Бессонница

Когда она проходит по школьному коридору, изо всех сил стараясь делать вид, что ей на Рина абсолютно похуй, Итоши сжимает зубы. Вроде как сам велел Сиори держаться подальше, но гнев все равно кипит. Потому что Рин почти на сто процентов знает, к чему весь этот цирк. Он говорил не приближаться, не контактировать с ним, делать вид, что они не знакомы. Но черт бы побрал эту суку, которая продолжает маячить рядом. Чтобы понять, что Сиори Кимура проходит мимо, Итоши даже не надо отрывать взгляд от смартфона. Он чувствует ее запах глубоко в носоглотке, а нить на шее начинает тоскливо тянуть его в сторону девушки. Треклятая, блядская, нечестная связь соулмейтов. Когда Сиори прекращает этот цирк и скрывается за поворотом, Рин выжидает минуту, а потом идет за ней. В его голове разливается горячий гнев, мешающий контролировать действия. Не сказать, что Итоши можно было легко вывести из себя, но Кимура всегда с этим успешно справлялась. Рин выходит на пустую лестничную площадку, на которой стоит Сиори. По телефону с кем-то трещит, тихо смеется. Итоши рассматривает ее на расстоянии пяти шагов, фыркает, останавливает взгляд на пушистых и длинных светлых волосах, тонких ногах. Кимура к нему спиной повернута, поэтому лица девушки Рин видеть не может, но ее образ все равно выжжен у него на обратной стороне век горьким и кровавым контуром. Издержки связи соулмейтов. Рин знает, что Сиори чувствует его присутствие — Итоши стоит достаточно близко, чтобы Кимура поняла, что не одна, но и за пределами спектра появление этой сраной красной нити на шее, которая спровоцировала тяжелое дыхание и щемящие тиски в голове и на сердце. Чертова нитка была даже видна, но, слава богу, только Рину и Сиори. Потому что Итоши эта связь и все обязательства не нужны. Парень буквально прожигает спину Кимуры взглядом, и девушка точно знает, что Рин рядом, но игнорирует, продолжая о чем-то болтать по телефону то ли с родственницей, то ли с подружкой. Итоши силится сохранять самообладание, старается дышать полной грудью, да только вот от всего этого только хуже. Сиори пахла вишней и, кажется, пирожными или чем-то таким же приторно сладким, а этот запах многократно усиливался за счет их связи. Поэтому дышать полной грудью — хреновая идея. От сладкого аромата болит голова, а сердце грохает как ненормальное. И Рин прекрасно знает, что сам, полностью сам виноват в том, что образ Кимуры не давал ему покоя. Если бы они целовались, если бы они касались друг друга, да даже если бы они просто проводили время вместе, было бы лучше. Натяжение на шее бы полностью пропало, а потом, со временем, нить перестала бы быть видимой. Именно так работает эта душевная связь — подталкивает вас к человеку, пока вы не сдадитесь. Но Итоши уже хватило одного предательства. Кимура и вся эта ванильная херня с соулмейтами ему точно не нужны. К тому же, все вот эти связи и нити не гарантируют хорошего финала. Сколько было историй, когда истинные убивали друг друга, изменяли, предавали и прочее? Итоши попросту не хочет испытывать судьбу. А судьба его испытать, видимо, очень хочет. Сиори наконец-то выключает свой телефон и разворачивается в сторону Рина. Огромные, просто очень большие серые глаза, подведенные розовым блеском губы, почти белая кожа, пухлые щеки, тонкие, едва видимые брови. Настолько сахарно, что Итоши натурально тошнит. — За каким чертом ты вечно устраиваешь этот цирк? — Рин начинает с главного, без приветствия и вступлений. Еле удерживает себя, чтобы не сделать шаг вперед, ведь тогда снова появится это дурацкое натяжение, а о чувстве контроля можно будет смело забыть. — Ты это о чем? — наклоняет голову, и передняя прядь волос падает ей на лицо. Быстрым движением Кимура убирает волосы обратно за ухо, а Итоши бесится, потому что не хочет подмечать все эти мелкие детали, не хочет так откровенно пялиться, но его тело не то чтобы