Дела сердечные

      — Я говорю тебе, что не брала сердце, — упрямо повторяет Люмин.       — Тогда зачем ты здесь? — Чайльд прожигает ее взглядом.       — А ты?       — По той же причине, что и ты, — пожимает Предвестник плечами. — Я пришел за сердцем, но сосуд пуст, — с нескрываемой ненавистью парень посмотрел на тушу дракона, что медленно вращалась в воздухе.       — Оно тебе не нужно, Чайльд, — Путешественница говорит медленно и понимающе, но парень лишь громко и заливисто смеется. — Оно принесет тебе лишь несчастье, — в глазах девушки проносятся призраки прошлого, в котором Синьора подло крадет сердце у Венти.       — Я должен его заполучить, — тихий и зловещий шепот парня вызывает у Люмин тревогу, и девушка неосознанно пятится обратно к выходу из Золотой Палаты. Голубые глаза прожигают холодом, заставляя дрожать. — Обязан, — сжимает губы Чайльд. — И я не рекомендую такой хорошенькой принцесске, как ты, вставать на пути одного из Предвестников Фатуи.       — А что делать, если я, как оказалось, все время встаю на твоем пути? — С вызовом бросила девушка.       Чайльд снова рассмеялся:       — Как хорошо, что я мазохист, — улыбка, с которой он это произнес, больше напоминала оскал хищника.       — Повезло-повезло, — саркастично хмыкнула Путешественница.       — Мне о-о-о-очень повезло, — кивнул Предвестник, осматривая Люмин сверху вниз. Девушке стало как-то некомфортно от этого оценивающего взгляда, и она невольно одернула платье. — В любом случае я буду в выигрыше, — под нос себе проронил Чайльд. — Итак, где сердце?       — То, что ты видел меня рядом с сосудом, не говорит о том, что я его забрала! Я сама очень удивлена, почему его нет на месте!       — О, так ты не отрицаешь, что тоже пришла за ним? — Чайльд улыбнулся, подловив девушку.       — Что? Нет! То есть да, но нет! Оно мне нужно для другого!       — Отдай, — властно произносит Чайльд, вытягивая руку перед собой. — По-хорошему, — с какой-то маниакальной улыбкой добавляет он.       — Нет, — качает головой девушка.       — Тогда я его заберу у тебя сам, и, дорогуша, тебе это не понравится, — улыбка становится шире.       — Ты не так понял, — оправдывается Люмин. — У меня его нет, — Чайльд озадаченно смотрит на девушку, с недоверием и непониманием, но вот в голубых глазах мелькает осознание, а азарт предстоящей битвы начинает медленно угасать. Но тут Люмин добавляет: — Но даже если бы оно было у меня, то я ни за что не отдала его тебе!       — Значит, по-плохому?       — Тейват никогда не был ко мне благосклонен, — горько подметила Путешественница.       — Что ж, принцесска, обещаю быть с тобой нежным и не испортить это милое личико, — хитро подмигнул Чайльд.       — Не могу ответить взаимностью, — плюется девушка словами.       Чайльд бросает в ответ мимолетную улыбку и громко хмыкает своим мыслям: он уже точно знает, что испортит ее личико — косметика так сексуальна, когда размазана. А насчет взаимности… Он более, чем уверен, что у них все будет взаимно, потому что с самого первого дня он чувствует напряжение между ними и ловит ее мимолетные взгляды в свою сторону. Ну а если ему все это показалось, и взаимностью тут и не пахнет, то это будет даже…       — Интересно, — закончил Чайльд свою мысль вслух.       Люмин смотрит на него с интересом. Девушка не знает, о чем он думал, иначе бы уже бежала к выходу и звала на помощь Паймон. Да что там Паймон, всех жителей Ли Юэ!       — Я буду тебе поддаваться, принцесса, — подмигнул Предвестник. — Но не долго, — левой рукой он поправил свои волосы, и не успела Люмин и глазом моргнуть, как в руках у парня материализовался лук.       — Ай! — Девушка едва успела отпрыгнуть в сторону, как в том место, где она только что была, приземлились две стрелы.       — Я плохой парень, принцесска. Беги от меня, — посоветовал Чайльд. Но Люмин никогда не отступала и не сдавалась. Вот и сейчас она упрямо подняла подбородок и потянулась за своим стареньким мечом, который так удобно лежал в руке. — Моя девочка, — одними губами похвалил парень, когда Люмин приняла боевую стойку.       Одна за другой в девушку летели стрелы, от которых она умело уворачивалась. Но с каждой минутой, с каждой летящей в нее стрелой делать это становилось труднее и труднее, ведь под ногами образовывались лужи. Люмин видела Чайльда всего пару раз в сражении, и точно знала, что он хорош в этом. Единственное, чего она не знала, так это то, что он чертовски хорош! Теперь она отчетливо понимала, что хоть он и Одиннадцатый Предвестник — самый молодой — но самый опасный из них. Теперь девушке стало ясно, что он имел ввиду, когда говорил, как обожает сражения.       Чайльд не ставил своей целью убить или как-то ранить Путешественницу — Архонт упаси! Он просто хотел ее измотать, чтобы она отступила. У него был приказ, и он должен ему следовать, иначе Царица будет беспощадна — она не любила плохих новостей. Никто и ничто не должно стоять на пути у Фатуи. Это был их принцип. И Чайльд точно знал, что когда он покинет Ли Юэ, будет гореть не просто мост или корабль, будет полыхать вся гавань.       — Так и будешь бегать? — Лениво спросил Чайльд, отправляя очередной залп стрел в сторону девушки. — Странная у тебя тактика, — как бы между прочим заметил он.       Люмин лишь сжала зубы, чтобы не ответить ему колкостью. Она уже поняла, что парень хочет затянуть бой, и поэтому заставляет ее бегать кругами по Золотой Палате. Но он еще не понял, что с каждым таким кругом дистанция между ними становится все меньше и меньше.       Чайльд выглядел слишком беспечным или хотел казаться таковым. Юноша даже перестал поворачиваться в ту сторону, где была девушка, а лениво отправлял стрелы вверх, точно зная, что они приземлятся куда нужно. И Люмин воспользовалась этим: дождавшись небольшой паузы между залпами, девушка поудобнее ухватилась за меч и высоко подпрыгнула, использовав силу анемо. Бить в спину, конечно, подло, но с Фатуи поведешься, от Фатуи наберешься, как говорится.       Предвестник отреагировал моментально, словно именно этого он от нее и ждал.       — Как некрасиво, принцесса, — он резко развернулся и сбил девушку на землю, направив на нее поток холодной воды.       Люмин тут же встала на ноги и уверенно подняла перед собой меч. Чайльд замер в своей боевой стойке, а стрела так и не сорвалась в полет.       — Ты прекрасна, — сказал он с неким восхищением.       — Замолчи! — Кричит Люмин. Его голос слишком томен, слишком низок, слишком… так много слишком! Он не должен с ней так разговаривать! Они ведь сражаются, а он делает ей комплименты. И тем не менее девушке было приятно.       — Почему?       — Сражайся! Ты же хотел битвы? Так получай!       — О, дорогуша, я много чего хочу, — с улыбкой произносит он, бестактно разглядывая Путешественницу. Она краснеет от этого взгляда и на секунду, смущенная, отводит глаза в сторону. Но Чайльду этого хватает, чтобы сделать некоторые выводы. Он хочет сказать ей очередную колкость, но язык не слушается его. И слава Архонтам, что не слушается, ведь ничего членораздельного он бы не сказал, вновь пораженный ее красотой.       Он все смотрел и смотрел на нее, а Люмин не понимала, что этому фатуи от нее нужно, но меч отчего-то задрожал в ее руке. А Чайльд все ждал, когда эта скромница заметит его маленькую шалость: вода сделала свое дело, и теперь ее белоснежное платье слишком интимно облегало ее фигуру и, ему на радость, просвечивало в весьма пикантных местах.       Планы Предвестника резко меняются: конечно, приказы Синьоры всегда на первом месте, но раз сердца тут нет, то почему бы ему не заняться своими сердечными делами? Лук убирается за спину, и Чайльд начинает медленно приближаться к Люмин, как кошка.       Или лиса.       — Что ты делаешь? — Девушка непонимающе хлопает глазами и начинает также медленно пятиться назад. Но фатуец молчит, лишь игриво улыбается и продолжает наступать на Путешественницу. — С-с-сражайся!       — О, я только этим и занимаюсь, — поспешно ответил Чайльд, внутри которого разгорелась нешуточная битва интересов.       — Возьми свой лук и сражайся! — Ее голос истеричен, и Предвестник улыбается, довольный произведенным эффектом.       — Может, я хочу поменять поле боя?       Люмин растерянно оглядывается по сторонам, пытаясь понять, к чему клонит Чайльд, но взгляд так и не смог зацепиться за что-то путное.       — На что?       «На мою постель», — так и хотелось ответить рыжеволосому парню, но все, что он мог ей предложить — так это холодный мрамор Золотой Палаты. Он обвел взглядом зал, желая убедиться, что тут и вправду нет ничего достойного, а затем посмотрел прямо в глаза девушки. Но уже в следующее мгновение его взгляд сместился ниже. Ниже. Еще ниже. Мужской кадык дернулся, когда девушка часто-часто задышала, а ее грудь стала колыхаться.       — Ах ты! — возмущенно зашипела Люмин, проследив за его взглядом. Меч сделал несколько па в воздухе, а затем девушка бросилась вперед, подгоняемая не анемо потоком, но гневом.       — Чувства ослепляют, — со смехом уклонился Предвестник. — Держи себя в руках, — советует он. — Голова должна быть холодной.       — О, заткнись, — просит Путешественница.       Он громко смеется, откинув голову вверх, и смех его эхом разносится по Золотой Палате. Люмин не понимает, почему он не вступает в бой, достав свой лук, а только уворачивается от ее выпадов. Девушка делает очередную попытку ранить парня, чтобы тот отступил, что бы не задумал, но Предвестник снова уворачивается, хотя в этот раз меч был как никогда близок к его телу.       — Скучно, — пожаловался Чайльд.       — Ну уж извини, — развела руки в стороны Люмин.       И Чайльд воспользовался ее открытостью: неожиданно сильный поток воды отбросил ее назад. Девушка пролетела несколько метров и стукнулась о стену.       — А-а! — вырвался у нее крик боли и неожиданности. В глазах потемнело, а пальцы разжались, выпуская меч из рук, который предательски гулко ударился об пол.       Путешественница стала медленно сползать по стенке и непременно бы упала, но Чайльд оказался тут как тут. Одна его рука крепко сжалась на тонкой талии, вторая заботливо придерживала женскую голову.       — Как себя чувствуешь? — Заботливо спросил он.       — Да пошел ты, — огрызнулась Люмин.       — Я не хотел, — почему-то стал оправдываться парень.       — Ты хотел этого! — Слабо возражает девушка.       — Я хотел другого, — с намеком на сожаление ответил Чайльд.       Люмин лишь фыркает на это заявление, а потом морщится от боли в голове. По-тихоньку мир стал снова появляться перед глазами, и первое, что увидела девушка, было обеспокоенное лицо Чайльда.       — А ты красив, — пролепетала Путешественница, едва шевеля губами.       — Сильно ударилась головой? — С усмешкой спросил Чайльд.       Люмин отвернулась, чтобы не видеть этих синих глаз, что прожигали насквозь.       — Так… так чего ты хотел? — Спросила она, когда мир перестал вращаться.       Он молчит, обдумывает слова. Она ждет, не поворачивая лица к нему, словно боится.       — Тебя.       Люмин медленно поворачивается к нему, и в следующее мгновение его губы разбиваются о скалы ее губ.       Она хочет его оттолкнуть, ударить, но в девушке еще нет сил. Даже силой анемо. И единственная мысль, которая отчаянно пульсирует в голове — эта странная легкость во всем теле от того, что она еще не пришла в себя после удара или потому что он так классно целуется?       А Чайльд не может поверить в то, что Люмин не отталкивает его. Он и в своей самой смелой фантазии не мог предположить такое возможно, что ему не придется «покорять» эту упрямицу. Парень начинает смелеть, его губы становятся более напористыми, более требовательными. Его язык уверенно очерчивает контур ее губ, а уже в следующее мгновение врывается в теплый рот Люмин. От неожиданности девушка издает удивленный возглас, но Чайльд принимает его за сдавленный стон.       Подбодренный такой отдачей, он начинает изучать ее тело медленными, поглаживающими движениями. Люмин сама не поняла, в какой момент его руки сменили позиции. Но еще больше девушка не понимала, почему ей это нравилось.       Ей нравилось находиться в плену его рук. Ей нравилось, как он беспечно облокотился левой рукой на стену чуть выше ее головы; ей нравилось, как он уверенно обхватил второй рукой ее ногу за бедро и приподнял; она буквально теряла голову от череды поцелуев.       «Еще несколько секунд», — Люмин дает сама себе право насладиться этой близостью. Потому что она точно знает, что больше этого не повторится. Раз они скрестили оружие, то это значило лишь одно — все, что он ей говорил, фальшь, обман неопытной души. А это в свою очередь означало то, что зря она потратила свое время, думая о нем. Особенно в одиноких номерах таверн, где они останавливались с Паймон.       