Кangaroo cry

Сакура постучала в дверь, стоя у входа в небольшой дом с корзинкой, полной рамена и гарниров. Немного подождав, она прислушалась к шороху за дверью и услышала тихое «иду!» от единственного обитателя дома. Прошло несколько секунд, и дверь открылась, явив чуть более элегантную, чем обычно, Хинату, которая сменила свою повседневную толстовку и легинсы на простое платье без рукавов. Лиловый цвет платья прекрасно подчёркивал глаза женщины, и Сакура без колебаний дала понять подруге, насколько та обворожительно выглядит. Хината, конечно же, покраснела, её застенчивость с годами так никуда и не исчезла, несмотря на то, что Наруто уже много лет старательно осыпал свою жену бесчисленными комплиментами. — Спасибо, — почти прошептала она, аккуратно обойдя Сакуру, чтобы направиться к башне Хокаге. С собой она несла небольшой торт, где поверх белой глазури были аккуратно разложены тонкие ломтики клубники и киви так, чтобы получилось число «32». Сакура искренне улыбнулась этому, ведь подобный крошечный жест был лишь одним из многих способов, которыми Хината выражала свою тихую и чуткую привязанность к мужу. Поэтому никто и никогда не сомневался в том, что Наруто любили. Они добрались до основания башни и остановились. Сакура повернулась к Хинате, положила ладонь на плечо подруге и направила свою чакру в её кровоток. Этому «маскирующему» эффекту она научилась у одного странствующего шиноби несколько лет назад. Его доставили в отделение неотложной помощи, после того как группа генинов обнаружила его лежащим без сознания у городских ворот. У мужчины не было денег, чтобы оплатить лечение, поэтому взамен он предложил ей знания о технике «маскировки чакры», которой научился в дороге. Принцип действия был прост: пока шиноби активно не ищет сигнатуру чакры пользователя, она остаётся незамеченной даже для самых наблюдательных. Сакура хранила этот трюк в секрете, на случай, если ей понадобится дополнительная скрытность; например, для того чтобы пробраться в офис лучшего друга с его женой, дабы сделать тому сюрприз на День рождения. Сакура закончила применять дзюцу и позволила Хинате вести её вверх по извилистым коридорам башни. Они пришли поздно вечером, надеясь застать Наруто после еженедельной встречи с советом. Удивительно, но Хината была единственной, кому пришла в голову эта идея за обедом несколько дней назад. Она сетовала на то, что Наруто поздно возвращался домой, выглядя при этом измученным и потрёпанным. Он пытался протолкнуть закон, запрещавший назначать шиноби на активные миссии до тех пор, пока им не исполнится, по крайней мере, пятнадцать лет. Естественно, эти усилия встретили серьёзное сопротивление на многих фронтах. Но, как и во всём, к чему стремился Наруто, он шёл напролом, полный решимости добиться соблюдения закона посредством законодательства, даже если это означало пожертвовать месяцами собственной свободы. Хината первой толкнула дверь кабинета Наруто, жестом приглашая Сакуру следовать за собой, после быстрого визуального осмотра комнаты. Зная, что встреча у Наруто закончится в любую минуту, они быстро направились к шкафу. Его пространство было маленьким, но не настолько, чтобы они обе не могли поместиться, если встанут на колени. Сакура надеялась, что встреча Наруто закончится раньше, чем им станет неудобно сидеть на свитках, которые Наруто, без сомнения, сунул туда, дабы не смотреть на них. Он часто поступал так с незначительными просьбами, игнорируя их, пока Шикамару не начинал разбирать шкаф, — а делал он это каждые несколько недель, — и не заставлял садиться и работать над ними. Часто это занимало от двух до трёх дней, Наруто и Хината ненавидели это. Она, потому что это держало его вдали от дома; он, потому что терпеть не мог читать. Сакура знала всё это, потому что они оба жаловались ей на эту проблему каждый раз, когда она возникала. Женщины сидели тихо, Сакура с одной стороны, баюкая корзину с раменом, как младенца, Хината с