"Жизнь как монета. Вы можете потратить ее на что хотите, но только один раз". Лилиан Диксон
Теплый дом Мираджейн принял Леона запахом свежесваренного кофе и какой-то выпечки. Как-будто пришел в пекарню. На улице лил дождь, а тучи спрятали солнце, охлаждая и без того ледяную землю. Штраус мило улыбалась и застенчиво переминалась с ноги на ногу. Она заботливо приняла куртку парня, приглашая его пройти в гостиную. — Еще раз спасибо, что нашли на меня время, — поблагодарила она. — Не за что, — безэмоционально ответил тот. Он улыбнулся в ответ лишь спустя минуту, принимая решение не относиться к девушке предвзято из-за слов Скарлет. Сначала нужно разобраться в ситуации. Может и не понадобиться поднимать это разговор. Все-таки, в первую очередь он здесь, чтобы учить студента. — Будем в гостиной заниматься? — Да, здесь просторно, и родителей до вечера не будет, — ответила девушка. — Хотите кофе? Кажется, у Миры был какой-то свой план действий. Она же уже сварила, зачем спрашивает? Пепельноволосый кивнул и устроился на широком диване, подминая под поясницу подушки. Пока доставал учебные материалы, понял, что совсем не собран. Мысли были запутаны, а белокурая девушка, кажется, чувствовала себя в своей тарелке. «В стенах университета она не такая уверенная», — подумал Бастия. Они как будто поменялись местами, и это напрягало. Сильно. Поставив две чашки на журнальный столик, она присела неприлично близко к своему преподавателю, и Леон заметил, что на девушке, под футболкой, нет бюстгалтера. Не то, чтобы он целенаправленно смотрел ниже шеи, но будь грудь девушки намного меньше- он бы не обратил внимания. Неловко отодвинувшись от Штраус, он уставился на учебники, нихрена не понимая, что делать. — Как у Вас дела? — спросила та. Вопрос застал преподавателя врасплох. Она вообще никогда такое не спрашивала. Это звучало как нарушение субординации. Они ведь не приятели, чтоб Мира спрашивала такое. — У меня все хорошо, Мираджейн, — выдохнул Леон. — Я думаю, что нам стоит перейти к занятиям, время ограничено. Заметить то, что девушка сконфужена было нетрудно. Бастии стало еще более некомфортно в этой обстановке. — Я подготовила темы, которые завалила, — протянула та рукописи. Смотря на них, у Леона не как не укладывалось в голове. Ему казалось, что есть какой-то подвох, но как его найти? Может, он просто накрутил себя из-за слов Эрзы? Темы она эти прекрасно знала, вдруг, дошло до парня. Они, вскользь, как-то на занятиях, привели аналогии двух предметов, и Леон это вспомнил как ясный день. — Покажи свой табель, — потребовал тот, стараясь сделать так, чтобы его голос не дрожал от сожаления и разочарования. Такого она точно не ожидала. Как в шоковом состоянии, Штраус сдвинула листы, прикрывая распечатанную таблицу, которая всегда была приклеена к ее черновой тетради. Бастия не раз его видел, но не вчитывался, а стоило бы. — У меня нет актуальных оценок, — виновато сказала она. — Есть, — решительно ответил преподаватель, понимая, куда движется его маленькое расследование. — Ты всегда распечатываешь их. Чувство того, что ее обвиняют, оставляло нездоровый привкус, и руки девушки задрожали. Взяв инициативу на себя, пепельноволосый убрал лишнее и всмотрелся в табель. Глупая, даже дату не скрыла. Это могло сработать, но в данный момент, обман Миры вылез наружу. — Успешно, — разочарованно усмехнулся тот. — Ни одного неута. Она поникла головой, так стыдно еще никогда не было. Он не смотрел на нее, лишь на этот дурацкий листок, а Штраус и не смела заговорить первая. — Какая цель того, что я пришел сюда? — все-таки пришлось сказал Леону. Она молчала, боясь сделать ситуацию еще неприятней. Пепельноволосый встал и направился к выходу, ища глазами свои ботинки и куртку. — Леон, не уходи, — уже заплакано цеплялась девушка. — Я не разрешал переходить на «ты», — разозлился тот. Она медленно приближалась, но сбежать для него было бы глупо, непедагогично и уж слишком по-детски. — Расскажи мне, Мираджейн, все, что у тебя на душе. Стоя в куртке, Леон собрал всю храбрость, что была у него, встал ровно, лицом к студентке, ожидая ответов. — Я не могу такое сказать, — вытерла та слезы. Было неприятно, так не хотелось находиться здесь. Зачем он вообще решил прийти? — Я не смогу сохранить наши отношения, если буду в неведении. — Я