Коллеги с привилегиями - 2

Му Цинфан устал. Очень-очень устал. Настолько, что даже не встретил А-Вэя как подобает, у дверей дома. Даже с кушетки не соизволил встать. Только вздохнул, взглядом показав на заваленный бумагами письменный стол. А-Вэй вздохнул в ответ так же выразительно и понимающе. Уселся в изножье. - А-Фан пахнет раздражением? Му Цинфан вздохнул еще раз и заерзал на кушетке, укладывая ноги на чужие колени. - А-Фан пахнет рыбой. Рыбой сейчас пахли все. Рыбой, водорослями, невесть какими ракушками, в ящик с которыми вцепился Шан Цинхуа. То есть вцепился бы, если бы не был вынужден поддерживать хотя бы видимость приличий. А Му Цинфан даже заглянуть туда не успел, потому что все были слишком заняты мальками лопаточного нетопыря. Кто бы мог подумать, что в почтенной заклинательской школе найдутся идиоты, способные украсть проклятую рыбешку, пока содержимое бочки разливали по стеклянным баклажкам, и тут же попытаться ее сожрать! Практически в ближайших кустах, не утруждая себя ни периодом медитации, ни должной целительской страховкой. Дать идиоту сдохнуть прямо там было бы наилучшим решением. Но трупы в кустах за главным павильоном Цяньцяо сильно портили фэншуй. Да и во всех прочих отношениях труп был вещью совершенно бесполезной. То ли дело живой адепт, которого можно использовать в качестве обучающего пособия по теме “Жадность - это не только плохо, но и смертельно опасно”. Вэй Цинвэй тихонько фыркнул и перехватил лежащую на коленях щиколотку. Снял войлочную туфлю и принялся разминать ступню в тонком шелковом носке. Му Цинфан благодарно застонал, чувствуя, как проминают ткань и мышцы твердые теплые пальцы, а ци течет сквозь акупунктурные точки. Положительно, научить его массажу было одной из лучших инвестиций в жизни Му Цинфана. - Про вашу рыбу даже в кельях Кусин шепчутся, - хмыкнул А-Вэй. - Шэнь Цинцю как всегда, - уныло подтвердил Цинфан. - Насчет того, как он русалку купил, на Сяньшу чуть не взорвались от злости - и рабовладелец он, и развратник, и растратчик. А теперь Ци Цинци скрежещет зубами: ее-то бандитки в павильон Исцеляющего Дождя и без того не рвутся, а тут целая бочка мальков. Сам понимаешь, какие у Сяньшу теперь шансы продвинуться в очереди. - Говорят, Юэ-шисюн снова прокатил всех, кто рвался в его постель? - А-Вэй усмехнулся и перешел на вторую ногу. - Даже странно, что Шэнь-шисюн не остался на первичное распределение, чтобы натыкать в это всех способных слышать, но не увернуться. - Слишком хотел переодеться в подобающее и отмыться, - фыркнул Цинфан. - Вот уверен, что гадюка наша куда большей жертвой ради Цанцюн считает не недельную бессонницу и поддерживание неизвестно где выкопанной печати, секрет которой никто до сих пор не мог выудить у морского народа, а то, что ехать пришлось на телеге и в конопляном шэньи, а потом еще и в этом же виде представлять результат своих трудов половине Цюндин с Юэ-шисюном во главе. Мастер Вэй не сдержал смешка - и даже не потрудился вежливо прикрыть улыбку рукавом. У него были слишком заняты руки, и эту занятость Му Цинфан одобрял всемерно. Особенно, когда чуткие пальцы поднялись от щиколотки к икрам. Там тоже ныло и требовало заботы и внимания. - Шиди Лю забрал своего феникса, - А-Вэй заметил как бы невзначай, и Цинфану потребовалось несколько мгновений, чтобы выплыть из блаженной неги. Яйцо феникса - это было серьезно. И даже не потому, что скорлупа была ценной присадкой для стали, а зародыши шли в пару сильно неодобряемых, но очень активно используемых снадобий. Яйцо феникса достать было проще, чем мальков лопаточного нетопыря или икру собакоголовой акулы. - Собирается нести на Цинцзин? - скрывать собственное беспокойство он не стал. В последние месяцы цинцзинская гадюка плевалась ядом чуть пореже, но и только. И за ее брачными танцами с главой Юэ наблюдала вся школа. А Лю Цингэ был Лю Цингэ, и сейчас Му Цинфан особенно четко понимал, почему наставник категорически отказывался отправлять юного и горячего адепта Лю в Павильон Исцеляющего Дождя. В порядке все было с девицами и их уровнем - и тогда, и сейчас. Но Лю-шисюн, кажется, собирался ухаживать со всем пылом, шансов, что гадюка предпочтет его Юэ Цинъюаню, не было ровным счетом никаких, и это обещало проблемы. - С Байчжань у Шэнь-шисюна отношения еще хуже, чем с Сяньшу, - стоило хотя бы позаботиться о правильных слухах. - Если Ци-шимэй возмущается громко, то Байчжань - деятельно. - Лю-шиди ездил с Шэнь-шисюном на аукцион, - А-Вэй был умница, А-Вэй все понимал быстро и правильно. - И сразу после аукциона полетел добывать яйцо феникса. - И покорно тащился с обозом, - подхватил Му Цинфан. - Кто бы мог подумать, что наш образец честности знаком с таким понятием, как подкуп, - закончил Вэй Цинвэй. - Надо будет пошутить на эту тему при Шан-шиди, чтобы наверняка. Му Цинфан благодарно склонил голову. Хотя бы это они могли сделать для Лю Цингэ. - Сердце у А-Фана куда теплее и щедрее, чем он привык о себе думать, - тихо отметил Вэй Цинвэй, ловя вдруг его руку и касаясь кончиков пальцев губами. - Просто не хочу, чтобы у Лю Цингэ не осталось даже лица, - проворчал Цинфан, отводя взгляд. - Кому потом его из отклонения ци извлекать и откачивать? От Юэ-шисюна-то наверняка только хуже сделается. Вэй Цинвэй понимающе покивал и перешел к бедрам, пересев так, чтобы устроиться между, и Му Цинфан невольно усмехнулся самому себе: всего палочку благовоний назад он был уверен, что ему ничего кроме возможности уснуть уже не нужно. А сейчас внутри щекотало предвкушение: сколько времени А-Вэй потратит на массаж, прежде чем перейти к основному блюду. Му Цинфан собирался, во-первых, это выяснить, а во-вторых, добраться из кабинета до спальни, сидя у любовника на бедрах. В конце концов, для главы пика Ванцзянь, способного гнуть подковы голыми руками, подобный вес даже за нагрузку не считался. Лю Цингэ все же сжалился и явился с визитом только к полудню. Возможно, отмывался сам. Или, что вероятнее, разбирал прошения мастеров своего пика. Шэнь Юань просидел над собственной стопкой прошений добрую половину ночи, но даже с помощью Шэнь Цзю сумел вникнуть едва ли в половину. Вторую даже разбирать не стал, написав поверху самого каллиграфического и кляузного “На усмотрение целителя Му”, и отправился спать с чувством выполненного долга. Му-шиди, конечно, должен был его проклясть, но ему Шэнь Юань собирался оставить бесценную печать для сохранения мальков, так что Му-шиди мог бы и проявить немножко благодарности. Лю Цингэ сидел в гостиной, полыхал ушами, трепетно придерживал что-то округлое за пазухой и был неприлично бодр и свеж. Или на Байчжань прошений было не в пример меньше, или там и вовсе вместо скучного бумагомарательства устроили поединки за право ускорить совершенствование. Шэнь Юань бы понял. И отчаянно позавидовал. Но Лю-шиди участия бы все равно не принимал, а без него там и смотреть было нечего. Не на кого. Уши как-то предательски потеплели, и пришлось старательно вспоминать, что его сегодня ждали на Цяньцяо. Очень ждали, а дело было к часу Козы. - Выходит, слухи о том, что у Лю-шиди не достает терпения, чистая клевета? - пошутил Шэнь Юань, когда Цингэ вскочил из-за стола навстречу - и четко отследил момент, когда до того дошло. Лю Цингэ побагровел с такой скоростью, что Шэнь Юань невольно забеспокоился, не вредно ли это для здоровья, а потом оказался вплотную и обнял, со стоном уткнувшись в шею. Шэнь Юань даже не заметил, когда успел обнять его в ответ. - Только для тебя, - пробормотал он, касаясь кожи жарким, чуть влажным дыханием, и Шэнь Юань даже прикрыл глаза, пережидая острый приступ желания. Цяньцао. Му Цинфан. И бочка с рыбой. - Шиди-и-и… - протянул Шэнь Юань, разрываясь между желанием, умилением и беспомощностью, и Лю Цингэ вскинул голову, словно боевой конь, услышавший рожок. Шэнь Юань не смог бы ответить, кто потянулся первым, но уже через мгновение они целовались, словно те короткие встречи у телеги не утоляли желание, а лишь распаляли его. И опомнился лишь тогда, когда поймал Цингэ губами за ухо, а тот отозвался совершенно восхитительным стоном. - Так. Стоп, - Шэнь Юань заставил себя остановиться и замер, прижавшись лбом ко лбу