другой. Обе старались не прикасаться к покрытому нежной глазурью торту. Они мало что могли разглядеть внутри тёмного шкафа, но полоски бамбука, из которых была сделана дверца, пропускали несколько щелей света так, что подруги смогут увидеть, как Наруто вернётся в кабинет — обзор это позволял. Наруто, с другой стороны, не сможет их обнаружить. Сакура рассчитывала на слабо освещённую комнату и технику маскировки чакры, чтобы придать ей и Хинате элемент неожиданности. Это сработало. Наруто вошёл в комнату менее чем через три минуты, выглядя при этом усталым и слегка побеждённым, таким Сакура видела его редко. Он тихо закрыл дверь в кабинет, его лицо почти ничего не выражало, но плечи были ссутулены, как будто на них лежал груз весом в пятьдесят фунтов. Мужчина, волоча ноги по деревянному полу, рухнул на дешёвый потёртый стул. После этого он глубоко вздохнул и уронил голову на руки. Единственными звуками, доносившимися из комнаты, были тихие вздохи, которые он издавал каждые несколько секунд и шорохи его мантии, трущейся о поверхность стула с каждым неловким движением. Сакура искоса взглянула на Хинату, пытаясь уловить в ней намёк на то, что им следует делать дальше, но девушка выглядела такой же растерянной, как и она сама. У розоволосой женщины перехватило дыхание, осознание нахлынуло, как прохладная, болезненная ледяная волна. Неужели… неужели Хината никогда не видела его таким? Разве он не приходил домой в подобном состоянии? За утешением? За… Тихий стук в дальнее окно отвлёк Сакуру от мыслей. Она отвернулась от женщины, сидевшей рядом с ней, и увидела, как голова Наруто вскинулась так быстро, что он чуть не опрокинулся на стуле. Он подбежал к окну, открывая его дрожащими пальцами, с едва заметной улыбкой на лице. Отодвинув задвижку, он распахнул раму и встретил посетителя ярким, восторженным: — Саске! Сакура замерла, её кровь похолодела, когда она увидела, что это действительно был её муж, стоящий на подоконнике, закутанный в свой большой плащ, дабы защититься от влияния прохладной осени. Сакура боковым зрением заметила, как Хината повернулась к ней. Она знала, что женщина видит и что была потрясена не меньше, увидев мужчину по другую сторону подоконника. Саске никак не намекнул, что вернётся домой в ближайшее время, не послал ни слова ни ей, ни Сараде. Он всегда был на расстоянии, но никогда не оставлял их на долго в неведении… По крайней мере, Сакура так полагала. Под её внимательным взглядом он проскользнул в кабинет, его плащ развевался за спиной, создавая образ какого-то тёмного героя. Она чуть не подпрыгнула, когда почувствовала, как маленькая, мягкая рука Хинаты скользнула в её ладонь и сжала в знак поддержки. Чем дольше Сакура наблюдала за разворачивающейся сценой, тем меньше ей хотелось делать эффектный «сюрприз». Знал ли Наруто, что её муж вернётся домой? Если да, то почему не сказал ей или Хинате? Это была какая-то миссия А-ранга? Что-то, о чём ни одной из женщин не разрешалось знать? Или это было нечто иное? Что-то… — Саске, — в голосе Наруто звучало затаённое облегчение. Будто последние несколько часов в его груди была лента, связывающая яркость, и он, наконец, развязал её, позволяя своей радости сиять в виде слезливой улыбки и лукавых глаз. — Саске, что ты… — Наруто пошевелился, положив руку на предплечье Саске. — Когда ты вернулся? Хоть в его голосе и звучало смущение, вместе с этим там было и удивление. Но это ни в малейший степени не успокоило беспокойные мысли Сакуры, потому что теперь она поняла — никто, абсолютно никто понятия не имел, что Саске возвращается домой. Её рука сжалась в кулак на ручке корзины. Что затеял её муж? — Усуратонкачи, — мягко и ровно произнёс Саске, его голос пронизывал комнату низкими вибрациями. — С Днём рождения, — Он высвободил руку из крепкой хватки Наруто и полез в карман. Из него он извлёк небольшой листок пергамента и передал его Наруто, давая тому прочитать написанное в угасающем свете заката. Когда