И в этот раз, первый и последний, Люмин позволяет себе вольность — она давно это себе представляла и только сейчас осмелилась. Ее пальцы не спеша погрузились в его рыжие и, как оказалось, мягкие волосы. Люмин сжала их в кулак, наслаждаясь моментом.       Чайльд удивленно распахивает глаза, не прерывая поцелуя. И Люмин, практически сломленна синевой в его глазах, дает им еще несколько мгновений. Возможно, она дала бы еще и еще им времени, но мужская рука, осмелевшая в конец, стала задирать подол ее платья.       — Нет, — твердо прошептала девушка, разорвав мучительно сладкий поцелуй. Сила Анемо к ней вернулась, и она оттолкнула молодого человека.       — Вау, — растерянно и удивленно сказал тот, поправляя сначала свой шарф, а затем брюки. — Продолжим начатое? — Без тени смущения спрашивает он.       — Конечно, — Люмин поднимает с пола меч.       — Когда я предлагал продолжить, я имел ввиду…       — Не верю своим ушам, — смеется Путешественница, желая сменить столь щекотливую тему. — Одиннадцатый Предвестник избегает хорошей драки! — Ее смех слишком наигран, и оба это понимают.       Чайльда задели по его самолюбию, и он не мог пройти мимо этого. Лук снова появился в крепких мужских руках, а губы исказила ухмылка.       — Беги, принцесса.       И в следующее мгновение в нее снова полетел град стрел. Люмин снова уворачивалась, бегала по кругу, отбивалась от одиночных, но особо сильных стрел. В этот раз Чайльд ей не делал поблажки — он тоже стремительно перемещался по импровизированному поле боя.       С каждой минутой бегать от него становилось все труднее и труднее — мокрое платье сковывало движения, а туфли начинали скользить по скользкому мрамору. Сила Анемо тоже не шибко помогала в этом — становилось лишь холодно, и кожа покрывалась мурашками.       В какой-то момент девушке все это надоело, и она принимает решение сдуть все лужи на одну половину, а если еще и постараться, то можно устроить настоящее цунами! И вода подчиняется ее Анемо силе, собираясь, по капелькам, во что-то большое и мощное.       — Эй, принцесса, — зовет ее Чайльд. Но Люмин не обращает внимание, ведь ей нельзя терять концентрацию. — Смотри, а то такое пропустишь.       И Люмин нехотя поворачивает голову на его голос.       — Святые Архонты, — вырывается у нее возглас удивление. Она не знает, как Предвестник это сделал, но это было за гранью возможностей и ее понимания. В ее сторону летел огромный водный кит! Она делает шаг назад, потом еще один, потом меч падает у нее из пальцев, и девушка двумя руками накрывает голову, ведь ей больше нечего противопоставить столь мощной силе.       Но Чайльд каким-то образом оказывается рядом, словно телепортировался или вышел из лужи, что была за спиной у Путешественницы, и спасает девушку от водяного гиганта.       — Ох, — Люмин впечаталась в стену, на которую ее толкнул Чайльд. А сзади в нее врезался парень. — Пусти! — Вырывается девушка. — Не смей!       Но Чайльд одной рукой держит ее руки над ее же головой, а второй гладит и сжимает бока, медленно подбираясь к небольшой и аккуратной груди. Он совсем ее не слышит или не хочет этого делать — ее ругательства доносятся до него словно из Селестии — неразборчиво. Но стон, который сорвался с ее губ, моментально вернул его в этот мир.       — Дорогуша, я не понимаю, мы все еще сражаемся или?..       Его пальцы снова сжали сосок сквозь мокрую ткань и потянули за него.       — Чайльд, я надеру тебе задницу, — обещает девушка.       — Все равно звучит как-то двусмысленно, — качает он головой.       Его горячее дыхание опаляет шею и плечи, и девушка дрожит. Мелко трясется, когда рой мурашек важно марширует по ее телу. Стонет уже не от того, что вытворяют губы и руки парня, а от слов, которые он ее шепчет.       — Замолчи, пожалуйста, замолчи, — умоляет Люмин. Но он непреклонен. А ее трясет все сильнее и сильнее.       Губами он смог расстегнуть небольшую застежку на шее, которая держала платье.       — Не нужно, — просит Путешественница напугана тем, что платье начинает соскальзывать, обнажая ее грудь, которую тут же жадно обхватывает Чайльд ладонью.              — Что ты делаешь? — Шепчет девушка, выгибаясь в его руках от нежных ласк.       — Люблю тебя, — так просто отвечает Одиннадцатый Предвестник перед тем, как запечатлеть целомудренный поцелуй на ее плече. А затем еще один. И еще.       Череда поцелуев сменялась на укусы, когда Люмин слишком яро протестовала. Но Чайльд чувствовал, что девушка начинает сдаваться. Просто ей страшно. Она привыкла надеяться только на себя, и ей было страшно довериться кому-то другому. Особенно ему, который только и делал, что обманывал ее, используя в своей игре.       Одиннадцатый Предвестник застонал от того, что вынужден исследовать ее тело всего одной рукой — вторая по-прежнему фиксировала запястья Путешественницы. Ему до скрежета зубов хотелось укутать ее в объятья своих рук. А еще сдернуть пояс, что не позволял платью упасть к его ногам, но… Но пока он давал Люмин эту иллюзию безопасности.       Он был Одиннадцатым из Предвестников Фатуи. Быть рядом с ним все равно что сидеть на пороховой бочке.       Люмин замирает, когда чувствует эрекцию парня, что совсем недвусмысленно утыкается ей куда-то в поясницу. Она сдавленно ойкает и громко выдыхает.       — Скажи, как ты хочешь? — Спрашивает он.       — Х-хочу?       — Как тебе нравится, принцесса? — Уточняет он между поцелуями.       — Я… Я… Я не знаю, — всхлипнула Люмин.       — Я, к примеру, люблю грубо, — свои слова Чайльд подтверждает тем, что сжимает ее ягодицу. — Знаешь, что я хотел бы с тобой сделать? — Шепчет он.       — Н-нет, — качает она головой.       Его рука сжимает с силой зад девушки, заставляя ту ойкнуть. Удар ладонью оставляет красный след на коже, что пока еще скрыта тканью платья, и стон с искусанных женских губ. Пальцы медленно собирают подол платья в складки, оголяя ноги и собираясь на талии.       — Остановись, — тихий шелест ее губ.       — Запомни: мне ты должна говорить только одно слово.       — К-какое?       — «Еще».       Он резко разворачивает девушку к себе и поудобнее перехватывает руки над ее головой. Люмин не успела и пикнуть, как он впился голодным поцелуем в ее губы. Его губы вызывали какие-то противоречивые чувства у девушки: одновременно хотелось его оттолкнуть и прижать к себе; хотелось убежать как можно дальше и в то же время дать ему еще немного времени; но больше всего на свете хотелось залепить самой себе пощечину, чтобы прийти в себя.       