«Sancta Maria, ora pro nobis!»
Литания Пресвятой Деве Марии
Зло приближалось. Это было слышно в отчётливом рыке — далёком, но оттого не менее угрожающем, ощущалось в подрагивании высоких стеблей травы и тряске мягкой почвы, содрогающейся под ногами нескольких тонн разъярённой плоти и клыков… Рахмиэль Мерели, Ангел Милосердия, Дочь Господня, Лекарь Небесного Воинства — заметила их уже несколько десятков минут назад — но лишь сейчас те подобрались достаточно близко, чтобы это почувствовали и обычные люди. Её сияющие небесной синевой глаза на мимолётное мгновение полыхнули ослепительным белым — и девушка мгновенно прикрыла их, с небольшой толикой грусти покачав головой. Она не знала, на что надеялась. Наверное, списывать всё на ангельскую натуру было глупо — ведь Рахмиэль даже на фоне своих братьев и сестер была большой мечтательницей, верящей, что даже в самый мрачный час что-то может измениться в лучшую сторону. Но — не изменилось. Не в этот раз. Дитя Небес нахмурилась, закусив нижнюю губу и нервно мотнув головой, позволяя волосам быть растрёпанными особо сильным порывом ветра. Омерзительно выделяющееся на фоне изумрудной бесконечности океана трав — уродливое алое пятно ползло к ним. Концентрированная ярость, жажда битвы, голод, азарт хищника — всё это смешалось воедино, алым одеялом укутывая несущуюся вперёд, вышедшую на охоту стаю монстров. — Прошли первый рубеж. — Коротко выдохнула Нора, до побелевших костяшек пальцев сжимая болт-пистолет. Золото аквилы на его стволе словно тоже потускнело в этот тёмный час, не бликуя даже в свете фонарей, чьи лучи света отчаянно резали мрак сгущающихся сумерек. Взгляд майора СПО отчаянно рыскал по темноте впереди, стараясь углядеть приближающуюся угрозу — тщетно. Высокая трава скрывала собой приближающуюся группу — что словно бы по наитию мчались к тем единственным на сотни километров вокруг, кто мог дать бой оркоидам. Островку цивилизации на фронтире Радан Септима — Радан-Септима-Триа, городу, застывшему позади своих немногочисленных защитников в томительном ожидании. Никто не знал, чего именно ждать — орки были просто страшным, пугающим словом из рассказов ветеранов Гвардии — которых на этой планете было совсем немного. Мирный мир, впервые встретивший угрозу — и застывшем, не понимая, как себя вести. Бежать? Спрятаться? Драться? Ангел видела это тысячи раз — как мирные люди впервые встречаются с угрозой столь значительной, что вынуждала даже тех, кто никогда не брал в руки рукояти клинка или древка копья, взяться за оружие. И здесь, вдали от родных Небес и того, что называли Террой, люди не менялись. Семнадцать храбрых мужчин и женщин, отобранных Норой из резерва СПО — Рахмиэль не надо было оборачиваться и использовать свои Небесные Силы, чтобы запечатлеть страх в их глазах. Почти все они боялись. И даже Нора, самый высокопоставленный офицер СПО на планете после Губернатора, лично убившая одного из трёх сквигов несколькими днями ранее, майор, дочь высокопоставленного военного Астра Милитарум — та, что владела оружием, против которого не пожелал бы сразиться и четырёхкрылый ангел — не была исключением. Скрывала это куда лучше, верно, но… Рахмиэль аккуратно положила левую руку на плечо старшей Мерели — та вздрогнула, но мгновением позже резко выдохнула, заставляя себя расслабиться. Ангел нежно провела подушечками пальцев по сине-серой ткани формы СПО и мягко улыбнулась — сначала Норе, а затем и остальным защитникам, собравшимся позади них. Не обращая внимания на приближающуюся свору — Дитя Света беззаботно улыбнулась им всем, оглядывая лучших воинов Радан-Септима-Триа. Слева почти девочка, навряд ли старше семнадцати или восемнадцати — рыжие волосы и карие глаза, взгляд прикован к колыхающемуся морю трав, руки неуверенно сжимают длинный лазган — неуклюже, словно новорождённый ангел, впервые сотворивший Копьё Света. Дальше — два брата, держащие укороченные версии винтовок — ангел кивнула им, отчего один зарделся, а