Наруто закончил, то вновь воззрился на Саске с выражением полного шока. — Ты… Когда ты это нашёл? Саске пожал плечами. — В прошлый раз, когда был здесь, украл несколько свитков из комнаты старейшин в башне, — Наруто открыл рот, без сомнения, желая сделать тому замечание, но Саске поднял руку. — Расслабься, меня никто не видел. В любом случае, — он выхватил пергамент из крепкой хватки Наруто, после чего встал рядом с ним, дабы самому указать на что-то на бумаге. Голова Наруто опустилась вниз, их лбы почти соприкоснулись. — Видишь ли, — шепнул Саске, — старейшины спорят с тобой уже несколько месяцев из-за этого возраста. Однако — это явное доказательство того, что один из них, Итато, удерживал своих собственных детей от того, чтобы те становились шиноби, пока им не исполнилось семнадцать. Вот здесь, — он немного прошёлся большим пальцем вверх по бумаге, — записи, сделанные во время одного из обследований сына Итато. Он прямо говорит: «Мой сын не будет участвовать в экзаменах на чунина. Детей не следует втягивать в такую суматоху в столь юном возрасте». Возраст, — хмыкнул Саске, — мальчику было пятнадцать лет. Последовала тишина. Сакура не слышала ничего, кроме неглубокого дыхания Наруто. Она знала, что у неё не было причин так себя чувствовать, но, наблюдая за тем, как Наруто жадно уставился на бумагу, она внезапно ощутила, что ей абсолютно не следует быть свидетельницей этого момента. Что она глубоко пожалеет и будет корить себя за это, когда всё закончится. И действительно, как только глаза Наруто осмотрели всё на маленьком клочке бумаги, он обратил своё внимание со взглядом полного благоговения на Саске. От этого по коже Сакуры пробежали мурашки недоверия, хоть она и не могла назвать причину этому. — Саске, это… — он поперхнулся собственными словами. Сакура не знала, что произошло во время предыдущей встречи, но предположила, что это внезапный ответ на одну из многочисленных молитв. — Благодарю. Саске встретился с ним взглядом, и они смотрели друг другу в глаза дольше, чем любая другая нормальная пара друзей. Сакура ощутила, как напряжение повисло в воздухе, словно густой дым. Ей хотелось отвернуться, смотреть куда угодно, только не на лицо человека, за которого она вышла замуж. Не потому что он выглядел озлобленным, сердитым или печальным, а потому что на его лице отразилось облегчение. Рядом с Наруто он выглядел лёгким, словно какая-то тяжёлая ноша спала с его плеч — да, всего на краткое мгновение и только перед этим мужчиной. Никогда за все годы их совместной жизни он не смотрел на Сакуру так же. Наруто был первым, кто нарушил молчание. — Как долго ты здесь пробудешь? И вот, будто вес вновь вернулся обратно на плечи Саске, отразившись в его фигуре, видимая боль омыла выражение лица. Внезапно он стал выглядеть старше. — Уже ухожу, — только и сказал тот. Саске одарил Наруто прощальным, пустым взглядом, прежде чем повернуться и уйти через окно, в которое зашёл. — Не, эй! Минуточку! — Наруто схватил Саске за край плаща и резко дёрнул на себя, стаскивая мужчину с подоконника. — И это всё? Тебя не было четыре месяца! Ты не собираешься остаться хотя бы на пару дней? Нет. Хотя бы на несколько часов? — дыхание Наруто звучало неровно, Сакура не могла определить, было ли это из-за переутомления или же из-за чего-то ещё? В выражении лица Узумаки поселилась некая паника, которую женщина разделяла, хоть и не хотела этого замечать. — У меня нет причин оставаться, — просто ответил Саске. Его голос казался настолько отстранённым, что Сакура ощутила себя никчёмной, такой бесполезной, словно пыль под ногами. — Ты не… — зашипел Наруто, оторвавшись от Саске и дико обведя руками комнату. — Нет причин оставаться, да? Нет причин? Ушёл на четыре месяца, а до этого на шесть, и раньше месяцами пропадал, мне продолжать? — глаза Наруто стали дикими, его учащённое дыхание всё больше и больше походили на первые признаки гипервентиляции. — А как же Сарада, а? Твоя дочь? Ты помнишь