Цингэ. - Сначала Цяньцао, и… Лю-шиди же пришел не просто так? Цингэ охнул и тотчас же отстранился. Пошарил за пазухой и протянул в сложенных лодочкой ладонях драгоценный камень: гладкий, будто обкатанная водой галька, и большой, раза в два крупнее куриного яйца, будто сияющий жаром изнутри, как лавовый сердолик. - Яйцо феникса. Я помню, ты смотрел на перо там, на аукционе… К стыду своему Юань почти не слушал. Потому что яйцо феникса же! Сокровище, которое Ло Бинхэ еле добыл для одной из своих жен, волшебный помощник, куда там всем даосским чудесным журавлям. Даже просто посмотреть уже было чудом, и Юань смотрел. Яйцо в ладонях Цингэ было совершенно чудесное, оранжево-алое и светилось теплым, мягким светом. Казалось, что изнутри оно пульсирует, и темноватые крапинки на поверхности медленно плывут, как куски остывшей породы по лавовой реке. Шэнь Юань видел такое как-то в передаче о вулканах и даже мечтал посмотреть лично, но ему тогда было всего шестнадцать, матушка сказала категоричное “нет”, и ее поддержал лечащий врач: астма, испарения, рецидивы… Потом как-то забылось. А теперь этот кусочек сияющей мечты лежал так близко, только руку протяни. Шэнь Юань и протянул, только сейчас не услышав даже - а ощутив, как замер Цингэ. Что-то определенно было не так, и Шэнь Юань поднял взгляд. Цингэ смотрел настороженно. Боялся, что Юань может причинить яйцу вред? - Я только потрогать? - Голос прозвучал неожиданно сдавленно, но сейчас было не до этого. - Я очень аккуратно, хорошо? Лю Цингэ чуть рвано вздохнул. - Не обожгись, - предупредил он и поймал за руку, прижал на мгновение к губам кончики пальцев Юаня, согрев их своей ци. Потоки ци смешались, Шэнь Юань почувствовал теплый толчок, прокатившийся от ногтей до самого сердца, и благодарно улыбнулся, а потом, наконец, тронул яйцо. Яйцо сияло глубинным, жарким светом и вправду чуть пульсировало. Еще не сердцебиение, но близко, почти. Шэнь Юань провел по скорлупе должным образом защищенным пальцем и восторженно ахнул: было и впрямь больше всего похоже на камень. Огненный опал - и в самом деле, сердце вулкана. - Вылупится через пару дней, - пообещал Лю Цингэ. - Только прогреет под себя место, которое посчитает гнездом. - Лю-шиди заберет его на Байчжань? - с сожалением, но без удивления протянул Шэнь Юань, не переставая бережно гладить скорлупу - как гладил бы панцирь черепахи. - Спасибо, что показал такое чудо. Лю Цингэ насмешливо фыркнул, и Шэнь Юань вопросительно перевел на него взгляд. - Это для тебя подарок, - пояснил он. - На Байчжане ян в достатке, если к нам еще и феникса сунуть, того и гляди - самовоспламенимся. - И Шан-шиди будет бегать по пепелищу, изрыгая проклятия и разбрасывая остатки вырванных волос, - автоматически пошутил Шэнь Юань - и только потом его догнало осознание. - Подожди… это мне?! Кажется, его изумление прозвучало достаточно громко и искренне, чтобы уже сделавшийся сердитым Лю Цингэ смягчился и только глаза закатил. - Тебе, я же сказал. И это было ох… Прямо сразу ох, потому что яйцо феникса же! Его следовало где-то устроить и можно ли было выпускать из рук? Сейчас Шэнь Юаню надо было сначала на Цюндин, а потом, и шустро - на Цяньцяо, к насквозь иньским девицам, и это бы наверняка повредило зародышу, и, значит, надо было устроить его где-то в доме и обеспечить духовные камни для обогрева, да так, чтобы что-нибудь не спалить ненароком, и как быть, когда он вылупится? Что делать, когда он вылупится? Да у Шэнь Юаня даже рыбок в детстве не было! Не то что попугайчика или котенка. Перья и шерсть были аллергеном, аллерген мог спровоцировать астму - обострения, рецидивы, рыдающая матушка. Но теперь у него мог бы быть его собственный, настоящий живой феникс, и Шэнь Юань чувствовал, как внутри зарождается паника. Кажется, Цингэ тоже почувствовал. Нахмурился и даже почти что-то сказал, когда Шэнь Юань вздохнул, наконец, и выпалил самую животрепещущую проблему: - Шиди! Шиди, ты не мог бы приходить почаще? У меня ян может не хватить, чтобы его хорошо обогреть! У Лю Цингэ сделалось каменное лицо. Наверняка ржал там вовсю! Но Шэнь Юань не собирался обижаться. - Вся моя ян для тебя, - и ответил он ровно тем же плоским голосом. А потом все-таки пошутил, с тем же непроницаемым лицом: - Выгонять устанешь. Шэнь Юань развеселился. - Я не устаю от Цингэ, - переламывая смущение, признался он, окончательно наплевав на попытки изображать Шэнь Цинцю. Все равно у того скоро будет тело, пусть и временное, а самому Шэнь Юаню хотя бы при Цингэ все больше хотелось быть собой. И никто кроме Цингэ не дарил ему таких подарков! Все равно это не продлится долго. Пара лет для бессмертного - миг, но все же Шэнь Юаню хотелось оставить после себя приятную память. Даже если феникса потом придется отпустить - не держать же такую красоту в клетке или на привязи. - Но это не должно выглядеть официальным подарком, Цингэ понимает? Каменное лицо с трудом изобразило недоумение. Вышла почти боль, но это наверняка с непривычки. Шэнь Юаню все равно не понравилось. - Идет большая интрига, - попытался обтекаемо объяснить Шэнь Юань, и Цингэ подобрался. - Длиной не меньше, чем в пару лет, самое малое. Если повезет, все закончится на следующей конференции. Если нет… но Цингэ не должен попасть между ее жерновами и потерять лицо. Отвадить старейшин Лю по сравнению с этим будет почти мелочью. Шэнь Юань уже знал, как этого добьется. - Бартер… взаимовыгодный обмен между нами - максимум того, что должны видеть снаружи. Тогда будут целиться именно сюда - в место, которое все еще считают слабым, - цитировать Сунь Цзы про “путь обмана” главе Байчжань казалось таким баяном, что Шэнь Юань так и не смог себя заставить. - Щель в доспехах. Лю Цингэ снова прижал его пальцы к губам, и Шэнь Юань осекся. - Собрав армию, нужно бросить ее в опасность, - ответил тот на непроизнесенную цитату. - Армия у тебя есть. - И все же этот Шэнь попробует выиграть, не бросая ее в бой. Меч Чэнлуань снисходительно фыркнул, и в голосе его отчетливо слышался звон металла. Чего еще можно было ожидать от Бога войны Байчжань, в самом деле? Собственную усмешку Шэнь Юань спрятал за веером. Потом потянулся и поцеловал Цингэ в уголок губ - практически целомудренно, чтобы развеять странное напряжение и почувствовать чужое тепло. У них еще было время. Было время до того, как Шэнь Юаню придется уходить, а Лю Цингэ, сияющий клинок Цанцюншань, пустят в погоню, потому что школа не должна потерять бесценный иньский котел с золотым ядром. У них еще было время. И яйцо феникса, которому требовались внимание и забота. И бочка с рыбой на Цяньцяо. На Цяньцяо, к Му Цинфану и его девицам, не хотелось совершенно, но Шэнь Юань собирался хотя бы частично возместить Цанцюн потери после своего исчезновения, а значит, ему нельзя было просидеть весь день, обнимаясь с Цингэ и грея яйцо. - В спальне есть жаровня. Как думаешь, ее хватит? Лю Цингэ посмотрел недоуменно, и Шэнь Юань признался с сожалением: - Меня сейчас ждет Му-шиди. Я и так оставил бочку слишком надолго, а надо зарядить накопители и показать, как ставить и подпитывать печать. В следующий раз пусть сами неделю трясутся по буеракам! - Шэнь-шисюн остался недоволен путешествием? - голос у Цингэ был очень, очень серьезный, а вот глаза смеялись. - Разумеется, - Шэнь Юань постарался скорчить самую надменную рожу, какую только мог. - Само путешествие было ужасно... в отличие от компании. Пальцам в ладонях у Цингэ было очень тепло. Шэнь Юань еще раз сурово напомнил себе, что его ждет куча народу и очередной этап плана, и с сожалением поднялся из-за стола. - Лю-шиди требуется отдельное приглашение в мою спальню? - неловко пошутил он, когда Цингэ встал следом не сразу. Шэнь Юань боялся, что шутка вышла слишком пошлой, что Цингэ оскорбится - но не мог и представить, каким откровенным пламенем в глазах откликнется Цингэ. - Пока наша сделка в силе... - он все-таки встал следом - мягко, почти бескостно перетек из одной позиции в другую, продолжая прижимать яйцо к груди, и Шэнь Юань невольно сглотнул. - Этот шиди будет считать, что имеет на нее полное право. - Тогда Цингэ знает дорогу, - лицо Шэнь Юань еще удержал. А вот голос чуть сел, и пришлось тактически отступить в коридор - и отступать до самой спальни. Нет, кто разрешил Лю Цингэ научиться флиртовать?! ...