Династия

      Теперь её собирают не одна-две служанки, а целых пять. Ещё две стоят рядом в ожидании капризов королевы. С одной стороны, это довольно удобно, в её распоряжении всегда кто-то есть. Но с другой, от этих девиц порой больше мороки, чем пользы. Вот и сейчас, собирая её на заседание Малого Совета, они всё толкаются да суетятся, нежели выполняют возложенную на них работу.       Застегнув воротник тяжёлого платья, служанки наконец освобождают её из тесного плена. Бросив взгляд в зеркало, Эйра с ужасом взирает на уродливое гнездо на своей голове. Вычурные причёски её никогда не красили и казались чересчур громоздкими.       — Уберите этот кошмар с моей головы.       — Но при… моя королева, у нас нет времени, чтобы переделать причёску.       — Вас здесь целая толпа, чтобы уродовать меня? Распустите мои волосы!       Они вновь начинают суетиться, и Эйра даёт мысленный зарок более щепетильно подходить к выбору прислуги. Она не желает прослыть королевой-стервой, но её терпение не бесконечно. Пусть их останется вполовину меньше, но хотя бы мешать не будут. А то складывается ощущение, что девицы здесь не для работы, а для наблюдения за ней.       — Напрасно вы так, ваша светлость. Причёска вполне удачная. Позволяет окружающим увидеть вашу шею, — Сирелла Ланнистер пытается подкупить её лестью, но Эйра скорее выпьет чашу с ядом, чем доверится мнению этой девицы. — Если вы решите пойти на заседание Малого Совета с распущенными волосами, это может показаться неуместным.       Будто она сама не знает! Но что поделать, не появляться же в присутствии короля с гнездом из кос, вдвое больше её головы.       От одной мысли об Эймонде, губы дёргаются в улыбке. Сегодня она увидит его. Интересно, думал ли он о ней в последние пару дней, будучи занятым государственными делами, полётами на Вхагар и изнурительными тренировками? Эйра постоянно ловит себя на мыслях о своём дяде. И о его… Жар приливает к лицу от сладких воспоминаний.       После той ночи, когда он забрал её невинность, Эймонд больше не брал её так, как должно, чтобы зачать ребёнка. Но трогал, целовал, и осыпал ласками до дрожи в коленях. Эймонд мог часами терзать её шею и грудь, оставляя свои метки, заставляя соски твердеть и ныть от его губ, языка и зубов. Ему нравилось раздевать её, рассматривать, оглаживать своими невозможными тонкими и холодными пальцами. Это всегда происходило по-разному. Он мог ограничиться целомудренным поцелуем, будто они и правда были всего лишь дядей и племянницей. А иногда он касался её в самых сокровенных местах, заставляя трепетать и таять от удовольствия.       «Ты такая мокрая, Эйра», — палец скользит внутри неё, низ живота сводит от этой ласки. «И такая узкая. Если я трахну тебя, тебе будет больно или приятно?». «Не знаю… Я не знаю», — всё, на что её хватает — это уткнуться лбом в его плечо, позволяя Эймонду делать всё, чего он пожелает.       Он добавляет ещё один палец, и это почти что слишком для неё. Почти, потому что она боготворит руки Эймонда. И когда он закончит развлекаться с ней, то Эйра вылижет каждый из его пальцев, чувствуя терпкий вкус собственных соков на его коже.       — Королева, мы закончили.       Голове становится легко, когда хитрые сплетения распутаны. Проведя рукой вдоль волос, Эйра удовлетворённо кивает, давая понять, что большего от служанок пока не требуется. Однако они не спешат отпускать её, предлагая то одно, то другое украшение. До чего же они надоедливы! Эйра не маленькая девочка, сама разберётся, что надеть.       — Серьги с аметистами. Больше ничего не нужно, — она старается говорить также спокойно и властно, как Эймонд, но едва ли у неё получается. Если на простых девиц она ещё и может как-то повлиять, то леди Сирелла явно не считает нужным проявить сдержанность и терпение.       — Раз уж вы решили пойти на заседание Совета простоволосой, может, хотя бы диадему наденете?       «А может, ты заткнёшься и будешь молчать, пока к тебе не обратятся?».       Глубокий вздох. Медленный развернут в сторону Сиреллы. Взглянуть так, будто впервые заметила присутствие нахальной девицы в своих покоях. Лорд Десница учил, что его племянницу можно использовать в своих интересах. Что же, кажется, этот час настал.       — Раз уж вы так вовремя заглянули, миледи, не будете ли вы столь любезны оказать вашей королеве услугу? Сегодня ко двору прибывает Деметрия Нахоа из Браавоса. Встретьте её и помогите разместиться в отведённых для неё покоях.       Ланнистерша удивлённо вскидывает светлые брови:       — Но я не знаю, где будут располагаться её покои.       — Так узнайте. К счастью, леди Деметрия прибудет после обеда, так что время у вас ещё есть. Кстати, вы владеете каким-то из валирийских диалектов?       — Нет, ваша светлость.       — Тупая сука, — Эйра не может отказать себе в удовольствии. Судя по выражению лица Сиреллы, она и правда не понимает сказанного. — Остаётся надеяться, что леди Деметрия говорит на всеобщем языке. Я на вас рассчитываю. Не подведите.       Подобрав юбки, Эйра спешит покинуть покои. Возле дверей её дожидается сир Руфус. Сегодня его очередь охранять её покои. Весьма удобно, поскольку в отличие от своего предшественника, сир Болтон исправно посещает заседания Малого Совета. А значит, сегодня они направятся туда вместе. Удивительно, что столь скромный и порой нелепый человек, оказался таким ответственным. На каждом заседании Руфус берёт слово, отчитываясь о состоянии Королевской Гвардии, а также обо всём, что по его мнению может нести угрозу королевской семье. Кажется, Эймонд более, чем доволен им.       — Как поживаете, сир Руфус? — это не просто дань уважения, Эйре искренне интересно узнать о делах своего наставника.       — Не теряю надежды увидеть вас на тренировке, моя королева, — недовольно сопит рыцарь. — Что-то вы их совсем забросили.       — Нет, что вы! Я просто…       Просто она предпочла объятия короля изнуряющему бегу, попыткам вырваться из захватов и навыкам выхватывать кинжал как можно быстрее. Рука Эйры невольно тянется к рукаву платья, проверяя крепление. Один раз подарок Руфуса Болтона спас ей жизнь. Возможно, стоит и правда больше внимания уделять тренировкам. Тем более, что Эймонд свои не забрасывал. И уделял ей лишь те часы, которые не были заняты куда более ответственными делами.       — Вы правы. Простите свою ученицу. Завтра же буду готова отрабатывать все свои пропущенные уроки, сир, — Эйра дарит Руфусу короткую улыбку.       — И не рассчитывайте на поблажку, моя королева!       Пусть голос его строг, но в глазах весёлые искры, а губы растянуты в ответной улыбке. Главнокомандующий Королевской Гвардией был одним из немногих, кто искренне радовался её свадьбе с королём и новым статусом. Однако его отношение к ней не изменилось. Он по-прежнему был ранимым, открытым и бесхитростным. Ни капли подхалимства и лицемерия. Уже за это Руфуса Болтона можно было любить.       Они входят в зал заседания последними, ловя на себе выразительные взгляды присутствующих. Начиная от откровенно презрительного в исполнении Гедмунда Пика, до любопытно-насмешливого, который бросает на неё король. Что ж, он не злится, уже хорошо. Сделав глубокий поклон, настолько же глубокий, как и её сожаления, Эйра спешит извиниться и занять своё место. Справа от короля.       — Раз королева и Главнокомандующий наконец-то присоединились к нам, я позволю себе взять слово, — Гедмунд Пик встаёт со своего места, высокий и крепкий, будто годы, украсившие лицо морщинами, не смели трогать его стать. — Я посчитал расходы, необходимые на ремонт нашего флота. И готов передать мои расчёты лорду Вестрелингу.       Мастер над Монетой, невысокий, щуплый, но с круглым животом, издаёт вздох, полный печали и какой-то обречённости, чтобы медленно подняться с кресла и, шаркая ногами по полу, направиться к лорду Гедмунду. Протянув маленькую ладошку, чтобы взять документы у немного ошарашенного таким представлением Пика, Мастер над Монетой также неспешно направляется назад. Заняв своё место, он бросает тревожный взгляд на документы, и вся его медлительность исчезает в один миг:       — Сколько?! Во имя какого Пекла вы решили разорить казну?! Вы что, собираетесь на этих судах не на войну с Дорном, а по всем увеселительным заведениям Вольных Городов куролесить?! Да за такие деньги можно построить второй Красный Замок, забитый от подвалов до башен шлюхами на любой вкус!       