Кристофер
6.40 a.m.
Я иду в сторону столовой нашего дома, но в коридоре сталкиваюсь со своей младшей сестрой. — Кто вообще встаёт в такую рань?! — она потирает заспанные глаза, недоуменно глядя на меня. Её светло-русые волосы разметались по плечам. Она всё ещё в пижаме и, вероятно, вообще не планировала вставать в такое время. — И тебе доброе утро, Изабелла. — Я бегло целую её в лоб и подталкиваю в сторону уже накрытого нашей домоправительницей стола. — Просто у нормальных людей есть работа. Она хмыкает, довольно косясь на меня, складывает руки на груди. Я усаживаю её за стол, сам опускаюсь рядом. Изабелла на ходу хватает панкейк, тут же закидывая его в рот. — Елена, — проговариваю я, и кухарка останавливается, тепло улыбаясь мне. Елена была пожилой женщиной и работала в нашей семье столько, сколько я себя помню. Кажется, она знала моего отца с юности. Её волосы были седыми, по обычаю она всегда одета в легкий сарафан, покрытый множеством цветов, а вокруг талии у неё висел идеально выстиранный фартук. — Мои отец и брат уже проснулись? — Сеньор Дель Боско уже спускается, а Даниэль разговаривает в саду по телефону, — спокойно проговаривает Елена. Я киваю, улыбаясь ей в ответ, и она покидает столовую. Краем глаза я, усмехаясь, замечаю, как Изабелла ворует с общей тарелки ягоды, одну за другой закидывая себе в рот. — Сегодня такой прекрасный день! — Я вскидываю голову. Мой отец, улыбаясь, заходит в столовую и садится во главе стола, тут же закидывая себе в рот панкейк. — Крис, я рад видеть тебя дома. — Спасибо, папа, мои дела в Англии закончились временно, поэтому я вернулся. — Надеюсь, без приключений? — интересуется он, намазывая джем на блинчик. На автомате у меня перед глазами возникает лицо Оливии и наша первая встреча, затем то, как она прижимается ко мне в самолёте. Это воспоминание вызывает у меня улыбку. — По крайней мере, она хотя бы понравилась тебе? От внезапного вопроса отца я поднимаю голову и, приоткрывая рот, смотрю на него. — Англия. Я говорю об Англии, — смеясь поясняет отец, и я облегченно выдыхаю. В очередной раз я тянусь за кофе, но слышится копошение, и чашка застывает у моих губ. В столовую залетает запыхавшаяся Оливия, за ней взволнованная Елена, и я не сдерживаю улыбку при виде этой сцены. — Простите, сеньор, я старалась её удержать, но она очень шустрая, — проговаривает Елена, косясь то на Оливию, то на моего отца. Я приглушённо смеюсь. Оливия мнётся на одном месте, сжимая стопку папок в руках. Прижимает их к груди, неловко осматриваясь по сторонам. Я едва не фыркаю. Как всегда. Эта девушка сначала делает, а потом думает. Вот и сейчас сеньорита прорвалась в дом, но мысль о том, что она побеспокоила мою семью пришла к ней слишком поздно. — Вы сказали мне, что рано утром до работы я должна быть у вас, чтобы сообщить о предстоящих встречах, — сквозь зубы произносит Оливия, всматриваясь в моё лицо. Я кратко киваю Елене, всё ещё готовой горой стоять за нашу семью, и она, бросив недоверчивый взгляд на Оливию, уходит в сторону кухни. — Принеси мне кофе, — мгновенно бросаю я, откидываясь на спинку стула, вытягиваю руки вдоль стола. Отец и сестра молча наблюдают за происходящим с не виданной ими раньше молчаливостью. И когда отец, наконец, приоткрывает рот, чтобы, я уверен, отругать меня за неподобающее поведение с девушкой, Оливия, упрямо вскидывая подбородок, произносит: — Нет. Мои брови мгновенно ползут вверх. Отец переводит на неё удивлённый взгляд. Даниэль, видимо зашедший посреди этой сцены, застывает с открытым ртом в проходе между верандой и столовой, а моя сестра, сидящая рядом со мной, радостно хихикает, затем поворачивается ко