Эти сумасшедшие ночи. Люцифер

      Когда Люцифер слышит молитву Дина, обращенную к нему, он удивлен. Искренне. По-настоящему. После того, как Сэм сам пришел к нему и дал свое согласие, Люцифер ждет от Дина действий. Но молитва напрямую ему все равно удивляет.       Люцифер летит. Призыв Голода может подождать. Любопытство хочется удовлетворить немедленно.              — Дин.              Люцифер приземляется за спиной Дина и приветствует преувеличенно серьезным тоном. Осматривается. Они в каком-то грязном переулке. Дин вздрагивает и резко разворачивается к нему. Смотрит с ненавистью. Это так предсказуемо, что почти скучно.              — Что ты хочешь за то, чтобы отпустить Сэма?              Вопрос в лоб. В этом весь Дин. Люцифер мысленно морщится. Вспоминает Михаила. Замирает, когда следом вспоминается Каин. Каин, который пришел к нему почти так. Чтобы выторговать своего ненаглядного Авеля. Скука исчезает без следа. Люцифер хищно подбирается внутри.              — Интересное начало, Дин. Сразу с места в карьер, а?              Выдерживать серьезный, почти строгий тон — это забавно. Но еще забавнее гримаса злости на лице Дина. Люцифер делает пару шагов к нему. Просто чтобы усилить эффект. Результат нравится: Дин дергается и явно хочет отступить, но гордость не позволяет. Люцифер невинно улыбается. Обманчиво добро. Почти дружески.              — Скалься сколько угодно, тварью ты от этого быть не перестанешь. Что ты хочешь?              Дин смешно чеканит слова, когда повторяет свой вопрос. Выделяет каждое. Наверное, это рассчитано на произведение какого-то эффекта. Люцифер убей отец не может придумать какого. Дин, конечно, не видит границ. Словно и не понимает, что дерзит дьяволу. Люцифер уверен, что он знал еще парочку таких же. Михаил, Каин, все его потомки, в числе которых Джон и Дин, — они все слеплены из одной смеси долга, упрямства и праведности. Это немного забавляет.              — Ничего? — Люцифер предлагает ответ. Играет плечами. Улыбается шире. — Ну, я тебя умоляю, Дин, — Люцифер закатывает глаза. Жест удачно ложится к фразе. — Неужели ты думаешь, что можешь предложить мне что-то взамен моего истинного сосуда, который добровольно пришел ко мне?              — Себя.              Ответ глухой и выдавлен через силу. Дин бледнеет. Сжимает губы в одну тонкую полосу. Но упрямо вздергивает подбородок и смотрит в глаза.              — Что?              Люцифер даже допускает, что он ослышался. Переспрашивает, потому что это все еще забавно и заставит Дина повторить предложение еще раз. Вспоминает Каина ярче прежнего. Безупречная память подтверждает, что когда-то это все уже было. Люцифер начинает наслаждаться ситуацией.       Сэм, несмотря на добровольную явку, отказывается с ним разговаривать. Поболтать с Дином в свете этого забавно вдвойне. Люцифер решает считать это некой компенсацией.              — Что слышал, — конечно, Дин не отступает. Люцифер был бы удивлен, если бы он отступил. — Отпусти Сэма. Забудь о нем раз и навсегда. И я скажу тебе «да».              — Такое щедрое предложение. Это любопытно, Дин. Но… — Люцифер напускает на себя задумчивый вид. Стучит пальцем по губам. Как положено, смотрит в небо. Растягивает губы в псевдосочувствующей улыбке, когда опускает голову. — Тут такая фигня, что не ты мой истинный сосуд. Так зачем мне отказываться от него и выбирать тебя?              — Потому что в таком раскладе меня не получит Михаил.              Дин считает свой аргумент убедительным. Люцифер легко считывает это в его мыслях. Улыбка застывает на человеческих губах. Потому что аргумент действительно убедительный. Люцифер думает. Все разочарования с Сэмом пройдены и постигнуты. Сэм не был ему рад. Его добровольная капитуляция меняет ничтожно мало. Надежду достичь идеального симбиоза давно пришлось убить. Капитуляция Дина изменит еще меньше. Но это шанс убить надежду Михаила.              — А ты не так плох в торгах, а?              Люцифер прибегает к мягкому тону. Снисходительному. Дин преисполняется злости сразу. Это дарит глубокое удовлетворение.              — Я не собираюсь с тобой торговаться. Ты соглашаешься, или я валю. Прямиком к твоему братцу.              Дин выплевывает слова. Ни дать ни взять дракон, пышущий пламенем. Как же больно это напоминает о Михаиле. Несокрушимое упрямство и фанатичная приверженность своей цели. Хотя в сдержанности Дин сильно проигрывает. Люцифер сжимает губы. Он как никто знает, что сдержанным Михаил был не всегда. Люцифер стряхивает мысли. Закатывает глаза и делает тон чуть более расслабленным, даже скучающим:              — Да брось, Дин. Мы оба знаем, что ты никуда не пойдешь. Это ведь не вернет тебе твоего драгоценного Сэмми. О, прости, теперь моего Сэмми.              — Ты хочешь это проверить?              Лицо Дина превращается в каменную маску. Он не блефует. Люцифер убеждается в этом, едва коснувшись его мыслей. Дин готов сдаться Михаилу, если не найдет способ спасти брата. И до молитвы, он исчерпал все, что мог придумать. Ощущение, что добыча ускользает из рук, не нравится. Люцифер прищуривается.              — Это так трогательно, Дин. Ты готов вернуться в Ад, в котором испытал так много боли. Готов впустить в себя дьявола, который может сделать с тобой что угодно. Разве я могу тебе отказать?              — Слушай, ты, убл… Что?              Видеть, как переключается Дин — забавно. Но наблюдать, как он испытывает облегчение, затем страх, а после отчаянную решимость, — вершина удовлетворения. Люцифер продолжает взвешивать решение. И принимает его в этот момент.       Их с Сэмом не связывает ничего, кроме решимости Сэма следовать своему вынужденному выбору. С Дином не будет связывать больше. Но в выбор в пользу Дина даст неоспоримое преимущество: Михаил не получит свой истинный сосуд. Люцифер собирается позаботиться о том, чтобы Михаил не получил и Сэма.              — Ты меня убедил, Дин, — Люцифер разводит руками, наигранно признавая свою капитуляцию.              Дин чувствует ликование от того, что спасет Сэма, и ужас от своей участи. Люцифер видит это в мыслях Дина и находит почти милым. В голове рождается идея, как обрезать Дину пути к отступлению, если он их предусмотрел. Люцифер знает о Винчестерах всё и допускает подвох. Крутит идею так и сяк. Воплощение не прельщает, но определенно стоит того.              — Супер, — выплевывает Дин. Он мрачен. Люцифер лениво думает, что его мрачность может стать достойным украшением Ада. — У меня есть еще одно условие. Это список людей, — Дин достает из куртки обычный лист бумаги. Протягивает ему. Люцифер поднимает брови и не спешит принимать требование. — Они не должны пострадать, что бы ни случилось.              Люцифер раздумывает, дать ли язвительный ответ. Тратит на это целое мгновение. Небрежно забирает бумажку. В списке едва с десяток фамилий. Обеспечить им безопасность — это незначительное усилие. Допустимое. Но оно заставит Дина чувствовать себя если не благодарным, то обязанным. Люцифер небрежно жмет плечами.              — Ну, если ты так настаиваешь, Дин, пусть будет по-твоему, — уступка снисходительная. Люцифер наслаждается тем, как в Дине схлестываются злость и ответственность. — Нам осталось только скрепить нашу сделку.              — Скрепить сделку?              О, Дин теряется невероятно забавно. Люцифер разводит руками. Посылом мысли забрасывает список в Ад. Это подождет.              — Ты же не думал, что я поверю тебе на слово, Дин? — Люцифер изображает озабоченность. Фальшиво сокрушенно интересуется: — Ты правда не прочел тот параграф, где сказано, что сделки с дьяволом скрепляются сексом?              Это блеф и искажение реальности в пользу окрепшей идеи в голове. Но Дину неоткуда об этом знать. Люцифер склоняет голову к плечу. Наблюдает с любопытством. Видит, как в Дине нарастает истинно красивый ужас. Сопутствующее ему отвращение не нравится. Но его легко исправить.              — Чего? Ты совсем сбрендил? — Дин сильно повышает голос. Сжимает кулаки. Его ярость бессильна. Люцифер наслаждается и этим. По лицу Дина проходит легкая судорога. — Так вот откуда замашки у этой дряни. От папочки.              Дин плюется словами. Требуется коснуться его мыслей, чтобы узнать, что дрянью названа Лилит. Люцифер не интересуется деталями.              — Или так, или ты можешь молиться Михаилу прямо сейчас, Дин. А я проведаю Сэмми. Как раз обещал ему сегодня заглянуть.              — Сукин сын, — горько и яростно кричит Дин. Замахивается, но роняет руку. — Да как ты вообще себе это представляешь, долбаный извращенец?              Люцифер силой дергает Дина к себе. Продолжать разговор, который начал утомлять, слишком скучно. Зато свежая идея окончательно оформилась в план и жаждет воплощения. Поцелуй грубый. Люцифер не намерен затягивать процесс дольше необходимого. Он намерен сделать все для того, чтобы впредь воспоминания о случившемся и осознание глубины собственного падения не позволили Дину даже помыслить приблизиться к брату или друзьям.       Дин пытается вырваться. Быстро затихает. Принимает правила игры. Люцифер не сомневался, что так и будет. На кону ведь свобода и неприкосновенность его ненаглядного Сэмми. О, Дин будет послушным. Исполненный отвращения, горечи и ненависти в первую очередь к самому себе и к нему, конечно, но послушный. Люцифер недоволен. Эмоции Дина — это совершенно не то, что нужно.       