Мы обязательно встретимся

Проклятья были последними словами слетевшими с губ Черной королевы. Больше не Отрада, не принцесса, мать без детей. Крик полный отчаянья и боли сгинул вместе с ее телом в драконьем пламени. Ярость схлынула обнажая кости: «Я умру как дракон. Боги простят меня.» Древняя Валлирия поглотила своих детей объяв огнем, разве это не благословение? Смрад паленой ткани и плоти никак не рассеять. Мать бежит к своим детям раскинув руки. Это агония пусть длится вечность. Подол ее платья объятый пламенем тлеет. Из под ног детей спешащих к ней брызгами вода. В мокром песке вязнут ноги. Жадный вдох. Сильнее, до хруста костей. Мать прижимает к себе потерянных детей падая на колени. Плачет навзрыд, не ожидая что еще способна на это. Она способна любить, она может. Гонит прочь отравленные годы. С чего еще так больно в груди, радость с горьким вкусом на языке в перемешку с кровью. Запах ее детей сладкий, их тепло опаляет как огонь дракона, но не жжет плоть. Он исцеляет и Рейнира жадно впитывает. Берет все то, что только можно. — Люк… Джейс, мои мальчики, Джоффри… Шепчет в тысячный раз и в тысячный раз ее голос мед для ушей. Берет лица в ладони, ласкает, гладит и целует. Жмет к себе защищая от мира, которого больше нет. — Мама… — Все хорошо, мама. — Больше никто не сделает тебе больно. Они клянутся, будто это сейчас так важно. Улыбаясь с бесконечной любовью залечивая собственные раны утирает слезы с их лиц. Целует пухлые щечки. Она помнит такими. Жаждущими внимания ее храбрые котята. Еще до бегства на Драконий Камень, до клятв и брачных договоров, лишь бы взять то, что ей принадлежало по праву. В пекло право, в пекло королей и их мечи. — Мы защитим, мама. — Мама, я так скучал. — Мы наконец-то вместе. Рейнира помнит, та, молодая королева еще помнит, как грезила ночами не о мести, а об этой встрече. Воспаленное сознание рождало болезненные образы обжигающие разум, но она раз за разом тянулась к ним, лишь бы вновь ощущать и чувствовать. Каждый из них часть ее и каждый забрал уходя эту часть с собой. Что от нее осталось? Коронованная сука. Шлюха с Драконьего камня преданная собственным мужем продает корону. Страшится поднять глаза. Отпрянуть и увидеть то единственно ценное и важное, вывезенное ею впопыхах из сошедшей с ума Королевской Гавани. Что стоило предателям убившим королеву, избавится и от него. Кто защитит ее маленького принца, ее свет и жизнь оставленную на той земле. Глаза сами ищут светлые макушки. А может… в пекло. Она хочет его увидеть, с жадностью плоти и сердца хочет обнять своего ребенка, оставленного на съедение крысам предателям. Если о чем и можно молится, она умоляет о безболезненной смерти. Стыд за собственные мысли накрывает тут же. Уж лучше пусть живет, не принц - слуга! Безвольный нищий, раб или купцом подобранный никто. Лишь бы он жил. А там, за Узким морем о Визерисе пекутся. Да, точно. Так и есть. Им дали слово, пред ее мужем в не оплаченном долгу. Закусив губу до крови ломает руки опуская взгляд. — Я должна знать. — Моя королева. Этот голос не спутать ни с чем. — Их здесь нет. Судорожно сглотнув не в силах повернуться сжимает челюсти и кулаки. Не справедливо. Нет, не честно! Унять огонь обиды и боли сложно, контроль дается с трудом. Если бы он был там, если бы хотя бы он. Разлюбил ее, предал и ради кого?! В пекло Крапиву и всех его шлюх, Рейнира была уверена в одном как ни в чем другой, Дэймон Таргариен любил своих детей. Ее последняя надежда, что он о них позаботится вспыхнула яркой вспышкой и истлела как старое воспоминание более не имеющее никакого смысла. — Уходи прочь. Они дали клятвы. Старые слова на древнем языке быть рядом в жизни и после смерти мешая свою кровь во всех смыслах этого слова. Кривая усмешка на ее непривычно молодом лице, это всё, что осталось. Гонит не оглядываясь. Знает, обернувшись пропадет навсегда. Обнимает себя руками жалкой попыткой согреть, будто не ее платье все еще тлеет у подола. Вздергивает подбородок никому ненужной гордости. Молчи со мной. Забудь о всем, что было. Рейнира чувствует, что осталась одна. Сглатывает слезы беспомощно оглянувшись позволяя себе эту слабость. Слишком жалко выглядит утирая рукавом мокрые дорожки на щеках. Королева бы ей этого не простила. Королева многого не прощала, задушив в себе жалость. Покачивая дочку на груди улыбается малышке. — Моя радость, девочка моя, — шепчет заворожено смотря в васильковые глаза. Ее глаза. — Мама рядом, мама теперь с тобой. Принцесса мать. Не королева, королева мертва. Жестокая и страшная. Эйгон запомнил ее такой? С венцом деда на голове. Великую в своих собственных глазах и не видевшую дальше носа. Теперь она понимает, но что с того. А будь все иначе, повторила бы. Ей не оставили выбора. Отняли детей. Самое дорогое, но вот незадача, она то тоже там умерла. Надев корону откусывали по куску, пока не осталась пустая плоть и кости. А Дэймон прав, дядя всегда знал больше. Он не любил королеву. Так ей легче. Рейнира кивает самой себе не позволяя плакать. Как жалко она выглядит в том красном платье, в чем когда то восседала выбирая себе женихов. Глотает слезы не мать, покинутая возлюбленная. А впрочем, заламывая руки встает ступая по зеленой траве. Вот он утес на Драконьем камне. Отсюда прекрасный вид. — Люк? Люк! Мальчик бежит к королеве. Без короны, но мать он не видит иначе. Обнимет сам невольно кутаясь в ее черной мантии.