчиво. Склад все так же оставался единственным приличным зданием в окружении откровенных лачуг. Но спать на складе наставник точно не стал бы. Стоило ли Бинхэ прямо сейчас пройтись по деревне в поисках подходящего дома? Может быть, хоть местный староста устроился чуть получше? Шэнь Цинцю задумчиво обмахнулся веером и, поманив к себе Бинхэ, все-таки направился на склад. Один из старших учеников Аньдин, сортировавший по размеру наполненные чем-то желеобразным раковины, немедленно оставил свою работу и подскочил под руку с целым ворохом бумаг. И едва не отпрыгнул обратно. - Считает ли шиди, что этот мастер не способен прочесть перечень самостоятельно или настолько беспечен, чтобы заверять документы без проверки? - осведомился наставник ледяным тоном. - Не говоря уже о том, что шиди почему-то не нашли возможности удержать сиятельную княжну до моего возвращения… Что ж. У нас есть несколько дней, до тех пор можно успеть многое. Ло Бинхэ! Бинхэ, успевший отступить к стене, спасаясь от лютого холода, которым повеяло от главы Цинцзин, торопливо шагнул обратно, заранее согнувшись в поясной поклон. - Этот мастер не рассчитывал на подобную задержку. Что ж, тогда для Ло Бинхэ будет задание - проверить на соответствие все указанное в этих, с позволения сказать, ведомостях, - ученик с Аньдин попытался было что-то сказать, но порыва холодного воздуха оказалось достаточно, чтобы заткнуть ему рот. - Этот мастер вернется к концу пятого дня, и к тому времени за все, что будет подано ему на подпись, Ло Бинхэ отвечает собственной спиной. Жесткий щиток веера шлепнул по подбородку, заставил поднять голову. От пронзительного взгляда ледяных зеленых глаз под ребрами сладко сжалось, и Бинхэ торопливо посмотрел вниз, на дощатый пол. - Вопросы? - шепотом стальной метели прошелестело над ним, веер вжался в кожу под подбородком чуть сильнее, и Бинхэ судорожно сглотнул. - Все будет исполнено, наставник, - пообещал он, чувствуя, как неведомо от чего начинают загораться огнем уши. - Не вздумай лезть в воду и даже подходить к ней в темноте, - голос Шэнь Цинцю снова потеплел до спокойного. - Княжна Ёхэнара, может, сама никого и не тронет - но, пока ее обида не остынет, никто не помешает ей привести сюда хрустальных сирен. Если местные рыбаки будут петь во время работы - пойте вместе с ними. - Этот ученик благодарит наставника за заботу! Шэнь Цинцю неопределенно хмыкнул и вышел со склада. Ледяным лунным лучом сверкнул Сюя, и скоро фигура наставника скрылась за низкими облаками. Пару недель назад В библиотеке было пыльно и пусто: пропали картины со стен, безделушки с полок, самые старые и ценные свитки и даже бронзовые жаровни из приданого матушки. Уголь тоже давно кончился, поэтому в жаровнях хоть и старомодного, но столичного литья особого смысла не было. Письменный стол был отменно колченог, и приличной бумаги осталось немного, так что писать следовало сразу набело. Гладкими, вежливыми фразами и красивым почерком. - Я подслушала, - старшая из девиц Шэнь, Линьюэ, едва-едва вошедшая в возраст, худая, остролицая, слывшая первой городской красавицей, потерла красные, замерзшие ладони. - Там было почти две сотни лян! Он же всего-навсего адепт и сын певички, откуда у него деньги? - Неважно, - Линьлань, вторая сестра, еще не сменившая детскую прическу, но уже обещавшая если не затмить сестру, то надежно потеснить ее на пьедестале, неизменная вдохновительница всех затей, отвлеклась от растирания туши. - Даже если он просто приедет. Цанцюн - великая школа. Магистрату и господину Гао не нужны проблемы. А потом брат сдаст экзамены. Вот увидишь, брат сдаст экзамены и получит должность в столице. И никто больше не посмеет нас тронуть. Надо выгадать время. - А если он не захочет приезжать? - Тогда и будем думать! Он целых два письма послал. - Двадцать лет назад! И дедушка ему отказал. И непонятно, жив он еще или нет. И отец будет злиться. - Тебя больше отец пугает или заведение матушки Ду? Пиши лучше. “Почтенному господину Шэнь Цзю пишет скромный цзюйшэнь Шэнь Сюаньлин…” - Отец будет в ярости. - Главное, чтобы этот Шэнь Цзю приехал, - Линьлань вздохнула и подышала на пальцы в безнадежной попытке их согреть. - Он всего лишь сын певички, а станет вторым господином Шэнь. - Хозяином развалившегося павильона и половины лужи с лягушками, - Линьюэ полюбовалась собственной каллиграфией: черты были твердые и решительные, точно как у брата. - Это раньше, когда дядя был заместителем губернатора в Чанша… - Про лужу он узнает, когда сюда приедет. А потом брат сдаст экзамены, - Линьлань поджала губы. - Пиши! “Разбирая дела своего почтенного отца, этот неразумный обнаружил ваше почтенное письмо…” - И про бабушку еще надо! - звонкий юношеский голос разбил сосредоточенное девичье шушуканье, будто старинную вазу. - И про сыновью почтительность. Появившийся на пороге мальчишка лет десяти вид имел многообещающе изящный, как положено ребенку из семьи ученых, и совершенно разбойничью ухмылку. - Третий брат! - Линьюэ очень осторожно отложила кисть, чтобы ненароком не поставить кляксу и не испортить уже написанного, и только потом возмущенно встала. - Третий брат! Разве занятия отменили? - Нет. Но цзе-цзе справедливо заметила про развалившийся павильон и лужу. А наставник требует серебра. А вы пишете дядюшке заклинателю? - Тише! - Линьлань привстала в свой черед, приглашающе махнула рукой. - Диди хочет поучаствовать? - Хочу, - спорить мальчишка не стал, плюхнулся на тонкую подушку и скосил глаза в уже написанное. - Надо добавить про прабабушку, которая на старости лет хочет увидеть внуков. - Прабабушка умерла. - Значит, завещала, чтобы внук лично перед ее табличкой благовония жег. Сыновья почтительность, все такое. Он обязательно купится и приедет. А вы уже придумали, как посылать будете? Линьюэ вздохнула. - Придется согласиться на вечер у госпожи Мин, - призналась она. - Пара шичэней позора, но я точно смогу поговорить с мастером Фэй и упрошу его отправить письмо почтой заклинателей. Как я поняла, ровно так первые два письма и были получены. - Лучше возьми шпильку, - подал голос Линьцзян. - Хоть и последняя, а