и почему это получается у него так убойно? Совершенно, абсолютно кошмарно. Невозможно терпеть - да и смотреть-то тяжело. В спальне было чуть лучше. Это, конечно, все еще была спальня, и Цингэ в этой спальне. Цингэ и полураспахнутый ворот верхних одежд. Цингэ и все, что он сказал. Цингэ и яйцо феникса… Самое настоящее, взаправдашнее яйцо феникса. Для него стоило выбрать подобающую жаровню. Лучше всего из черной бронзы, потому что бронза лучше всего принимает ци, с гладкими стенками, чтобы не утруждать себя ежедневным подновлением талисманов, достаточно большую, чтобы там можно было устроить гнездо… Выстилают ли фениксы свои гнезда пухом, и, если да, то чьим? Как назло, таких деталей у жены с фениксом роман не упоминал. Проклятие, дома у Шэнь Юаня хотя бы был интернет! И доставка практически чего угодно в течение суток! - Мне дали корзинку на Ванцзянь. Цингэ всегда его спасал. Постоянно спасал. Потому что нашедшаяся жаровня была монструозным творением - настолько помпезным и причудливым, что Шэнь Юань сильно подозревал в ней очередной подарок главы Юэ. Зато корзинка в ней поместилась в самый раз - и оказалась выстлана смутно знакомой шерстью. - Пух кудрявой огненной крысы, - отметил Цингэ в ответ на вопросительный взгляд. - Хорошо удерживает тепло. Правда, чтобы прогреть его, надо столько угля… Шэнь Юань посмотрел на то, что было больше всего похоже на крашеную в алый стекловату, и мужественно проглотил все комментарии про халтурщика-Самолета. - На уголь я как-нибудь наскребу, - пошутил он, пока что извлекая из цянькуня еще остававшиеся не исчерпанными заряженные Цингэ камни духа. И уже приложил один из них к корзинке, намеревая приклеить заклинанием, когда Цингэ поймал за руку. - Зачем? Шэнь Юань воззрился на любовника с недоумением, и Цингэ пояснил: - Я же здесь. Лучше давай остальные, тоже пополню. Шэнь Юань искренне надеялся, что молчаливое изумление у него на лице выглядело хотя бы прилично. - Ты вернешься с Цяньцао уставший, - Лю Цингэ едва заметно порозовел, но смотрел упрямо. - И замерзнешь опять. А мои на Байчжане еще пару суток будут выяснять, кому должны достаться положенные нам мальки. Я подожду здесь. - Цингэ… - голос дрогнул. Руки тоже, но, к счастью, яйцо они уже не держали. Сама идея вернуться в теплый, согретый присутствием Цингэ дом выбила дух, и вместо продолжения Шэнь Юань потянулся за поцелуем. А потом, уже поймав себя на том, что трогает губами нежную горячую кожу на шее, заставил себя остановиться. - Я постараюсь вернуться сразу же, как закончу, - пообещал он, с сожалением выскальзывая из теплых рук. - Цингэ может пользоваться тут всем, что найдет. В бытности главой ордена, кроме рутины и ответственности, есть свои маленькие радости. Можно, например, сообщить всем, что ты уходишь в уединенную медитацию. И уйти. В медитацию - и пещеры, предназначенные исключительно для главы Цанцюншань. Примерно этак на неделю. Оставив почтенных старейшин грызться за мальков и сочинять кляузные жалобы на главу Байчжань, который, оказывается, пообещал главе Цинцзин взятку яйцом феникса, за что получил от этого самого главы Цинцзин неучтенное количество ценных ресурсов, благодаря которым несравненно продвинулся в уровне совершенствования, но в дальнейших заявках на Цяньцяо этих, полученных в результате подкупа, ресурсов, предположительно мальков, никак не учел, а потому в итоге пик Байчжань получил их куда больше, чем полагалось по статусу и должен возместить. На строчке про взятку сяо Цзю расхохотался, по-простонародному хлопая в ладоши, и заявил, что ничего другого от почтенных старейшин не ждал. И что репутацию блистательного и безупречного меча Чэнлуань давно было пора подпортить приличной сплетней. Пока сяо Цзю смеялся, Юэ Цинъюань был готов согласиться с чем угодно - даже терпеть рядом с собой мелкого божка, напялившего чужую личину, и очень понимал несчастного Ю-вана*. Божок пока был полезен, и сяо Цзю запретил его трогать. Сяо Цзю всегда чуял такие вещи куда лучше глупого Ци-гэ. В конце концов, удержать при Цанцюн ведь можно и не запирая иньский котел на Цяньцяо. Глупая и безрассудная была идея, вспомнить неловко. Лю-шиди был идеалом благородного заклинателя. И подарил нынешнему “главе Цинцзин” феникса. Лю-шиди несомненно захочет спрятать небесного писаря от неминуемой расправы, когда все вернется на свои места. Кто после такого не проникнется искренним чувством к своему благородному спасителю? Кто рискнет сбежать из любящих рук в очень голодный и очень враждебный мир? Размышления прервало осторожное прикосновение к барьеру. Сяо Цзю рядом, тоже перебиравший прошения и жалобы, поднял голову. - Он упоминал, что привезет ингредиенты для временного тела, - отметил сяо Цзю словно сам себе. В сторону выхода из пещер он взглянул почти с испугом. - И должен сейчас быть на Цяньцао, а не… Юэ Цинъюань привлек его к себе мягким толчком ци, окутал - и сяо Цзю замолчал, прижался, хоть и смотрел так же настороженно. Оставалось только впустить чужака - и внимательно следить, не попытается ли тот навредить. - Приветствую главу школы и мастера Шэня, - Шэнь Юань появился в пещере почти сразу, стоило только ослабить барьер. Взглянул в глаза хоть и без вызова, но спокойно. Сяо Цзю рядом напрягся еще сильнее, Юэ Цинъюань качнул вокруг него ци, намечая объятие, и поинтересовался: - Желает ли Шэнь Юань самостоятельно выбрать место? - в этих пещерах течение ци было, конечно, безупречным, но ограничивать мастера было в любом случае бессмысленно. Шэнь Юань благодарно склонил голову, прошелся по пещере - и устроился в самом дальнем и темном ее углу. На выровненный каменный пол из цянькуня была извлечена кедровая бочка, воду зачерпнули в бассейне для омовения, и Шэнь Юань принялся готовить лекарственную ванну. Под его руками и по краям бочки вспыхивали и гасли смутно знакомые печати, вода, до того прозрачная, едва заметно опалесцирующая от избытка ци, наливалась иссиня-черной глубиной. Ци пещер колыхалась следом, свивалась воронкой водоворота, клубилась тяжелыми грозовыми тучами. А потом Шэнь Юань вдруг глубоко вздохнул и выпрямился. И подтвердил: - Мастер Шэнь, прошу. Можно пробовать. Юэ Цинъюань ни разу не задал себе вопроса, почему за все это время так и не усомнился в том, что в теле сяо Цзю могла оказаться иная душа: слишком хорошо знал ответ. Так что сейчас, глядя, как чужак в теле сяо Цзю заклинает бочку с будущим временным телом, удивлялся совсем другому: почему никто больше не заметил разницы? Пусть чужак двигался и нес себя почти так, как это делал сяо Цзю, но дух, что носил его тело этот… Шэнь Юань, был совершенно другим. Сяо Цзю всегда был полон огня, иногда - ледяного, но все же это было несомненное пламя. Даже на сложную задачу он смотрел с едва обузданным гневом, словно возмущаясь одновременно и своей глупостью, и самим возникшим препятствием. Там, где сяо Цзю был полон подземного огня, чужак был спокоен и холоден, словно ветер на вершине. Сяо Цзю должен был вынырнуть из бочки уже почти палочку и десяток попыток назад - и наверняка негодовал там, внутри. Шэнь Юань опускал руки в воду раз за разом, чуть склонив голову, будто любопытная птица, оценивая, что именно могло пойти - и пошло! - не так. - Прошу главу Юэ о содействии, - наконец спокойно позвал он, оставив одну из рук в воде, и Юэ Цинъюань с неохотой, словно проворачивая заржавевший колодезный ворот, ощутил благодарность. Сяо Цзю в бочке наверняка не только негодовал, но и паниковал - с каждой неудачей все сильнее. И Шэнь Юань оставил ему одну из рук, успокаивая и помогая держаться. Небесная тварь была предусмотрительна. И все же Юэ Цинъюань хотел бы остаться единственным, кому позволено держать сяо Цзю за руку. Даже если это была пока и не рука вовсе, а непонятная, еле теплая слизь. - Духовные вены мастера Шэня были искажены когда-то, - чужак говорил бесстрастно и смотрел так, будто все они, достигшие бессмертия заклинатели, были всего лишь грубо обкатанными камешками на доске для вэйци. Как будто Юэ Ци не знал. Не помнил, каким сяо Цзю был до Цю. Не клял себя за поспешность