второй, несмотря на витающее в воздухе напряжение, толкнул его локтем и что-то прошептал, отчего бедолага зарделся ещё сильнее. Оба переминались с ноги на ногу, ёжась под холодным ветром, но даже так — находили время для улыбок. Достойное поведение, пусть и напускное. Молчаливая женщина с шрамом на правой скуле — единственная, кто стоял на месте спокойно, почти флегматично — она щурила глаза под резкими порывами ветра, словно не слыша и не видя приближение воплощённой злобы и жажды битвы. Мужчина с редкой, козлиной бородкой, нервно бормочущий себе под нос молитву — его руки были сцеплены на груди аквилой, а глаза закрыты — и пусть ближайший алтарь Бога-Императора был отсюда за сотни километров — но это нисколько не мешало мужчине возносить мольбу… Остальные тоже стояли там — мужчины и женщины, молодые и старые, нарочито уверенные и не скрывающие страха — и всё же — стоящие на этой сырой от дождя рокритовой площадке, под неопрятным навесом и отделяемые от приближающейся угрозы лишь несколькими мешками, набитыми песком и землёй — те были свалены на въезде в город во что-то вроде баррикады, за которой укрывались немногочисленные защитники Радан-Септима-Триа. Все, кроме двух — стоящей впереди всех Рахмиэль и Норы Мерели, что отказалась оставлять своего адъютанта в одиночестве. — Ты сумасшедшая. — Негромко повторила Нора, бросив короткий нервный взгляд в сторону города за их спинами — несмотря на объявленный ещё вчера днём комендантский час и строгий запрет для жителей появляться на улицах — тут и там, в проёмах окон, на крышах и в тёмных переулках, сотни пар глаз были прикованы к защитникам, идущим в свой первый бой. Который, если хоть что-то пойдёт не так, может оказаться и последним. — У нас нет выбора. — Столь же тихо ответила ангел, прищурившись и склонив голову набок. Алое пятно разрасталось, приближаясь к ним всё быстрее и быстрее. Десятки массивных фигур рассекали высокую траву, прорываясь к желанной добыче. — Ты можешь отойти и присоединиться к нам. — Небезосновательно возразила военная, обучавшаяся тактике боя против неразумных тварей, навроде сквигов. И весь опыт обучения Норы Мерели говорил, что прямо сейчас не время для столь безумного героизма… Но всё же — что-то мешало ей схватить Рахмиэль за руку и оттащить за баррикаду, возведённую позади ангела. — Это слишком рискованно. — Мягко возразила защитница, мотнув головой. Ангел опиралась на длинную жердь из пластали, то и дело примеряясь к неудобному шесту. — Сквиги будут идти к тому, кто даст им лучший бой, верно? Значит этим кем-то должна быть я. — Ты не должна. — Отчаянно возразила Нора, закусив губу и с тревогой глядя на спокойную — даже слишком спокойную, подругу. — Рахмиэль, если ты покажешь даже часть того, на что способна на самом деле… — Если?.. — Ещё тише произнесла ангел. А затем — к изумлению Норы, задорно улыбнулась и подмигнула ей. — Не «если», Нора. А «когда». — Чт... — Храбрые сыны и дочери Радан Септима! — Внезапно выкрикнула ангел, сделав шаг вперёд и раскинув руки. Её звонкий, отчётливый голос перекрыл уже совсем близкие рык и топот мощных лап. Редкие капли дождя хлестали по её простым белым одеяниям (которые та отказалась менять на форму адъютанта СПО — хотя бы на этот вечер), что хлопали под бушующим ветром. Взгляды всех скрестились на этой хрупкой фигуре — непонимающие, ошеломленные, полные непонимания... Но лишенные надежды. То, что ангел хотела изменить — и знала, как это сделать. За прошедший день она успела обдумать многое — в том числе и то, как можно было обратить к вящей пользе произошедшее — потерю оружия. Да, с одной стороны, защитников у города стало меньше, но с другой... Тем ценнее был каждый живой и способный сражаться человек. А она? Она была кем-то большим, нежели обычным человеком. Это не было гордыней, что стало причиной падения многих её Небесных Братьев и Сестёр — нет, лишь сухой констатацией факта. Рахмиэль, взявшая фамилию Мерели, была чем-то несоизмеримо более ценным