там цзинь серебра. Всяко с деньгами уговаривать сподручней. Линьюэ молча кивнула и снова развернулась к столу. Письмо обязательно нужно было закончить сегодня. Теперь Заклинатель появился ближе к вечеру, вынырнул серебристо-зеленой рыбкой из тяжелых зимних туч, у самых городских ворот сошел с меча и вежливо поклонился дядюшке Чжао, коротавшему время за чашечкой чая у ворот караулки. Дядюшка, которому кланялись разве что совсем уж нищие крестьяне, сперва не разобрался, а потом даже входную пошлину забыл взять, так торопился провести редкого гостя до постоялого двора. Да и то сказать, драть медяки с благородного заклинателя при мече и в одеждах, стоивших больше, чем дядюшка Чжао со всеми его внуками и даже алебардой, было как-то боязно. Заклинатель, правда, оказался человеком понимающим, поблагодарил за услуги и сунул кошель с парой кусочков рубленого серебра. Всем бы благородным господам так. Глядишь, и прочим было бы полегче. В их захолустье гостей ездило маловато, разве что к осени, когда поспевал урожай и торговцы съезжались на ярмарку. Благородный господин заклинатель в тяжелом зимнем плаще из зеленого бархата и шляпе-доули на торговца никак не тянул. Проблем с нечистью в городе тоже не водилось. Во всяком случае, настолько крупных, чтобы не справилися их местный заклинательский клан Фэй, дела водивший, между прочим, аж с великим орденом Цанцюн. В трактире дядюшки Яня, где вдобавок сдавали комнаты для редких проезжих гостей, которые не могли остановиться в ямыне, господин заклинатель снял свою шляпу, плащ и назвался господином Шэнь Юанем, из тех самых Шэней, у которых где-то в городе был дом. Правда, у него одно пао из бирюзового шелка, расшитого белыми стеблями бамбука, стоило дороже, чем та конура, которую местные Шэни гордо именовали поместьем. И на вид ему было лет двадцать. Так что трактирщик с чистой душой послал к гостю старшую, самую сообразительную дочку. С чаем и предложением развеять скуку. Ясно же, что на ночь глядя благородный господин никуда не пойдет. Чай благородный господин выпил, а дочку отправил к тем самым Шэням, сунув в ладонь деревянную резную пластинку и пол-ляна серебром. - Нельзя же приходить, даже визитной карточки не послав. И улыбнулся. Дочка, дура, чуть о порог не навернулась, на эту улыбку глядючи. По всеобщему мнению, в дом Шэней можно было входить, даже выбив ворота с ноги, чего разводить вежливость перед нищими, но предупрежденные Шэни явно постарались бы получше принять гостя. И, значит, остатки украшений из шкатулки младшей госпожи Шэнь скоро окажутся у дядюшки Яня. Особенно та столичная шпилька с перьями зимородка, которой все давно завидовали, но с которой госпожа никак не хотела расстаться. Шпильку матушка Фэнь, последняя из оставшихся у Шэней служанок, и вправду принесла, и пару браслетов из посеребренной меди. Кажется, почтенное семейство всерьез собиралось пустить господину заклинателю пыль в глаза. Надеялись, что господин заклинатель им покровительство окажет? Старшая девица Шэнь манеры имела и на пипе играла, так что дядюшка Янь подумывал, не взять ли ее в дом. Для нищей-то в самый раз, гостей музыкой развлечь, чая поднести уважаемому человеку, постель расстелить. Но на девиц Шэнь глаз положил господин Гао, а с ним спорить не решался даже господин градоправитель, столичный чиновник и родственник господина губернатора провинции. Да и то сказать, чем плохо было войти в дом господину Гао? Хоть служанкой там, хоть младшей наложницей. Все лучше, чем в родном доме с голода пухнуть. Должен же господин Шэнь и сам понимать, что для его дочек будет лучше, и не впутывать случайного человека в почти слаженное дело. И только честно было бы предупредить господина заклинателя. И про Шэней, и про господина Гао, и про дочек господина Фэй, красавиц, заклинательским талантом не обделенных. Господин заклинатель выслушал. Покивал. Уточнил про родню господина Гао в столице и таланты девиц Фэй. И как-то незаметно исчез поутру, оставив серебро заспанной служанке. Дядюшка Янь даже вздохнул с облегчением. Благородный господин все понял правильно и мудро предпочел избежать лишних проблем. Парадная зала поместья Шэнь была чистенькой. И откровенно бедной, несмотря на все потуги хозяев придать честной нищете хоть какое-нибудь изящество. Чай хотя бы подавали хороший. Из того тюка, который Шэнь Юань привез в подарок. Старшее поколение, в лице почтенной бабушки всего семейства, сухонькой старушки, смотревшей пронзительно и зло, выразительно молчало. Старший и младший господа Шэни, удивительно похожие друг на друга почтенные книжники, старательно блюли этикет. За ширмой ожесточенно шушукались. Шэнь Юань прятал улыбку за веером, рассматривая знававшие лучшие времена одежды и дешевые украшения, и практически не сомневался в положительном ответе. У семейства Шэнь было две дочери на выданье и амбициозный старший сын. Семейству Шэнь нужны были деньги. Оставалось выяснить, готовы ли они ради денег признать позор благородного семейства, второго дядюшку, сбежавшего сорок лет тому назад с певичкой из ивовых беседок, и их неожиданно явившегося отпрыска. - Со времени исчезновения второго дядюшки прошло очень много лет, - глава семьи, досточтимый Шэнь Сюаньлин, вздохнул и пригладил бороду. Юань не удивился бы, будь серебряный гуань почтенного мастера Шэня едва ли не последней из оставшихся в усадьбе по-настоящему ценных вещей. - Этот ничтожный не хотел возвращаться домой, не имея и малейших достижений, - Шэнь Юань с достоинством поднялся и с не меньшим достоинством встал на колени, всем своим видом демонстрируя понимание положенного этикета. - И сейчас просит почтенную тетушку и старших братьев о снисхождении к его ничтожным успехам. Поклониться как должно, уперевшись лбом в сложенные на полу ладони, он не успел. - Нет нужды, нет нужды, - заохала тетушка, а младший из кузенов удивительно бодро бросился подхватывать Юаня под локти, помогая встать. - Нет нужды, - степенно повторил старший, - мы семья, третьему брату нет нужды в излишней вежливости. Шэнь Юань искренне восхитился тому, как легко и непринужденно его встроили практически