очень желает его слушать. Наигранно глупый ответ Сиори выводит из себя еще больше. — Не строй из себя дуру, Кимура. За каким хреном ты ходишь рядом со мной? Моего предупреждения было мало? — Рин скрипит зубами от какого-то форменного и опустошающего бессилия. — Может у меня урок был рядом, — скрещивает руки на груди и хмурит светлые брови. — Я, блядь, знаю твое расписание, не делай из меня идиота, — Итоши распаляется чрезмерно быстро, но виной этому тоже эта чертова связь, а точнее факт того, что он сопротивляется ей. — Как мило, ты выучил, где у меня уроки, ты такой внимательный, — кривит губы Сиори. Внешность может у нее и слащавая, но характер Кимуры парня бесит еще больше, чем сахарно-правильные черты лица. — Заткнись. И больше не подходи ко мне, понятно? — цедит Рин. Все его тело напряжено, и почти физически хочется сделать шаг вперед. От запаха вишни кружится голова. Разум кричит уйти, а сердце, или что там отвечает за связь соулмейтов, изнывает от желания если не прикоснуться, то хотя бы быть ближе к Сиори. И Итоши все это ненавидит. — Ну может я хочу провести время со своим предназначенным, — хмыкает Кимура, — что мне мешает подойти к тебе прямо посередине коридора и поцеловать, м? Рин до боли зажмуривает глаза, чтобы просто не видеть Сиори, но сознание услужливо подкидывает ее образ. Сука, сука, сука. — А ты знаешь, что воздерживаться от контакта с соулмейтом вредно? Постареешь быстрее, да и нервы расшатаешь, — девушка говорит настолько непринужденно, что у Рина создается впечатление, будто от этой связи страдает только он один. — Замолчи, — рыкает Итоши, шумно втягивая носом воздух, и это ошибка — сладкий привкус пирожных кружит голову. — И бессонница появляется, ты знал? А еще спортивные характеристики ухудшаются. Кимура открыто его провоцирует, а Итоши, блядь, ведется. Он делает всего небольшой шаг в ее сторону, и на шее тут же становится видна ярко-красная нить, которую Рин обычно сравнивает с петлей на виселице. Нитка тянется, Итоши поднимает глаза и видит ее конец, обмотанный вокруг горла Сиори. У той глаза расширяются, и на долю секунды она будто бы перестает дышать. Они в опасной близости, когда может произойти то, чего Рин точно не хочет. Насчет Кимуры он не уверен. Итоши смотрит четко ей в лицо, все его тело пробивает разряд, внутренности будто перемалывают в блендере. Контролировать ситуацию сложно, даже почти невозможно. Итоши злится, в нем бурлит гнев, горечь окутывает мысли, а рот наполняется слюной. В мозг так некстати пробираются мысли, что он хочет Сиори, он хочет Сиори так же сильно, как побед в футболе, но Итоши их яростно отметает, стискивая кулаки. Тут сама Кимура делает еще один шаг к нему навстречу и зовет тихо: — Итоши… За все те несколько раз, что они пересекались, она никогда не звала его по имени, впрочем, как и сам Рин не называет девушку так. Но ее фамилия всегда казалась какой-то инородной на языке, а слово «Сиори», которое сверлило его мозг почти перманентно, уже стало в какой-то мере привычным. — Не смей подходить ближе, — шипит Рин, сверкая глазами, — не смей, Кимура. Итоши знает, что если она сделает еще хоть один шаг, он больше точно не сможет сдерживаться. — Итоши, и что… что нам делать? Что мне делать? — Сиори говорит как-то тихо и почти отчаянно. — Не попадаться мне на глаза, — чеканит парень, а потом усилием воли заставляет себя развернуться и покинуть лестничную площадку. Рин может ощущать ее внимательный взгляд, его позвоночник словно облили раскаленным железом. — Черт, — тихо шипит Итоши и уходит, не оборачиваясь. Он ненавидит Сиори, он правда ненавидит. Терпеть не может звук ее голоса, с трудом смотрит в ее приторное лицо. Рин ненавидит Кимуру, ненавидит систему истинных, ненавидит слабость, ненавидит несправедливость. И может, где-то глубоко внутри, он все же, в какой-то степени, ненавидит себя, а в особенности — свои желания.