её, да? Или Сакура? Или, знаешь, я? — он выставил большой палец и указал им на себя, высказывая свою точку зрения. — Как же я? Как насчёт меня, а? Я притащил твою задницу обратно сюда спустя три года только для того, чтобы ты всё равно бросил меня? — Что за хрень, Саске? — Наруто, — вздохнул Саске, прислонившись головой к раме открытого окна. — Я не хочу обсуждать это прямо сейчас. — Да? — Наруто встал перед ним, вздохнул, затем опустился обратно, в отчаянии схватив себя за волосы. — Знаю я! А ты знаешь, почему я начал это? Почему решил начать этот разговор, эгоистичный ублюдок? Я, чёрт возьми… Его руки вновь замахали, рисуя в глазах Сакуры драматическую и душераздирающую картину. В нечётком оранжевом свете комнаты Наруто выглядел словно размытая акварель. Как что-то, что когда-то выглядело красивым, обнадёживающим, но теперь просто изношенным. — Не знаю… — и точно так же как померк оранжевый свет заката, вместе с ним померкло и тепло Наруто. — Я просто… не знаю, кто я, — он отвернулся от Саске, лицом к дверце шкафа. Сакура чётко увидела его серьёзное, мрачное лицо. Наруто поднял одну руку, схватив себя за предплечье, словно пытаясь удержаться от лишних действий. — Я скучаю по тебе, — вышло разбито, разломано годами одиночества, которое Сакура только начинала осознавать. Наруто… Наруто страдал, и это длилось бог знает сколько времени, а Сакура ничего не знала. Быстрый взгляд в широко распахнутые испуганные глаза Хинаты — достаточное доказательство, того что она была не единственной поражённой. — Я просто скучаю по тебе. Молчание, за которым последовало тихое: — Хн. Наруто развернулся лицом к Саске с новым порывом, только на этот раз, казалось, его подпитывала глубокая, безнадёжная ярость. — Я знаю, ты тоже скучаешь по мне, козлина! Знаю! — он обвиняюще ткнул пальцем в Саске. — Но ты не говоришь об этом! Мы никогда не разговариваем на такие темы, и теперь… я… я… — Хочешь поговорить, Наруто? Хм? Правда хочешь этого? Чтобы мы обсудили всё? Это прозвучало холодно, жестоко и горько, знакомым тоном, которого Сакура не слышала с тех пор, как они были подростками. — Хорошо, добе, давай поговорим, — Саске вышел на свет, почти вплотную прижавшись грудью к Наруто так, что мужчине пришлось сделать три шага назад к своему столу. — Давай поговорим о том, как ты гонялся за мной три года. Давай поговорим о том, как ты сказал мне, что я твой лучший друг, твоя родственная душа. Давай поговорим… — он полностью вдавил Наруто в стол, их грудные клетки синхронно поднимались и опускались друг против друга. Саске выглядел диким, его глаза были разбиты и блестели, такими Сакура видела их только однажды: в День рождения Сарады. — Давай поговорим, Наруто, о том, как ты делал все эти вещи, говорил все эти слова, а потом у тебя не хватило терпения подождать меня один чёртов год. Давай поговорим об этом. — Саске… — Ты женился. Отлично. Но как бы то ни было, не притворяйся, что не замечаешь, как мне больно каждый раз, когда ты просишь, когда умоляешь, чтобы я стоял там, в тени твоей жизни, и смотрел. Сакура была слишком напугана, чтобы дышать или хотя бы моргать, опасаясь, что двое мужчин перед ней узнают об их с Хинатой присутствии здесь. Она почти ничего не чувствовала к тому, в чём только что признался Саске, к тому, в чём, казалось, признавались непролитые слёзы Наруто, теперь скопившиеся в уголках его глаз. Как хороший шиноби, она подавила свою реакцию, дабы рассмотреть открывшуюся перед ней сцену. Она не думала о том, как абсурдные поступки мужа за последние двенадцать лет её жизни наконец встают на свои места. Она не думала о себе, своём ребёнке, своей семье. Она не думала о том, что это значит, когда рука Наруто потянулась за плащом её мужа, но снова опустилась в нерешительности. Она не думала, когда глаза Саске поймали свет, проникающий через окно, и звёзды расплылись под тонким слоем слёз. Она не думала. Не думай. Наруто вновь тянется, на этот раз обеими руками вцепившись