в самый низ семейной иерархии. Шэнь Цзю, конечно, плевался бы ядом, но у Шэнь Цзю были Цанцюн и глава Юэ. Шэнь Юаню предстояло справляться своими силами. С иньским котлом, перспективой превращения в человеческую свинью и неминуемым возвращением Шэнь Цзю тела, а значит, и статуса главы пика. Поместье семейства, некогда зло высмеявшего попытку ученика Цинцзин примазаться к чужой славе, было идеальным местом, чтобы пересидеть бурю. - Третий брат должен просить тетушку и старших братьев о милости, - доиграть спектакль нужно было до конца, так что Шэнь Юань даже не потрудился подняться с колен. - Этот непочтительный сын не имел возможности должным образом поклониться предкам и теперь просит разрешения помочь с перестройкой зала и алтаря. Тут пришлось кланяться со всем почтением. Старшие братья молчали. - Наложница Чжоу родила и воспитала достойного сына, - голос госпожи Шэнь заметно потеплел. - Третьему брату не было нужды спрашивать. Шэнь Юань поклонился еще раз, на всякий случай, и поднялся, возвращаясь к своему креслу. Сколько из пожертвованного на реконструкцию уйдет на прочие семейные нужды Шэнь Юаня особенно не волновало. Но матушку Шэнь Цзю согласились вписать в домовую книгу хотя бы наложницей, и это уже было хорошо. Тетушка и старшие братья с важным видом покивали, выпили еще чая. За ширмами тихонько завидовали вышивкам на подоле шэньюаневого ханьфу и шепотом обсуждали соседок, которые непременно умрут от зависти. - Возможно, третьему брату стоило бы отдохнуть с дороги? - первая госпожа Шэнь, до этого молча и неподвижно сидевшая рядом с мужем, позволила себе скомкать в пальцах платочек. - Прислуга убрала комнаты в правом крыле, это будет куда удобнее, чем останавливаться в трактире. Предложение было весьма щедрым, если учесть, что обитаемая часть поместья по большей части и состояла из этого самого правого крыла. Шэнь Цзю презрительно поморщился бы и заявил, что лучше будет ночевать в палатке в саду. Лю Цингэ молча пошел бы палатку разворачивать. - Не стоит таких хлопот. - Юань взмахнул веером, - этот брат должен уезжать уже вечером. Дела школы не позволяют мне отлучаться надолго. - Неужели невозможно задержаться хотя бы на день? - В голосе второго брата скользило сожаление. - И выехать утром? Предложение, в сущности, было неплохим. Что ночные поездки, что ночные полеты совершенно точно не были любимым развлечением Шэнь Юаня. Если вылететь в утренних сумерках, то вполне можно было успеть вернуться к полудню. И еще как минимум три дня созерцать непревзойденные красоты зимнего моря. Почему гуев нетопырь нерестился в середине зимы, а не как приличная рыба, по весне? - Не хотелось бы вводить тетушку и старших сестер в лишние хлопоты. - Какие хлопоты, какие хлопоты! Мы семья! - первая мадам Шэнь вздохнула, кажется, с облегчением, и Юань впервые посмотрел на нее внимательно. Наверное, в молодости она была очень красива. Если дочери выросли похожими на нее, то желание достопочтенного господина Гао, про которого так долго и так старательно пел трактирщик, становилось вполне понятным. Этот господин Гао явно был не последней причиной удивительной сговорчивости семейства. И их желания задержать его подольше, придавая визиту значимость. Что ж, у Шэнь Юаня не было возражений: он был готов и остаться на ночь, и даже при необходимости осмотреть желающих насчет потенциала для совершенствования. Как ни странно, в отличие от демонического дара, по наследству оно не передавалось - но и возникнуть могло у кого угодно. Как говорится, “и в чертоги богачей, и в лачуги нищих смерть стучится одной и той же ногой”. О таланте заклинателя можно было сказать ровно то же самое. - Тогда этот непочтительный третий сын обременит собой родичей, - согласился он. - Но не хотел бы доставлять неудобство сверх меры. Возможно, уважаемые братья подскажут, где поблизости можно купить небольшой дом, и возьмут на себя труд присмотреть за ним? Старший брат - Шэнь Сюаньлин, стоило помнить, что его зовут Шэнь Сюаньлин - снова оживился. Теперь нужно было не дать ему сорваться с крючка. - Третий брат планирует быть частым гостем? Шэнь Юань покачал головой и с сожалением развел руками: - К сожалению, дела ордена пока не позволят этому скромному посещать родичей с подобающей частотой, - повинился он. - Но, возможно, впоследствии это изменится. Шэнь Сюаньлин расцвел окончательно. - Второму дядюшке при разделении семьи должен был отойти Павильон Ирисов, - потер он сухие ладони. Павильон на другом конце озерца и вправду был, Шэнь Юань видел его еще сверху. И действительно готов был дополнительно заплатить “родственникам” за приличное и никому неизвестное убежище. - Однако дядюшка умер, и павильон с той поры стоит в запустении. - Этот скромный был бы крайне благодарен, если бы старший брат взял на себя труд привести его в порядок. Признаться, этот скромный надеется, что в тишине и заботе родного дома вдохновение для ученых занятий придет куда быстрее, - Шэнь Юань снова почтительно склонил голову - уже как часть семьи, а не проситель. - Было бы большим облегчением знать, что здесь найдется место, где этот скромный мастер сможет преклонить голову. И в этом даже не было ни слова неправды. Собственно, в этом было куда больше правды, чем Шэнь Юань готов был озвучить кому-либо кроме самого себя. Вылететь до рассвета не получилось. Для начала следовало осмотреть так удачно выторгованный павильон Ирисов, лучше всего при свете дня, как заметил Шэнь Сюаньлин, как-то плавно и почти незаметно превратившийся в дагэ. Шэнь Юань даже спорить не стал. На павильон предстояло ставить защиту, и расстановку печатей надо было обдумать заранее. Возможно, задать старшим ученикам пару задач на построение. Шэнь Цзю не упустит возможности прокомментировать недостатки каждой из работ. Потом можно будет добавить что-нибудь от себя, и в итоге получится вполне рабочая схема. Павильон, в сущности, был не так уж и плох. Две комнаты, кладовка, маленькая кухня, развесистая ива во дворе и аккуратно выложенный камнем берег пруда. Идеальное место, чтобы в уединении предаваться размышлениям о тщете всего сущего. Правда, потолочные