Благодать касается души Дина поначалу слегка. Грубое воздействие обернется против него самого. Люцифер не может себе это позволить. Незначительный контакт уже должен добавить Дину расположения к нему. Этого не случается. Люцифер вглядывается в душу, желая найти объяснение. Изумление топит.       Душа Дина далека от безупречности. Она уже достаточно извращена. Аластар потрудился на славу. И она жадно тянется не только к его благодати, но и к нему. Потому что жаждет исцеления, но не может не жаждать зла. Это безупречная основа. Люцифер круто меняет подход воздействия. Делает его не грубым, но намного более сильным. Человеческие эмоции сгорают в сиянии силы творца. Не остается ни ненависти, ни страха, ни боли.       Люциферу наплевать, насколько нечестно он играет. Дин согласился на все сам. Новый поцелуй иной. Люцифер контролирует любопытные реакции тела сосуда. Ищет, в чем перемена. Она в том, что в этот раз Дин ему отвечает. Он испуган своим порывом вусмерть, но ведом им. Благодать продолжает касаться души. Оплетает ее. Создает связь, которую уже не разрушить.       Дин абсолютно потерян. Люцифер сосредотачивается на человеческом аспекте взаимодействия. Никакой необходимости продолжать нет. Добраться до души Дина оказалось слишком просто. Но теперь Люцифер жаждет сделать падение Дина красивым. Заставить его рухнуть в искушение. Испытать удовольствие в руках дьявола. Сделать это точкой невозврата к прошлой жизни.              Дин выбрал принадлежать ему и должен понять, что ничего другого ему больше дано не будет.              Осознание, что не только душа реагирует на соприкосновение с благодатью, но и благодать — на соприкосновение с душой, приходит. Но уже не может ничего изменить. Грязный переулок обезьян вызывает брезгливость. Крылья уносят их в Ад.       Один щелчок пальцев заставляет появиться роскошную кровать. Второй избавляет их от тряпок. Люцифер толкает Дина в гору подушек. Устраивается рядом. Момент захватывает слишком сильно. Абсолютно. Воздействовать благодатью стоило слабее. Но теперь это не имеет значения. Между ними жажда. И есть только один способ ее удовлетворить.       Дин пытается бороться с собственными вспыхнувшими желаниями. Он не понимает их. Не находит в себе сил им противиться. Предсказуемо. Люцифер перебирает все, что знает о разврате. Брошенные им когда-то небрежно семена упали в благодатную почву. Обезьяны взрастили из них бесконечные плантации.       Руки уверенно скользят по телу Дина. Люцифер считывает реакции на прикосновения. Отмечает особо чувствительные места: шея, впадина под правой лопаткой, соски, низ живота, внутренняя сторона бедер, ямка под коленом, щиколотки. Дин забывается окончательно. Стонет. Бессвязно что-то бормочет. Это уже победа.       Люцифер не сразу замечает, какую сильную отдачу это находит. Он хочет без остатка взять то, что ему предложили. Хочет, чтобы Дин принадлежал ему и только ему. Хочет, чтобы Дин хотел принадлежать ему. Поддается реакциям тела. Жаждет познать наслаждение по-человечески. Целует жадно и глубоко. Принимает жаркий ответ. Ласкает чуть грубо. Так, как этого желает сейчас Дин.       Направляет силу, чтобы подготовить тело к слиянию. Отвлекает Дина, жестко сжав его возбужденный член рукой. Выбивает из него все новые и новые стоны, играя на его теле свободной рукой. Ласки, прощипывания, потирания, — Дин чувствителен ко всему. Это падение в бездну порока. Люцифер жаждет его ускорить.       Тело сосуда взрывается мириадами ощущений, когда Люцифер одним мощным толчком проникает в подготовленный проход, а следующим — вгоняет в него член полностью. Дин сминает кожу на его спине пальцами. Больно. Издает стоны вперемешку с ругательствами. Становится олицетворением страсти в шаге от безумия.       Движения быстрые и резкие. Люцифер входит глубоко и мощно. Не может насытиться податливым телом и все новыми и новыми оттенками незнакомых ранее ощущений. Это безупречная симфония слияния. Благодать сияет. Разбрызгивает силу. Настраивается на душу все тоньше и правильнее. Кровь бешено носится в теле.       Дин взрывается криком. Дрожит всем телом. Выплескивает семя себе на живот и сжимает его член внутри себя. Удовольствие обостряется до предела и вдруг проходит по каждому нерву в теле. Это феерия и чистый экстаз. Люцифер принимает их. Позволяет телу упасть на Дина плашмя и вдавить его в кровать.       Воздух наполнен силой. Удовлетворение полное. Люцифер неохотно скатывается на кровать, когда Дин начинает шевелиться. Наблюдает, как в зеленых глазах проступает ужас понимания, которому все равно не под силу заглушить полностью уже познанное и открытое желание, и насмешливо приветствует:              — Ну, добро пожаловать в Ад, Дин.