Игры богов

Стикс чувствовал, как лодка скользит по водам его реки. Чувствовал по широким и отрывистым движениям весла раздражение Харона. Он догадывался, что пока девушка успешно преодолевает все встречающиеся ей испытания. И понимал, что все больше восхищается ею. Она привлекала его, он хотел узнать её больше. Понять, почему ее звуки так покорили его. Она приблизилась к шестому испытанию, но он почувствовал, что что-то было не так. С тихим шипением Стикс зашёл в воду, сливаясь с ней воедино. Очутившись на берегу очередного омута, он ощутил чужеродную силу, меняющую время и пространство вокруг них. А потом рядом послышался низкий голос, проникающий в сознание, возвращающий его в тот миг, когда произошла их первая стычка. Рухнув на колени, ощущая боль в тех местах, где были оставлены раны, он застонал. Голос же произнёс: — Неужели ты думал, что я забыл о тебе, старший сын моего любимого старшего брата? Это — испытание будет для вас двоих. Настолько ли сильна эта человечка, чтобы выдержать силу самого Хроноса? Того, кто смог лишить плоти самого отца-неба. Подняв глаза, борясь с тяжестью придавившей к земле боли, пытаясь дотянуться до дара Тартара, он понял, что сейчас этого сделать не может. Он вернулся назад во времени. Когда он ещё был просто воплощением мощной реки, несущей свои воды во мрак подземной сферы. Но связь с девушкой была, и она сейчас чувствовала тоже, что и он. И хотела добраться до него. Ее звуки звали его, просили встать. Девушка действительно почувствовала, что что-то не так. После встречи с Герсом испытания были непростыми, иногда оставлявшими ее в слезах. Ей слышался голос бабушки, просившей остаться с ней здесь. Не нужны испытания, ведь не было ни одного сказания о том, как боги и люди жили долго и счастливо. Но она невольно вспоминала чувство тяжести на коленях, когда алые глаза закрылись, и он уснул. Ее звуки помогали, а бабушка сама говорила, что раз помогает, то надо помогать. Плачущий голос тогда зашипел, оставив очередное подношение, забранное перевозчиком. И все чаще ей казалось, что река смеется над ним, от чего хотелось коснуться воды рукой и сказать: «Я тебя слышу». Но шестой поворот стал каким-то другим. Сам туман стал тяжелее, клубясь медленно, лениво. Плеск весла перевозчика тоже отяжелел, он кряхтел, со свистящим шепотом втягивая воздух. А потом где-то в сердце этого тумана послышался протяжный стон, отозвавшийся болью в том месте, где жила связь. Встрепенувшись, подняв голову, девушка увидела, как туман на секунду развеялся, открывая образ, от которого что-то заныло внутри. На черных камнях, склонив голову и пытаясь встать, был юноша. Худощавый, но явно обладающий силой и ловкостью, с бледной, словно выступавшая на волнах пена, кожей, он силился встать, но его словно что-то прижимало и не отпускало. За всем, скрестив на груди руки, наблюдал юноша выше ростом и постарше. Длинные рыжевато-песочные волосы удерживал венец, а по бокам изгибались крутые бычьи рога. Спокойный взгляд смотрел на мучения второго, что-то говоря при этом. И девушке захотелось заглушить те слова, чтобы второй смог встать. Туман закрыл фигуры, но она встала, бросилась вперед, не дожидаясь того, как причалит лодка. Открыв рот, она начала петь ту песню, которая смогла успокоить создание страха. Коснувшись ногами воды, она вздрогнула от смешанных ощущений. Это было что-то холодное, вязкое и с тяжелым запахом. Опустив глаза, девушка поняла, что видит серебристую жидкость, текущую откуда-то сверху. Почувствовав страх, прервавшись на секунду, она наклонилась и хотела коснуться, но низкий, со знакомым шипением голосом, произнес: — Не трогай, если не хочешь остаться без