балки были попорчены насекомыми, краска на стенах облупилась, половицы жалобно скрипели, и везде витал неистребимый запах плесени и гнили. Проще сравнять с землей и возвести заново. Сюаньлин-дагэ пообещал проследить, чтобы все было сделано в лучшем виде. Шэнь Юань пообещал приехать где-нибудь через полгода и посмотреть. Время, однако, было уже к полудню, так что пришлось задержаться и пообедать. Потом степенно попрощаться со всеми родственниками и двинуться к городским воротам, чтобы уже за воротами встать на меч и отправиться, наконец, разбираться с княжной и мальками. И проверить Ло Бинхэ, который все еще был слишком милым ребенком, чтобы построить старших адептов Аньдин, и которому наверняка требовалась помощь наставника. Или хотя бы его присутствие. У ворот-то его и словили. Давешний трактирщик, дядюшка Янь, кланяясь и извиняясь, передал карточку господина Гао. И его же просьбу не оставить милостью и изволить разделить обед, потому что готовят-то у дядюшки Яня куда лучше, чем у Шэней. Готовили у дядюшки Яня и вправду неплохо, так что можно было снизойти. Общая зала была пустой, заслугами и трактирщика, и старомодного провинциального этикета. Господин заклинатель был гостем, и местные лучшие люди старательно блюли лицо, ожидая, пока господин заклинатель придет с визитом первый. Господин Гао, кажется, подобными мелочами себя не утруждал. И, учитывая, что Шэнь Юань о нем слышал, им стоило побеседовать. Хотя бы ради спокойствия семейства Шэнь. Господин Гао, полноватый, немолодой уже мужчина в богатом, с претензией на подражание столичной моде ханьфу, встречал его в дверях трактира. Как встречал бы, верно, в дверях собственного дома или даже в воротах города, если бы ему сообщили, с гостеприимной снисходительностью хозяина положения. В этом соревновании понтов и статусов как-то мельком пожалелось об отсутствии положенных регалий. Но увы, этому мелкому городишке не то что главы Цинцзин - даже просто адепта Цанцюн было многовато. Шэнь Юань поклонился в ответ с четко выверенным снобизмом молодого господина во втором поколении, твердо стоящего на пути к достижению бессмертия. Дядюшка Янь как-то незаметно исчез, зато появилась служанка с полным подносом закусок и чаем. Удивительно неплохим для такого захолустья. Скорее всего, из личных запасов господина Гао. Кажется, заезжего заклинателя хотели впечатлить богатством. Шэнь Юань, пожалуй, чувствовал себя позабавленным. - И зачем господину заклинателю понадобились эти нищеброды из Шэней? - господин Гао широко улыбнулся симпатичной служанке и взмахнул рукой, будто невзначай демонстрируя массивные золотые кольца. - Господин заклинатель, зачем вам лишние проблемы? - Проблемы? - Шэнь Юань осторожно качнул чашечку с чаем, делая вид, что оценивает цвет настоя и плавающие на дне чаинки. - Шэни показались мне исключительно достойными людьми. - Ну, казаться-то они все мастера! - господин Гао добродушно рассмеялся. - Да только там ни денег, ни репутации. Их младшего со службы за взятки выперли. Ему только и оставалось, что домой с поджатым хвостом убежать. Как интересно. Шэни, разумеется, постарались скрыть все, что могли, кроме того, что скрыть было уже невозможно, и Шэнь Юань как раз думал, где бы найти информатора. Ну не в местный же бордель наведываться, в самом деле. (Да, Шэнь Цзю рассказал, для чего ходил по борделям сам. Нет, Юаню не было стыдно. …ну ладно, самую чуточку. Зато можно будет со спокойной душой оставить на Шэнь Цзю Нин Иньин потом, раз слухи о домогательствах оказались клеветой). - Многие берут, но не все попадаются, - Шэнь Юань позволил себе тонкую понимающую улыбочку. - Господин Гао, прекрасно знающий жизнь, несомненно согласится с этим мастером. Господин Гао расцвел от похвалы и надулся, как павлин. Зрелище было ужасающим в своей прискорбной обыденности. - Вот и я говорю, ни украсть, ни посторожить, гордыня вперед этих Шэней родилась! - разгорячился он. - Последнюю серебряную шпильку поди заложили, чтобы достойно встретить господина заклинателя, нищеброды, а девицы Шэнь так нос воротят от моей женской половины, словно до сих пор в столице! - Девы Шэнь могут быть за кого-то просватаны, - Шэнь Юань развел руками. - Кто стал бы разрывать старые договоренности? - Просватаны? - господин Гао разразился неприятным, но очень искренним смехом. - И это после того как их дядюшку чуть в обмане перед лицом его императорского величества, да продлятся его дни, не обвинили? Да им дорога или ко мне, или к матушке Ду - и уж она-то из них спесь живо выбьет. Матушка Ду, значит. Шэнь Юаню с самого начала показалось, что письмо почтенного Шэнь Сюаньлина писано было женской рукой, теперь сомнений в этом почти не оставалось. Отчаянной смелости девицам Шэнь было не занимать. - Второй старший брат пытался обмануть Его Величество? - пришлось удивленно округлить глаза и даже уронить на стол веер. - Да как же такое возможно? Господин Гао все же был записным провинциальным сплетником: нерассказанная история бурлила в нем и требовала немедленного выхода. Тем более такая скандальная и опасная для чужой репутации. - Да вы, господин хороший, я вижу, совсем не в курсе! - господин Гао хохотнул и даже приосанился. - Второй господин Шэнь, когда при губернаторе в Чанша был, самолично подписывал рекомендации и подорожные молодым да талантливым. Ну, кто больше таланта-то предъявил, тем и подписывал, ясно. Они ж и тогда уже еле концы с концами сводили. Молодые студенты из Чанша? Название местечка было смутно знакомым, но после экспресс-курса по мелким, но важным заклинательским кланам от Шэнь Цзю так случалось со многими названиями. Но, кажется, именно там никакой важной школы не было. Зато дальнейший ход интриги более-менее вырисовывался. - И никто из молодых и талантливых в столице должного таланта не предъявил? - Шэнь Юань многозначительно выделил последнее слово и увидел в глазах собеседника очень понимающую усмешку. - Да уж на всю столицу предъявили. Ивовые девицы, они к талантам требовательны. Ясное дело, на экзаменаторов-то и не хватило, - господин Гао ухмыльнулся особенно многозначительно. - Ну а по