в толстый материал плаща Саске. Не думай. Саске наклонил голову вперёд, не настолько близко, чтобы соприкоснуться с Наруто, но достаточно близко, чтобы закрыть глаза и судорожно вздохнуть в короткие светлые волосы. Не… — Я никогда не хотел этого, — тихо произнёс Наруто, уткнувшись в плащ Саске. Будто если бы он никому этого не сказал, то никто бы и не узнал. Даже сам Наруто. — Я никогда… никогда… — Я не виню тебя, добе. В этот раз Наруто действительно заплакал. Это был вопль, крик отчаянья. Без предупреждения Хината схватила Сакуру за руку, пальцами липкими и дрожащими. Если бы Сакура не ощущала себя парализованной страхом быть пойманной, она бы повернулась, чтобы оценить выражение лица Хинаты. Женщина полагала что оно было не менее ужасно, чем её собственное. — Она любила меня. — Знаю, — в голосе Саске звучало лишь усталое понимание — там не было обвинения. — Она любила меня. Наруто откинул голову назад, гнев вспыхнул во влажных глазах из-за слёз, которые он даже не пытался смахнуть. Его хватка за одежду Саске использовалась в качестве поддержки — и он слегка встряхнул её. — Почему ты никогда не говорил это! Я мог бы… мы могли бы… Ты бросил меня. Снова и снова ты покидаешь меня и никогда… — Я люблю тебя, — Саске сказал это без каких-либо оговорок или колебаний. Слова слетели с его языка так, словно говорились уже тысячу раз: легко, искренне, без утайки. — Я любил тебя, когда мы были детьми, Наруто, когда тебя впервые привязали к тому бревну, — Наруто уставился на него так, будто впервые увидел солнце, слёзы на его щеках высыхали, а Саске лишь продолжал говорить: — Я любил тебя в Стране волн, Стране чая и во всех других странах, которые мы видели вместе. Саске протянул свою единственную руку и положил её на щеку Наруто, как он, вероятно, мечтал сделать уже много лет. — Я любил тебя, когда оставил в первый раз, во второй раз и каждый раз после. Наруто убрал одну из своих рук с плаща Саске, который крепко держал, только для того, чтобы накрыть ею руку мужчины напротив, плотнее прижимая её к своей влажной щеке. Вместе они слушали, как Саске наконец сказал то, в чём, как полагала Сакура, Наруто никогда не позволял себе признаться. — Наруто, я любил тебя в тот момент, когда чуть не убил, в тот, когда ты спас меня от самого себя. Я любил тебя в тот день, когда вернулся, и в день, когда снова ушёл. Тут глаза Саске, казалось, опустились, как будто надежда их юности посетила его на мгновение, а затем снова ушла, едва отразившись. — Я любил тебя в тот день, когда ты женился. И в тот день, когда женился я сам. И каждый раз, когда я покидаю эту деревню, я всё ещё по-прежнему люблю тебя. Слёзы снова покатились по щекам Наруто, намочив бинты на его руке, затемняя кремовый оттенок материала. — И, Наруто, — невозмутимость Саске сошла на нет, его голос дрогнул на имени мужчины. — Когда я снова покину тебя, знай — я всё также буду любить тебя. Всхлипы Наруто были тихими, надрывными. Он не отворачивался от прикосновений Саске. Вместо этого позволяя тому наблюдать, как человек рядом с ним безмолвно разваливается на части. Как наблюдатель, Сакура почувствовала боль. Как его лучший друг, она ощущала себя беспомощной. Что они сделали? — Я могу это исправить, — прохрипел Наруто, прозвучало нерешительно. Впервые все в комнате, казалось, поняли, что слова Наруто не имеют никакого значения. — Я могу всё исправить. Саске улыбнулся, грустно, слабо и так, так устало. Сакура знала, что он признал своё поражение задолго до этого разговора. — Наруто, здесь нечего исправлять. Наруто выглядел взбешенным, паникующим и потрясённым — ему казалось, что внутри что-то сломалось. Всё в его жизни было безупречным. Ведь всё можно было исправить любовью, слезами и тяжёлым трудом. На его пути не было ничего недостижимого. Но это, это было разбито. Осколки разлетелись на двенадцать долгих лет. Трещины и завитки, вплетённые в сердца жён, детей, и обязательства. Это было не то, что он мог