мне. — А она мне нравится. Я делаю глубокий вдох, прожигая объект всех несчастий этой планеты взглядом. Оливия не дергается, она всё так же уверенно стоит передо мной, прожигая меня взглядом в ответ. — Нет? — переспрашиваю я с пугающим спокойствием. — Нет, — вторит она, кивая. — Я много училась и работала, я поступила в Гарвард. По какой специальности? — Оливия склоняет голову набок, смотря на меня. — Подсказка: не секретарша. — Ты не секретарь, ты ассистент. — Это не имеет значения. Я принесу вам кофе, только если на кону будет моя жизнь. — Ты же знаешь, это легко устроить, — киваю я, приподнимаясь с места, но сестра тянет меня за руку обратно. — Крис, успокойся, — проговаривает отец, тепло улыбаясь Оливии. — Оливия, милая, садись с нами завтракать. Я настолько шокирован, что не сразу замечаю, что отец называет её по имени, но, к счастью или сожалению, от этой проблемной девочки не ускользает этот факт. — Откуда вы знаете, как меня зовут? Я перевожу взгляд с Оливии на отца, тот поджимает губы. Даниэль проходит вокруг и отодвигает стул перед Оливией, она, учтиво улыбаясь ему, садится напротив меня. — А-а, — отец мнётся, я выжидающе смотрю на него. — Так, мне сказал Даниэль. — Я? — Ну да, — кивает отец, и я недоверчиво качаю головой. Одной из моих способностей было определение лжи, хотя, признаться, иногда лучше не знать правды. — Оливия, расскажи нам немного о себе, как тебе работается с моими сыновьями? Оливия быстро переводит взгляд с отца на меня, и наши глаза встречаются. — У меня сегодня первый день, пока не смогла составить полного мнения, — тактично, словно нараспев, произносит эта ходячая катастрофа. Отец усмехается. — Мои сыновья могут быть теми ещё засранцами, но ты не обращай внимания. Я фыркаю, закатывая глаза. Оливия расплывается в улыбке. — Ты уже успела посмотреть Италию? Где ты остановилась? — все никак не унимается мой отец, пристально скользя взглядом по Оливии. Я делаю глоток кофе. — Нет, не особо. Я остановилась в Борго Пио у своей бабушки и ещё ничего не успела сделать. — Борго Пио? Оливия кивает, поправляя свой красный сарафан. — Я бывал там пару раз, но не оценивай Италию по одной местности. У нас есть на что посмотреть. — Нам уже пора, — проговариваю я, поднимаясь из-за стола. Все удивлённо смотрят на меня. — Но девушка только пришла и ещё ничего не съела. Оливия тоже поднимается, и я наблюдаю за тем, как она на ходу хватает панкейк, закидывая его в рот. Что это с ними всеми? — Вы не волнуйтесь, я всегда ем на ходу. Мама говорит, что однажды меня унесёт ветром. — Аминь, — бросаю я. Оливия переводит на меня укоризненный взгляд. — Не волнуйся за неё, папа, она только выглядит невинной, — исправляюсь под неодобрительные взгляды окружающих. Обходя стол, уже в дверях я слышу, как Оливия прощается с моей семьей и извиняется за своё вторжение. А после я выхожу из дома.***
Две минуты. Оливия молчит уже две минуты, что одновременно приносит удовольствие и настораживает. И хотя я знаю её не так давно, одно я успел уяснить себе точно. Оливия не умеет молчать. — Ну так и куда мы едем? Я расплываюсь в улыбке. Всё-таки любопытство в ней всегда берёт верх над страхами и обидами. Вот и сейчас она смотрит на меня большими глазами, часто моргая, и, то и дело, поправляя волосы, которые от ветра развиваются в разные стороны. Я сильнее давлю на газ, с усилием воли возвращая взгляд на дорогу. — Тебе обязательно всё знать? — Хм. — Она прикладывает палец к подбородку, изображая задумчивость. — Давайте посмотрим, мы с вами знакомы три дня, и вы везёте меня по абсолютно мне неизвестным дорогам и стране в целом. Поэтому да, знаете, мне обязательно это знать. Я