возвращении всплыло, что за рекомендации ко двору второй господин Шэнь с каждого из студентов драл по сотне лянов серебра. Все вместе это тянуло на пару лет каторги. Или солидный штраф с лишением ранга, по совокупности. Строчки танского кодекса, читаного единожды перед экзаменом и сразу после сдачи благополучно забытого, никак не хотели собираться во что-то более-менее связное. Следовало считать наказание по сумме провинностей или по самой тяжкой из них? Зато теперь стало понятно, откуда Шэнь Юань помнил название. Крайне своевременный донос, чрезвычайно ретивый чиновник, всем сердцем болеющий за благо народное, и подлые местные власти, утаившие, при покровительстве четвертого принца, целое месторождение олова. Второй господин Шэнь, поплатившийся карьерой, очень дешево отделался. Видимо, ни серьезных денег, ни серьезных грехов за душой не имел. С этим можно было работать. Как минимум потому, что ничем опасным Шэни, как выяснилось, не запятнаны, а само место оказалось неплохим. Во всяком случае, возможность вывести к павильону Ирисов драконью жилу - ладно, хотя бы тоненький ручеек - была. Шэнь Юань, конечно, не был уверен в успехе, но почему бы не попробовать? В конце концов, место было как раз таким захолустьем, в котором в жизни не стали бы искать ни бывшего главу Цинцзин, ни тем более иньский котел. - А уж сейчас-то и лянов тех след простыл, и угодья все заложены-перезаложены, - продолжал кляузничать господин Гао. - Поди, и сроки выкупа по закладным прошли. А вот это было обидно. Шэнь Юань не отказался бы увеличить безопасную территорию. Все-таки, когда в твоей власти целая гора, вселяться в халупу рядом с лужей немного тесно. Да и после поднятия драконьей жилы земли нальются силой… возможно, настолько, что можно будет выращивать не простой, а духовный рис? - Печально слышать о подобном упадке, - Шэнь Юань позволил себе расстроиться в открытую, даже чуть напоказ. - Этот скромный надеялся обрести здесь надежное пристанище. Неужели ничего нельзя сделать со сроками? Деньги этот мастер постарается… найти. Господин Гао помялся, а потом все-таки отхлебнул вина и чуть подался вперед. - Признаться, я собирался выкупить все закладные и вернуть их в семью Шэнь в качестве выкупа, - выпалил он, и Шэнь Юаня едва не передернуло от отвращения. Ну разумеется. А потом… старшие Шэни умрут от болезни, с младшим сыном что-нибудь случилось бы в столице, где у господина Гао совершенно случайно родня, и девицы Шэнь останутся в наложницах в родном доме, потому что у нового мужа будут права и на землю, и на усадьбу. - Но господин Гао сможет же выкупить их для этого мастера? - Шэнь Юань подался чуть навстречу, глядя взволнованно. - Господин Гао так внимателен, у него такие связи - уж наверняка ему не откажут все те, кто осмеливается сейчас притеснять родню этого скромного мастера? Господин Гао сглотнул. Его осязаемый взгляд словно прилип к губам, и Шэнь Юань, не выдерживая, снова отстранился и глотнул из своей чарки. Диагностические чары он сотворил, уже почти не думая, но было чисто. Возможно, пока. - Не то чтобы этот Гао был достаточно стар, чтобы его интересовали только деньги, - бухнул местный князек, и Шэнь Юань снова поднял голову. - Господин Гао сможет убедиться, что на пике Цинцзин учат не только четырем искусствам, - убежденно посулил он. - Этот Шэнь не останется в долгу. К любому кнуту следовало добавить немножко пряника. Или хотя бы иллюзию такового. Даже если настоящий глава Цинцзин пребывал в твердой уверенности, что кнут есть орудие универсальное. Шэнь Юань, в конце концов, собирался все эти векселя честно выкупить. Если господин Гао не станет делать глупостей. Да и в целом, все удалось именно так, как и было задумано. И мысль эта изрядно грела всю дорогу до побережья. Где была княжна, уже два дня ожидания, мальки, которых непонятно как хранить, и прочие дары моря. Фениксы были странными тварями - достаточно разумными, чтобы становиться идеальными фамильярами и защитниками, достаточно бешеными, чтобы любые попытки договориться были обречены на провал. Совершенство противоположностей. Но взрослый феникс Лю Цингэ был без надобности. Яйцо, аккуратно завернутое в платок из шерсти огненной крысы, он заботливо пристроил за пазухой и всю дорогу грел собственной ци, с затаенным умилением ощущая биение жизни зародыша. Великолепная гордая птица была бы достойным компаньоном для главы Цинцзин. Роскошным. Соответствующим расшитым воробьями и согревающими талисманами одеялам и лунному серебру гуаней. Никто бы даже не задумался, что феникс - воплощенная ян, в свете которой так легко спрятаться и согреться иньскому котлу. Лю Цингэ, конечно, наполнил для Шэнь Цинцю духовные камни своей ци - почти чистой ян, напрочь искорежив десяток вместилищ, но понимал, что это решение временное и ненадежное. Птенец феникса был куда лучше - до тех пор, пока не удастся хоть немного исправить баланс. Так что в этот раз Лю Цингэ направлялся на Цинцзин не с пустыми руками - и даже не забыв заглянуть в винный дом поприличнее за угощением. Только для того, чтобы обнаружить, что Шэнь Цинцю нет на пике. - Наставник отлучился по делам… - главный ученик Цинцзин почтительно склонился перед Лю Цингэ, отойдя от группы учеников, откровенно отлынивавших от практики форм меча. - …и взял с собой только этого никчемыша с дикой ян, - вполголоса добавили сзади, явно рассчитав, что Лю Цингэ услышит. Лю Цингэ услышал. И запомнил. - …а для Лю-шишу оставили сообщение с Цюндин на всех пиках: сразу же по прибытии посетить главу ордена, - договорил Мин Фань, сделав вид, что не услышал. Лю Цингэ даже нашел пару секунд, чтобы с благодарностью кивнуть ему в ответ перед тем, как вспрыгнуть на меч. Гадюка терпеть не могла внезапные путешествия, ради чего сейчас сорвалась с места? И почему в сопровождении одного-единственного ученика? Без кареты, свиты или хотя бы главы Юэ? Сплетни меч Чэнлуань не любил, сплетников осуждал, но и совсем уж дикарем, не понимающим сложного искусства взаимодействия с людьми, не был. Шэнь Цинцю был главой второго пика, уважаемым заклинателем, признанным мастером и - сам по себе. Без