и опоздание. Не искал хоть какой-нибудь способ все исправить. Небесная тварь сейчас собиралась сообщить, что воплощение невозможно? Что придется довольствоваться встречами во снах? Или что-то пошло не так, и сяо Цзю застрял в этой бочке? - Чем этот Юэ может помочь? - страх был отвратительным советчиком, страх порождал спешку, и Юэ Цинъюань позволил себе провалиться в этикетную, вбитую бесчисленными тренировками, сдержанность. - Сейчас есть уникальный шанс все исправить. По сути - создать новое тело. Новые вены. Новое что угодно, - голос у божка был размеренный, каким объясняют нерадивым ученикам правила игры. Ему было все равно - и прямо сейчас Юэ Цинъюань вдруг засомневался, действительно ли с небес эта тварь. - Для этого надо знать, что именно необходимо. Но память души мешает мастеру Шэню. - Память души? - Мастер Шэнь не помнит уже, каково это - иметь не искореженные духовные вены. Может ли глава Юэ помочь? Мастеру Шэню нужно взять что-то за образец. Божок предлагал им решать проблему самостоятельно, словно окружной судья, предложивший скостить срок за чистосердечное признание. И это было куда правдоподобнее, чем якобы намоленное кем-то благодеяние. Божок смотрел равнодушно и спокойно, ожидая решения Юэ Цинъюаня - и явно не представлял себе, насколько большой подарок им делает. Юэ Цинъюань не собирался проливать свет на мрак его невежества. - Разумеется, - сухо бросил он, подходя ближе, почти вплотную. И снова отметил разницу: сейчас от тела “Шэнь Цинцю” пахло талым снегом, и он же, похоже, тек у того в жилах. - Не навредит ли процессу использование Тихой речи? - спросил он, и на безразличном лице на мгновение мелькнуло сначала легкое удивление, а потом понимание. - Мне хотелось бы максимально полно объяснить Цинцю-шиди необходимость своего участия. Божок отрицательно качнул головой. - Все, что стимулирует развитие верхнего даньтяня, более чем приветствуется, - отметил он. - Главе Юэ нужно лишь помнить, что для баланса вам следует уделить внимание и остальным четырем. “Сяо Цзю, - тихо позвал Юэ Ци, не желая больше тратить на чужака ни слова, ни внимание, - слышишь меня?” “Конечно, - сяо Цзю отозвался мгновенно. - Мне тут под водой ничего не слышно. Что, никакого мне тела?” Объяснить было недолго. Куда больше Юэ Ци боялся отказа - или неудачи. “Если кто и сделает идеально, то это ты, дурак”, - от снисходительно-ласкового тона сяо Цзю стало легче на сердце. - “Подбери сопли и начинай. Надоело уже тут сидеть, как огурцу в кадке”. Собственными духовными венами, широкими, выглаженными, в точности по учебникам проложенными, Юэ Ци когда-то глупо гордился. Он тогда преуспел, превзойдя не только сверстников, но даже многих шисюнов, наставник хвалил его. Если бы не совершенные вены, он бы никогда не смог выдержать давление Сюаньсу. Если бы не глупая гордыня, он бы никогда к Сюаньсу не сунулся. Но сейчас сяо Цзю были нужны именно такие, и Юэ Ци с готовностью позволил бы их не то что осмотреть, но и вырезать, если бы это могло помочь исправить ошибку. Прикосновение сяо Цзю не было похоже ни на давно знакомые прикосновения Му Цинфана, ни на полузабытые касания наставника. Сяо Цзю как будто проверял духовные вены изнутри, осторожно простукивая их стенки и долго вслушиваясь в каждое колебание ци. Юэ Ци терпеливо ждал и готов был так сидеть целую вечность. “Впечатляюще совершенный образец, Юэ-шисюн”, - сяо Цзю не стал прятать откровенное восхищение в голосе, и Юэ Ци прикрыл глаза, пытаясь не реагировать на этот сладкий яд. Разумеется, тщетно: внутри что-то екало, когда сяо Цзю демонстрировал их близость подобными репликами. - “Хочу себе не хуже”. Юэ Цинъюань встрепенулся и разогнал сладостные мечты. Пока что. “В чем была сложность у сяо Цзю?” - осторожно осведомился он. Тот сердито цокнул языком. “Тело я сформировал, это было не слишком сложно, - уверенно бросил сяо Цзю. - Достаточно было вспомнить его духовный слепок и воссоздать покров. Но вот внутри… Я прокладываю в этом желе правильные духовные вены, но стоит только двинуться на поверхность, как они смещаются в привычный искаженный рисунок”. “Сяо Цзю позволит мне посмотреть?” - спросил Юэ Цинъюань, осторожно касаясь акупунктурных точек на призрачной ладони - и, после молчаливого согласия, двинулся внутрь. Ци сяо Цзю струилась вокруг, обвивалась, переплетая их потоки, а Юэ Цинъюань погружался все глубже, позволяя миру вокруг отступить. Потоки вокруг верхнего даньтяня оказались почти безупречны, пришлось погладить всего лишь в паре мест, и сяо Цзю отозвался наполовину удивленным, наполовину одобрительным мычанием. “Вот откуда приходила мигрень - перед ней всегда вспыхивал крошечный спазм в ци”, - пояснил он в ответ на тревогу Юэ Цинъюаня - и лучшего стимула быть не могло. Теперь Юэ Цинъюань выглаживал каждый цянь, каждую нить ци, каждый капилляр. Поначалу сяо Цзю еще пытался смущаться, одергивал, требуя не тратить столько времени, но когда Юэ Цинъюань закончил со стволовым потоком, идущим вдоль хребта, сяо Цзю тихо вздохнул в голове с блаженством человека, которого наконец отпустила застаревшая боль, и окончательно перестал сопротивляться. Пожалуй, не будь это действительно необходимо, они никогда не сумели бы переплестись так плотно, буквально срастись системами духовных вен. Смешавшаяся почти до неразличимости ци вращалась через сдвоенную систему духовных вен, сяо Цзю осваивался в ней, потягиваясь, словно кот, заполняя ее собой, и Юэ Цинъюань понемногу отступал, откатывался назад, словно отлив. Изящные, но твердые знакомые пальцы в ладонях незаметно обрели плоть, Юэ Цинъюань мягко потянул сяо Цзю на себя, помогая опереться и переступить через край бочки - прежде чем укутал его мокрого, нагого, словно при рождении, собственной накидкой, прижимая к груди. - Этот Шэнь будет ждать у выхода, - прозвучало голосом чужака где-то далеко-далеко. - Этот Шэнь просит немедленно позвать, если что-нибудь случится. Юэ Ци, кажется, кивнул. Или рукой махнул. Божок понял и вымелся практически бегом. Юэ Ци проследил, как исчезает за границей пещеры его аура и запечатал вход. Сейчас, когда в его руках лежал сяо Цзю, никто лишний не должен был не то, что входить - даже приближаться. И не потому, что нельзя было допустить малейших слухов. Просто Юэ Ци не готов был делиться. Особенно сейчас, когда ладонь сяо Цзю, холодная и чуть влажная, согревалась в его руках. Когда сяо Цзю готов был сидеть в его шэньи и его объятиях. - Встать помоги! - сяо Цзю заворчал и завозился, подбирая под себя ноги. И вдруг вздохнул. - Я… Песок колется… Юэ Ци подхватил его под бедра и спину и поднялся, сяо Цзю приник ближе, провел ладонью по лацкану, проследил пальцем вышивку. У него было удивленное и слегка восторженное лицо человека, заново открывающего для себя что-то приятное. - Ци-гэ… - и голос у него чуть дрогнул. - Получилось! Юэ Ци не успел ответить, как сяо Цзю подстегнул между ними круговорот ци, медленно наращивая скорость. Даньтяни закружились, словно волчки, золотое ядро засияло - и по телу сяо Цзю прокатилась волна теплого воздуха, а потом ветерок и вовсе взъерошил длинные, почти до бедер волосы. Ветер раздул тяжелые пряди, жарко дохнуло пламенем, подсушивая волосы, согревая их обоих. Сяо Цзю отпускал с пальцев одну печать за другой, все сложнее и сложнее. Они впитывались в стены, потолок, пол, вспыхивали и гасли. Защитные купола самых разных видов, диагностические, одна даже высекла искры и осколок из стены. - Ци-гэ, - сяо Цзю повернулся к нему, счастливый и слегка растерянный. - Духовные вены! Это сработало! Сяо Цзю обнял его сильнее, заставив тело отозваться жаром, а потом поймал за волосы, стиснул в кулаке. Юэ Ци отозвался глухим стоном, не собираясь больше ничего скрывать. - Я собираюсь побыть опрометчивым, - сяо Цзю выдохнул прямо в губы, словно феникс. - Возражения? Юэ Ци улыбнулся в ответ. Все, что пожелает сяо Цзю. Даже если это будет совершеннейшим безумством. Главное, чтобы не навредило нынешнему телу, в котором сяо Цзю еще не обвыкся. Думать такое было странно, Шэнь Цинцю казался таким же, каким и должен быть, но Юэ Ци замечал: сяо Цзю примерял тело, как примеряют одежду непривычного покроя, как двигаются после