приглушённо смеюсь, отбивая пальцами по рулю какой-то ритм, внезапно возникший в моей голове. Взгляд Оливии проходится от моих рук к ландшафтам вокруг. — У меня есть рабочая встреча в Marco Martini, — наконец проговариваю я. — Хорошо. А зачем там я? Если, конечно, вы не собираетесь подписать договор с кем-то. — Нет, никакого договора нет. По крайней мере, пока. Но ты права, эта сделка возможна в перспективе. — Я откашливаюсь, бросая взгляд на неё через зеркало. — Но ты нужна мне не поэтому. С пару секунд она молчит, заворожённо смотря на меня. Настолько, что я даже поворачиваю голову к ней, чтобы понять в чем дело, пока она не произносит: — Нужна вам? Я прикрываю глаза, а после вновь смотрю на дорогу. Погода сегодня радовала, на встречном направлении Рим встречал нас множеством цветущих растений и деревьев. Оливия нервно поерзала на своём месте, все ещё не отрывая взгляда голубых глаз от меня. Она ждёт ответа. А его у меня нет. Двусмысленность этой фразы не беспокоит меня. Как и то, что контекст был настолько же не важен, сколько эта куча пальм на обочине, которых Оливия и не замечала. Я должен отшутиться. Должен сказать что-то нейтральное. Но вместо этого я лишь киваю, тихо проговаривая: — Нужна. И Оливия больше ничего не спрашивает на эту тему. Она молча отворачивается от меня и, не долго думая, тыкает на кнопку «плей» справа от меня. Салон кабриолета заполняется словами песни «Seniorita», и я улыбаюсь, когда Оливия начинает покачиваться в такт музыки, делая разные движения руками, она танцует сидя на месте. Причём так заразительно, что её настрой мгновенно передается мне, так что я, не переставая улыбаться, двигаюсь дальше по проезжей части.***
— Оливия! Ты можешь немного подождать? — кричу я ей, мчась следом. Как только мы вышли из машины, она вспоминает, что давно не была в Италии, а следовательно посмотреть хотелось всё и сразу. И, естественно, если сеньорита что-то решила, останавливать её бесполезно. Именно поэтому, что-то приметив вдали, она, как сумасшедшая, мчится между проходами местного рынка. — Belleza, guarda qui! — то и дело доносилось со всех сторон. Мужчины и женщины окликали Оливию, привлекая к себе в магазин. Наконец она останавливается у одной из лавок, всё же обращая внимание на витрины. — Почему ты остановилась? — спрашиваю я, склоняясь к её уху. — Ты же сам просил, вот я и остановилась, — бурчит она в ответ, и я закатываю глаза, складывая руки на груди. — Ты никогда не делаешь ничего по чьей либо указке. Уверен, за этим что-то стоит. Продавец проходится по нам взглядом. Останавливаясь на мне, он произносит: — Senor, lei ha una moglie bella, vorrebbe comprare qualcosa? Оливия поворачивается ко мне, отрываясь от разглядывания украшений и безделушек. — Что он сказал? — Сказал, что ты ведьма, распугала ему всех клиентов, — вру я, передергивая плечами. Оливия прищуривается. Затем вскидывая бровь, цокает, качая головой и вновь возвращается к рассматриванию безделушек на витрине. Продавец, усмехаясь, вновь проходится взглядом от меня к Оливии и обратно. — Постойте тут. — Услышав из уст продавца английский, я виновато морщу нос, догадываясь, что он, скорее всего, понял, что я сказал Оливии, которая, в свою очередь, при виде этой сцены безудержно смеётся, хватаясь за живот. — Откуда мне знать, что он знает английский? — бурчу я, раскидывая руки в стороны, но Оливия не унимается, продолжая смеяться. Наконец, продавец вновь появляется в проходе магазина, останавливаясь напротив нас. Он протягивает мне тонкий шелковый платок, повязанный узлом, и когда я киваю головой в непонимании зачем он мне, продавец добродушно указывает на Оливию, которая