боюсь. — Врать ты не боялась. И переходить на «ты» тоже, — все еще обижено сказал он. Он старше и выше ее по статусу. Бастия понял, что должен сам сказать то, что тревожит ее и его. Решить проблему, пресекая все попытки увильнуть. — Ты влюблена в меня? Растерянность читалась в ее глазах. Бастия молил богов, чтобы в его жизни, после Локсар, никогда не пришлось спрашивать такое у своей студентки. Не одна Мира здесь потеряна. — Я не буду злиться. — Влюблена, сильно, — словно после его одобрения стало легче сказать это, но колотящееся сердце говорило об обратном. Он измученно провел ладонью по лбу, обдумывая сказанное. В последней попытке, что-то сделать, Штраус подошла ближе и обняла преподавателя. Хотелось бы ей так каждый день, очень хотелось. Водоворот из неприятных ощущений окрасил до обиды сладкие женские духи. Бастия стоял как вкопанный, она так резко отпрянула от него, прикрывая рот ладонью. С бешенными глазами ища поддержку хоть в чем-то, девушка снова заплакала. — У Вас есть любимая? — боль в ее голосе, заставляла жалеть студентку, хоть он и хотел избежать этого чувства. — Есть. — Я не знала, — поникла та. — Боже, простите меня, я так не хотела. Дерьмо случается. И если бы Мира проигнорировала факт того, что Леон в отношениях, если бы она продолжила напирать — было бы хуже. — Я не знаю, что сказать в такой ситуации, — выдавил из себя он. — Я расстроен, Мира. — Я больше не потревожу, — сказала она неожиданно уверенно. — Не будем больше заниматься. — Чтобы так решительно говорить — нужно сначала подумать, — выдохнул Леон. — Из-за этого, я не считаю, что ты плохой человек. — Это табу для меня, — вытерла слезы та. — Если бы знала, то ни за что бы не полезла к Вам. Мне жаль. — Ты хорошая девушка, Мира, — попытался улыбнуться пепельноволосый. — Мы обо всем подумаем, и примем решение. Но, как я понимаю, оно зависит только от тебя. Я смогу опустить этот момент и продолжить наши занятия. Сможешь ли ты?***
— Это просто какой-то позор для меня, — зло бросил отец Грея. — Нахуй ты пришел сюда? — не менее озлобленно ответил тот. На парковке рядом с университетом было пусто, пары уже закончились. Как казалось, и терпение обоих мужчин. — Ты по телефону мне уже все сказал, — прорычал Грей. — Тебе нужно мне это еще и вживую высрать? — Да потому, что у меня в голове не укладывается! — крикнул мужчина. — Единственный наследник и такой позор! — Это твое наследство, сам с ним и ебись. Мне плевать, что ты думаешь, плевать, что ты сделаешь. — Тебе самому не стыдно? Сильно сжав кулаки Грей был уже готов накинуться на отца, позабыв о нормах приличия, и том, что это может кто-то увидеть. Он всегда питал ненависть к этому человеку, с самого детства. Он не авторитет. Он- человек, который не умеет любить, а может только угнетать, провоцировать и уничтожать. Может из-за него Грей вырос таким нетерпимым к непослушанию, холодным и заряженным на агрессию? В его жизни был лишь один пример мужчины: доминирующий тиран, терроризирующий собственного сына, ради своих убеждений и денег. — Если сейчас не остановишься, то до добра это не доведет, — предупредил Фуллбастер младший. — На отца накинешься? — усмехнулся тот. — Что-то ты не отстаивал девушку так, перед другим сопляком. Гримаса омерзения появилась на лице почти седого мужчины. — Я лично свое никогда ни с кем не делил, — укольнул он. — Зато, ты делил постель со всякими шлюхами, пока мать рыдала у меня в комнате и ждала твоего возвращения, — выплюнул Грей. — Ты сопля, чтобы рассуждать о семейной жизни. — Пошел нахуй, — прошипел тот, разворачиваясь в сторону университета. — Только попробуй мне еще раз позвонить или припереться сюда.***