для обороны этого города, чем простым смертным с пусть даже самым могущественным Святым Механизмом. Чтобы люди прислушались к Сыну Божьему, тому потребовалось сотворить Чудеса — слухи о которых расползлись по селам и весям, возвещая о пришествии нового чудотворца. Рахмиэль не была Иешуа, рождённым смертной женщиной — но сущность людей на этой планете ничем не отличалась от её прошлой жизни. И, пусть не ради их веры или почитания, но ради спасения их заблудших в паутине лжи Ложного Идола на Троне душ, ангел была готова сделать то, что многие ангелы считали ниже собственного достоинства. Проповедовать — лично, не для избранной паствы, а для всех, готовых внимать её речи. Показать, продемонстрировать лично, не скрывая и не изменяя ничего — на что действительно был способен Дитя Света, давший обет защищать кого-то. И потому сейчас она говорила — громко, поставленным за сотни лет проповедей голосом, не сбиваясь и не беспокоясь, что её кто-то не услышит. Слова рождались внутри неё по божественному наитию — почти без усилий. — Вы все продемонстрировали выдающееся мужество. Вам предстоит бой, равных которому вы ещё не проживали. Равных которому никогда не знала эта земля и стены. Впервые за тысячелетия, на Радан Септима, родину ваших предков, снизошла великая беда. — Голос ангела, размеренный и спокойный, легко перебил шум бушующего ветра и рокот близящегося врага. — Но это не значит, что надежды на победу нет! Помните о тех, кто ждут вас— не на щите, но со щитом. И я, Рахмиэль Мерели, клянусь вам своим светом, что сегодня ни один из вас не умрёт. Отбросьте страх, братья и сёстры! — На лице Рахмиэль засияла яркая, лишённая любого беспокойства улыбка, словно разгоняющая вечные тучи над их головами. Казалось, что крохотный лучик звёздного света проник сквозь мрак сумерек и коснулся каждого — ведь сердца смертных всегда были уязвимы для слов ангелов. Такими их создал Творец — и такими они же остались десятки тысячелетий спустя. — Отбросьте страх, ведь враг недостоин вашего страха! Сражайтесь — не за славу и почёт, ибо нет в битве места доблести, не за славу человечества или угоду Бога, ибо нет истинного Бога, что был бы рад пролитой крови... Они слушали. Взгляды, доселе расфокусированные — были прикованы к юной на вид проповеднице в белоснежных одеяниях — с босыми ногами и обнажёнными руками, стоящей под проливным дождём. Выглядящей такой беззащитной... Но не являющейся таковой. Рахмиэль на мгновение замерла, не позволяя тем отвлечься или услышать, что яростная дрянь за её спиной находилась всего в считанных сотнях метров — ангел продолжала — уверенно и твёрдо, но с таким жаром, что от одного взгляда на неё становилось теплее. — Сражайтесь за тех, кто позади вас! Сражайтесь за могилы предков, сражайтесь за ваших любимых, ваших отцов и матерей, ваших детей и всех незнакомцев, что вверили свои жизни в ваши руки! Дайте бой, зная, что вы — первая и последняя линия обороны Радан Септима! Единственная линия, что не падёт никогда! Это была короткая пауза. Крохотный миг тишины, когда даже рокот за их спинами смолк, поражённый и ошарашенный — а затем ангел поняла, что взгляды всех — и Норы, и тех семнадцати защитников Радан Септима, и даже сотен и сотен обычных людей, что ловили каждое её слово из окон и с крыш зданий, прикованы лишь к её глазам. Глазам, пылающим силой мириада звёзд, затмевающих своим белым светом даже прожекторы, разрезающие тьму позади неё. Это был короткий миг тишины, мгновение, застывшее в вечности — которым Рахмиэль воспользовалась сполна. Одним коротким, слитным и лёгким движением ангел сделала шаг прочь от баррикады, разворачиваясь к бурлящему морю трав и опуская руку на длинную рукоять из пластали — которую доставили сюда меньше часа назад. — Оружие... к бою. — Хрипло прошептала Нора, всё ещё зачарованно глядя в спину ангела. Затем, мгновением позже, резко мотнула головой и взревела, вырывая ополчение из того транса, в который их погрузила её адъютант. — Лазганы