Но в чувство ее приводит Чайльд, а именно — кончики его пальцев, которые уже скользят по бедру девушки выше и выше.       — Остановись, — просит та.       Он замирает лишь на мгновение, чтобы задать вопрос:       — Скажи, каким ты хочешь меня видеть, и я стану таким для тебя, — и его рука возобновляет свои движения.       Она отворачивается в сторону, и Чайльд с подобием некого умиления смотрит, как румянец покрывает ее шею, плечи и ползет ниже. Парень нежно целует эту тонкую грань между румянцем и ее белой кожей, вызывая у девушки короткие вдохи и громкие выдохи.       — Люмин? — Предвестник напоминает, что все еще ждет от нее ответа, но Путешественница молчит, а глаза ее плотно закрыты. Тогда Чайльд чуть сильнее сжимает зубы на тонкой коже, и девушка вскрикивает. А потом еще и еще, реагируя на каждый укус парня.       И тем не менее, Одиннадцатый Предвестник не получил ответа. Тогда он аккуратно берет женский подбородок двумя пальцами и насильно поворачивает голову девушки к себе.       — Ну же, Люмин, будь храброй, — шепчет парень. — Посмотри на меня.       На лице Чайльда расплывается глупая улыбка, когда Путешественница распахивает глаза и смело встречается с ним взглядом. Но Люмин по-прежнему ему не ответила.       — Так как ты хочешь, принцесса? Пользуйся моментом, пока я добрый, — рассмеялся Чайльд. Люмин не смело качает головой в ответ, и Предвестник начинает терять терпение, а еще его член в брюках так отчаянно ноет и рвется из штанов, что держать себя в руках практически невозможно. — Вот так? — Парень аккуратно сжал левое полушарие груди и обвел большим пальцем сосок, чем вызвал у девушки краткий стон. — Или так? — Пальцы впились в нежную плоть, а затем оттянули набухший сосок в сторону, вызвав не тог полустон, не то полуплач из женских уст. — Дорогуша, я не могу ждать вечно, — с этими словами бедра Чайльда врезается в ее, а потом еще раз и еще, имитируя половой акт.       — Я не знаю, — практически одни губами произносит Путешественница.       — Не расслышал, — Чайльд прокручивает напряженный сосок меж пальцев, словно настраивает громкость на радиоприемнике.       — Не знаю, — всхлипнула девушка. — Не знаю! Я не знаю! — Кричит Люмин, а из ее глаз текут красивые крупные слезы. — Я не знаю, — качает головой она.       Чайльд замирает. Отчего-то его сердце начинает биться чаще и чаще, а потом и вовсе пропускает удар за ударом.       — Ты?.. — Неверяще произносит он.       Он не верит, не может, не получается, но румянец девушки говорит сам за себя. А точнее — за ее слова.       — Джекпот, — шепчет парень, когда в полной мере смог осознать, что он у нее будет первым.       Руки Люмин освобождаются из плена и падают на мужские плечи под короткое «Ой». Чайльд тут же обхватывает ее лицо двумя руками и целует в губы так нежно, насколько умеет. Путешественница стучит по его плечам, спине, но Предвестник и не думает останавливаться или прекращать поцелуй. Он так долго хотел этого, мечтал, что какие-то незначительные трудности его не остановят. Будем честными — ему доставалось гораздо сильнее, и шрамы на его теле это подтверждают.       Губы Чайльда повторили путь каждой слезинки, что посмела украсить это прекрасное лицо, а теперь они стали спускаться ниже, к ключицам. И как бы не хотела Люмин продлить эти мгновения, которые вызывали какие-то приятные волны удовольствия по всему телу, она должна была дать отпор.       Одиннадцатый из Предвестников Фатуи так увлекся, что не заметил, как Люмин собирает силу Анемо.       — Как подло, — рассмеялся Чайльд, отряхиваясь после падения. Не долго думая, парень стал расстегивать вверх свой одежды, обнажая подкаченное тело.       — Ты… Что ты делаешь? — Воскликнула Люмин.       — Разве не очевидно? — С прищуром спросил Предвестник.       — Ты не… Так нельзя! Ты не… Не должен! Оденься!       — Я считаю, это справедливо, принцесса.       — Спр… Справ… Чего? — Возмущается девушка.       — Ну раз ты отвлекаешь меня своей грудью, почему бы и мне не воспользоваться этим подлым приемом, а? — Подмигивает Чайльд.       Люмин медленно, под смех Предвестника, переводит взгляд ниже — на свою грудь, и тут же громко ахает и прикрывается руками.       — Что ты, принцесса, — мужской смех становится громче. — Такую красоту я бы не скрывал, а только и делал, что всем показывал.       Люмин уже отвернулась к стене и завела руки за спину, пытаясь справиться с застежкой на платье.       — Всем? — Бросила девушка через плечо, пытаясь застегнуть платье.       Смех резко оборвался. Казалось, Чайльд понял, какую глупость ляпнул.       — Нет, только мне, — передумал парень и обжег своим дыханием ее шею. Резким движением он разворачивает Путешественницу к себе лицом и довольно хмыкает, когда видит, что та не успела спрятать грудь. — Пожалуйста, не отталкивай меня, — проронил он прежде, чем уткнуться ей в шею.       Люмин стояла, как молнией пораженная. Она никак не могла поверить в услышанное. В ушах пульсировала его отчаянное «не отталкивай».       «Не отталкивай».       «Пожалуйста».       «Не отталкивай меня».       Такая боль, такое одиночество сквозило в них. Такое голое, неприкрытое одиночество, что Люмин увидела в этих словах отражение себя. Импульсивно она обняла Чайльда, потому что сама нуждалась в подобном больше всего на свете. Но парень трактует этот простой жест совсем иначе — он считает это приглашением.       Разрешением.       Его губы плавно скользят по нежной коже, вбирая каждый миллиметр податливой плоти в рот. Он хочет познать ее всю, запомнить до мелочей, до каждого атома. Мужские руки сжимают талию Люмин так сильно, словно она может снова убежать или оттолкнуть его.       А она может! — Он не понаслышке знает.       Но она не вырывается, не стучит маленькими кулачками по его спине и плечам и не швырнула ему в лицо Анемо поток. И он мягко улыбается в ее ключицы, чтобы затем его руки начали активно работать: одна стала бороться с ее лентами на спине, чтобы полностью избавить девушку от такой бесполезной мишуры — ее платья, а вторая поползла выше и нашла покой на груди Люмин.       — Ох, — Люмин откинула голову наверх и прикрыла глаза, наслаждаясь умелыми ласками.       