Адмирал Норво, человек суровый и даже более жёсткий, чем Мастер над Кораблями, не выдерживает такого пыла и бросается в спор, будто ему только что нанесли личное оскорбление:       — Поверьте, шлюхи обходятся дешевле войны. И ежели у вас есть сомнения в надобности таких трат, то можете сами прийти и посмотреть на состояние судов и команды. Знаете, во что выходит один ремонт мачты? Переводя на ваш язык, в трёх девок, которых можно всю ночь драть во все щели.       Лицо Эйры заливает румянец. То, что Норво человек простой, пропахший насквозь железом и морем, было ей хорошо известно. Но слышать такие слова на заседании Малого Совета было непривычно и даже оскорбительно. Неужто король дозволяет так изъясняться в своём присутствии?       «Как же ты охренительно сосешь мне! Так боишься, что я вновь вторгнусь в твою маленькую, тесную щель, что готова заглотить мой член целиком? Хочешь попробовать?».       От резкого толчка она давится, чувствуя подступающую тошноту. Слава Семерым, Эймонд жалеет её, позволяя отдышаться. Эйра вытирает выступившие на глазах слёзы и бросает виноватый взгляд на него.       «Блядь, ты не представляешь себе, насколько кажешься мне желанной, когда смотришь вот так, снизу вверх, стоя на коленях. Открой рот, я должен это увидеть».       Впрочем, чему она удивляется.       Пока она витала в своих мыслях, лорды продолжили дискутировать. И если от Норво столь бурная реакция была предсказуемой, то Джейсон Вестерлинг раскрылся с самой неожиданной стороны, отбросив всю свою медлительность и печаль в сторону:       — Так может ещё бальные платья для вашей команды пошить прикажете? Одолжим парочку у королевы Эйры, чего уж тут!       — А может ты перестанешь считать каждый золотой, будто он твой собственный, и позволишь снарядить людей? Они на войну собираются, в отличие от тебя!       Хлопок ладонью по столу заставляет спорящих замолкнуть. Король обводит их ленивым взглядом, но подёргивающийся уголок губ не предвещает ничего хорошего. Странно, после смены членов Малого Совета внутри него по-прежнему имели место распри. Возможно, без них его существование и вовсе невозможно.       — Наш флот является залогом победы в будущей войне. Лорд Джейсон, будьте столь любезны, найдите возможность выделить необходимую сумму. Подходите к делу с умом, но не жадничайте. В недавнем прошлом Деймон Таргариен превратил городскую стражу из кучки сброда в гордость столицы. Отберите у них золотые плащи сегодня, и спустя год они вновь погрязнут в разбое и пьянстве.       Эйре удивительно слышать, как король во всеуслышанье признаёт заслуги её отца. Деймон Таргариен считался узурпатором. Хотя его имя произносили едва ли не с трепетом, никто из придворных не осмелился бы сказать хоть одно доброе слово о нём.       Она бросает робкий взгляд на короля, но тот не замечает этого. Всё его внимание направлено на Совет. И этому Эйре тоже придётся учиться. Не отвлекаться на собственные чувства и сладострастные воспоминания, быть всецело увлечённой делами государства в нужный час.       — Осмелюсь выдвинуть предложение, которое устроит и Адмирала Норво, и Мастера над Монетой, — слышать нечто разумное от Гедмунда Пика довольно неожиданно. — Мы могли бы не использовать лишь собственные средства. Лучше вести войны на чужие деньги, чем на собственные.       — Если вы намекаете на Железный Банк Браавоса, то это не лучшая идея, — мягко возражает Тиланд Ланнистер, — завоевав Дорн на выданное им золото, расплачиваться нам придётся самим Дорном. А ведь мало завоевать территории, их надо ещё и удержать.       Будучи чашечницей, Эйра не задумывалась о том, насколько быстро эти люди дают королю советы, как много они знают, и какова цена ошибки. Сама она едва успевает слушать то, что они говорят, не смея произнести хотя бы слово, дабы не показаться самонадеянной дурёхой.       — Железный Банк не единственный источник денег, — парирует Гедмунд Пик, — мы могли бы обратиться к леди Рейне. Она является совладелицей Банка Староместа. Наверняка сумеет договориться о выгодных условиях кредита для короны.       Зал наполняется мягким смехом Ци. Голос Мастера над Шептунами довольно приятный, хотя сам он вызывает у Эйры смутное беспокойство. От запаха благовоний и трав, что окружают его, голова идёт кругом. Причудливые одежды итийца, которым он неизменно отдаёт предпочтение, отвлекают всё внимание от хитрых золотистых глаз. Весь он гибкий, скользкий и непонятный. Хотя с виду — сама любезность.       — Боюсь, сто это не лутсая идея, мой дорогой лорд Пик. Леди Рейна и Леди Сэм находятся не в лутсых отношениях. Эти дамы лишь с виду похожи. Но в одном банке им явно тесно. Леди Сэм не уступит. Хотя бы из принсипа.       Эйре кажется, что вот он, момент, когда она может взять слово. В конце концов, Саманта Тарли обращалась именно к ней со своей деликатной просьбой. Однако, ей и рта открыть не дают, опережая за мгновение:       — Всем нам прекрасно известно, чего желает леди Сэм, — бурчит лорд Пик, — признания своего брака с Лионелем Хайтауэром. Дадим ей это, и у нас появится золото на флот.       Ци бросает на него внимательный взгляд, будто подловив на чём-то постыдном:       — Вы так рассуждаете, потому сто у вас деньги вложены в Банк Староместа? Надеетесь укрепить свои отношения с Леди Сэм?       Гедмунд в ответ на это лишь отмахивается:       — Я вам не вкладываться туда предлагаю, а напротив, взять денег. Что же до моих отношений с банком… Не скрою, процент у них хороший.       Даже Эйре понятно, что лорд Пик гонится за личной выгодой. Брать деньги у Хайтауэров кажется ей не самой лучшей идеей. Леди Сэм получит прекрасный рычаг давления на них. А власть держится на единоличном правлении, появление другого сильного игрока нарушит равновесие. Нельзя позволить Хайтауэрам почувствовать себя хозяевами положения.       А вот лорда Вестерлинга данное предложение вполне заинтересовывает:       — Если Леди Сэм согласится не на кредит, а на ссуду… Без процентов и в рассрочку… Лет на десять… То это могло бы снизить нагрузку с государственной казны.       — Леди Сэм не пойдёт на такие условия, — в беседу неожиданно вступает Великий Мейстер Манкан. — Эта женщина своевольна и упряма. Её тщеславие не позволит ей вести себя с той кроткостью, что подобает верноподданным.       Удивительно, что Манкан решил взять слово. Он обычно немногословен. Эйра вглядывается в его лицо и встречает холодный, не выражающий и толики почтения взгляд. Что ж, он никогда не проявлял к ней симпатии. Ровно, как и к её покойной матери. Даже после её коронации он продолжал быть отстранённым по отношению к ней, будто ничего в её положении не поменялось.       — Однако у нас есть то, чего она желает, — Эйра наконец-то решает высказаться. — Она хочет, чтобы её дети были признаны законнорождёнными. Если выполнить эту просьбу, то Леди Сэм наверняка не останется ничего другого, чем согласиться на наши условия.       Манкан улыбается, одновременно кротко и презрительно. И как ему только это удаётся?!       — Моя королева, вы должно быть забыли, что брак Саманты Тарли и Лионеля Хайтауэра не признан Верховным Септоном. Портить отношения с верой сейчас не время. Тем более, что государь принял столь смелое решение.       Ей неприкрыто намекают об отношении септонов к кровосмесительным бракам. Это справедливое замечание, оттого оно жалит куда сильнее. Эйре хочется выхватить кинжал и полоснуть самодовольную рожу Манкана. Но она лишь вежливо улыбается в ответ на его выпад. Будто соглашаясь с ним, как с более мудрым и опытным советником.       — Полагаю, что деньги нам требуются более, нежели поддержка Верховного Септона, — лорд Джейсон неожиданно приходит ей на выручку. — Семеро нам флот не отремонтируют, да и матросов не вооружат. А ежели Саманта Тарли даст нам золото в рассрочку, то мы ничего не теряем. Будем потихоньку расплачиваться с Банком Староместа. Надавить они на нас точно не смогут. Выдать такую сумму без процентов не лучший шаг для них самих. Сами посудите: денег в банке станет меньше, а в казне — больше. Реши они потребовать от короны возврата средств, то мы всегда сможем вежливо попросить Леди Сэм проявить терпение. Да и вкладчики явно будут недовольны. Есть вероятность, что банк и вовсе со временем разорится, тогда и долг можно не отдавать.       Гедмунд Пик делается белее свежевыстиранной простыни. Одно дело рассчитывать продвинуться по службе да подзаработать денег. А другое — понимать, что твой совет оборачивается против тебя же. Эйра не единственная, кто ловит себя на этой мысли. Мастер над Шептунами вновь заливается смехом:       — Кажется, Мастер над Кораблями немного приуныл. Не переживайте так, лорд Пик. Корона не забудет вашего участия!       