на изготовку! Стрельба по готовности! Батареи не жалеть, мощность на полторы сотни! Рахмиэль сделала ещё шаг вперёд, позволяя своим глазам сиять всё ярче и ярче. Молебен Распознавания Эмоций назывался так лишь условно — улучшая восприятия ангела всеобъёмлюще. И не только восприятие... Рука хрупкого ангела опустилась на холодную и сырую от дождя длинную рукоять, специально утяжелённую огромным, уродливым куском рокрита на конце. Расплавленный с одного конца в таинственной кузнице, полутораметровый шест из пластали на конце разделялся на десяток тонких полосок, со всех сторон обвивая тяжеленный кусок чёрного камня... Неподходящее оружие для человека, и уж тем более для ангела. Несбалансированное. Тяжёлое, в почти центнер весом. Грубое, очевидно сделанное как можно быстрее, даже близко неоконченное... И оттого не менее смертоносное в руках того, кто по силе превзошёл и десятерых тяжёлоатлетов вместе взятых. Рахмиэль вскинула длинный молот и легко взмахнула им — и порождённый ею порыв ветра ударил во все стороны, приминая под собой траву — разойдясь от монструозного оружия, созданного впопыхах по единственному требованию ангела. Быть достаточно тяжёлым, чтобы переломить хребет сквига одним точным ударом. Вырубленные в двух десятков от начала рокритовой плиты, на которой начинались укрепления СПО, кусты, взорвались и оттуда выскочило сразу несколько сквигов. С утробным рёвом, заглушающим даже стук дождя и пронзительный вой ветра те мчались вперёд, из ощеренных пастей летели хлопья слюны, выпученные, налитые кровью алые глаза... Но их встретил не страх и не ужас — но воплощённая надежда и вера в то, что сегодня никто из храбрых защитников Радан-Септима-Триа не погибнет. Рахмиэль бросилась вперёд, оттолкнувшись ногой от рокритовой плиты и кроша её в прах от силы толчка. Её тело на короткий миг крутанулось вокруг своей оси, раздался громкий хлопок, и мгновением позже с оглушительным треском камень на умопомрачительной скорости столкнулся с головой сквига, не встречая и малейшего сопротивления. Молот пронёсся сквозь тело существа, содрогнувшись в момент удара — но только и всего. Монстр пронёсся мимо, падая на рокритовую плиту с грохотом — а Рахмиэль лишь шагнула дальше, доворачивая тело и используя инерцию от взмаха — чтобы обрушить на всё прущих из кустов сквигов новый сокрушительный удар. Оркоид по правую руку от неё рухнул ещё до того, как ангел успела ударить — дымный след и короткий взрык болт-пистолета позади сообщили ей, что Нора присоединилась к бою. Оглушительное шипение по левую руку— и сразу семь ярких лучей впились в толстую шкуру ещё одной твари, появившейся из моря трав, прожигая ту насквозь и сжигая монстра из ночных кошмаров заживо. Треск — и Рахмиэль нанесла ещё один удар, вбивая пожирателя человеческой плоти в землю, дробя кости и круша шкуру. По её рукам прошла ударная волна — а плита под ногами вновь захрустела — но Воин Небес уже шагнула вперёд — дальше, привлекая к себе внимание всех появляющихся и жаждущих плоти существ. Взмах, грохот, треск — и шаг назад, позволяя потоку ревущих существ вырваться на рокритовую плиту — лишь для того, чтобы семнадцать алых лучей ударили по бурлящему потоку, вызывая истошный визг и утробный рёв — стихающий под могучими и размеренными ударами. Рахмиэль не торопилась, с механической точностью нанося тяжёлые удары, расшвыривая и привлекая к себе всё больше и больше внимания. Да, Дети Небес, особенно Лекари, не все были мастерами боя. Но ей это было и не надо — ведь слишком ощутим был разрыв между дезориентированными, уставшими от долгого бега кровожадными монстрами, что ещё ни разу не встретили на своём пути отпора — и прошедшего сотни лет Великой Войны ангела, защищающего свою паству. — Прочь! — Громогласно выкрикнула Рахмиэль, прыгнув вверх, довернувшись телом — и вонзая кусок рокрита на конце булавы в тело очередного монстра. Удар сотряс сам воздух — отчего мир протяжно застонал — а существо, весящее куда