исправить. Саске казалось, уже давно смирился с этим, а Наруто только сейчас всё осознал. — Саске, просто… — его дыхание стало прерывистым. Он оттолкнулся от стола и рухнул на колени, боль парализовала его, не давая бороться. Но он не переставал умолять. — Пожалуйста, останься. Пожалуйста, — закричал он в складки плаща Саске, вцепившись в ткань так сильно, что, казалось, она вот-вот порвётся. — Мы… Я всё исправлю, пожалуйста. Пожалуйста, прошу просто останься, и я… я… — Ты — что? — Саске задыхался, глядя на Наруто сверху вниз с откровенно страдальческим выражением лица. — Обещаешь? — Да, — Наруто отчаянно закивал, всё ещё скрывая лицо в плаще Саске. — Да, я… я обещаю. Саске вновь прикрыл глаза, опускаясь ниже, давая Наруто обнять себя за талию. Он присел на колени, схватившись за волосы Наруто и открыв рот, беззвучно крича в короткие пряди, одновременно крепко вплетая в них пальцы. Если Наруто и почувствовал какую-то боль от этого, то не подал вида. — А как насчёт твоего обещания Хинате? — вопрос казался натянутым, вырвавшимся из горла Саске, словно он говорил против своей воли. — А как насчёт твоего обещания любить её, беречь? А как же твои дети, Наруто? Ещё один резкий вскрик Наруто, достаточно сильный, чтобы пролететь через всю комнату и будто пощёчина ударить Хинату, которая вцепилась в пальцы Сакуры так крепко, что те начали неметь. — Я не знаю! — прерывистый, полный раскаяния, вопль, от которого Саске глубже зарылся в объятья Наруто. — Не знаю, Саске. Но я разберусь, — он обхватил Саске за плечи обеими руками и прижал его к своей груди ещё крепче. — Я разберусь с этим. Просто остаться. Пожалуйста, пожалуйста, останься. Саске ничего не ответил. Он гладил волосы Наруто, прижимая его лицо к своей ключице и просто позволяя тому плакать. Все в комнате почувствовали пустоту обещания Наруто. Сакура впервые в жизни увидела, как плачет её муж. От этого становилось еще более горько, особенно учитывая то, что он специально прижимал Наруто к своей груди, дабы тот не заметил его слёз. Даже сейчас Саске пытался спасти всех от чувства боли. Это был пустой подарок, подарок, который Сакура получала в течение двенадцати одиноких лет. — Наруто, — наконец произнёс он, говоря в шею мужчине, осторожно вытирая слёзы о мягкую ткань плаща Хокаге. — Я не могу любить тебя наполовину. Наруто отстранился, замешательство на мгновение прорвалось сквозь боль. — Ты любишь свою жену, — Саске протянул руку и успокаивающе провёл двумя кончиками пальцев по влажной щеке Наруто в попытке утешить. — Ты любишь своих детей, свою деревню и своих друзей. Саске остановился, позволив кончикам пальцев коснуться основания подбородка Наруто, подбираясь большим к нижней губе. — Ты построил прекрасную жизнь с людьми, которые тебя любят и ценят. Ты такой сильный, и будешь продолжать оставаться таковым ради них, и это… это потрясающе. Предательские слёзы покатились из глаз Саске, омрачив его идеальные щёки и вызвав резкий вдох у Наруто. — Но я не так силен, как ты, — неровно закончил Саске, его рука упала между ними и легла на колени Наруто, словно прерванная молитва. Его глаза опустились, наблюдая, как Наруто тянется к его руке, дабы переплести их пальцы в безнадежной попытке быть спасённым. — Я пытался. В течение многих лет пытался. Но я не могу быть из-за этого, — он задохнулся на последнем слове, отводя взгляд в сторону в отчаянной попытке вытереть слёзы о плащ. — Я не могу на это смотреть. Я делаю всё, что в моих силах, чтобы Сакура чувствовала себя комфортно, чтобы она была довольна. Я пытался дать Сараде хороший дом, хорошее окружение. Но я разочаровал их. Я вижу это. Он замолчал, слегка всхлипнув носом, пока Наруто тянулся, дабы вытереть слёзы своей забинтованной рукой. Саске смотрел на него, как на спасательный круг. — Я вижу, что меня им мало, но не могу… Меня им недостаточно, потому что я эгоист, а ты… — он наконец оглянулся на Наруто, доводя мысль до конца с новой яростью. — Ты не эгоист, Наруто. Ты