долгой болезни, когда слишком помнят о недавней слабости. “Память души”, - говорил небесный подменыш. И шанс ее перешагнуть. Создать идеальное тело. Достойное сяо Цзю. Но если сейчас они что-нибудь испортят, будет ли у них новая возможность? Или останутся только тоскливые сожаления о собственной поспешности и неосмотрительности? Юэ Ци о таких сожалениях и так знал слишком много. Но - сяо Цзю прижался пахом вплотную, терся откровенно, без стыда, жался ближе - терпеть было совершенно невозможно. Юэ Ци уже так привык, что можно не терпеть. - Ци-гэ не торопится? - сяо Цзю задумчиво наклонил голову к плечу, замер на мгновение. Пальцы под волосами провели по затылку, и желание скрутило нутро вовсе нещадно. - Ци-гэ хочет чего-то другого? - Ци-гэ боится навредить, - Юэ Ци перехватил свободную руку, прижался губами к ладони. Потерся щекой и прихватил губами за запястье. - Идиот, - прозвучало почти ласково - и с придыханием. - С настоящим телом тоже будешь мяться? Объединенная ци вращалась между ними сама, медленно опускаясь все ниже, от сердечных даньтяней до самого паха. В отличие от верхней половины тела тут она двигалась неуверенно - словно столь правильный и подробный рисунок духовных вен был сяо Цзю настолько в новинку, что ему приходилось пристально следить, чтобы не пустить ее иначе, по неверным путям. Проклятый божок был прав. К счастью, на этот счет Юэ Цинъюань тоже искал когда-то ответ. Нашел скорее отмычку, которую готовил когда-то, едва получив от сяо Цзю просьбу о парном совершенствовании в пещерах Линси ради образования золотого ядра. - Я всегда буду беречь сяо Цзю, - пообещал он, и сяо Цзю, едва заметно порозовев, на мгновение отвел взгляд. - И сейчас предлагаю выбрать другой вариант - тот, на который этот недостойный надеялся в пещерах Линси в прошлый раз. Слегка затуманенный взгляд Шэнь Цинцю сделался цепким. - Юэ-шисюн надеялся соблазнить своего шиди во время образования ядра? - пропел он, поймав Юэ Ци за подбородок. В глазах его вспыхнули любопытство и насмешка. - Что ж, этот шиди не против. Особенно если шисюн поспешит. Это разрешение было всем, в чем когда-либо нуждался Юэ Ци - и гораздо больше, чем он надеялся получить. Тогда, в пещерах Линси, и просто сидеть рядом было за счастье. - Тогда шиди ляжет на спину? Сяо Цзю покосился на пол, скривился насмешливо и лег, расплескав волосы по песку. Шэньи распахнулось, открывая и шею, и грудь, и все остальное, нежно белеющее на фоне темной ткани. Юэ Ци напряженно сглотнул, даже не пытаясь отвести взгляд. - Этот шиди лег правильно? - сяо Цзю улыбнулся сладко, медленно закинул ногу на ногу и чуть качнул босой ступней. - Этому шисюну следовало захватить одеяло. Шэньи слишком короткий, - на то, чтобы сказать хоть что-то внятное, ушла вся выдержка и даже немножко сверх того. Шэнь Цзю совершенно явно и самодовольно красовался и дразнил. Ждал. Юэ Ци должен был угадать правильный ответ? Или любой вариант стал бы правильным? - Этому шиди не привыкать, - сяо Цзю на мгновение посерьезнел. - Но в следующий раз ты устроишь все должным образом. Юэ Ци готов был приволочь в пещеры хоть многоцветные ковры, какие ткали на западе, хоть тончайший водяной шелк с юга - или даже меховые покрывала из черной зайценогой лисы. Если на всех этих коврах, мехах и шелках будет лежать сяо Цзю. Довольный, улыбающийся, согнувший ногу в колене. - И долго шисюн намерен смотреть? Заставлять сяо Цзю ждать было совершенно недопустимо. И Юэ Ци потянулся ладонью к этому колену. - Есть специальная техника, - колено под рукой было гладким, теплым, совершенно идеальным, предназначенным для того, чтобы его касаться со всем почтением. Лучше всего губами. Замедлившийся без прикосновений поток ци закрутился с новой силой. - Этот шисюн не слишком умел и просит шиди простить ему неопытность. - Опытность этот шиди тебе точно не простил бы, - сяо Цзю слегка пихнул его носком в грудь и сглотнул с явным напряжением, Юэ Ци с удовлетворением заметил, как дернулся его янский корень. А потом поймал опрометчиво позабытую у груди ступню в ладонь и с нажимом провел пальцами по своду стопы, позволяя ци самой находить дорогу. Сяо Цзю непонимающе моргнул, потом его лицо опустело, пока он прислушивался к ощущениям, глядя внутрь себя, а потом, когда Юэ Ци принялся проминать мышцы, от удовольствия даже слегка приоткрылся рот. Поток ци достиг по ноге нижнего даньтяня, крутанул его сильнее, словно волчок, и вернулся малой петлей. Напряжение в голени, лежавшей у Юэ Ци на локте, ослабло, и когда он прижался к лодыжке губами, сяо Цзю только охнул - и не воспротивился. Юэ Ци поднимался поцелуями все выше и выше, разминая пальцами и ци каждый цунь плоти, пронизывая ее тончайшими нитями духовных вен, и сяо Цзю вздыхал над головой все громче. Лицо его давно смягчилось, блаженно запрокинулась голова, и только ци сяо Цзю струилась следом, словно для того, чтобы переплетаться с собственным потоком Юэ Ци, ему не требовалось сознательного усилия. Сяо Цзю попробовал напрячься, когда Юэ Ци дошел до колена, но стоило надавить под ним, снимая спазм и забрасывая эту прекрасную ногу себе на плечо, как он открылся с тихим стоном - и больше уже не умолкал. На внутренней стороне бедра Юэ Ци задержался надолго, целуя и вылизывая нежную нетронутую кожу - и запрещая себе смотреть на налитой, с влажной алой головкой член, давно уже испятнавший сяо Цзю бедро. Когда Юэ Ци дошел до паха, обласканная нога сяо Цзю в духовном зрении выглядела окутанной белым пламенем, как второй кожей, и это пламя почти слилось со сплошной сетью привычных сяо Цзю духовных вен, изрядно истончавшейся к солнечному сплетению. Юэ Ци придержал пальцами давно уже налившееся копье сяо Цзю, лизнул навершие, едва не умирая от жадности, и заставил себя вернуться ко второй ноге. Сяо Цзю выругался по-босяцки - и продолжал, сколько хватало дыхания, пока Юэ Ци так же пронизывал сетью мельчайших духовных вен и вторую ногу. К тому моменту, когда он снова коснулся члена, сяо Цзю уже дрожал и задыхался, но перевернулся на живот без малейшего протеста, не скрывая своего желания. Юэ Ци на мгновение прикрыл глаза, усмиряя желание и не позволяя себе сразу наброситься и запятнать поцелуями и укусами эти идеальные ягодицы, и продолжил. Сеть предстояло дотянуть до копчика, с обеих сторон - губами, кончиками пальцев, касаниями к акупунктурным точкам. И лишь потом можно было дать им обоим то, в чем Юэ Ци столь безжалостно отказывал все это время. То, что было сейчас необходимо, как дыхание, - и даже сильнее, чем дыхание. То, в чем им обоим пока что было нельзя идти до конца. Хорошо, что сяо Цзю тогда, давно, отказался от любого физического контакта. Тогда они были куда моложе, тогда Юэ Ци не сумел бы сдержаться и обязательно все испортил своим нетерпением. Сейчас требовалась тщательность и неторопливая обстоятельность. Совершенно вся, которую только удалось наскрести, потому что сяо Цзю уже даже не ругался: дышал размеренно, отсчитывая про себя вдохи и выдохи, и тянул, тянул свою часть паутины, и белая, сияющая сеть расползалась от сердечного даньтяня, мерцала ярким узлом в межключичной впадине, обнимала шею, тянулась к пальцам. Со второй ногой вышло одновременно и сложнее, и проще: сяо Цзю уже помогал, хоть и все еще притормаживал, а сам Юэ Ци уже знал, как именно нужно держать в ладонях узкую ступню, на какие точки давить, чтобы сяо Цзю забывал про смущение раз за разом, и как эффективно тянуть дальше, не позволяя себе отвлечься. Нет, определенно, в жалкой юности он бы уже сорвался. Да и сейчас - уже почти совсем, и кожа под его губами была удивительно нежной, какой не бывает, наверное, и у благородных девиц, ни разу не покидавших собственного терема, была теплой, живой, настоящей. И духовные вены двух половин будущей единой системы тянулись друг к другу, перевивались между собой, переплетались с главной сердечной жилой - пока наконец не создали сплошную сетку духовных вен. - Дыши, сяо Цзю, - изрядно севшим голосом велел Юэ Цинъюань, снова переворачивая сяо Цзю на спину и склоняясь над пахом. - Дыши и держи циркуляцию. Шэнь Цинцю - единственный настоящий! - всхлипнул, почти не скрываясь, и рвано дернул подбородком в