уже умолкла и теперь во все глаза смотрит на меня. Бестия. Самая настоящая бестия. Тяжело вздыхая, я принимаю платок из рук продавца. — Дай мне руку. — Нет. — Оливия качает головой, смеряя меня взглядом, прячет руки за спиной. — Нет? Это твоё слово дня сегодня? — я приближаюсь к ней, возвышаясь, но Оливия складывает руки на груди, а голову отворачивает от меня, словно упрямый ребёнок. — Senor, la sua signora sembra avere carattere. Я сжимаю челюсти и несколько раз киваю. — sì, è completamente antipatica. Оливия фыркает, вскидывая подбородок. Я же, устав от этой игры, сам вытаскиваю её руку и повязываю платок вокруг её тонкого запястья. — Вам очень идёт, — кивает продавец. — На самом деле, это не просто платок, у него есть своя легенда. Я тяжело вздыхаю, слыша это не в первый раз. В Италии все сплошь и рядом любили рассказывать истории. Мой взгляд бросается на время, но Оливия щипает меня за бок, привлекая внимание. — Однажды, ещё под главенством Джана Галеаццо Висконти, бравый капитан Малко решил проверить, насколько правдива легенда о нимфах. — Он скользит взглядом по Оливии, и я замечаю, что она целиком поглощена историей. — С наступлением темноты среди спящих солдат действительно появились зловещие фигуры, и ведьмы закружились в своём танце. Капитан следил за одной из ведьм особенно пристально, он начал преследовать её и случайно содрал плащ. Перед его глазами предстала красивая девушка, в которую Малко и влюбился. Девушка же, Сильвия, ответила ему взаимностью, но неминуем рассвет, и Сильвии нужно возвращаться. Так, перед расставанием она оставляет ему тонкий шёлковый платок, повязанный узлом, как символ зародившейся любви. Улыбка мгновенно пропадает с лица Оливии, и она смотрит на меня округлившимися глазами, явно жалея, что попросила выслушать эту легенду. Я лишь качаю головой. — Говорят, кто завяжет этот узел любви вокруг запястья возлюбленной, навсегда свяжет свою судьбу с ней, — улыбаясь, заканчивает торговец. Услышав это, Оливия пальцами тянется к узлу на запястье в попытке развязать платок, но я жестом останавливаю её. — Это очень занимательная история, но нам пора идти, — проговариваю я, протягивая купюры продавцу, а после подталкиваю Оливию в другую сторону, подальше от этой лавки.***
Ресторан Мишлен «Marco Martini», 9.00 a.m
— Погодите, — я слегка, приподнимаясь с места, поддаюсь вперёд. — Вы хотите, чтобы я продал вам семьдесят процентов своих акций, отдал три загородных дома и полностью убрал от дел всех членов моей семьи? Моему гневу не было предела. Генри Коллети — мужчина сорока пяти лет, ему принадлежала часть земель в Италии, Австрии, Швеции. Здесь же он занимал всегда нейтральное положение, несмотря на противостояние всех семей. Однако, по всей видимости, за моё отсутствие что-то изменилось. Генри должен был помочь мне, но если он на стороне Виццини, то игра уже началась. И счёт идёт не в мою пользу. Генри складывает руки, прислоняя пальцы друг к другу в превосходящем жесте. Он с самого появления сидел, откинувшись на спинку стула, закинув ногу на ногу. И всё в его виде так и кричало: «Ты проиграл, Дель Боско, а теперь прими поражение». Но Черта с два! Я скорее умру, чем сдамся этим снобам. — К сожалению, таковы дела, мой друг. Тут я не выдерживаю, вскакиваю с места и хватаю его за рубашку обеими руками, поднимаю вверх. Оливия, сидящая рядом со мной по правую сторону, теперь вскакивает и, взволнованно моргая, кладёт руку мне на плечо. — Не вмешивайся, — рычу я, не сводя взгляда с Генри, он лишь улыбается, слегка откидывая голову. Рука Оливии проходится вдоль моей груди, а после она разворачивает моё лицо к себе, заставляя посмотреть