Эймонд коротко усмехается, оценив развернувшуюся перед его взором интригу. Рука его тянется к кубку, но стоит губам коснуться содержимого, как он морщится. Пекло, что же ему туда плеснули?!       — Лорд Орвил, у вас будут предложения?       Орвил Рейн встрепенулся, будто только что очнувшись от дрёмы. Он вообще редко когда сам проявлял инициативу, однако отлично справлялся с данными ему поручениями. Вот и теперь он почти сразу же принялся рассуждать о возможности воплотить их планы в жизнь:       — Полагаю, нам нужно найти способ обойти правило, согласно которому пасынок не может жениться на мачехе.       Эйре делается смешно от этого. В их семье принято сохранять чистоту крови! И так было ещё со времён Древней Валирии. Разве кто-то осмелится сказать, что Эйгон Завоеватель был плодом греха? А сейчас речь идёт о людях, в жилах которых течёт разная кровь. У которых уже есть дети. Неужели какое-то правило может стать преградой? Тем более, когда речь идёт о решении короля!       «Его матерью была Алисента Хайтауэр», — внутренний голос заставляет вспомнить эту растрёпанную, дёрганную женщину, лицо которой ещё хранило след былой красоты, но каждый жест был пронизан безумием. «Зелёная Королева была набожна до омерзения. Вряд ли её сын решится портить отношение с верой».       — Единственный способ признать брак Саманты и Лионеля законными, это пойти против Семерых, — продолжает занудствовать Манкан. — Решение короля Эймонда стоит выше власти септонов, это верно. Но гневить Богов ради золота такой падшей и своенравной особы, как Леди Сэм… К тому же, наша казна располагает достаточными средствами, чтобы позволить ремонт кораблей.       — Соглашусь с Великий Мейстером, — к немалому удивлению Эйры произносит лорд Десница. — Не стоит связываться с банком, которым руководят такие личности, как Саманта Тарли и Лото Рогаре. Последний связан с домом Мартеллов. Его покойный дядя был женат на правительнице Дорна.       Эйра и сама считает, что брать деньги в долг хуже, чем тратить собственные. Но ведь речь идёт о довольно выгодных условиях! К тому же, если Рогаре и правда поддерживают Дорн, не нужно ли обескровить их? Оставить без золота накануне войны?       — Предлагаю высказаться, — король Эймонд на удивление спокоен в данном вопросе. — Кто против того, чтобы занимать деньги в Банке Староместа?       Тиланд Ланнистер, Мейстер Манкан и Ци выражают свою волю. Что ж, мнение этих людей не пустой звук, но поступают ли они правильно прямо сейчас? Или же принимают своё решение назло Гедмунду Пику и новому Адмиралу?       — Кто за? — продолжает подсчитывать голоса король;       На этот раз голосуют Орвил Рейн, Норво и Джейсон Вестерлинг.       Гедмунд Пик и Руфус Болтон решают воздержаться. Первый находится в смятении, поражённый, как сам стал заложником собственных амбиций. А последний считает себя ничего не смыслящим в этих делах. Итого, мнения разделились напополам.       Эймонд бросает заинтересованный взгляд на Эйру. Никогда раньше она не ощущала так явно, насколько не готова быть королевой. Она понятия не имеет, как правильно поступить. Тиланд Ланнистер, которому она привыкла доверять, проголосовал против. Но и Манкан, который ей поперёк горла, высказался против подобного решения. Нельзя, нельзя потакать своим эмоциям! Она должна принять решение с холодной головой. Как бы поступила на её месте покойная королева Кассандра?       «Ты не Кассандра Баратеон! Ты Таргариен! От крови дракона. Пусть сколько угодно сомневаются в тебе, серебра в твоих волосах от этого меньше не станет. Ты их королева, так будь ей».       — Я голосую за.

***

      Эймонд ловит её руку, не давая ускользнуть из зала заседания Малого Совета. Его пальцы оглаживают её запястье нежно, будто бы боясь сделать больно одним неверным движением. Сир Руфус оборачивается, но, увидев её в плену короля, кивает головой и скрывается за дверью, оставляя их с королём наедине.       — Мне начинать волноваться о столь пристальном внимании Главнокомандующего Королевской Гвардией к королеве?       Эйре неловко от этих слов. Сир Руфус ни единым словом или жестом не скомпрометировал её. Всё его внимание было вызвано долгом и тёплым отношением к ней. Ни разу она не замечала жеста или взгляда, что говорили бы о тайных чувствах рыцаря к ней или же о намерениях использовать их дружбу в корыстных целях.       — У вас нет ни малейшей причины для беспокойства, дядя, — она подходит ближе, так, что макушка сидящего в кресле Эймонда почти касается её подбородка. Он такой высокий, что даже она со своим немалым ростом кажется подле него совсем хрупкой. Но теперь у неё есть небольшое преимущество.       Эймонд подносит её руку к губам, оставляя на коже трепетный поцелуй. Ей нравится, когда он столь нежен. Будто она и правда может надеяться…       Теперь все будут видеть, насколько твой дядя любит тебя.       Любит… Эймонд любит Хелейну, свою единственную дочь. Любит болезненную, сломленную Джехейру. Когда-то давно он любил Алис Риверс. Но любит ли он её? И что значит для него любить? Эйра знает, что он выбрал её из-за чистоты крови и знатного происхождения. И немного потому, что она ему нравилась. Но точно не из-за великой любви. Она могла быть желанна ему, приятна, но едва ли любима.       — Я собирался полетать на Вхагар. Хочешь со мной?       Одна фраза, и по телу разливается мягкость и лёгкость. Эймонд зовёт её с собой, предлагая разделить воздух, небо, величие… Которое у неё самой отняли. Последняя мысль остужает пыл, напоминая о запланированных на сегодня делах.       — Я обещала навестить Хелейну после заседания Малого Совета. Простите, дядя.       Это правда, она действительно дала слово почитать для малышки сказки. Та нуждалась в этом, как и любой другой ребёнок, лишившейся матери. Эйра осиротела, будучи немногим старше, и знает горький вкус одиночества и отсутствия родительского тепла. Когда самая родная и любящая женщина вдруг исчезает… в криках агонии.       — И за что ты передо мной извиняешься? За заботу о моей дочери?       Он тянет её на себя, так, что ей не остаётся ничего другого, кроме как сесть ему на колени. Кожа, гвоздика, пряность, но никакой корицы, — её король терпеть не может. Пальцы Эйры осторожно ложатся на сильные плечи, силясь перебороть искушение коснуться серебряной глади волос. А вот Эймонд себя не сдерживает, зарываясь пальцами в её распущенные волосы, принимаясь перебирать их.       — Простите меня, что смею отклонить ваше предложение о совместном полёте. Мне бы действительно этого хотелось.       Хмыканье в ответ.       — Ты обещала навестить Хелейну после заседания Малого Совета?       — Да, Эймонд.       — Будем считать, что оно ещё не закончено.       Он мягко накрывает её губы, не торопясь углублять поцелуй, лишь наслаждаясь этой почти невинной лаской. Эймонд умеет быть очень нежным, но может в один миг взорваться и перейти от целомудренных касаний к бесстыдству. Этим он постоянно держит Эйру в напряжении, она не в силах угадать, чего ожидать от своего дяди. Но сейчас ей не хочется об этом думать, лишь наслаждаться моментом.       Оторвавшись от её губ, Эймонд осыпает поцелуями её лицо: щёки, лоб, кончик носа, заставляя её жмурится от неожиданности. Его пальцы продолжают перебирать её волосы, осторожно и бесконечно ласково, перед тем как его дыхание опаляет её ухо:       — Ты трогала себя так, как я показывал?       Он буквально вдавливает её спину в свою грудь, пока его пальцы бессовестно раздвигают её складки. Эймонд заставляет её смотреть за тем, что он делает с её плотью. Указательный палец, украшенный так полюбившимся ей кольцом с сапфиром, накрывает маленький бугорок, заставляя её едва ли не вскидывать бёдра от пронзившего тело напряжения.       — Чувствуешь, насколько ты чувствительная здесь?       Это слишком! Это слишком! Это слишком! Её трясёт от столь ярких ощущений, пожалуйста, перестань!       — Тшшш. Чем больше ты будешь ёрзать, тем сильнее я буду усердствовать. Будь хорошей девочкой, позволь дяде научить тебя получать удовольствие.       Она пыталась повторить то, что Эймонд делал с ней, но ничего не выходило. Когда он ласкал её, было слишком жарко, мокро и невыносимо. Когда она сама касалась себя, то едва ли получалось также приятно, зато она не испытывала почти болезненные импульсы, сводящие низ живота потом в течение нескольких мучительных часов.       