кивке. - Чем дольше мы удержим в тебе новую систему, тем лучше она утвердится. Вместо ответа сяо Цзю крутанул ци по своим новым венам так, что в духовном зрении они вспыхнули белым пламенем, а потом чуть замедлился, подстраиваясь под свое дыхание. Юэ Ци немедленно поймал себя на том, что дышит в унисон - и нестерпимо хочет целовать и ключицы, и шею, и ладони. Но сейчас нужно было другое: подать в эту новую систему ци так, чтобы понемногу, но неуклонно, увеличивать ее пропускную способность. Чтобы вращающаяся через них ци вымыла и сгладила внутренние стенки, словно быстрая река - острые камни в новом ложе. Юэ Цинъюань обнял ладонями узкие сильные бедра, мельком отметив шрам слева и положив себе стереть его позже, наклонился ниже - и обхватил губами давно уже каменно стоящий член сяо Цзю. Ци хлынула сквозь рот и головку сильнее, сяо Цзю едва не упустил контроль - а потом принялся стонать и двигать бедрами, требуя, чтобы его взяли еще глубже. Юэ Цинъюань с готовностью подчинился. От него и требовалось-то всего ничего - щедро отдавать ци и следить, чтобы они достигли сияющего пика одновременно. И очень постараться удержать себя в сознании, пока чужое удовольствие соленой, морской горечью растекалось на языке, а поднявшаяся волна ци кружила по слившимся в единую систему духовным венам. У него даже почти получилось, пока сяо Цзю мелко всхлипывал, пытаясь отдышаться. Сяо Цзю улыбался, как не улыбался, наверное, никогда: мягко и самодовольно, без привычного яда. Юэ Ци потянулся сцеловать эту улыбку, забрать себе до самой последней крайности, но губы под его прикосновением поплыли, обращаясь водой и горькой солью. Сплетенный из ци кокон вспыхнул в последний раз и растаял, оставляя на безупречном шэньи главы школы нечто, больше похожее на растекающуюся на суше медузу. Белесая, стремительно теряющая форму жижа пахла гнилью и оставляла на пальцах влажные, липкие следы. Совершенно не похоже на ту, звездно-черную жидкость из ванны. Сяо Цзю тоже отозвался разочарованным стоном. - Я скоро возненавижу историю о Ткачихе и Волопасе, - признался он, едва ощутимым призрачным ветром боднув Юэ Цинъюаня в плечо, и самым сложным было снова понизить давление своей ци, чтобы не развеять хрупкую призрачную плоть. - Прости, сяо Цзю, я должен быть осторожней, я… - Юэ Цинъюань чувствовал, как медленно, но неотвратимо впадает в давно знакомое самоуничижение. И вздрогнул, приходя в себя, когда голова мотнулась от короткого тычка кулаком в подбородок. - Сопли подобрал и вспомнил, что я тоже тут был, - зло велел Шэнь Цзю. - Лучше помоги, а не ной. Закатил глаза в ответ на вопросительный взгляд: - Новые духовные вены, - напомнил сяо Цзю. - Я вроде их перенес в призрачное тело, но держать тяжело. Время до окончания твоего затвора у нас есть, так что давай, не отлынивай. Кто знает, может, если лучше сформируем сейчас, в следующий раз эта жидкая медуза протянет дольше. Юэ Цинъюань торопливо кивнул, переводя дыхание, и с готовностью протянул руки. Сяо Цзю все еще нужна была его помощь - и это было лучшим лекарством от старого сердечного демона. *Повторяя подвиг мальчика из басни “Волк”, Ю-ван жег сигнальные костры, только чтобы молодая наложница рассмеялась. Кончил примерно так же, как и мальчик в басне. Утро у Му Цинфана было добрым. Настолько добрым, насколько оно может быть, когда всю ночь пытаешься разделить десять яблок поровну на сотню корзин, не разрезая при этом плоды. Шэнь Цинцю даже список составлять не стал, просто передал вместе с учеником стопку прошений с нижайшей просьбой к целителю Му разобраться своими силами и определить самых готовых среди достойных. Хотя обычно-то цинцзинская гадюка всё положенное пику распределяла сама и ревностно следила, чтобы ее рекомендации выполнялись в мельчайших деталях. Но последнее слово в распределении чего бы то ни было лекарственного было давней привилегией Цяньцяо, и Му Цинфан совершенно не собирался от нее отказываться даже в мелочах. Гадюка была необычайно щедра. Гадюка готовила какую-то гадость? Разумеется, готовила. После полудня прилетел старший ученик с Цюндин. Передал, что глава Юэ спешно ушел в уединенную медитацию на ближайшую неделю - и целый ворох очень официально выглядящих бумаг, как будто одного отсутствия главы было мало. Или чжанмэнь-шисюн тоже решил самоустраниться от неизбежной грызни с переделом мальков? Но не забыл прислать очень официальную просьбу дозволить главе Цинцзин посещение Павильона Исцеляющего дождя и возможность взять столько девиц, сколько глава Цинцзин сочтет нужным. Видимо, у Шэнь-шисюна все же чесалось. Чесалось настолько сильно, что он решительно наплевал на искренность Лю-шиди и решил не размениваться на визиты в ивовые дома к бездуховным. Да куда ему, с его проваленным балансом энергий, было идти к насквозь иньским девам? Сливать ту ян, которой с ним поделился Лю-шиди? Ну, в таком случае Му Цинфан считал себя вправе напоить шисюна очень полезным для здоровья чаем. Для сохранения и без того дефицитной ян. Как назло, Шэнь Цинцю оголодавшим сластолюбцем совершенно не выглядел. И завел разговор про павильон Исцеляющего дождя, только обновив печать на бочке с мальками и дополнительно дозарядив закрепленные по ободу духовные камни из числа призрачных жемчужин, сейчас до краев наполненные иньской ци. - Может ли Му-шиди сравнить сложность этой печати с какой-нибудь из подвластных ему - и желательно из числа общеизвестных? - вдруг спросил Шэнь Цинцю, явно не собираясь перемещаться за чайный стол для беседы в подобающих условиях. Гадюке словно Одноглазый демон кости кидал! Но вопрос требовал ответа, и Му Цинфан с сожалением распрощался с идеей угостить главу второго пика особым чаем. - Из общеизвестных - печать Глубокого Безболезненного Сна, - неохотно признал он. Обезболиванию и основам первой помощи на Цяньцао учили всех - даже тех, кто наибольшую пользу приносил исключительно на спине. Слишком часто пациентам не хватало именно дотянуть до лекарского стола, а там - не умереть просто от боли. - Каков должен быть резерв адепта, чтобы он был способен продержать такую хотя бы стражу, в идеале две? - продолжила докапываться гадюка. - Потом можно будет смениться. - Для этого необходимо выдержать испытание на внутреннее ученичество и достигнуть поздней стадии Создания Основы, а все наши дамы едва достигли средней стадии, - не думая, отчеканил Му Цинфан - и, сообразив, воззрился на шисюна с недоверием. - У вас десяток пиков бессмысленных балбесов и очередь к перепелкам из павильона до самого начала Лестницы в Десять тысяч ступеней, - указала гадюка, небрежно поведя веером куда-то в сторону главного госпиталя. - Так дайте девушкам разрешения напиться той самой ян, которая продвинет их на следующую ступень! Шэнь Цинцю вдруг вгляделся пристальней - и оскалился с прежним ядом: - Или Му-шиди полагает, что этому недостаточно среди прочих проблем Бога Войны Байчжань, чтоб взваливать на себя обеспечение восхождения ивовых дам, находящихся на попечении пика Цяньцао? Му Цинфан постарался не оскалиться в ответ. Павильон Исцеляющего дождя, вместе со всеми населяющими его девицами, был собственностью Цяньцяо. Даже если главы Сяньшу уже какое поколение не могли с этим смириться. Но сейчас, сейчас, если бы глава Цинцзин пожелал, он мог бы выбрать себе учениц. Особой власти это не давало, но Шэнь Цинцю всегда играл в долгую. Уступать даже в мелочах было никак нельзя, но печать сейчас была важнее. И техники работы с иньской ци - любые, на которые расщедрится цинцзинская гадюка. - Шэнь-шисюну прекрасно известно, что несмотря на все старания девы не способны подняться выше стадии Создания Основы. Гуй бы побрал слабое женское тело и иньскую ци, своими приливами и отливами следующую за луной. - Но этот ничтожный готов внимать несравненной мудрости старшего брата, - некоторый яд в голосе Му Цинфан даже не попытался скрыть. Гадюка только обмахнулась веером и ресницы опустила. Взглянула из-под них почти томно - нет, показалось, зрачки и радужка блеснули зеленым пламенем призванной ци. - Что именно готов поставить на кон Му-шиди? - небрежно осведомился Шэнь Цинцю. Веер снова мелькнул перед лицом, сухо треснул, резко сложенный, словно