хороший муж. Ты хороший человек. И этого для тебя достаточно. — Не говори мне, чего я хочу! — Наруто отдёрнул руку, будто обжёгся. — Не говори мне, что для меня хорошо! Что для меня «достаточно». Саске просто наблюдал за ним, его глаза уже успели высохнуть от слёз, которые он позволил увидеть Наруто. Когда он заговорил, его голос был холоден, словно лишённый каких-либо эмоций. — Тогда ты оставишь её, Наруто? Ты разобьёшь сердце своей жены, сердце Сакуры, просто чтобы быть со мной? Наруто отвернулся от него, зажмурив глаза. Казалось, его окатила новая волна вины. Вина, которая похоронит этот разговор, как только он закончится. Вина, что удерживала их даже от этого разговора в течение долгих двенадцати лет. «Вина», — пронеслось в голове Сакуры. Наруто, без сомнения, унесёт с собой в могилу чувства, которым он позволит увянуть и гноиться, нежели осмелится причинить боль своей жене и детям. Наруто любил Саске — теперь в этом не было никаких сомнений, но несмотря на это, мужчина цеплялся за непоколебимую мораль. Сакура понимала, что тот будет настаивать на том, чтобы поступать «правильно», даже если это будет означать, что в процессе он вырежет собственное сердце. Судя по опустошённому выражению лица Саске, муж Сакуры смирился с этим фактом задолго до этого разговора. Он знал, чем закончится их история. И поэтому никто в комнате не был шокирован, услышав слабый, отстранённый ответ Наруто на вопрос Саске: — Нет, — шёпот. Поражение. — Нет, — повторил Саске. Затем он встал, двигаясь к окну, решив, что ответ Наруто завершил их бурный разговор. — Нет, ты не оставишь её, — он застегнул плащ на шее, отказываясь смотреть Наруто в глаза, и собираясь уйти. — Не оставишь, — повторил он, — и я не останусь, — он остановился, разгладил складки на плаще, прежде чем вновь пойти. — Мне очень жаль, что я заставил тебя так открыто столкнуться с этими вещами, — он натянул капюшон плаща, всё ещё стоя спиной к дверце шкафа. — Не проси меня снова остаться. Я совершил много ужасного в своей жизни, и поэтому никогда не думал, что заслуживаю тебя, — он положил руку на ручку окна. — Как бы то ни было, у меня нет твоей силы. Пожалуйста, позволь мне лечь в постель, которую я приготовил для себя сам. — Саске, — Вышло рвано, разбито. Голос Наруто звучал так, будто его облили керосином и подожгли от того, насколько хриплыми были его слова. — Чего бы это ни стоило. Саске выглянул из-под капюшона, вовремя, успевая увидеть, как Наруто формулирует мысль. — Я тоже тебя люблю. На лице Саске отобразилась агония. Его глаза выглядели так, словно в них одновременно было долгожданное облегчение и новый, свежий вид боли. Учиха вернулся к Узумаки и наклонился так, что его слёзы закапали на щёки мужчины. Он обхватил его лицо рукой, запрокидывая голову Наруто вверх, чтобы запечатлеть короткий, трепетный поцелуй на виске любимого. Оба вздохнули с временным облегчением. Сакура почти видела, как маленький пузырь фальшивой радости окутал их облегчением на маленькое, ничтожное мгновение. Момент, когда Саске получил возможность быть любимым так, как он хотел, а Наруто — возможность любить человека, которого искал тридцать два года. — Знаю, — выдохнул Саске в короткие волосы мужчины. Жизнь, о которой Наруто так мечтал, жаждал, витала у его виска. Как и всем фантазиям, этой тоже пришёл конец. Саске отстранился, поправил плащ и поспешил в окно, прежде чем Наруто успел открыть глаза. Когда он это сделал, не было ничего, кроме боли. Тогда казалось, что Земля остановилась. В воздухе не было ничего, кроме тихих криков Наруто. Сакура никогда не видела его таким, никогда не видела его таким безнадёжно побеждённым. Даже после войны, нападения Пейна, ничто не могло победить Наруто. В какой-то отстранённой, опустошённой манере Сакура понимала, что испытывает больше горя из-за своей лучшей подруги, чем из-за самой себя. Она не знала, кому было хуже: ей, женщине, вышедшей замуж за человека, который явно не любил