Пока она ловит воспоминания о том, чему так старательно пытался научить её дядя, тот продолжает касаться губами её лица. Будто бы они были робеющими возлюбленными, впервые пробующими на вкус чувственную сторону отношений, а не супругами, успевшими узреть друг друга обнажёнными. Слова, сказанные Эймондом, являются полной противоположностью той нежности, с которой он ласкает её:       — Последнее предупреждение, сладкая. В следующий раз, когда ты оставишь мой вопрос без ответа, я действительно накажу тебя.       — Да! Да, дядя, я трогала себя так, как ты меня учил!       — Хорошая девочка, — высокий валирийский делает его голос ещё более глубоким и чувственным. — Послушная дядина племянница. Делает всё, о чём ни попрошу. Просто подарок.       Он подхватывает её на руки, усаживая на стол. Руки Эймонда тянут волосы назад, заставляя откинуть голову и подставить шею для его поцелуев. Вновь осторожных и почти невинных, таких, чтобы не оставить следов. Стоит его губам спуститься до застёжки её воротника, как он издаёт недовольный рык. Ему нравится, когда шея и плечи Эйры остаются открытыми для него. Вот только за последние дни он успел оставить несколько довольно ярких меток на её коже, которые ей теперь приходилось прятать от любопытных взглядов придворных.       Пальцы Эймонда расстёгивают застёжку, и он вновь хмыкает, рассматривая результаты своей страсти. Губы его накрывают оставленные ранее метки, трепетно целуя, будто извиняясь…       Их прерывает стук в дверь. Весьма отчётливый и громкий.       Эймонд лишь чертыхается, решив не обращать внимание на идиота, осмелившегося потревожить его. А у Эйры спирает дыхание. Кто-то прямо сейчас находится за тяжёлой дверью. Когда она покинет зал заседания Малого Совета, то будет разоблачена. Нет, она, безусловно, понимает, что Красный Замок наполнен шёпотом и сплетнями относительно того, как часто король проводит с ней время. Но одно дело, когда всё происходит в опочивальне, как и пристало меж супругами. Совсем иное — предаться страсти там, где они не останутся незамеченными.       Скрип отворяющейся двери звучит одновременно издевательски и пугающе. Более нет шансов на спасение. В дверном проёме мелькают латы рыцаря, стоящего к ним то ли полу боком, то ли спиной. Эймонд медленно отрывается от неё, переводя взгляд в сторону безумца, осмелившегося прервать их.       — Ваше величество, я не смотрю!       Голос принадлежит определённо Руфусу Болтону. И сейчас Эйре страшно за него, как никогда. Едва ли государь потерпит такое неуважение. Однако Эймонд кажется сейчас не только рассерженным, но и изумлённым. Брови поднялись наверх, глаз широко распахнут. Такой смелой дерзости от Главнокомандующего Королевской Гвардией он явно не ожидал.       — Вы меня слышите, ваша милость? — продолжает взывать к ним Болтон.       — К сожалению, да. Не удосужитесь ли объяснить, какого Неведомого вам понадобилось? — голос Эймонда пропитан ядом. Эйра успокаивающе касается его лица, но он уворачивается от ласки, продолжая буравить взглядом то место, где видна спина сира Руфуса.       — А это не я! — от этих слов, столь нелепых, но произнесённых с какой-то детской честностью, Эйру начинает пробирать смешок. — Это Великий Мейстер.       Судя по тому, как её дядя только что подавился воздухом, его гнев тоже начинает уступать место веселью. Правда, злому такому. Не предвещающему ничего хорошего. В последний раз Эйра видела его в таком состоянии утром после бойни в Драконьем Логове, когда он велел допросить Дейнейру Веларион и её служанок, а после сделал Рейну леди Дрифтмарка, превратив её сына в ценного заложника.       — И с каких пор Великий Мейстер носит доспехи?       — Нет, это я ношу доспехи. Великий Местер просто хотел зайти, а я его не пустил.       Эйра не выдерживает. Уткнувшись Эймонду в плечо, она давится рвущемся наружу смехом. Совершенно неуместным, нервным, но неудержимым. Происходящее всё больше напоминает какой-то балаган. Который, вероятнее всего, закончится кровопролитием, но, по крайней мере, надолго запомнится.       — Болтон, — голос Эймонда спокоен. Плохо, очень плохо. Если король кричит, то дело скорее всего этим и закончится. А ежели спокоен и даже будто бы весел, то это говорит о серьёзных намерениях вершить расправу над неугодными.       — Да, ваша милость?       — Если ты прямо сейчас не скажешь, какого Пекла посмел тревожить меня, когда я обсуждал важные дела с королевой, то я скормлю тебя дракону, — как бы забавно это ни звучало со стороны, но было правдой. Дядя неоднократно приговаривал преступников к подобной участи. Считал, что так от их жалких жизней хоть какой-то прок будет.       — Так я же говорю, к вам Великий Мейстер Манкан чуть ли не силком ломиться пытался. А я сказал ему, что нельзя. Но он говорит, что это дело крайней важности. И что если я его сейчас не пропущу, то Вхагар полакомится нами обоими.       Сделав глубокий вздох, Эймонд отстраняется от Эйры, заботливо помогая ей спуститься со стола. Она спешит расправить складки платья и поправить волосы, чтобы не выдать то, чем они здесь занимались. Ну, или создать хотя бы видимость приличия. Король поправляет повязку на глазнице, скорее по привычке, нежели по необходимости, и приглашает Манкана войти.       Пожилой мейстер едва ли не вбегает в зал и даже не тратит времени на поклон:       — Ваша милость, мне только что сообщили, что принцессе Джейхейре стало плохо. Она в беспамятстве, начала бредить.       Эймонд не медлит ни единой секунды, торопливой походкой направляясь в коридоры Красного Замка. Даже не сказав Эйре ни единого слова. Обида противно скребётся в сердце. Стоило ему услышать имя своей ненаглядной Джейхейры, тут же забыл о своей королеве. Даже теперь, когда они были супругами и делили ложе, старшая племянница значила для Эймонда гораздо больше.       Впиваясь ногтями в ладонь, Эйра переводит взгляд на удаляющуюся спину Великого Мейстера Манкана. Тот почти скрылся за дверью, когда был остановлен голосом Руфуса Болтона:       — Вы не попрощались с королевой.       Манкан замирает, лениво переводит взгляд на рыцаря, а потом, неторопливо, будто только что состарился на десяток лет, оборачивается в её сторону. Движения его скованные, он весь пропитан напускной усталостью. Сделав небольшой поклон, давшийся якобы с трудом, Великий Мейстер небрежно роняет:       — Моя королева. Позвольте удалиться. Мне следует быть подле короля и его племянницы в столь трудный час, — будто она силой удерживала его.       Эйра уповает на годы, проведённые в немилости и постоянной опасности, научившие её терпению. Пусть она носит королевский титул, её не полюбят за пару дней. Для многих она по-прежнему остаётся выродком проигравшей стороны, дочерью мятежных родителей, бросающих тень на двор короля. Натянув улыбку, она вежливо кивает Манкану:       — Разумеется, Великий Мейстер. Не смею вас задерживать, — слова любезны, но голос наполнен холодом. Впрочем, её собеседника едва ли это задело.       Стоит ему удалиться, как дрожь проходит по телу. Этот день забрал у неё куда больше сил, чем она ожидала. Заседание Малого Совета, Эймонд, чья страсть застала её врасплох, вторжение Руфуса Болтона… Кстати, последний по-прежнему ожидал её за дверью. Неожиданная догадка ударила ей в голову:       — Сир Руфус, вы что, всё это время стояли возле двери?       — А как же иначе, моя королева? Я обязан оберегать вас. Не мог же я оставить свой пост.       Седьмое Пекло, как много он успел услышать? Впрочем, расспрашивать о подобном Эйра точно не собиралась, уповая на то, что у рыцаря хватит такта вовремя промолчать. Подобрав юбки, она направилась к выходу. Вот только поровнявшись с Болтоном, была остановлена тяжёлой рукой, опустившейся ей на плечо:       — Королева, вы… Ваш воротник расстёгнут, — лицо Главнокомандующего слегка зарделось. А вот уши так просто пылали! Что ж, видимо, он догадался о том, чем они с Эймондом здесь занимались.       Поблагодарив рыцаря, Эйра исправляет оплошность. Неудивительно, что Манкан смотрел на неё как на ничтожество. Кем она выглядела в его глазах? Шестнадцатилетней девицей, допущенной до участия в заседании Малого Совета, на котором и двух слов не могла связать? Королевской подстилкой, отличающейся от простой наложницы тем, что ей была дарована привилегия рожать законных наследников? Таргариеном, что потеряла своего дракона и не представляла собой угрозы? Пока у Эйры не будет реальной силы, с ней не станут считаться.       — Не обращайте внимание на Манкана, ваша величество. Он просто сварливая старая задница.       По крайней мере, Главнокомандующий Белых Плащей на её стороне. Уже недурно. Однако ей всё ещё нужно укрепить своё положение при дворе. И нет более могучего союзника в этом деле, чем тот, который способен испепелить противников.