влиятельной родни, поддержки среди старейшин пика или хотя бы верных и многочисленных шиди. Главу Цинцзин безоговорочно поддерживал разве что Юэ Цинъюань, и это хотя и не затыкало рты недоброжелателям, но изрядно подрезало им крылья. Но со времени последнего искажения ци глава Юэ переменился. Пока еще еле заметно, но не была ли эта поездка первой ласточкой? Знаком для всей школы, что меч Сюя утратил благосклонность главы школы? Лю Цингэ пронесся над Аньдин и спустился на землю на привычном пятачке перед залом советов в павильоне Ясного разума. Тут всегда был дежурный ученик, которого наверняка предупредили, что глава Юэ послал за ним, что позволяло не тратить время на извинения на тему, кого Лю Цингэ опрокинул или какие цветы потоптал. В приемной Юэ Цинъюаня его и правда ждали: стоило только Лю Цингэ войти, как секретарь молча поклонился и скрылся за тяжелой бархатной занавесью, а потом почти сразу вернулся и, отодвинув край, пригласил Лю Цингэ внутрь. - Приветствую Юэ-шисюна, - Лю Цингэ склонил голову, пройдя по длинной ковровой дорожке почти до самого стола. - Чем может помочь этот шиди? - Лю-шиди, - глава Юэ приветственно улыбнулся и кивнул, приглашая сесть. - Была ли твоя поездка успешной? Беззвучно появившийся из-за ширмы адепт выставил на стол тарелки с разноцветными кусочками бороды дракона и крохотными яичными пирожками. - Благодарю шисюна за заботу, - Лю Цингэ обозначил вежливый поклон и еле удержался, чтоб не погладить спрятанное за пазухой яйцо. - Шисюн хотел меня видеть? Глава Юэ улыбнулся привычно понимающей, но не доходящей до глаз улыбкой. Возможно, стоило все же потратить время и занести добычу на Ванцзянь - там, рядом с негаснущими горнами, яйцу было бы вполне комфортно, а Вэй-шисюн не отказал бы собрату в услуге. - Шиди придется немедленно вылететь в Дунчжи. Название было незнакомым, но Цингэ все равно помнил места по тому, что в них случилось. - Это?.. - Деревня, где проходит обмен товарами с русалкой, - пояснил Юэ Цинъюань. - Цинцю-шиди вылетел туда. - Один, - Лю Цингэ постарался сказать это нейтрально, но что была за спешка, почему Шэнь Цинцю сорвался один? Нет, почему его отпустили туда одного?! - Лю-шиди еще предстоит узнать, насколько безуспешны любые попытки остановить Цинцю-шиди, если он видит где-то неотложность своего присутствия, - глава Юэ улыбнулся вежливо и безразлично. - Так что этот шисюн просит Лю-шиди прибыть туда как можно быстрее и обратно быть готовым ехать в конвое: к сожалению, часть ингредиентов можно везти только в повозке. Кажется, Чжанмэнь-шисюн и не пытался никого останавливать. Лю Цингэ придавил негодование посильнее и кивнул. Гадюка была скользкой тварью. Гадюка всегда знала, что делает. - Я зайду на Ванцзянь и немедленно отправлюсь, - согласился он и глянул вопросительно: мол, есть ли еще распоряжения? - Помощь Лю-шиди всегда ценна, - Юэ Цинъюань покачал головой и отпустил его жестом, снова опустив голову к бумагам. Лю Цингэ отдал еще один короткий поклон и вышел. На Ванцзянь было шумно. Стучали молотки, что-то лязгало, где-то гремело, кто-то на кого-то орал за вопиющую косорукость. Вэй-шисюн безмятежно улыбался, и Цингэ решил не упоминать великолепнейшую пропалину на его длиннополой кожаной безрукавке. Скорее всего шисюн знал и так. И у него нашлась чудесная огнеупорная корзинка для яйца и не менее чудесный чай, присланный с Цяньцяо. Неповторимый аромат хризантемы непревзойденной горечи можно было почувствовать с десяти шагов. Так что Лю Цингэ предпочел осуществить тактическое отступление. Глава Юэ просил его поторопиться, и мало ли что могла натворить оставленная в одиночестве гадюка. До наступления сумерек было еще почти три шичэня, если хорошо поднажать, вполне можно было успеть. С яйцом феникса, конечно, вышла задержка, но коробка с десертами была вполне достойным подношением хотя бы на этот вечер. Дунчжи, если Цингэ правильно помнил, было изрядной дырой. Приличных винных домов там явно не водилось. Как и приличных постоялых дворов. Взяла ли гадюка с собой палатку? И допустимо ли будет напроситься туда хотя бы на эту ночь? Раньше он переночевал бы у костра, потому что главе Байчжань не пристало стремиться к роскоши. Сейчас верх брали усталость и тоска по знакомым прикосновениям. Огоньки деревни показались внизу, когда уже совсем стемнело, и Цингэ спикировал вниз, к пристани, где горели костры и суетились человеческие фигурки. А потом замер в воздухе, едва не слетев с меча, услышав гуцинь. Мелодия была незнакомой и неуловимо чужой, в ней словно сыпалась на лед струя стеклянных бусин, твердых и холодных, и ей внимало все вокруг. С высоты Цингэ увидел стаю хрустальных сирен, замерших в бурунах вокруг утеса чуть повыше самой деревни и внимающих даримой им песне, а потом и самого исполнителя, опасно замершего на самом краю утеса. Шэнь Цинцю явно устроился в старом здании давно погасшего маяка: видимо, торговля тут давно пришла в ничтожность, и поддерживать огонь стало дорого, а без маяка сделалось непросто и для местных рыбаков. Цингэ замедлился почти полностью, не желая нарушить мелодию даже неосторожным движением воздуха, бесшумно сошел на землю у самой стены и прижался к ней, готовый ждать, сколько потребуется. От дикой морской инь, бушующей вокруг Шэнь Цинцю и покоряемой его волей, першило в горле - а может, у Цингэ просто перехватывало дыхание от красоты. Он затруднился бы сказать, сколько времени прошло, прежде чем сирены наконец насытились. Белая пена взвилась вверх почти до самого утеса, когда последние аккорды рассыпались приглушенным перезвоном, Шэнь Цинцю положил ладонь на струны, гася всякий звук, и коротко склонил голову, прощаясь. А потом он обернулся, безошибочно найдя Цингэ взглядом. - Лю-шиди? - позвал Шэнь Цинцю, и Цингэ шагнул ближе, в пятно света от ночной жемчужины, приткнутой среди камней полуразрушенной стены. Надо было спросить, к чему была вся эта спешка и неужели лишние три дня что-то изменили бы, раз все равно бессмертный мастер Шэнь сейчас сидел на развалинах и распугивал хрустальных сирен. Дело достойное, конечно, но глава второго пика для этого явно не