Великая сила искусства

      Юнги подъехал к нужному кварталу вечером. Прошёлся по узкой улочке, полюбовался вывесками и потянул на себя тяжёлую дверь. Его дела с Хаттори Хандзо в последнее время состояли преимущественно в подготовке разного рода сопроводительной документации для перевозки драгоценных камней. Юнги мог воспроизвести документ любой степени сложности — и любой степени защиты. — Доложите господину Хаттори о моём визите, — попросил он девушку. И та уже было открыла рот ответить, что господин Хандзо сегодня больше никого не принимает, но прищурилась, узнавая особенного гостя, кивнула и удалилась. Её долго не было, ещё одна девушка пригласила Юнги в комнату на первом этаже, там был тёплый пол, две подушки-дзабутон и невероятной красоты ширма с красным солнцем над чёрными высокогорьями. — Прошу прощения, что заставил вас ждать, — когда Юнги подали чай, наконец появился Хандзо в не совсем привычном домашнем виде: чёрном стёганном самуэ и простой серой юкате поверх пижамы. — Но я рад, что вы пришли, я сам планировал связаться с вами. Он опустился напротив и медленно налил себе чай. Лицо его было мрачно-уставшим, а волосы убраны в тугой, строгий пучок, но несколько влажных прядей обрамляли его. — Прошу вас, сначала говорите вы, — Хандзо взял чашку и в конце концов посмотрел на гостя. Любому другому человеку он бы отказал сейчас в визите, чтобы никто, кроме прислуги, не видел, какими тоскливыми бывают его глаза, но Юнги — это особенный случай. — Ничего страшного, я прекрасно провёл время с чаем, — слабо улыбнулся тот и протянул ему папку. — Это ваш заказ. Посмотрите, пожалуйста, всё ли устраивает? Он искоса посмотрел на хозяина, затеняя удивление ресницами. — У вас всё благополучно? — это была не светская вежливость, и оба об этом знали. — Я посмотрю, — пообещал Хандзо, положив папку рядом с собой. Сделал несколько глотков. — Господин Мин, сегодня ко мне заходили агенты из федерального бюро по поводу тех колье. Один экземпляр, как я понимаю, был подарен господину Чону, а второй… — он снова взглянул на собеседника нечитаемым взглядом. — Оказался на месте подлинника, который пропал. Мне предстоит тяжелая работа в части доказательства своей невиновности и лишь косвенной причастности к этому делу. А вам я советую уехать из города, пока я разбираюсь с этим. Но я попрошу вас передать мне… состав материала, из которого вы изготовили сам алмаз. — Мы говорили об этом, — напомнил Юнги, недовольно поджав губы. Он не ждал этого так рано. — Вы можете сказать, что камни передал заказчик, а вас попросили только об огранке. — Вы хотите, чтоб я именно так сказал? — монотонно спросил Хандзо. — Заказчика будут искать, вам ли не знать. Никакое подставное лицо не справится с ответами федералам, потребуется пожертвовать им. А я — справлюсь. Чем меньше грязных рук, господин Мин, тем лучше. Проще отмывать. Однако, если вы боитесь выдать ваши секреты, вы можете подкорректировать состав по своему усмотрению. Вряд ли меня будут просить повторить это на суде. — Моя эскапада дорого вам обходится, — покачал головой Юнги. — Я буду должен. Признаю, ваши суждения чрезвычайно разумны. А состав я вам выдам, конечно, и состав, и технологию. — Он мне потребуется завтра утром, если вы успеете, буду признателен. — Хандзо поставил чашку обратно, плечи его опустились. — Не думайте, что моё состояние напрямую связано с этим. Я не раз оказывался втянут в подобные дела, но всегда выходил из них сухим, разве что слегка запачкав подол. И из этого я безусловно выйду… — он посмотрел куда-то вдаль, окна на первом этаже были, хоть и глухо занавешенные. — Если буду разумен. — Я продиктую вашей помощнице, — пообещал Юнги. — Сегодня же вечером. Записи, оставленные моим почерком, тоже не пойдут вам на пользу. Я уверен, что вы сможете разрешить это дело наилучшим образом, иначе бы не стал к вам обращаться. — Благодарю вас за оказанное доверие, — это Хаттори произнёс вежливо, как и следующее предложение: — Не желаете ли принять горячую ванну? — Я не слишком готов, — признался Юнги. — Но, полагаю, в вашем доме найдётся для меня комплект одежды. Это было неожиданно, но Юнги не собирался отказываться. Хаттори Хандзо ничего не предлагал просто так. Если он звал его принять ванну, в этом был какой-то смысл. Одежда, конечно, нашлась, почти такой же комплект, как на самом Хандзо. Сам он вышел, пока Юнги переодевался, потом девушка отвела гостя в душевую и уж потом — в зал с большим круглым офуро, куда Хандзо и вернулся, а теперь сидел в тёмной и очень горячей воде, из которой выглядывали только голова и плечи. Юнги забрался в воду и блаженно прижмурился, чувствуя, как тепло заполняет всё тело. — Эта ваша традиция для меня не слишком привычна, но я нахожу её чрезвычайно приятной. — Не советую вам долго задерживаться, с непривычки может стать худо. Это я могу сидеть в ней по несколько часов, — отозвался