её, никогда не любил, но всё же позволил получить те его части, к которым Узумаки Наруто явно никогда не прикасался. Или Наруто, у которого было всё, о чем, он всегда мечтал, то чего всегда хотел, кроме одного-единственного, за чем гнался годами своей жизни. А может, продолжала размышлять Сакура с разбитым сердцем, — Хината. Женщина, что так явно любила своего мужа во всех отношениях, о которых мечтает мужчина, и сама желая быть любимой, но не получая всецелой любви в ответ. Это была ужасная ситуация. Ситуация, которую никто из них не успел переварить, потому что не прошло и двух минут после ухода Саске, как в дверь Хокаге постучали. Наруто вытер лицо, пригладил волосы, а затем двинулся открывать дверь с такой фальшивой улыбкой, что Сакура была уверена: кто бы ни был по ту сторону, он увидит её насквозь. — С Днём рождения, папа! — Папа! — Господин Хокаге, сэр! Там, по другую сторону двери, стояли Боруто, Химавари и Сарада. В руках Сарада держала небольшой торт, на котором беспорядочно и искажённо было написано: «Наруто». Все дети улыбались ему, без сомнения, предвкушая его радость. — Ух ты, — Сакура услышала, как он проглотил ком в горле, глядя на торт. — Вы, ребята, сами сделали это? — Его сделала Сарада, — объяснила Химавари, и на её мягких чертах лица появилось виноватое выражение. — Но я написала твоё имя! — Да! — добавил Боруто. — И я там был! Знаешь… — он привычным нервным жестом почесал затылок. — Моральная поддержка и всё такое. Наруто в изумлении покачал головой, он наклонился, дабы взять торт из маленьких ручек дочери, и поставил его на маленький столик у входа. — Эй! Подождите минуточку! — Боруто выглядел оскорблённым. Он скрестил руки на груди и надулся. — Мы усердно работали над этим! Наруто, не обращая внимания на небольшой выпад сына, повернулся лицом к трём детям и без предупреждения обнял их всех. — Спасибо, — прошептал он в волосы Сарады, сжимая детей так сильно, что Сакура увидела, как глаза Боруто вылезают из орбит. — Э-э-э, да, — пискнула Сарада. — Не за что, а, мистер Хокаге-сэр! — Да-да. С Днём рождения, старик, — фыркнул Боруто, извиваясь в крепкой хватке отца, словно рыба, вытащенная из воды на берег. — А теперь отпусти меня, пожалуйста! Нехотя Наруто высвободил детей из медвежьих объятий. Сарада и Боруто притворились, что задыхаются, но Химавари по-прежнему цеплялась за его шею. Она откинулась назад, улыбаясь отцу такими же голубыми глазами. — Папочка, — хихикнула она, и ямочки на её щеках порозовели от веселья. С Днём рождения. Я люблю тебя. Затем она прижалась к нему, уткнувшись личиком в изгиб его шеи и хихикая в верхнюю часть груди. Сакура разглядела свежие слёзы, навернувшиеся на глаза Наруто. Чтобы скрыть их, он зарылся лицом в волосы дочери и прижал её к сердцу. — Малышка, — прошептал он в тонкие чёрные кудри, вьющиеся на её макушке. — Я тоже люблю тебя, больше всего на свете. И вот оно. Сакура услышала, как Хината тяжело вздохнула рядом с ней, и последний кусочек головоломки встал на своё место. Сакура поняла — они обе переживают одно и то же откровение. И Наруто укрепил её понимание: — А как же Боруто? — Химавари хихикнула ему в грудь. — Ты любишь меня больше, чем Боруто? Тихий, сдавленный смешок. — Ладно, может, не больше, чем Боруто. — Ха-ха, — она сжала его щёки своими пухлыми ладонями и хихикая прямо ему в лицо. — А Сарада? Ты ведь и Сараду тоже любишь, правда, папочка? Наруто оторвал взгляд от дочери и встретился с тёмными глазами Сарады. Решимость на его лице ни разу не дрогнула, даже когда девочка густо покраснела. — Конечно, — твёрдо ответил Наруто, успокаивающе поглаживая спину дочери круговыми движениями. — Конечно, я люблю Сараду. И Сакура, несмотря на глубокую боль на сердце, несмотря на следы слёз на щеках Хинаты, несмотря на всё, чему она была свидетелем всего пять минут назад, каким-то образом ощутила новый прилив привязанности к мужчине, который смотрел на её дочь с непоколебимой, беззаветной любовью.