больше двух сотен килограмм оторвалось от земли на несколько метров — и рухнуло на краю рокритовой плиты уже мёртвым. Ангел приземлилась, одним коротким движением смещаясь вправо и выставляя вперёд пласталь — на которой сомкнулись челюсть очередного оркоида. Истошный визг опалённого, но не убитого прямым попаданием из лазгана сквига справа — оглушительный грохот болтера, дымный трассер — и рядом падает очередное порождение ярости, навеки упокоенное точным выстрелом. Шипение слева и сзади — лазганы били не всегда точно, иногда больше прожигая рокрит, нежели поражая сквигов — но Рахмиэль делала эту низкую точность незначительной. Ведь было неважно, сколько за ней воинов — семнадцать, или семнадцать тысяч. Единственное, что имело значение — она была их защитницей. И пока она стоит — им можно было не волноваться за свои жизни. Пласталь в её руках протяжно застонала под мощными челюстями монстра — и Рахмиэль просто разжала руки, оставив в зубах у сквига своё оружие. Не теряя ни единого мгновения, ангел прыгнула вперёд, вскидывая руки. Её правая ладонь сжалась — и ангел с мрачной решимостью расстелилась в выпади, вонзая средний и указательный пальцы в глаз истошно завизжавшего сквига — пробивая тонкую оболочку глазного яблока монстра и погружая ладонь в омерзительно тёплую массу... И резко дёрнула назад, высвобождая фонтан крови, ударивший из отверстия на месте глаза монстра, мгновенно рухнувшего замертво перед ней. Ангел крутанулась вокруг своей оси, позволяя крови на руке очертить вокруг неё кровавый круг, прыгнула назад... И лишь тогда осознала, что вокруг, как и целую вечность назад, тихо. Шелест дождя, вой ветра, тяжёлое дыхание... Но ни шипения лазвинтовок, ни отрывистых взрывов болтера, ни топота сквигов... Ничего. Лишь барабаны в ушах — Рахмиэль тяжело, загнанно втягивала ртом воздух, отчаянно пытаясь перевести дыхание. Только сейчас она поняла, что вся её красивая белоснежная одежда была безнадёжно испорчена — измазана в грязи и крови. Но... — И всё?.. Судя по короткому, отрывистому смешку откуда-то позади, Рахмиэль случайно облекла в речь свою короткую мысль. Развернувшись, пересчитывая боковым зрением количество тел на земле (лишь чуть больше дюжины), ангел столкнулась взглядами с Норой. Та стояла, прислонившись к баррикаде и всё ещё крепко сжимая болт-пистолет, направленный дулом в землю. — Мы что... Победили? — Раздался откуда-то с баррикады неуверенный голос. — Это... Мы их... — Победа? Последнее было произнесено тихо, почти неуверенно — так, словно сказавшая это невысокая девчушка с рыжими волосами, до сих пор вцепившаяся в лазвинтовку мёртвой хваткой, не могла поверить в услышанное. Но... Ангел знала, что их война только начинается. Война за выживание их бренных тел — против сквигов, и за бессмертные души — против ложных идолов. А потому Рахмиэль улыбнулась, игнорируя кровь, стекающую по её рукам (хотя больше всего на свете она хотела захныкать и убежать куда-нибудь к ближайшей реке, чтобы мыться там ближайшие сутки) и сделала шаг к защитникам Радан-Септима-Триа, что сегодня впервые в жизни вступили в скоротечный, но оттого не менее жестокий и опасный бой. — Я обещала вам. — Её голос разнёсся над равниной, звонкий и отчётливый. Рахмиэль улыбнулась, воздев руки к Небесам и продолжая свою проповедь, так, будто и не было только что кровавого боя. — Они вернутся, братья и сёстры. Вернутся, чтобы ударить вновь. Их будет больше, они будут опаснее... Они обязательно ударят вновь. Но... Это случится не сегодня. Сегодня вы победили! Сегодня вы заслужили право зваться настоящими защитниками своего дома. Рахмиэль торжественно кивнула, сложив руки перед собой в молитвенном жесте и склонив перед ними голову. Нора повторила за ней — а следом и неуверенно собравшиеся на баррикаде солдаты СПО, впервые использующие для молитвы не аквилу, а куда более древний, забытый жест. Восставший из небытия спустя тысячелетия, в мрачный час, когда он был нужнее всего. — Аминь.