пальцев, назвавшаяся девушкой. Туман расступился, и она непонимающе моргнула. Она ожидала увидеть уже знакомое совоподобное существо с алыми глазами, но вместо этого перед ней, прислонившись к какому-то валуну, зажимая глубокую рану на животе, сидел тот, второй юноша. Склонив голову набок, кусая бледные губы, он смотрел на нее темными, как воды реки за ее спиной, глазами и ждал. Справившись с потрясением, она метнулась вперед, ловко перепрыгнув через серебристый ручеек. Опустившись на колени, она оторвала кусок ткани от подола платья и потянулась к нему. На нее зашипели, прищурив загоревшиеся алым огнем глаза. Юноша шевельнулся, прикрыл глаза, затем заговорил, изредка сбиваясь, тяжело дыша: — Мы сейчас находимся внутри петли времени. Ее здесь создал один из моих родственников. Находимся мы в том моменте, когда я еще не поглотил дара моей супруги. Вернее, в него вернулся я. Сейчас тебе придется увидеть три возможных финала нашей истории. Хронос отпустит нас только, если мы оба будем действовать от желаний того, что сокрыто у нас внутри. Наша самая суть должна принять решение. Если откажемся, останемся здесь. Моя рана так и продолжит сочиться, а тебе, как живому человеку, будет не очень комфортно в подземной полусфере. Тем не менее, она все равно оттолкнула руки юноши от раны, зашипев, когда серебристое вещество ожгло кожу. Прижав сложенный пополам оторванный подол, она ощутила мелькнувшую по их связи вспышку удивления. Улыбнувшись своим мыслям, она спохватилась и сказала: — В этом мы, люди, отличаемся от вас, богов. Мы стараемся помогать, пусть иногда это и опасно для нас. Значит, ты еще можешь быть вот таким? Таким, как мы? Стикс замер, вновь ощутив забившееся в груди тепло. Сейчас, когда в нем не было дара его супруги, он вдруг понял, о чем именно говорил ему отец Океан. Это напоминало то, как река обретает свой приток. Либо соединяется с чем-то, что делает целым. Он чувствовал иную силу, которую хотелось поглотить, а потом начать использовать. Но была ли источником именно она? Если она будет с ним рядом всегда, то сможет ли он защитить ее с помощью этой силы? Глядя на тонкие руки девушки, он ответил: — Это вы, люди, были созданы похожими кому-то из нас. Я должен спросить тебя, хочешь ли ты разрывать образовавшуюся связь? Ведь ты соприкоснулась с тем, что есть внутри меня. Всей той ненавистью и мраком. Хочешь ощутить это снова? И боль. Она может вернуться, подобные мне иногда борются за положение. Идет борьба и сейчас. Ответом стало неожиданное прикосновение сухих теплых губ к его губам. Быстрый, порывистый, но пронзивший теплом их обоих. Крепкие, сильные руки обхватили ее тонкую талию, прижимая к себе. Серебристый ихор Стикса впитывался в одеяние девушки, соединяясь с уже имеющейся внутри нее использованной силой его воды, крыла бабочки и амброзии. Отодвинувшись, чтобы дать им возможность перевести дух, он сказал: — Это я взял у тебя то крыло и амброзию. Когда бог ложных снов приблизился к тебе, ты начала засыпать и упала в меня. Ударилась виском о камень на дне. Смертное тело твое погибло, я не мог отпустить тебя. Уже тогда все было предрешено. Ты будешь моей Пелекас? Белой рекой, что будет впадать в меня? в ответ последовал еще один поцелуй, который был ответом. Но недовольный низкий голос произнес: — Это не до конца правдивый ответ. Следующая попытка. Вновь он очутился возле камня, услышал ее голос. Снова она пытается оказать ему помощь, и вновь он задал ей вопрос. Только в этот раз он раньше вставил то, что использовал крыло бабочки, амброзию и свою воду для ее спасения. Спасения, которое по сути являлось бессмертием. Он увидел, как изменилось ее лицо, какой испуганной стала