на неё. — Я же сказал, не сейчас, — со всей силой я сжимаю челюсти, чтобы не наговорить ей глупостей и не отпугнуть. Хотя было бы лучше, если бы она боялась. Если бы прямо сейчас, увидев моё истинное лицо, она встала и убежала. Было бы лучше… Но она не боялась. В глазах не было и капли страха, лишь уверенность и немного волнения. — Отпусти его. Мои глаза расширяются. Даже Генри поворачивается, чтобы посмотреть на неё, внезапно заходясь кашлем. — Что? — мои брови непроизвольно ползут вверх, а хватка слегка ослабляется, когда я пытаюсь осознать, что конкретно только что произошло. — Я сказала. — Она вскидывает подбородок вверх, а уже убранные от меня руки, она складывает на груди. — Отпусти. Его. Это была не просьба. Приказ. Я слишком хорошо знаю этот тон, чтобы не различить его. Я знаю его, потому что так говорю обычно я. Я опускаю руки, несколько раз киваю и хватаю её за руку. — Пойдём-ка со мной. Заставлять её мне не приходится, Оливия поддаётся, и я тяну её через весь зал ресторана под любопытные взгляды окружающих. Когда мы выходим на улицу, я мгновенно выпускаю её руку и демонстративно быстро сажусь за руль подогнанной машины. — Садись. — Но… — Оливия. Она бурчит что-то невнятное себе под нос, но садится рядом со мной, шумно захлопывая дверь. Как только её ремень щёлкает, я давлю на газ.***
Я проезжаю всего пару миль, останавливаясь перед обрывом, вылетаю из машины. Оливия выскакивает следом за мной. По всей видимости, она собиралась подойти ко мне, поскольку, поворачиваясь, я едва не сталкиваюсь с ней лицом к лицу. — Какого черта там было? — выпаливаю я. — Я пыталась успокоить тебя. Ещё немного и тебя можно было бы осудить по меньшей мере по двум статья, одна из которых статья пятьсот восемьдесят один: причинение вреда здоровью. — Она вновь складывает руки на груди, склоняя голову набок. Между бровей у Оливии мгновенно проступает маленькая морщинка, которая появлялась всегда, когда она злилась. — И исходя из того, что я слышала сегодня — это было бы меньшим из твоих проблем. Так что неплохо было бы сказать спасибо и закрыть на этом тему. Истерический смех пробирает меня, я театрально хлопаю, отходя на пару шагов и возвращаясь назад. — О! Большое спасибо, Оливия Торес. И как я только жил все это время без тебя? — Я раскидываю руки в разные стороны, и она тяжело вздыхает, запрокидывая голову, закатывает глаза. — Тебя не учили не лезть в чужие дела? Чему вас учат в этом вашем Гарварде?! — Нас учат там, как предотвращать преступления, а если не выйдет, как потом вытаскивать таких идиотов, как ты. — Как быстро ты стала фамильярничать со мной! — я упираю руки в бока. — Напомню тебе, я твой босс. Босс. — О, я прекрасно помню это! Сеньор Дель Боско. — она упирает руки в бока, копируя мою позу. Я шумно выдыхаю, прикрывая глаза. Опуская руки, я приближаюсь к ней, возвышаясь, нарушая все границы между нами. — Знаешь что? — Что? — Иди-ка ты к черту, Оливия Торес. — проговариваю я, стараясь придать словам как можно более грубый тон, чтобы она наконец ушла и перестала испытывать мое терпение своими голубыми глазами. Я выжидающе смотрю на неё, взгляд сам по себе опускается на пухлые губы Оливии. Наконец она цокает и уходит прочь от меня, проходя мимо машины. Я отворачиваюсь, не собираясь провожать её взглядом, стараясь успокоиться, всматриваюсь в горизонт, где небо встречалось с морем. И это так идиотски напоминало нас с Оливией, что я вместо того, чтобы успокоиться, ещё больше разозлился. Я дёргаюсь, слыша покашливание за своей спиной. Резко оборачиваюсь, встречаясь взглядом с улыбающейся Оливией. — Что ты здесь делаешь? — я вскидываю руку, смотря на неё. — Я