Мы обязательно встретимся

« — Моё единственное дитя.» Хлесткая пощечина отрезвляет болью. Он привык к ней за последний десяток лет. Прижимает инстинктивно ладонь к щеке. Рука. Он ощущает ее. Чувствует все без призмы искаженного сознания. Последние годы в дымке макового дурмана. — Что ты натворил, — в голосе столько боли и отчаянья, но он не отводит взгляда. — Исполнил долг. Корона больше не сдавливает разум. Нет никакого долга, никаких обязательств. Он любил всех своих детей, но одну любил больше. Чувство вины, не высказанные обиды. « — Я хотел спасти то, что осталось.» Хотел. Я был должен. — Я любил ее. Руки Эйммы все такие же нежные, тонкие запястья перехватываемые его ладонью. Он опускает занесенную для удара руку к губам и целует. Каждый палец. Каждый сантиметр кожи. Ее запах жадно наполняет легкие. До боли укусов. Он помнит все, будто это было вчера. — Твоя невеста. Младший брат воротит нос и шумно выдыхает. Быть взрослым значит иметь обязательства. — У нее нет дракона. — Я буду катать ее на своем. — Балерион сожрет и не подавится. Она Аррен, не Таргариен. Визерис улыбается. Не может да и не хочет отводить взгляда он названной невесты. Девочка в окружении цветов королевского сада, будто всегда там была. Дэймон смотрит на старшего брата едва нахмурив брови. Когда еще глаза его блестели, а губы предательски не подчинялись разуму. Разве можно быть настолько очарованным. Поднявшись с земли и отряхнувшись идет прочь. Визерис не замечает его ухода. Не видит ничего, кроме юной девочки с серебряными волосами звонко смеющейся в компании фрейлин. Дэймон задержался у выхода. Он не знал, какой должна быть любовь, но не хотел, чтобы она разрушила его, как это случилось с его семьей. Уж лучше бы язвы вернулись. Видеть ее молодой все так же больно. Как сон, который никогда его не отпускал. Никаких кошмаров, изощренная пытка просыпаться посреди ночи в остывшей кровати. Визерис ловит ее образ пальцами, смех и немой укор. Мирно спящий младенец в руках жены. — Оно стоило того, любовь моя? Розовощекий Бейлон хнычет сквозь сон. — Оно того стоило? Рваный вдох разрывает невидимое полотно. Старый король один в Богороще. Милое летнее дитя. Пальцы бесцельно сжимают пожухлую траву под Чардревом. Не чувствует ни времени, ни голода. Ветер холодит кожу. Розовые кусты гниют в вечности. Небо серое, вот вот прольется дождем, которого никогда не будет. — Я все сделал правильно. У этого места нет ни входа ни выхода. Нет края и нет конца. Вечная осень на грани зимы. Бархатное покрывало под ним смялось, сбилось уродливым комом где-то под задницей. Едва уловимый аромат. Ее запах. Нет смысла искать, он пытался. Она рядом и ни где одновременно. — Ты выполнил долг. Визерис дернулся. Поежился как от холода боясь поднять голову. Он уже был на грани безумия. Готов с радостью сделать последний шаг. Втягивает морозный воздух приоткрыв рот с потрескавшимися губами. Грудь болезненно вздымается. Впервые за долгое время он чувствует хоть что-то и эта боль слаще всего. — Иди ко мне, — младенец на руках вторит матери причмокивая сладко,— Мы так скучали.