она. Всхлипывая, потирая щипавшие от соприкосновения с ихором руки, девушка пробормотала: — Все было напрасно? Я уже стала бессмертной? К чему были все эти непонятные испытания? К чему заставлять меня сталкиваться со всеми другими божествами и созданиями, которые то и дело разрывали мне самую суть? Зачем ты делал это? Я же теперь не встречусь с душой бабушки. Прикрыв глаза, чувствуя слабость от той боли, что сейчас шла от нее по связи, Стикс попытался поговорить с ней, но девушка поднялась на ноги и, рыдая, бросилась вперед. растворившись в клочьях тумана. Постепенно боль ее превратилась в ненависть, которая гасила тот робкий огонек тепла, что поселился внутри него. Здесь все осталось неизменным — он сохранил ненависть и мрак в самой своей сути. Хотя ее бегство и ранило его. Вновь скучающий голос произнес: — Что ты, племянник, что она никак не можете придти к тому, что должно быть сказано. Ваша последняя попытка. Снова камень, снова она. Вновь она обжигается об ихор, стараясь оказать ему помощь. В это раз первым ее поцеловал он, а потом рассказал о всем том, что сделал. Девушка молчала, отирая руки об остатки подола, а потом произнесла: — Знаешь, а я все же вспомнила свойства амаранта. Данное растение продлевает молодость и красоту, а на надгробиях его выбивают как символ бессмертия души. Меня провел тот юноша во сне, я признала, что жажду того, что есть у вас, богов. Я жажду бессмертия. Но я хочу разорвать связь с тобой потому, что та ненависть и мрак, что ты носишь в себе, слишком сильны для меня. Да и вы, боги, часто ведете жестокие игры между собой. Доказательство — ты. Ты сейчас истекаешь тем, что у людей должно быть кровью. Ты — дорог мне, и я хотела бы петь тебе и дальше. Но не быть связанной этой болью. Раз тело теперь бессмертно. Стикс, сменив позу, наклонился вперед и прикоснулся кончиком пальца к небольшой метке, оставшейся возле ее глаза от легкого прикосновения его острого клюва. Качнув головой, он сказал: — Я был привлечен тем, что ты назвала пением. Эти звуки что-то трогали во мне, и я пришел. Не оставь бы я метки, ты бы просто продолжала петь и быть с родными. Я бы просто наблюдал издалека, не поселив свет. Но теперь, похоже, мы стали заложниками друг друга. Я — река, мне постоянство чуждо. А тебе нужен дом. Когда ты вернешься домой, позволишь все же слушать тебя? Тихо всхлипнув, девушка кивнула. Туман вокруг них стал гуще, окутывая и обнимая собой. Скучающий голос произнес: — Это — правильный ответ. Что же, я, Хронос, кому подвластно течение времени, возвращаю вас в тот день, когда была оставлена метка. Вы будете помнить все, что произошло с вами, но это — один-единственный раз, когда я буду добр к тебе. Племянник, я ожидаю от тебя верности и покорности. Неизвестно, как еще повернутся битвы богов. Моргнув, девушка вновь очутилась перед клювом огромного совоподобного монстра. Алые глаза настороженно наблюдали за ней, а из горла вырывалось настороженное стрекотание. Услышав голос отца из дома, она в этот раз не вздрогнула. Вместо этого, встав на цыпочки, осторожно поцеловала кончик острого клюва и прошептала: — Приходи следующей ночью. Я спою тебе еще. Алые глаза моргнули, а потом низкий голос прошептал: — Хорошо, девушка. До встречи. Вот так закончилась эта история. Но поговаривали, что встречи их продолжались до того самого момента, как Танатос пришел за ней. Когда это случилось, воды его реки вышли из берегов и затопили тот участок, превратив его в топкое непересыхающее болото. Одряхлело то строение, где она обитала. Но поговаривали, что долго у этого болота видели огромное совоподобное создание, щурящее алые глаза и ждущее чего-то. Правда это или нет — кто знает.