же послал тебя к черту. — Поэтому я и вернулась. — небрежно пожимая плечами, бросает эта катастрофа, и я облегченно выдыхаю. С минуту я смотрю на неё. Злость внезапно испаряется, губы расплываются в улыбке при виде озорного огонька, играющего в глазах Оливии. Она стояла, сложив руки на груди, с вызовом смотря на меня. Волосы разметались по плечам, а ветер слегка поднимал низ её короткого платья. Тяжело вздохнув, я отворачиваюсь от неё, зная, что она не станет просто так стоять за моей спиной. И так и происходит, через пару секунд я слышу её приближающиеся шаги, Оливия обходит меня и следует прямо к краю обрыва стремительными шагами. — Оливия! — выкрикиваю я, и, инстинктивно, на уровне рефлекса, дёргаюсь вперёд. Оливия останавливается у самого края, поворачивается ко мне, всё так же тепло улыбаясь, на её губах играет усмешка, и я понимаю, что она прочитала это волнение за неё в моих глазах, которое мне не удалось скрыть. Я делаю пару шагов вперёд, останавливаясь за её спиной, практически вплотную. Оливия вскидывает голову и подставляет лицо солнцу, прикрывая глаза. Ветер треплет её волосы, а до меня доносится запах её парфюма. Это был аромат лаванды, ванили и чего-то сладкого, что я с первой встречи пытался уловить, но никак не выходило. — Знаешь, — начинает она, разворачиваясь ко мне, но нога соскальзывает, и она едва не летит вниз с обрыва, если бы не мои руки, вовремя успевающие ухватить Оливию за талию и удержать на месте. Мне хочется накричать на неё. Сказать, что она ходячая проблема, которая не может просидеть и десяти секунд без приключений на одно место. Но эта непосредственная близость выбивает из моей головы все мысли. Всё, что я когда-либо знал. Всё, чего желал и за что боролся. Сейчас это всё исчезло. Осталась лишь она. Оливия Торес ворвалась в мою жизнь словно вихрь и за такое короткое время заполонила собой всё пространство. — Третий. — тихо проговаривает она. Руки Оливии покоились на моих руках, всё ещё не отпуская, она смотрела своими голубыми; как небеса глазами на меня, и, наверное, не могла быть ещё красивее, чем сейчас. — Что? — Это третий раз, когда ты спасаешь меня. — Разве? — Да. Но кто считает. — она передергивает плечами. — Верно. — киваю я. — Незачем считать. Поскольку я собьюсь со счета, с частотностью твоего влипание в неприятности. — Сказал сеньор Я-Крушу-Всё-Вокруг-Если-Вы-Не-Делаете-Так-Как-Я-Хочу. Я приглушённо смеюсь. — Это очень длинное имя, знаешь? Осознанно или неосознанно, но наши руки переплетаются, когда мы продолжаем стоять вот так вот, на краю обрыва, смотря друг другу в глаза. И мне впервые хочется, чтобы этот момент не заканчивался. — Пойдём. — бросаю я, утягивая за собой Оливию к машине. — Стой. — я останавливаюсь, оборачиваюсь, скользя по ней взглядом. — В этот раз я поведу. С секунду я смеряю её взглядом, Оливия выжидающе смотрит на меня, слегка склоняя голову вперёд. — Хорошо. — я бросаю ей ключи, Оливия ловит их на ходу. — Надеюсь, мы не умрём. Не хочу, чтобы даже после смерти твой призрак преследовал меня всюду и, не умолкая, болтал. — Ты слишком высокого мнения о себе. — Оливия открывает дверь кабриолета и садится на водительское место, я падаю рядом, надевая солнцезащитные очки. — Чтоб ты знал, я и при жизни не горю желанием быть рядом с тобой. Просто судьба очень странная штука. — Говоришь, я пришла стать твоим наказанием? — Оливия тоже надевает очки, и её взгляд устремляется вперёд. — Понимай, как нравится, Кристофер Дель Боско. — проговаривает Оливия, и машина трогается с места.***