требовался, хватило бы простого адепта. - Шиди, должно быть, устал с дороги, - Шэнь Цинцю успел продолжить первым. И даже не спрятался привычно за веером. - Может ли этот шисюн надеяться, что шиди разделит с ним трапезу и отдых? Цингэ дождался, пока тот шагнет в густую тень козырька, а потом его обняли в ответ на протянутые руки, и Цингэ прижал к себе любовника, обнимая и кутая в собственную ци, как в плащ. Шэнь Цинцю даже не стал изображать стойкость: оперся на Цингэ почти что всем весом, прижался лбом к щеке и лишь потом одарил коротким, но глубоким поцелуем. - Ужин, - напомнил он, когда Цингэ потянулся к губам снова. - Этот мастер надеялся, что шиди будет как раз вовремя, чтобы справиться с трапезой, которая слишком велика для одного. Выходит, Шэнь Цинцю с самого начала заказывал ужин на двоих? - Только если ты оставишь место и для десерта, - Цингэ наконец заставил двигаться непослушный язык, и Шэнь Цинцю незнакомо просиял. Он никогда так не светился на Цанцюн. Так… свободно и ярко, что перехватывало дыхание и сжималось сердце. Хорошо, что не светился. Цингэ не знал, что делал бы, если кто-нибудь еще видел Шэнь Цинцю таким. А ведь кроме Цанцюн были еще ивовые дома. Даже если сейчас цинцзинская гадюка пообещала ему верность, кто сказал бы точно, что случится потом? А еще… Однажды Му Цинфан назовет Цингэ безнадежно исцелившимся и не преминет порадоваться этому. Му-шиди радовался каждому исцелившемуся, неизменно громко и неизменно вслух. - Увы, местные сладости слишком горьки на вкус, - Шэнь Цинцю, все так же улыбаясь, сам потянулся за поцелуем, - этот шисюн даже не знает, что делать. Ну понятно, откуда в крошечной деревушке на пятьдесят дворов вообще могут взяться приличные десерты. Впрочем, Цингэ сгреб на кухне винного дома без малого все, что было приготовлено на день - не спрашивать же гадюку, что из этого нравится больше всего. А вот потом, когда Цингэ определится с любимыми пирожными, можно будет подумать и насчет замены обычных продуктов духовными ингредиентами. Особенно если учесть, что ци в поцелуе оказалось куда меньше, чем обычно. - Ты устал и голоден, - Цингэ заставил себя остановиться, с сожалением разорвав поцелуй, и едва не сдался, когда Шэнь Цинцю протестующе замычал, не желая отстраняться. - Пойдем. Впрочем, вести себя внутрь, особенно прижатым к боку, гадюка не мешала. Комнатка смотрителя маяка оказалась крошечной. Здесь даже не было простого очага, только небольшая жаровня в центре. Комнатку привели в порядок, и на стенах едва заметно трепетали типовые обереги “от всего”, включая сквозняки, так что жаровня успела прогреть помещение, несмотря на наспех заткнутые щели между досок. А вот кровать, не говоря уже о столе и россыпи подушек, Шэнь Цинцю явно привез с собой. Цингэ без вопроса полил ему на руки из до странности грубого кувшина из охристой глины и только потом, подставив ладони сам, сообразил, что это была вариация бесконечной фляги - только с горячей водой. Ну да, на такой практически невозможно заметить киноварный орнамент слегка измененной печати. - Быт в здешних глухих местах незамысловат, - Шэнь Цинцю жмурился, и кувшин в его руках казался дешевой поделкой деревенского мастера. Цингэ даже поверил бы, если бы не знал, сколько могут стоить такие артефакты, особенно когда печати наносили на капризную и хрупкую глину. Наверняка и простой таз для омовений хранил свои секреты. Гадюка знала толк в умении устраиваться. - Этот шиди полагается на старшего брата, - Цингэ поклонился с преувеличенной вежливостью и был вознагражден еле слышным смешком. - Этому шисюну остается только надеяться, что он сумеет должным образом принять гостя, - глаза Шэнь Цинцю блеснули уже откровенным весельем, и Цингэ передумал возмущаться насчет “гостя” и собственной предполагаемой взыскательности. Тем более что когда Шэнь Цинцю начал ставить на стол приготовленные блюда, стало ясно, что он успел накинуть на крышки едва заметные печати стазиса. Рыбацкую уху Шэнь Цинцю пододвинул к столу прямо в небольшом пузатом котелке, который до блеска надраил кто-то очень старательный. Пахло упоительно, под движением половника в янтарном бульоне медленно вращались кусочки рыбы, хвосты креветок, клешни крабов и упоительно пахло имбирем и лимонной травой. Цингэ невольно взглянул вопросительно: видеть бедняцкую морскую мелочь рядом с благородной красной рыбой было странно, но Шэнь Цинцю не повел и бровью. Может быть, все эти морские насекомые были особенно полезны? Цингэ не знал и предпочел промолчать, тем более что оказалось очень вкусно - и суп, и крохотные, на один укус, димсамы с крабовым мясом, и рыбные рулетики в сычуаньском соусе, и акульи губы, тушеные с овощами, и запеченные с морскими огурцами молоки, и пряная икра морского ежа, и какая-то мелкая рыбешка, обжаренная в масле… Гадюка знала толк в хорошей еде. И поддержании с ее помощью баланса энергий. А Цингэ чувствовал, что он совершенно неприлично для воспитанного молодого господина объелся. Так, что хотелось сесть, наплевав на приличия, и распустить пояса. Шэнь Цинцю лукаво сверкал глазами и расхваливал очередное блюдо, приготовленное его учеником. Морские ушки, жареные с какими-то морскими водорослями, пахли божественно, и их стоило хотя бы попробовать, но больше уже не лезло. Особенно под похвалы этому самому ученику. Сопляка, одолевшего демонического старейшину, Цингэ помнил. Помнил и собственную досаду тогда. Совершенно бесполезный на Цинцзин талант физического совершенствующегося. Шэнь Цинцю, конечно, считался завистливой тварью, гнобящей любое проявление таланта в собственных учениках, но про Лю Цингэ и методы обучения Пика Сотен Битв тоже много чего говорили. Чаще всего не слишком лестное. На Байчжань у мальчишки были все шансы стать адептом внутреннего круга, а не вечным младшим учеником на побегушках. Если мальчишка и правда был таким сильным источником ян… У гадюки были проблемы с совершенствованием, она в искажение ци скатывалась едва ли не каждые полгода, так что всему ордену приходилось важные бумаги слать на Цинцзин, где временно и крайне основательно обосновывался глава Юэ. Шэнь