гремучая змея тряхнула хвостом, предупреждая. Му Цинфан не одну змею заставил поделиться ядом, но с этой, пожалуй, не стоило бы и пытаться. Тут предстояло договариваться максимально честно - не говоря уже о том, что он толком не представлял, чем именно с него могут взять. Ну, помимо девиц. Но не съедят же их! - Буду должен, - согласился он, мысленно морщась. И веер снова раскрылся, то ли клобуком королевской кобры, то ли распускающимся лотосом. А промельк улыбки на губах Му Цинфану и вовсе привиделся. Точно. С Цюндина Шэнь Юань сбежал, как только смог, и ничуть этого не стеснялся. В пещере, которую отвел себе для “уединенного совершенствования” Юэ Цинъюань, от искр между ним и призраком можно было вешать топор, и тот бы всплыл. Духовные вены у настоящего Шэнь Цинцю и вправду были говно, так что Шэнь Юань надеялся, что занял этих двоих достаточно надолго, чтобы иметь возможность провернуть еще один фокус. Репутации Шэнь Цинцю уже вряд ли что-либо повредило бы, но сейчас, пока еще не все мальки поделены, перед главой Цинцзин готовы были пресмыкаться всем орденом. И спустили бы еще и не такое. Собственно, особенно наглядно это было видно именно на Цюндин. От пещер Линси до Радужного моста перед главой Цинцзин сейчас склонялись так, как не каждый раз приветствовали и главу ордена. Чужие взгляды, жадные, умоляющие, неотрывные - жгли спину, затылок, лицо, руки, и Шэнь Юань за довольно короткую дорогу успел вспомнить трюк “смотреть только перед собой”, благодаря всех богов Диюя за дурной характер и крутой нрав настоящего Шэнь Цинцю - подойти и спросить прямо никто так и не решился. Пропахшая лекарственными травами суета на Цяньцао показалась после Цюндин немыслимым облегчением. Всего и разницы, что к Му Цинфану только что красную дорожку не раскатали, а так - все было как обычно. Сам глава Цяньцао поднял голову от каких-то расчетных свитков в кабинете с откровенным облегчением, если не с радостью, и только потом насторожился, когда Шэнь Юань напомнил о своей просьбе. Разумеется, и тут ему ничего не запретили - но все же дорогу Му Цинфан решил показать сам, явно намереваясь остаться наблюдать. После Цюндин это давно привычное недоверие помогло перевести дух: мир если и ебанулся, то ненадолго. Пока мальки в бочке не кончатся. Павильон Исцеляющего дождя на Цяньцяо не был, собственно, единым строением. Скорее - единым садом, аккуратно разгороженным невысокими стенами и пышными кустами, где среди идиллической зелени прятались беседки и скромные домики. Шэнь Юань, старательно петляя вслед за Му Цинфаном по аккуратной тропинке, заботливо выложенной белыми и розовыми плитками, только и успевал осторожно коситься по сторонам, разбирая охранные печати. Выходило, что каждая из беседок при необходимости могла стать маленькой цитаделью, и Шэнь Юань не слишком удивился бы, если в целом все складывалось в основательный укрепрайон, по лучшим заветам заклинательской тактики и стратегии. - Шэнь-шисюн действительно готов отдать на Цяньцяо способ наложения печати? - голос у целителя Му был очень заинтересованный. Как будто он уже прикинул возможную прибыль и счел ее более чем удовлетворительной. - Драгоценные цветы Цяньцяо - единственные, способные справиться. Я надеюсь. Только надежда и оставалась, право слово. Потому что из-за очередного поворота показалась нужная беседка, и вместе с ней - специально выбранные целителем Му девицы. И было их тут десятка два - наряженных, надушенных, сияющих улыбками и драгоценностями. Хотя Юань просил всего шестерых. Му Цинфан закаменел плечами, обернулся наконец и выдавил вежливую улыбку. - Прошу шисюна познакомиться с прекрасными девами павильона Исцеляющего дождя. Девы скромно потупили взоры и церемонно поклонились, не забывая как бы невзначай продемонстрировать все свои несомненные достоинства. Шэнь Юань благосклонно качнул веером. Задача на глазах приобретала дополнительные уровни сложности. …а дома ждали яйцо и Цингэ. Шэнь Юань как никогда хотел домой. - Этот мастер приветствует уважаемых дарительниц дождя и надеется, что бытность шичжи на короткое время моего визита не станет для них слишком обременительной, - Му Цинфан позади едва слышно втянул воздух, но смолчал. А Шэнь Юань смотрел, какой эффект произвели его слова. Он обратился к жительницам павильона Исцеляющего Дождь как к возможным ученицам - и по меньшей мере у половины алчно загорелись глаза. Судя по всему, их здесь учили - пусть не как полноправных учениц Цяньцао, но необходимый минимум помимо тонкостей парного совершенствования все-таки давали. Только это была разница между дипломированным врачом и санитаркой. Максимум - медсестрой, и большее им не светило. Избыточная квалификация, так сказать. Еще один взмах веера - и между Шэнь Юанем и стайкой девиц развернулась восьмилепестковая печать. Запульсировала, размножилась на пять даньтяней и замерла. - Кто из шичжи знает, что это за печать? - поинтересовался Шэнь Юань, и ближайшая и самая ярко одетая девушка немедленно отозвалась: - Отвечаю шибо, это печать Глубокого Безболезненного Сна. Шэнь Юань одобрительно склонил голову. - А кто умеет держать хотя бы над одним даньтянем? В этот раз стайка девушек чуть пошушукалась, прежде чем выпустить из себя пятерых. - Как долго? - Пол-палочки благовоний… - Шичэнь, или около того. - Три палочки… - Шичэнь, если даньтянь один - даже полтора… - Два шичэня! Последнее было сказано горделиво - и той же девицей в самом ярком и богатом. Похоже, это была скорее местная Гермиона, чем Мэри-Сью. - Мало, но для начала сгодится. Что ж, пора было вытащить из рукава один из припасенных заранее фокусов. В буквальном смысле. Шэнь Юань извлек из цянькуня один из духовных камней, который заряжал сам - там, на побережье, у старого маяка, - и медленно, чтобы смогли разглядеть новоявленные ученицы, сначала пустил струйку иньской ци в печать, а потом замкнул ее, исчерпав духовный камень. Печать местного безмедикаментнозного наркоза, на одной только нейроблокаде, сияла между ними ледяным глубинным холодом и немного отдавала морской солью и йодом. Пожалуй, так на ней можно было проводить операции на позвоночнике и мозге. Му Цинфан за спиной был подозрительно тих, но сейчас Шэнь Юань не стал на него отвлекаться. Он подхватил печать под опорные точки - и, мысленно затаив дыхание, смял линии ци в небольшой клубок, чтобы развернуть их в новую печать. Ту самую, тайну которой так надеялась сохранить княжна Ёхэнара. Исполинская раковина на мгновение просияла открытой пастью - прежде чем закрыться, надежно сохраняя “внутри” себя то, что иначе никак не могло выжить на суше. Дамы восторженно охнули, кое-кто даже робко захлопал в ладоши, и Юань еле успел подавить самодовольную улыбку. Оценить внутреннюю красоту сплетения потоков ци могли разве что старейшины пика артефакторов и настоящий Шэнь Цинцю, но даже такое незатейливое восхищение внешней стороной дела было приятно. Шэнь Юань старался сделать свой урок максимально зрелищным и наглядным. Впечатлило, кажется, даже Му-шиди. Оставались сущие мелочи. Разложить все действо на простые и понятные этапы, доступные для выполнения каждому новичку. На очень-очень простые этапы. - Морская печать и Печать Глубокого Безболезненного Сна схожи по структуре и по воздействию. Ну, в целом. Местами. С определенной точки зрения. Для начала сойдет. - В качестве тренировки следует научиться держать ее, пользуясь только иньской ци. А дальше, как бы безумно это ни звучало, ситуация начала медленно дрейфовать к обычной лекции - которых Юань прочел на Цинцзин уже несчитано. Вызывающе прекрасные девы из павильона Исцеляющего дождя чуть расслабились и отвлеклись от обычного флирта, перейдя к искреннему прилежанию: каждая осознавала ценность преподанного. К концу первого часа первая эйфория схлынула, и те, что были самыми слабыми, устало опустили руки: им реальная выгода от показанного не светила. Шэнь Юань вздохнул и, помянув в сердце своем оставшуюся в современности мэймэй, поманил к себе тех четверых, кто успел потратиться почти полностью - и теперь был вынужден смотреть, как более одаренные товарки все еще держат печать. Шэнь Юань не мог и предположить, что привычные к весенним