— Куда мы пришли? — Я смотрю на Оливию, поднимающуюся вверх по лестнице и заходящую в кафе Рикардо. — Это кафе одного моего друга. — проговариваю я, заходя следом за ней. — Не знала, что ты ходишь по таким местам. Оливия бросает краткий взгляд на меня, а после осматривает всё кафе. Это не было чем-то помпезным. Небольшое помещение с верандой и столиками, по вечерам здесь включалась гирлянда в виде маленьких лампочек. Столики всегда покрывала яркая скатерть, на которой, как правило, стояли лимоны и небольшая вазочка с полевыми цветами. Поваром и, собственно, хозяином кофе был давний друг нашей семьи — Рикардо Манссеки. — Каким «таким»? — я выгибаю бровь, проходя дальше, отодвигаю перед Оливией стул. Она некоторое время медлит, но все же садится. — Ну знаешь, без маленьких блюд за миллион евро. — я располагаюсь напротив неё. Выражение лица Оливии вызывает у меня приступ смеха. — Ты многое обо мне не знаешь, Оливия Торес. Она кивает, улыбаясь. — Простите, — я поворачиваю голову на голос, и замечаю рядом стоящую девушку. Про себя выругиваюсь, в сотый раз понимая, как сильно Оливия завладела моим вниманием. — О, Эмилия, прошу прощения, — я встаю с места, обнимая девушку, с легким удовольствием подмечая негодующий взгляд Оливии и её нахмуренные брови. — Эмилия, познакомься — это Оливия Торес из Англии, стажёр-юрист в нашей компании. — Эмилия кивает, протягивая руку Оливии, та мгновенно пожимает её, растягивая губы в искренней улыбке. — Оливия, это Эмилия Манссеки —племянница Рикардо, хозяина и повара этого заведения. Оливия облегченно выдыхает, и я прячу улыбку, пристально смотря на неё, слегка склоняя голову набок в ожидании её дальнейших действий. Потому что, я уверен, она в своей голове уже приписала мне жену и двоих детей. — Рада знакомству, — наконец поизносит она, и я усмехаюсь. — Взаимно. — отвечает Эмилия, затем поворачивается ко мне. — Ты давно не заходил. Я соскучилась. Не успев ничего ответить, я поворачиваюсь в сторону Оливии, слыша, как она кашляет. Она подавилась водой, которая стояла на столе для всех посетителей. — Да, я уезжал по делам в Англию и только вернулся, — поворачиваясь к Эмилии, поизношу я. — И как тебе Англия? Слышала там постоянные дожди, а местные просто ужасные хамы. Я усмехаюсь, краем глаза видя, как Оливия приоткрывает рот, уже готовая обороняться. Сдвинувшись немного в сторону, и, тем самым закрыв Оливии доступ к выходу, я кладу руку на спину Эмилии и, обещая позже поболтать, возвращаюсь к Оливии. Её взгляд по-прежнему был направлен в ту сторону, куда ушла Эмилия, и излучал он отнюдь не дружеские чувства. — Оливия? — Да? — тут же спрашивает она, не глядя на меня. — Посмотри на меня. — говорю я. И она поворачивается. — Эмилия давно ушла, а ты смотришь так, словно вот-вот бросишься за ней, прихватив с кухни нож. Оливия пожимает плечами, качая головой. — Я не знаю, где кухня. — Это всё, что тебя останавливает? — Кто бы мог подумать, что за этим обманчивым миловидным личиком мог скрываться гнев. На миг мне даже показалось, что мы можем быть похожи гораздо больше, чем я думал. — Разве юристы не должны быть пацифистами? Оливия фыркает: — Ты явно путаешь нас с врачами. К тому же, то, что мы знаем, как устроен закон, позволяет нам нарушать его, не нарушая. — Кстати об этом. Ты всегда хотела быть юристом? Нахмуренный взгляд и то, как она закусывает губу, медля с ответом, сообщает мне, что я пробил одну из её больных точек. — Не всегда. — расплывчато бросает она. — Но я не хочу говорить об этом. — Оливия придвигается вперёд, кладя обе руки на стол. — Давай лучше поговорим о тебе. — Обо мне? — О тебе. О вас? — осторожно уточняет Оливия, бросая взгляд туда, где работала Эмилия, и до меня наконец доходит. — А-а-а, так ты об Эмилии. — протягиваю я, откидываясь