Цинцю был иньским котлом. Ученик не посмел бы ни в чем отказать учителю. Никто бы даже не заметил его пропажи. Но потом гадюке так удобно подвернулся Лю Цингэ - и это удобство, по-видимому, стоило гадюке отношений с главой Юэ. Постоянный любовник в ордене был всяко лучше бесчисленных и лишенных духовной силы торговок весной. Но то ли Шэнь Цинцю переоценил привязанность Чжанмэнь-шисюна, то ли дело было не в Лю Цингэ и уж тем более не в мальчишке с избытком ян. Лю Цингэ поставил бы на второе. Нет, пока картина не складывалась, а значит, оставалось терпеливо ждать, внимательно смотреть и быть готовым вмешаться, если очередная махинация Шэнь Цинцю вдруг пойдет не так, как тот задумывал. За этими раздумьями Цингэ пропустил, как Шэнь Цинцю убрал остатки еды на поднос и выставил куда-то наружу - видимо, позволяя желающим забрать и доесть оставшееся, а сам принялся заваривать чай. Цингэ встрепенулся - и принялся выкладывать на освободившееся место корзинки со сладостями. - Лю-шиди ограбил пекарню? - у гадюки забавно округлились глаза, и Цингэ поймал над своей чашкой тонкие пальцы, прижался губами к костяшкам, прежде чем отпустить. - Они сами отдали, - невозмутимо поправил он, наслаждаясь тем, как Шэнь Цинцю чуть порозовел и отвел взгляд. Зрелище было воистину усладой для глаз. Цингэ наслаждался, пока давали. - Какие стены не падут при явлении Бога Войны? - на этот раз Шэнь Цинцю спрятал улыбку за веером, и это казалось ужасно подлым и бесчестным. - На что ты охотишься здесь? - Цингэ очень постарался настроиться на деловой лад. Чего ради здесь собрали двух мастеров Цанцюн? Шэнь Цинцю, иньский котел или нет, слабаком не был и с большинством угроз справился бы и сам. Всегда справлялся. А значит, ожидалось что-то действительно впечатляющее. Хрустальные сирены под такую категорию точно не подходили. Официальная победа, конечно, будет зачтена Цинцзин, но и возможность просто поучаствовать, сплетая потоки ци не только на ложе, но и в бою, обещала интересные возможности. При одной мысли в паху немедленно и позорно потеплело. Шэнь Цинцю взглянул с недоумением, а потом явно что-то сообразил - и зеленые глаза неожиданно осветились таким теплом, что сжалось уже сердце, горячо и больно. - Вряд ли Лю-шиди будет интересно, потому что в основном на деньги, - признал Шэнь Цинцю и пояснил: - Есть шанс, что этому мастеру удастся довезти до Цанцюн мальков лопаточного нетопыря, среди прочих припасов. Цингэ аж присвистнул. Эта мелочь и дохлой-то шла за странные деньги, а уж живыми и десяток мог сразу же окупить затраты на выкуп русалки. Это было… словно ночь с иньским котлом, только мальки были одноразовые. - Это стоит установки тут не просто сарая и возрождения маяка, - согласился он и благодарно кивнул, когда Шэнь Цинцю придвинул к нему часть пирожных. Было приторно сладко, но Шэнь Цинцю нравилось, и от чужого удовольствия даже сахарные конфеты, по столичной моде раскрашенные в разные цвета, казались вполне съедобными. Сам Цингэ предпочел бы вяленое мясо. Шэнь Цинцю тогда, на аукционе, не отказался от кабана-скорпиона, возможно, не станет отказываться и дальше. Можно будет найти подходящих тварей. Правильно приготовленный скальный змеекролик, например, обладал удивительным сладковатым привкусом, и считался к тому же, полезным для восстановления ян. И был достаточно редким, чтобы считаться достойным для подарка деликатесом. Не хуже, чем все танъюани главы Юэ. - Ты устал? - Шэнь Цинцю коснулся его руки мимолетно, без всякого намека, и Цингэ позволил себе признать, наконец, что тоже устал. Молча кивнул и не сдержал улыбки, когда принесенные им угощения Шэнь Цинцю бережно убрал в цянькунь вместо того, чтобы выставить за дверь, как недавние остатки, а потом потянул Лю Цингэ за собой к постели, за ширму. От мановения руки ночные жемчужины под потолком приугасли до ярких звезд, алыми рубинами рдели в жаровне угли, а Шэнь Цинцю ослаблял завязки на наручах, охватывающих запястья. Цингэ сморгнул завороженность этим движением и поспешил помочь. Наручи, широкий и жесткий кожаный пояс, почти что доспех, странно простой, верхние два слоя ханьфу - теперь можно было взяться за гуань. Цингэ не знал, разрешат ли ему, но Шэнь Цинцю позволил усадить себя на постель и взяться за шпильку. На ладони словно пролилась волна черного шелка, Цингэ рвано вздохнул от восторга, погружая в нее руки, и Шэнь Цинцю, успевший устало прислониться к его груди, вопросительно поднял голову. - Очень… красивые, - вымучил он, проклиная свой неловкий язык, и в глазах Шэнь Цинцю мелькнули одновременно веселье и смущение, прежде чем он отвел взгляд. Цингэ торопливо глотнул воздуха, напрочь позабыв дышать, и опустился коленом на приступку перед кроватью. Разумеется, такая она была не по карману даже местному старосте. Разумеется, после аукциона Шэнь Цинцю притащил с собой и ее. Белая мягкая кожа щегольских сапожек оказалась перед глазами, и Цингэ, сглотнув предвкушение, ослабил тут шнуровку тоже, прежде чем аккуратно стянуть с ноги. Снял и второй, скосил глаза на узкие ступни в тонких белых носках, уже представляя, как возьмет в ладонь, разминая, но Шэнь Цинцю невовремя опомнился. - Я и так слишком обременил Цингэ, - прошелестел он, отходя к оставшемуся чуть поодаль тазу, чтобы обмыть ступни. Цингэ с сожалением вздохнул и заставил себя отвернуться, быстро раздевшись и аккуратно сложив свою одежду на кушетку в изножье. Дождался, пока плеск сменится шелестом одеял, и тоже воспользовался тазом, прежде чем скользнуть под одеяла на явно оставленное ему место. Если Шэнь Цинцю и пытался как-то восстановить дистанцию, то в постели он без колебаний приник снова, устроился вплотную, наслаждаясь теплом. Их ци переплелась словно сама собой, почти без сознательного усилия, и Цингэ обнял возлюбленного, наслаждаясь тем, что ему сегодня, кажется, позволили куда больше, чем сплетение тел. Шэнь Цинцю тихо дышал в грудь, веки мягко сомкнула сонливость, и уже засыпая, Цингэ снова задался вопросом: куда и по какому из своих тайных дел путешествовал Шэнь Цинцю, чтобы так вымотаться? Может быть, когда-нибудь гадюка ему расскажет.