играм девицы вместо того, чтобы благопристойно остановиться перед наставником в паре шагов, влетят прямо в объятия, одна за другой. Шэнь Юань не знал, что в попытке продемонстрировать себя перед Му Цинфаном и его высоким гостем как можно лучше, девицы выжмут себя мало не досуха. А вот половодье собственной ци Шэнь Юань не стал сдерживать совершенно сознательно. Просто не мог и дальше смотреть, как калечат себя эти молодые женщины. Студеная иньская ци хлынула в пересохшие, воспаленные вены, словно горная река в половодье. Повисшие на нем девицы отозвались совершенно порнографическими стонами и вскриками, и успевший отвлечься на свои записи Му Цинфан вскинул голову. Но было уже поздно. Начал делать - доделывай, и Шэнь Юань, обнаружив себя в центре хоть и слабенького, но ковена, принялся циркулировать ци. В каждой, по малому и большому кругами, объединив их ци в один бурный поток, омывающий тела, становящийся все ровней и чище. Все быстрее и сильнее, промывая едва намеченные духовные вены раз за разом, словно керхеровская мойка высокого давления, и от потока ци прелестниц натурально шатало. Шэнь Юаня не шатало вместе с ними лишь потому, что он был занят: следовало провести стихийно сложившийся заклинательский круг сквозь оказавшуюся совсем рядом соседнюю ступень в совершенствовании, а потом аккуратно расцепить - так, чтобы все вернулось на положенные места. Когда через несколько минут только что цеплявшиеся за него девицы сползли к ногам с совершенно однозначными криками, Шэнь Юань сумел удержаться от совершенно подросткового румянца только циркуляцией ци. Если бы не она, уши бы горели. И щеки, и все лицо, и шея. И стояк бы подпирал Небеса. А сейчас удалось даже за веер не схватиться. - Дисбаланс в развитии даньтяней предстоит выравнивать, - сколько мог ровно, резюмировал Шэнь Юань как раз примчавшемуся Му Цинфану. - Нельзя же заклинать только нижним. Если Му-шиди желает, чтобы из шичжи вышел толк… Му Цинфан только отрывисто кивнул. Не то чтобы Шэнь Юань его не понимал: сам он, с осевшими к ногам девицам, обкончавшимися в одежде прямо прилюдно, выглядел, должно быть, замысловато. И впечатляюще. Да. Шэнь Юань, если честно, предпочел бы что-нибудь поскромнее, потому что пальцы Му-шиди на запястье ощущались натуральными капканом. - Мало было шисюну полностью выложиться во время путешествия, - глава Цяньцяо говорил очень ласково, как со смертельно больным или идиотом, и это было плохим знаком. Шэнь Юань и сам сообразил: для всей школы он до предела истощил свою инь, пока доставлял бесценных мальков. Ему бы пить успокаивающие настои и лежать в целебной ванне как минимум несколько суток. Ну, или сосредоточенно упражняться с цветочными девицами. А не образовывать спонтанный ковен, завязанный к тому же на перекачке этой самой инь. Его собственной инь. Если пойдут слухи… Шэнь Цзю будет очень, очень недоволен. Как назло, иньская ци в духовных венах почти что пела - сродни песням хрустальных сирен. Шэнь Юань удерживал ее буквально из последних сил, стараясь не думать, что стоит ему в рамках дурацкой шутки шепнуть про “глубокое погружение”, и на кончиках пальцев и впрямь может родиться средних размеров поток. Оставалось картинно пошатнуться - и Му Цинфан, перекосившись уже откровенно зверски, выдернул его из клумбы прекрасных цветков буквально одним движением. Парой указаний построил остальной цветник и заставил унести сомлевших, а самого Шэнь Юаня чуть ли не пинками загнал в самый неприметный - и, как выяснилось, лучше всего экранированный павильон в дальнем углу сада. Барьерные печати за их спинами вздымались с четкостью механических затворов, и Шэнь Юань едва дождался, пока встанет на место последний - чтобы наконец сбросить маскировку и сорвать с пояса цянькунь с пустыми духовными камнями. Это было словно вылезти из давно ставшего тесным панциря цикады. Вообще-то Шэнь Юань запас их, чтобы использовать в качестве демонстрации, откуда взялось столько иньской ци, а вот сейчас слил в пустые камни едва ли не дневную норму, прежде чем наконец перестать чувствовать себя переполненным аквариумом. - Этот шисюн приносит Му-шиди извинения, - покаянно склонил голову он. - Но, кажется, этот Шэнь плохо рассчитал, сколько именно ци потребуется моим временным шичжи для восполнения резерва. Ну, это сошло за объяснение. - Этот шиди надеется, что впредь Шэнь-шисюн будет осторожнее, - вздохнул целитель Му все еще недовольно, и пальцы на запястье сжались самую малость сильнее, чем было необходимо. Но смотрел шиди уже на рассыпанные по столу духовные камни, сейчас похожие на молочные опалы, и взгляд у него был откровенно жадный. Как будто хозяин восьмого пика собирался незаметно смахнуть парочку в рукав. Ну да, концентрат инь для снадобий восстановления баланса: у Му Цинфана целый Байчжань таких, сливающих ян в бессмысленные драки - и это если не считать остальные пики. Что ж, Шэнь Юань был вполне готов поделиться - например, “забыть” камни на столе. Вливание чистой ян нарушало внутреннюю структуру духовных камней, но хотя бы позволяло использовать повторно. Напитанный чистой инь камень разрушался сразу же, как только опустошалось хранилище - кроме разве что призрачных жемчужин. Но призрачные жемчужины были баснословно дороги и сейчас подпитывали печать вокруг бочки с мальками. - И все же… - снова подал голос Му Цинфан, наливая им обоим чай. Судя по восхитительному запаху, ничего особенно лечебного в нем не было, - зачем шисюну понадобились перепелки из Павильона Исцеляющего Дождя Цяньцао? Шэнь Юань с трудом сдержал торжествующую улыбку. Клюнуло! - Признаться, этот Шэнь ленив и предпочитает двигать камни на доске так, чтобы каждый из них в дальнейшем помогал двигаться другим, - Му Цинфан чуть подался вперед. Действительно, кто сказал, что даже главе лекарей не будут интересны те небольшие выигрыши, которые Шэнь Юань наметил в этой партии? - Му-шиди не против посчитать вслух вместе со мной? Му-шиди был более чем за. - Что ж, первое: если б не успешная доставка на Цяньцао бочки с мальками, вряд ли этого Шэня пустили бы в Павильон Исцеляющего Дождя - да еще и позволили вовлечь в заклинательский круг местных перепелок. Му Цинфану хватило совести чуть отвести взгляд. - Второе: если бы этому Шэню не удалось провести временных шичжи через взаимное совершенствование в круге, так и не удалось бы подтвердить, что именно в иньском круге “подательницы дождя” продвигаются в совершенствовании куда быстрее, чем без него. - Их никогда не пробовали объединять… - прошептал Му Цинфан. Пальцы у него едва заметно подергивались, словно шиди искал под рукой кисть и тушечницу. - Третье: если бы не совместный прорыв моих временных шичжи, Му-шиди вряд ли согласился бы действительно выделить им дозы янских эликсиров и разрешить проводить совершенствование в их интересах. Му Цинфан чуть поморщился, но кивнул. - Четвертое: чем сильнее станут эти девушки, тем больше мальков они привезут… -...и тем меньше будут гоняться за иньским котлом, - закончил Му Цинфан, и Шэнь Юань неторопливо склонил голову. - Когда-нибудь. Но мы бессмертны, у шисюна есть время… - Пятое: янские эликсиры и прописи, которые Му-шиди подберет для “подательниц дождя”, можно будет предложить не только другим орденам, но и княжне Ёхэнара, - усмехнулся Шэнь Юань тому, как у Му Цинфана даже рот приоткрылся от озарения. - Долг передо мной у княжны кончится, причем скорее рано, чем поздно. К тому времени неплохо бы предложить ей то, что ей действительно нужно. - Призрачные жемчужины, - у Му Цинфана в глазах вместо знаков доллара явно просматривались эти самые. - Разве что шиди сразу стоит подумать, чтобы делать их в виде пилюль - жидкости под водой так себе идея. Му Цинфан деревянно кивнул. Рука его все-таки нашарила какой-то грифель, и теперь лекарь упоенно что-то писал, позабыв даже про иньские духовные камни, так и оставшиеся на столе. Шэнь Юань поднялся и вышел в сад с чувством выполненного долга. “Потому что в кузнице не было гвоздя”, ага. Ну нет, для себя Шэнь Юань собирался наделать столько гвоздей, на сколько хватит сил - даже если придется поделиться с товарищем. А теперь… теперь можно было наконец вернуться домой. К Цингэ.