Путеводная

Она не верит своим глазам и едва сдерживает желание ущипнуть себя. Слишком уж нереальной казалась женщина перед ней, слишком... Слишком знакомой. До боли в груди знакомой. Стелла видела её во снах, ожидая день за днём, что её сон снова станет реальностью, что та женщина снова вернется в её жизнь, что она... Снова станет нужной кому-то. Просто так, без причин, без скрытого смысла, просто потому, что она есть. Так было когда-то, но потом всё изменилось. Изменилось настолько резко, что они даже не успели по-нормальному попрощаться. Стелла... Стелла скучала. Очень скучала. Даже в обществе тех, кого теперь с легкостью называла друзьями и даже членами семьи, она не могла забыть ту, кто дала ей жизнь. Ту, кто и сделала её такой, какая она есть. Ну, или помогла ей стать такой, какой Стелла является на сегодняшний день. Кафка - её мир, который то рушится, то почти приходит в гармонию. Кафка - её наваждение, её голод, её желание. Она очень хотела вновь оказаться в её руках, вдохнуть сладковатый запах её духов и сигарет, снова ощутить её прикосновение к своим волосам... Стелла отчаянно нуждалась в Кафке, но понимала - их встречи всегда происходили по правилам последней и предугадать наперед то, когда их пути снова пересекуться было невозможно. Легче от этого не становилось, а потому постепенно она просто свыклась с той мыслью, что вероятность скорой встречи с дорогим ей человеком практически ничтожна. И тем удивительнее было после очередной вылазки, возвращаясь на экспресс с желанием как следует отдохнуть, Стелла едва не спотыкается от неожиданности. Её взгляд оказался прикован к вальяжно сидящей на лавочке возле экспресса фигуре, не узнать которую было совершенно невозможно. Слишком часто девушка видела этот силуэт во сне, голограммах, на досках объявлений о розыске... Слишком часто она мечтала, что такая встреча продолжится дольше жалких десяти минут. Так ничтожно мало... - Чего же ты застыла, дорогая? Я вернулась к тебе, а ты до схи пор не обняла меня, - погрузившись на пару минут в свои мысли, Стелла на мгновение выпала из реальности и лишь знакомый до боли голос вывел её из состояние ступора. Девушка подняла на женщину взгляд... И, наплевав на всё, наплевав на всех, просто бросилась в её несколько лениво раскрытые объятья, вцепившись в Кафку словно в спасательный круг. Кафка не была бесчувственной, кто бы не считал иначе. Она не была бессердечной, даже несмотря на мнение окружающих. Если у неё нет сердца, то что тогда так бешено стучит в груди всякий раз, когда Стелла возвращается в её руки, когда она сама возвращается к своей малышке? Отчего же тогда душа так жаждет поскорее разобраться с делами, дабы вновь выйти на след Звёздного экспресса и встретиться с той, что была для неё всем. Кафка не врала насчёт этого - Стелла была дорога ей не только из-за предсказания Элио. Дело было в чём-то ещё, в более близком, более чувственном, более желанном для каждой из них. И пусть охотница за стелларонами говорит об этом крайне редко, но разве действия не важнее слов? По выходным Стелла всегда получает небольшие подарки, в длительных путешествиях она неизменно пользуется подаренным пистолетом и теплым плащем, а время от времени на электронной почте девушки с совершенно разных почтовых адресов приходят фотографии различных мест с незамысловатыми, но вместе с тем с крайне многообещающими подписями. Кафка обещала Стелле целую вселенную в разных смыслах этого слова. Показать, подарить, рассказать о ней - она могла сделать для неё всё, что угодно. Если, конечно, это не шло вразрез с идеями Элио, который, удивительно, был совершенно не против такого близкого общения Кафки с... Кем? С подругой, возлюбленной, дочерью... Любимой? Стелла была для неё всем и навряд ли одного слова хватило бы, чтобы описать их отношения. Вместо этого Кафка мягко зарывается пальцами в роскошные прямые волосы и плотнее прижимает к себе Стеллу. Она была такая добрая и вместе с тем такая голодная по ней... Кафка не могла бы ответить меньшим. И даже если раз судьба дает им всего лишь десять минут, в следующий раз охотница берет от жизни проценты. Ей бы не отпускать своё сокровище из рук, ей бы не уходить никуда надолго, но они обе должны играть свои роли, дабы затем, в будущем, уже окончательно соединиться, когда все детали мозаики будут собраны, они уже никогда не расставались. И сейчас, мягко целуя Стеллу, Кафка смотрит в темное небо... И обещает себе однажды показать Стелле спокойный мир, без приключений и передряг, несмотря ни на что.