Он творил какое-то волшебство, не иначе — так думала Путешественница. Потому что по-другому было невозможно объяснить, почему его губы целуют ее грудь, а она начинает дрожать всем телом? Почему ноги стали ватными и не слушаются ее? Почему внутри становится жарко? Почему хочется кричать его имя до хрипоты?       — О, Архонты, — вырывается у девушки хриплый возглас, когда Чайльд решил, что девушка привыкла к нему и укусил за сосок. — О, Архонты, — повторила она, когда сосок всосали в рот и стали кружить по нему языком.       — Аякс, — Предвестник оторвался от груди. — Меня зовут Аякс.       Девушка посмотрела на него затуманенным взглядом, пытаясь понять, о каком Аяксе он говорит.       Чайльд пошутил:       — Я, конечно, не Гидро Архонт, но спорим, смогу сделать тебя мокр…       Он не договорил — Люмин недовольно застонала и закатила глаза к потолку, а еще она прижала лицом парня к своей груди, чтобы он заткнулся и сделал восхитительную штуку своим языком.       И он сделал, чем заслужил ее благодарный стон:       — Святые Архонты.       — Аякс, — напомнил Предвестник, а после сжал зубы на набухшем соске и потянул его на себя. Возможно, Люмин была не готова к такому, и следующий стон был стоном боли, но Чайльд знал, что любовь и боль идут под руку. — Аякс, — повторил он.       Но Люмин не проронила ни слова. Тогда Чайльд стал щипать вторую грудь рукой, выкручивать сосок, щелкать по нему пальцами.       — О, Святые… — вырвался у девушки всхлип. Но она взяла себя в руки и у нее вырвалось протяжное — А-аякс.       И Чайльд моментально стал нежным: огладил белую кожу, лизнул розовые ореолы, аккуратно подул на соски. Люмин и не знала, что мужские пальцы могут быть настолько нежными. Даже Чайльд думал до этого момента, что не способен на подобное. Только к брату он проявлял нежность и заботу, но вот Люмин… Люмин была особым случаем.       Она была особенной.       С каждой секундой, с каждым мгновением ее стоны стали сыпаться чаще и чаще, а его дыхание стало учащенным и рваным. У обоих пульс грозил порвать вены. Его руки стали слишком напористыми, чересчур нетерпеливыми и уже подбирались к краю ее белья.       Это было слишком… Быстро.       Люмин было немного… Страшно.       Он пугал ее своей силой и напором. Попытки его оттолкнуть были слишком слабыми и совсем не были похожи на сопротивление. А потом он ее поцеловал, по-варварски вторгшись языком в ее рот. Люмин начинает водить руками по его спине и бедрам — она знает, что у Чайльда, помимо лука, есть еще и парные кинжалы, их девушка и пытается нащупать.       — Неожиданно, — промолвил Чайльд, когда был вынужден оторваться от желанных и сладких губ, потому что почувствовал острый наконечник у своего горла. — И что будем делать дальше, принцесса?       — Ты меня отпустишь, — заявила девушка.       — Нет.       — Это не обсуждается, — покачала головой девушка. — Я должна вернуться к Чжун Ли.       — Нет. Я тебя не отпускаю.       — И что ты сделаешь? — Хмыкнула Люмин.       — А что сделаешь ты, чтобы освободиться? — Руки Чайльда аккуратно ложатся на плечи Путешественницы.       — Если потребуется, я убью тебя.       — Тогда артерия находится вот тут, чуть-чуть ниже, — Чайльд осторожно коснулся запястья девушки и надавил себе на кожу холодным лезвием.       — Что ты делаешь? — Шепчет Люмин и, как зачарованная, смотрит на алую капельку, что появилась на его коже.       Он молчит, и она тоже. Она не предпринимает никаких попыток исполнить свою угрозу, и тогда парень идет ва-банк.       — Знаешь, я обычно перерезаю врагам глотку, чтобы наверняка, — он снова перехватывает запястье девушки, и теперь ему в горло кинжал утыкается не кончиком, а всем лезвием.       Рука Люмин начинает дрожать, и эта дрожь передается оружию. Чайльд лишь ухмыляется своим мыслям, а после медленно, чертовски медленно, начинает приближать свое лицо к лицу девушки, совершенно не обращая внимание, что у его горла находится кинжал.       — Что ты такое? — Спрашивает Путешественница, которая неосознанно, в его темпе, двигает кинжал на себя, чтобы Предвестник не поранился.       Между ними — лишь кинжал.       Между ними — несколько жалких миллиметров.       И это все не мешает ему вновь поцеловать девушку — робко, нежно. С жутким грохотом кинжал падает на мраморный пол, и Чайльд сокращает последние миллиметры, что разделяют их.       Когда поцелуй стал всепоглощающим, а голова подозрительно пустой у обоих, Чайльд приподнимает девушку, и та, не без его подсказки, обхватывает ногами его бедра. Не разрывая этот сладкий поцелуй, парень меняет свое местоположение — он с самого начала знал, где ее возьмет, если представится такая возможность. На алтаре.       Прямо под бездыханном телом Повелителя Грома.       Это было совсем не романтично, но Одиннадцатому Предвестнику было плевать: страсть застилала глаза, а похоть буквально раздирала тело, как член ширинку. Он был готов взять ее в любом месте, где подвернется возможность: в руинах, где он предварительно убил бы всех охотников, в кустах, на барной стойке одной из таверн или на полу в их неказистом номере, не дойдя буквально пару шагов до кровати. Если бы это было возможно, он увез бы ее Снежную, и там не выпускал со своих атласных простыней. Он брал бы ее на завтрак, обед и ужин. А еще в таком рационе был бы второй завтрак, полдник и поздний ужин. Пожалуй, в таком плотном графике нашлось бы время только для брата, но…       Их разделяло гораздо большее, чем время: у него была неимоверно тяжелая ноша — идеология Фатуи, их цели и миссии, а у нее было свое предназначение, которое заключалось не просто в поиске близнеца.       Но сейчас тут у них было несколько минут наедине друг с другом, и оба хотели использовать их по максимуму.       Люмин сама разбирается со своими лентами на платье, и то падает к ногам Чайльда, как трофей к ногам завоевателя. Белье падает туда же. Парень делает шаг назад, чтобы окинуть девушку восхищенным взглядом. Путешественница помогает Предвестнику избавиться от пиджака и рубашки, и он остается перед ней только в серых брюках, и как девушка не пытается увести свой взгляд на его лицо, тот упорно возвращается на брюки.       «О, Архонты, эта штука не принесет удовольствие, как пишут в романах! Она убьет меня!» — Панически думает девушка и судорожно сглатывает ком в горле.       Чайльд снова подхватывает девушку и усаживает ее на край алтаря. Она судорожно вцепилась в его плечи, до крови оцарапав.       — Страшно? — Самодовольно хмыкает он. Он так долго и пронзительно на нее смотрит, но Люмин и не думает отводить глаза в сторону. Девушка смело, практически с вызовом на него смотрит в ответ, чем вызывает немое восхищение в синих глазах.       Вместо ответа она лишь чуть откидывается назад, облокотившись на руки. На его немой вопрос она отвечает тем, что разводит ноги в сторону, отмахиваясь от своей стеснительности. Девушка сама не понимает, откуда в ней такая смелость, но когда на тебя смотрят таким взглядом, от робости не остается и следа.       Губы Чайльда перестала кривить ухмылка, и в этот момент он стал как-то по-особенному красивым, когда понял, как нелегко Люмин далась капитуляция по его правилам. На какую-то долю секунды синева в его глазах потеплела, а потом в них разыгрался настоящий шторм, который обоих грозил утопить в пучине страсти.       Он уверенно встает у нее между бедер, кладет руки на хрупкую талию и рывком притягивает к себе, чтобы утянуть в поцелуй. Он целует ее жадно, практически исступленно, словно за дверями этой Золотой Палаты рушится и горит мир.       Но горели они сами.       Поцелуй становились все ниже и ниже, и вот уже язык Чайльда кружил у пупка девушки. С тихим стоном Люмин откинулась назад, оперевшись локтями. Чайльд замер лишь на секунду, чтобы поднять глаза и посмотреть на Путешественницу. Та едва заметно кивнула, но своего взгляда от синих глаз не увела. А в следующее мгновение ее глаза блаженно закрылись, и девушка гулко ударилась головой об алтарь.       Теплые волны удовольствия одна за другой накрывали девушку с каждым движением его языка, с каждым касанием пальцев. Она металась, пытаясь вырваться, увернуться, но Чайльд, не напрягаясь, удерживал ее. Все новое, естественно, пугает, поэтому Люмин и хотела избавиться от этого. Но движение Чайльда были уже не чужими, они казались такими правильными и естественными, что девушка сдалась. Ее стоны были лучшей наградой для него, но когда она обхватила его голову бедрами — он чуть не потерял контроль.       — Аякс, Аякс… — задыхалась Люмин.       — Знаю, — шепотом ответил он.       Он знал. Чувствовал. Наслаждался тем, как она дрожала в его руках.              От его рук.       — Ая-я-якс, — так звонко и протяжно.       Чайльд больше не может ждать. Он сам не понимает, почему ждал так долго, когда она сама вот лежит перед ним, зазывно раздвинув стройные ноги. Одна рука по-прежнему игриво дразнит вход влагалища, собирая влагу и размазывая ее по половым губам, а вторая рука уже разбирается с ширинкой — тихо и аккуратно, чтобы резким звуком не напугать Путешественницу.       С одной стороны его буквально трясет от необходимости быть еще ближе к Люмин. А вот с другой стороны хочется растянуть этот момент на подольше — первый раз у них будет лишь единожды. Но он уже на пределе да и ее не хочет терзать неизвестностью. Он резко встает с колена, прерывая ласки и вызывая чертовски недовольный стон у Люмин. Она приподнимается на локтях и смотрит на него с неким осуждением.       Охрипшим голосом она спрашивает:       — Чайльд?       — Чшш, — он прикладывает палец к своим губам, а затем, не задумываясь, облизал его.       — Аякс? — Громче прежнего зовет девушка.       Но он уже не тут, он уже ее не слышит. Он поудобнее перехватывает ее ноги, и его пальцы восстановили свои порхающие движения в промежности Путешественницы, пытаясь ту немного отвлечь, ведь судя по ее голосу, той было… Страшно?       Руки Люмин со временем ее подводят и начинают дрожать, и в результате этого девушка снова распластана по поверхности. Закрыть глаза — страшно, хочется не упустить и увидеть этот волнительный момент, когда они с Чайльдом станут единым целым. Но вместо этого она устремляет свой взор глубоко вверх, в, кажется, бездонный потолок, но видит то, чего не должен был видеть никто.       — Аякс! — Зовет Люмин хрипло, пораженная увиденным. Она видит, что туша дракона — прозрачная, если смотреть снизу. Может, он и выглядит как Повелитель Грома, но вот снизу он… прозрачный. — Аякс! — Девушка хочет сообщить Чайльду, что тело дракона всего лишь жалкая иллюзия, чья-то злая шутка. Или снова уловка Синьоры. — Ая… А-а-а-а-а, — вырвалось у нее, когда Чайльд одним, резким движением вошел в тесные девственные глубины. — А-а-а, — продолжает всхлипывать она.       Она пытается увернуться как-то, перевернуться, чтобы что-то инородное вышло из ее тела и не причиняло ей боли. Её грудь трясется от глубоких вдохов-выдохов — девушка пытается успокоиться и унять рыдания, которые отчего-то рвутся наружу. Чайльд аккуратно, словно боится раздавить девушку, нависает над Люмин, оперевшись на руки, а потом и вовсе утыкается головой в ее ключицы.       Бездонные глаза Путешественницы, красиво обрамленные слезами, смотрят в потолок, и одной рукой девушка гладит по волосам Предвестника:       — Все хорошо. Все хорошо, — голос дрожит, но в нем чувствуется сомнение, будто она сама пытается в это поверить.       Плечи Аякса начинает подрагивать да и он сам трясется мелкой дрожью.       — Чшш, — Люмин позволила себе поцеловать его в волосы. — Все хорошо.       Чайльд приподнимается, чтобы посмотреть в ее заплаканное лицо.       — Все будет хорошо, — повторяет девушка и слабо улыбается.       На мужских губах — слабая ответная улыбка, а в голове — непонимание: почему она утешает его, хотя должно быть с точностью наоборот?       — Наверное, я какая-то неправильная, — всхлипывает Люмин. Чайльд непонимающе смотрит на нее, и тогда девушка поясняет: — Тогда почему мне так больно?       Молодой человек ласково проводит ладонями по ее изгибам:       — Ты само совершенство, принцесса, — прошептал он в ответ. И от этих простых слов ее лицо просияло.       Чайльд отстранился от девушки, а потом продолжил движения внутри нее, медленно погружаясь глубже под ее испуганно-вопросительный взгляд.       — О, - удивилась Путешественница, когда боль стала не такой острой, но оставалась по-прежнему пульсирующей. — Ну-у, — недовольно вырвалось у девушки, когда Аякс вышел из нее. — Ох, —вырвалось у нее, когда он снова оказался в ней. — Пожалуйста, — попросила она, когда ей захотелось чего-то большего.       И Чайльд медленно трогался умом, когда раздразнивал ее: он то входил, то выходил из девушки, не забывая иногда очертить головкой клитор. Когда слезы полностью высохли, а губы Люмин кривились в стонах, парень решил, что она привыкла. Не сводя с нее глаз, он приподнимает ее ноги и задирает их вверх, предоставляя более пикантный угол наклона. Стоны Люмин становятся более чувственными, и Чайльд любуется, как красива девушка под ним.       — Аякс! Аякс! О, Аякс, — она встречает каждый толчок его именем.       Это должно изрядно польстить его самолюбие и подстенуть довести ее до экстаза, но он, наоборот, замирает.       — Какое слово ты должна мне говорить? — Спрашивает он, целуя ее лодыжку.       Девушка приподнимается на локтях и смотрит на него рассеянным и непонимающим взглядом.       — Слово, принцесса, — напоминает он свой вопрос, и чтобы подстегнуть ее ответить скорее, совершает круговое движение бедрами, чем вызывает стон, но никак не ответ. — Что нужно сказать?       — Аякс? — Невинно хлопает она глазами и трясет головой, пытаясь развеять наваждение.       — Я рад, что ты знаешь, кто тебя трахает, дорогуша, — он совершает пару глубоких толчков, не давая девушке развеять туман в голове и перед глазами. — Но что нужно говорить тому, перед кем раздвигаешь ножки?       Она задумалась лишь на секунду и выдохнула:       — Еще!       За правильный ответ Чайльд наградил Люмин серией коротких толчков, от которых у той закатились глаза. Парень уперся ладонями в алтарь, отчего угол проникновения снова поменялся, а колени Люмин практически стали утыкаться ему в плечи.       — Но запомни, такое ты должна говорить только мне! — Зловещий шепот в самые ее губы.       А потом натура взяла свое: секс не был грубым, как этого хотел бы Чайльд, но что-то животное в нем было. Путешественница срывала голос, громко выкривая «Еще», впермешку с его именем; он же целовал ее ключицы, лизал напряженные соски и пытался хоть как-то удержаться от того, чтобы не кончить, как какой-то юнец, слишком быстро — у него так давно никого не было.       Конечно, он был красив и девушки сами ему намекали, что не прочь уединиться где-нибудь наверху таверны — некоторым, к слову, не нужно было даже платить, хотя за отменный секс Чайльду было совсем не жалко нескольких монет.       Как только он приехал в Ли Юэ он научил портовую шлюшку анальным радостям, и та не стала брать с него плату. Еще была одна официанточка, которая в таверне в разгар праздника юркнула под его стол и пыталась доставить удовольствие. И Чайльд до последнего верил, что ее такие пухлые губы смогут доставить ему неземное удовольствие, но как горько он ошибался — девушка была совершенно неопытна и постоянно царапала его зубами. Но стоило отдать официантки должное, хоть сосала она из рук вон плохо, глотка у нее оказалась глубокой, а рвотный рефлекс отсутствовал. С горем пополам девушка добилась своего, и сплюнув в салфетку сперму, потребовала чаевые. Но хороший секс, прям такой отменный у него был, пожалуй, в Снежной. Была там одна девушка, которая сделала ему сюрприз — в день его отплытия…       Но все это было не то.       Не с той.       С глухим рыком Чайльд кончил ей на плоский живот, выйдя из девушки в самый-самый последний момент.       — Блядские архонты, — выругался он, переводя дыхание.       Люмин села на край и обняла парня. У нее было какое-то ощущение неполноценности, будто она что-то недополучила, но поскольку опыта у девушки в этой сфере не было, она не смогла сказать своему любовнику, что не так.       — Это было… — начала девушка. Она хотела сказать «неплохо», но Чайльд ее перебил, сухо бросив:       — Недостаточно.       Между ними повисло молчание, которое было так некстати в такой момент. Каждый думал о чем-то своем, но мысли их были схожи. А потом парень стал собирать свою одежду и одеваться.       — Ты уходишь? Так просто? — Неверяще спрашивает Люмин. В книжках, которые она читала, после такого герои оставались обычно вместе или хотя бы говорили о том, что будут делать дальше, а Чайльд просто…       Сбегал?       — Точно, чуть не забыл, — на губах Предвестника снова играет дерзкая ухмылка. Он роется в карманах, а потом бросает рядом с Люмин кошель с морой.       Девушка неловко краснеет, а потом начинает дрожать от обиды и возмущения.       — Ты мне платишь, как… как… Шлюхе?       — Нет, это чтобы еще вернуться, — подмигивает Чайльд и многообещающе улыбается.       — Забери свои деньги и больше никогда не попадайся мне на глаза! — Шипит девушка.       — Ты разве не будешь меня ждать? — Наигранно-расстроенным голосом интересуется Предвестник.       — Уходи! — Кричит Путешественница. Горючие слезы щиплют глаза, и девушка отчаянно старается не расплакаться при Чайльде. — Тебя уже шлюхи заждались, — как же отчаянно звучит обида в ее голосе.       — А ты? — Спрашивает он, делая шаг к ней, но она не отступает назад, потому что некуда. — Разве ты не моя маленькая шлюшка? — Еще один шаг. — Разве не ты сейчас раздвигала передо мной ноги и просила «Еще»?       Они стоят так близко, что ее соски царапаются о пуговице на его пиджаке. Ей хочется спросить, почему он никогда не застегивает нижние пуговицы, но вместо этого выдает так безжизненно:       — Это было ошибкой.       — Я рад, что у нас похожие мнения, — раздался бархатный голос у ее уха.       — И это никогда больше не повторится, — твердо заявила Люмин. Она больше никому не позволит использовать себя или свое тело.       На это заявление Чайльд лишь загадочно улыбнулся.       — Мне жаль, что сделал тебе больно.       — Врешь, — отмахнулась от его извинений девушка. — Тебе не жаль, но… — запнулась она. — Это все мелочи. Я забуду об этом уже завтра.       Люмин так уверенно об этом заявляет, что Чайльд готов поверить, готов дать ей пощечину, чтобы привести ее в чувство, но мелкая дрожь в плечах и боль в глазах отчетливо указывают, насколько сильно он ее ранил.       Предвестник сжал зубы, чтобы не упасть снова перед ней на колени и не стать вымаливать прощение. Правда заключалась в том, что ему также больно, а слова о том, что это ничего не значат, ложь.       — Правда? — С интересом спрашивает Чайльд, а Люмин активно кивает. — Что-то мне подсказывает, что ты меня не забудешь, — парень смотрит на девушку сверху вниз, но она не смущается. Ей больше нечего стыдиться. Чайльд, как зачарованный, смотрит, как капелька спермы с ее живота бежит вниз, ниже, и скрывается между бедер. Он сглотнул и хрипло добавил: — О, принцесса, ты меня не забудешь. Как и мое имя, — с ухмылкой закончил он.       — Врань… — Она умолкла на полуслове, потому что рука Предвестника быстро взметнулась вверх. Люмин сжалась и закрыла глаза, словно он ее сейчас ударит.       