Раздражало все. И то, как Шерри строила из себя командира, то, как ее слушались студенты, и дебильные решения сценария. Локсар проигрывала короткую сценку с Фернандесом, пытаясь вникнуть в пометки на полях, оставленные Бленди. У всех такое радостное настроение, аж бесит. До невозможности. Спасибо хоть, что дали синеволосой роль. Иначе, это место взлетело бы на воздух. Джерар постоянно повторял одну и туже строчку, не в силах ее запомнить. Нацу надо было именно сейчас бегать по сцене и проверять аппаратуру. Локсар прикидывала кого придушить первым: Фернандеса, который мямлит, из-за него они не могут двигаться дальше, Драгнила, который задевает ее локтями и просит переступать через провода, а, может, Бленди, которая ну уж слишком вжилась в роль. Выглядит смешно. В зал влетел Фуллбастер, с яркими злыми глазами. — Что у вас тут? — спросил он, тяжело дыша. — Пытаемся, — нахмурилась Шерри. — Джерар, умоляю, забей пока, читай дальше. — Дальше Джу, — посмотрел тот, на девушку. Проглотив ком раздражения, синеглазая вздохнула и начала читать. — Но ведь это… — пробормотала Локсар с изумлением. — Совершенно верно, — уверенно пояснил Фернандес. — Это дом, из которого ты только что ушла. — Должно быть, я заблудилась в тумане, — подержалась за голову Джувия. — Ты, может, и заблудилась, — произнес синеволосый. — А я-то нет. Стало быть, ты ошибаешься. — Но как же можно уходить и одновременно возвращаться? — Джу, с восклицанием! — встряла Бленди. — Нихрена! — ответила та. — Коралина больше думает, что кот хуйню несет, чем приятно этому удивлена. Спорить не стали. Все прекрасно видели, что Локсар сидит на пороховой бочке, которая взорвется лишь от малейшей смены настроения девушки. — Легко, — продолжил Джерар. — Подумай о тех, кто обошел вокруг света. Выходишь из одного места и туда же возвращаешься. — Это очень маленький мир, — ответила та. — Вот здесь по сторонам посмотри, — крикнула Бленди с первого ряда. — Шерри, блять, я знаю! — крикнула Локсар. — Мы должны сначала прочитать хотя бы нормально, а уже потом играть. Все замолчали. Нахмурившись, Грей подошел ближе к студентам, готовый сразу пресечь ссоры и перепалки. — А что трудного сразу отыграть? — спросил он глядя на Локсар. — Трудно то, что пока Фернандес будет прогибаться, показывая кота, из его мозга вылетит все, что он прочитал секунду назад! — озлобилась та. — Полегче, Локсар, — обиженно ответил Джерар. — Мы пытаемся этот момент уже сорок минут прочитать! — не останавливалась девушка с синими волосами. — Почти по слогам, блять! — Значит, пытайся лучше! — осадил Фуллбастер. Шерри вжалась в кресло, поглядывая на Нацу, который уже не мельтешил на сцене, а тихонько выглядывал из-за кулис. — Перестань орать и сделай свою работу! Плакать или смеяться? Это не ее работа! Она должна была сейчас сидеть на месте Бленди. На ее месте. А теперь все так пялятся, будто Локсар прокаженная. Детская обида и какие-то совершенно дебильные реплики витали у нее в голове. — Грей прав, — попыталась вмешаться розововолосая. — Давайте просто продолжим. — Шерри, закрой рот, — разнесло Джу. Оценивая ситуацию, и без того с подпорченным настроением, Грей свел руки на груди, нетерпеливо перебирая пальцами. — Я позволила тебе сидеть здесь и командовать, хоть и, мягко говоря, не в восторге от такого исхода событий, — как фурия надвигалась к краю сцены Локсар. — Ты позволила? — обиделась та. — Ты что же, считаешь себя самой главной? Выглядишь как маленькая обиженная девочка. — Полноценного студсовета не было бы, если бы я не придумывала все эти ебанные фестивали и не писала бы к ним сценарии! — плевалась желчью Джу. Драгнилу пришлось выйти из своего укрытия. Беря синеволосую под локоть, он попытался успокоить: — Пошли чаю попьем, угомонись. Локсар на ватных ногах спустилась по ступеням. У Нацу почти получилось, но, как известно: если Джувию несет, то несет до конца. — Я не права? — обернулась она на них. — Скажи мне, Бленди, выебывалась бы ты сейчас здесь, если бы я тебя не затащила? Играла бы в моей группе? Или так и сидела бы тихо как мышка дома? — Ты такая крутая, Локсар, — насмешливо протянул Грей. — Идите вы все нахуй.***
Уже проходя по главному холлу и накидывая на плечи пальто, Джувия заплакала. От обиды, от боли, от того, что не может как взрослый человек справиться с такими моментами. От всего. Она сказала много дурного, и может не хотела, но сказала. Как всегда. Из-за слез не было видно куда идти, и девушка остановилась успокоиться. — Джу, что случилось? — бархатный голос Леона прошел как дубинкой по голове. Сейчас ей совсем не хотелось, чтобы к ней подходили, видели ее слезы, успокаивали. — Милая, посмотри на меня, — попросил Бастия, все еще дрожа от холодного осеннего вечера. Его куртка была ледяной, но в объятьях, как всегда, тепло и уютно. — А ты догадайся сам, — сказала Локсар. — Я ухожу домой. Не дав пепельноволосому шанса остановить себя, Джувия скрылась на дверьми холла.