на спинку стула. — Что твоя сумасшедшая голова уже успела придумать за эти минуты, что я представлял её тебе? — Ничего такого. Я киваю, и одним движением приближаюсь к ней над столом. — Дай угадаю, ты решила, что Эмилия моя девушка или что между нами что-то есть. И, как бы мне ни нравилось смотреть, как ты ревнуешь, я должен сказать, — я выдыхаю, щёлкая Оливию по носу, — между нами с Эмилией никогда ничего не было. Она мне как сестра. Ее дядя. Рикардо. Был близким другом моей мамы — Виолетты Дель Боско. Они познакомились ещё в юности, сколько себя помню, мы приходили сюда с мамой. Тогда мы, конечно, сдружились и с Эмилией, бегали здесь повсюду и просились помогать на кухне. Оливия тихо смеётся. — Во-первых, — она вскидывает указательный палец. — Я не ревную, а интересуюсь. Во-вторых, они все ещё дружат? С твоей мамой? Я замолкаю, сглатываю, и улыбка медленно сползает с моего лица. Эта тема была личной и неприкосновенной, даже в нашей семье никто не говорил об этом. А другим особо и не было дела. — Она умерла, Оливия, — проговариваю я. От веселого настроения Оливии не остаётся и следа, она закрывает рот рукой, испуганно смотря на меня. — Прости, — произносит она. — Прости, прости меня, Кристофер. — Ничего, ты не могла знать этого. Я просто удивился, не помню, когда меня последний раз кто-то спрашивал о маме, кроме Рикардо. — Я встряхиваю головой. — Ну да ладно. На самом деле, я привёл тебя сюда не за этим. — А? — Пойдём со мной. — Я беру Оливию за руку и тяну за собой к кухне. В это время на ней никого не было. — Что ты собираешься делать? — Решил показать тебе, где лежат ножи. — хмыкаю я. — А ты, что подумала? — я усмехаюсь, замечая недоуменное выражение лица Оливии. — Я привёл тебя сюда, чтобы приготовить вместе пиццу. По старому итальянскому рецепту моей бабушки. — Говоришь, если хочешь есть, придётся сначала поработать? — Поверь мне, так будет гораздо вкуснее. — Киваю я. — Но сначала, — я хватаю фартук с ближайшей стойки и прокручиваю пальцем в воздухе. — Немного изменим тебе облик. Оливия протягивает руки к фартуку, но я качаю головой. Закатывая глаза, она все же поворачивается ко мне спиной. Одним движением я прикидываю фартук под её руками и, наклонившись к плечу Оливии, завязываю ленты вокруг её талии, улавливая аромат лаванды. Медленно провожу вдоль обеих рук. Она резко разворачивается и отскакивает от меня в сторону. — Пицца. — бросает она. — Ты, кажется, хотел пиццу. Я смеюсь, замечая румянец на её щеках, после чего киваю и подхожу к холодильнику.***
Когда пицца была отправлена в духовку, я замираю, смотря на Оливию, всю испачканную мукой. И, поддавшись эмоциям, я притягивая её к себе, целую в губы. Не захожу дальше, жду, когда она ответит мне, но Оливия не отвечает. Она быстро отстраняется и, замахиваясь, отвешивает мне звонкую пощёчину. Мои губы расплываются в улыбке, когда я потираю горящую щеку. Она первая девушка, которая ударила меня. — У тебя…— я поворачиваюсь к ней, сталкиваясь взглядами, но не успеваю договорить, потому что Оливия, быстро сокращая расстояние, притягивает меня к себе за рубашку, настойчиво целуя. Я усмехаюсь, удивлённый таким поворотом, когда она слегка отстраняется от меня. Оливия также тихо смеётся, прикрывая лицо ладонями, утыкается мне в грудь. — Тяжелая рука, — наконец договариваю я, не переставая смеяться. Она приоткрывает лицо, и, закусив нижнюю губу, смотрит на меня снизу вверх. — Я уже уволена? — слетает вопрос с её уст, мгновенно вызывая у меня новый приступ смеха. Я притягиваю её к себе, крепко обнимая, утыкаюсь губами в макушку, поглаживаю волосы. — Ты катастрофа, Оливия, — проговариваю я. — Катастрофа.