Будто бы он мог ее ударить.       Но вместо удара Люмин почувствовала холодное касание к своей щеке. Секунда колебаний, и девушка жмется к холодной коже его перчаток щекой.       — Аякс, — против воли вырвалось у нее.       — Чшш.       Свободной рукой он треплет ей волосы, а потом она скользит ниже по позвоночнику и сжимает ягодицу. Девушка вздрагивает, но не открывает глаза и не отстраняется. Не встречая сопротивления Чайльд шагает дальше: палец, обтянутый черной кожей чертит круги на ее животе, а потом повторяет маршрут капель.       Люмин шумно вдыхает, когда пальцы Чайльда касаются ее там и начинают снова дразнить. Она тянется к нему, встает на цыпочки — так и ей приятнее, и ему удобнее. Одиннадцатый Предвестник, не прекращая ласк, второй рукой приподнимает девушку и вновь усаживает на край алтаря.       — Аякс…       — Молчи, Люмин, просто молчи. Не усложняй, — просит он на грани мольбы.       Восемь минут и ловкие пальцы — вот что потребовалась Чайльду, чтобы девушка смогла кончить от его рук.       — Аякс, — всхлипнула она от наполняющих ее чувств и обилия ощущений.       — Чшш, — вновь просит он.       Но девушка хочет ему рассказать об иллюзии, что парит прямо над их головами. Им обоим нужно сердце, и Люмин абсолютно уверена, что вместе они разгадают эту загадку.       — Аякс…       Но он не хочет ее сейчас слышать — боится, что она начнет задавать вопросы или начнет упрекать его. Еще когда он занимался с ней любовью, он перебрал в своей голове более дюжины вариантов, как могли бы развиваться их отношения после, но увы, они все были с печальным концом. Их многое разделяло и так много стояло между ними. А еще он боялся, что полностью в ней растворится. Эта златовласая девчушка слишком глубоко пустила корни: жить без нее дальше казалось невозможным, а выдернуть из сердца совсем не получалось.       Ему казалось, что она, как и многие другие девушки, разделившие с ним ложе, начнут говорить о любви или отношениях. Он хотел, он очень хотел показать Люмин мир за пределами Тейвата, но… Было так много блядских «но».       — Аякс…       Чайльд прикладывает палец к губам девушки, вынуждая ту замолчать. Ее глаза широко распахиваются, когда она понимает, в чем был этот палец — в его и ее жидкостях. Она пытается отодвинуться, но вторая рука надежно фиксирует женский затылок.       — Аякс… — шепчет девушка, а Чайльд в то время размазывает свое семя и ее выделения по девичьим губам. — Аякс, — просьба прекратить это.       Люмин кажется подобное слишком извращенным, слишком…       Взрослым?       Она смотрела на него, извиняясь за то, что она еще слишком мала для подобного.       Но Фатуи всегда славились своей неумолимостью.       Губы Чайльда коснулись ее трепещущих губ, а язык с какой-то жестокостью очерчивал контур ее рта, собирая их соки и вталкивая языком ей в рот.       Поцелуй был мучительным, и вот наконец он закончился. Чайльд прижался лбом к Люмин. Та в ответ с нежностью потянулась к его щеке, но он удержал ее — ему не нужна была жалость или ласка, как бездомной собаке; он хотел ее всю, но довольствовался лишь крохами. Но самое главное, ему нужны силы, чтобы уйти; ему нужны силы, чтобы сделать ей больно. Он должен был ее уничтожить, чтобы она не пошла за ним.       — Аякс?       Его рука запуталась в волосах и нащупала цветок — ее гордость. Чайльду даже стало интересно, помнит ли она, откуда взялся в ее волосах этот интейват? Знает ли она, что это тонкая ниточка, что связывает ее с Каэнрией? Но Чайльду отчаянно хочется верить, что настанет еще их время, и он за руку проведет ее по мирам. Просто сейчас не время.       Под ее удивленный возглас он сорвал цветок и сжал его в кулак, безжалостно мня лепестки. И Люмин чувствовала себя сейчас такой же — помятой и безжизненной.       — Мы обязательно встретимся, принцесса, — Чайльд оставил на ее волосах невесомый поцелуй и поглубже вдохнул ее аромат.       Пальцы разжалась, и цветок полетел вниз. Затем Одиннадцатый Предвестник в последний раз посмотрел на девушку, развернулся и пошел к выходу, наступив каблуком сапога на нежное растение. Он уходил, насвистывая какую-то веселую мелодию. На лице Чайльда была теперь та самая красная маска — за ней он прятал чувства.       Он не цветок бросил ей под ноги, а свое сердце.       Не цветок он топтал, а переступал через себя.       Он уходил, но оставил тут свое сердце.       А Люмин не смогла сдержать обещание — не плакать при нем. Как только он повернулся к ней спиной, ее ноги дрогнули, а колени подкосились. Она упала, больно ударившись о мраморный пол. Она плакала, орошая слезами интейват. Она оплакивала себя.       Чайльд сорвал не цветок — он наживую вырезал своими словами ей сердце.       Каждая слезинка была осколком юного сердца.       Но Люмин всегда была сильной. Вот и сейчас девушка утерла слезы тыльной стороной ладони, взяла себя в руки и привела в порядок.       — Я справлюсь, — прошептала себе под нос Люмин. — Я всегда справлялась.       В последний раз девушка посмотрела на Повелителя Грома, который оказался пустышкой и который разрушил ей жизнь. Но было уже что-то поздно менять, поэтому девушка поспешила к Чжун Ли. А еще, возможно, ей нужно будет заскочить к Нин Гуан.       — Надо поторопиться, — подгоняла себя девушка.       С одной стороны хотелось навсегда тут остаться, но с другой стороны это место было ее огромной кровоточащей раной. И Люмин с высоко поднятой головой отправилась на выход.       Сила элементов резонировала вокруг девушки от ее напряжения и вырывалась волнами. Пол стал обваливаться, стоило Путешественнице поднять ногу, чтобы сделать следующий шаг. И Люмин пообещала самой себе, что где бы она не оказалась, она принесет с собой лишь разрушение.       Девушка не удержалась и обернулась назад. Раздавленный цветок по-прежнему валялся на полу — даже выброс стихий не смог его уничтожить, похоронив под камнями. Люмин протянула руку, и сила Анемо вложила мертвое растение в ее протянутую ладонь.       Такова жизнь, кто-то умирает, а кто-то только-только рождается. Вот и сейчас Люмин сама швырнула цветок на пол и перешагнула через него. В себе она вырастет другой цветок: будет его лелеять и подкармливать; он пустит такие корни, что никто не сможет его вырвать или сломать.       Говорят, существует пять стадий принятия. Сегодня Люмин добавила шестую.       Месть.