Хандзо, не открывая глаз. И лишь слегка позже их открыл, чтобы посмотреть на Юнги. — Господин Мин, скажите, вы когда-нибудь волнуетесь? — Кажется, это делают все люди время от времени, — отозвался тот. — Я не исключение. Иногда из-за собственных действий, иногда волнение вызывают люди, с которыми сталкивает судьба. Вас одолевает беспокойство? — Что вы слышите при этом? — Хандзо словно и не слышал его вопрос, ну или не спешил на него ответить. — Вы что-нибудь слышите, когда взволнованы? Юнги прикрыл глаза, плеснул водой. Вопрос требовал откровенности. — «Ты не достоин», — медленно сказал он. — Эту фразу, разными голосами. Хандзо приподнял брови. — Не достоин чего? — уточнил, глядя ему в лицо. — Волнения? — Права, — поправил Юнги. — Права жить, учиться, получить желаемую профессию, чувствовать, радоваться чему-то… Что-то в моей голове раз за разом повторяет это, когда меня охватывает волнение. — Вам удалось удивить меня, господин Мин, — признал Хандзо, покачав головой. Правда, это удивление не было таким уж приятным. — Но, полагаю, вы умеете с этим справляться? Иначе вряд ли бы сидели передо мной сейчас. — Я чрезвычайно упрям, — улыбнулся Юнги. — Пожалуй, отчасти мне удалось справиться с этим. Но бывают минуты, когда волнение всё ещё одолевает меня. — Минуты, — со вздохом повторил Хандзо. — Я почти завидую, если вы подобрали правильное слово. Хотя, с учётом вашего ответа, завидовать всё же не стоит. — У каждого свой путь. Что вас беспокоит, Хаттори-сан? Юнги не было нужды произносить банальности вроде тех, что всё сказанное останется между ними. Это было само собой разумеющимся. — Когда взволнован я, — Хандзо раскинул руки на бортики деревянной бочки, — то слышу своё сердце. Его стук я слышу так редко, что забываю о его существовании. Забываю о том, что я живой человек, понимаете? Я очень давно его не слышал… До сегодняшнего дня. — Что же случилось сегодня? — Юнги даже не рассматривал мысль, что волнение Хаттори вызвано проблемами с камнем. Было что-то ещё, куда более весомое. — Чудовищное недоразумение, — хмыкнул Хандзо, посмотрев куда-то вверх. — Возможно, вы будете смеяться, но меня сегодня взволновала чужая близость. Я и сам бы над этим посмеялся, но… Не смогу. — Ох… Могу сказать, что, будучи взволнованным близостью с интересным мне человеком, я даже собственные мысли слышать перестаю… С этой точки зрения можно только порадоваться, что такое случается нечасто. — Вы правы, — согласился Хандзо. — Знаете, как говорят? Тот, кто знает, где остановиться, не подвергает себя опасности. Но сегодня я пренебрёг своим знанием — в волнении. И подверг. — Что же, вероятно, второй раз вы не повторите этой ошибки, — предположил Юнги. — Или же изопьёте чашу волнения этой близостью сразу и до дна, решив вопрос таким образом. — Вы прекрасный собеседник, господин Мин, даже жаль, что вам снова приходится уехать, — покачал головой Хаттори, прекрасно понимая, что никакого второго раза не будет. Но с Тэхёном ему нужно было объясниться. Поэтому на следующее утро, едва холодное осеннее солнце только поднялось из-за горизонта, к дому, где проживал Тэхён, подъехал чёрный автомобиль. Найти агента было несложно, много ли в Сан-Франциско проживает Ким Тэхёнов. Сегодня Хаттори Хандзо оставил все свои традиционные одежды дома; оказывается, в его гардеробе были и классические костюмы, правда, все чёрные, как на подбор. И рубашки тоже. А в последний момент перед выходом из дома Хандзо оставил пиджак и надел пальто прямо поверх рубашки, захватив шерстяную шляпу со строгими полями. Он вышел из машины; водитель остался ждать внутри. В руках Хаттори была папка со всеми необходимыми документами. Чего Хандзо не мог знать, так это того, что нужно заходить не с главного входа, поэтому и стучался в дверь крыла, где проживал Пак Соджун. Намджун, проснувшийся раньше всех остальных, как раз готовил завтрак, услышав стук, недолго подумал и пошёл открывать. Ну не будить же хозяев, может, там всего лишь почту принесли? — Доброе утро, — однако когда он разглядел мужчину за дверью, то понял, что почтальоны так не выглядят. Сан-Франциско, конечно, весьма интересный город, но нет. Это точно был не почтальон. — Доброе утро, господин. Мне нужно поговорить с мистером Кимом. Намджун проглотил смешок, мол, можете поговорить со мной, но сразу уточнил: — С Тэхёном? — Именно, — подтвердил Хандзо. Он мог бы просто отдать мужчине бумаги и удалиться, но добавил: — Если он ещё спит, я прошу вас его разбудить. У меня не так уж много времени. Намджун негромко фыркнул, подхватил с вешалки свой плащ (заботливые работники галереи прислали его вечером с посыльным, стоило только туда позвонить) и показал гостю дорогу к нужной двери. Громко постучал, но уходить не спешил, хоть и был в одних тапочках, а на улице было ужасно свежо в такую рань. Тэхён появился на пороге в пижамной куртке, сползающей на одно плечо, и шортах, растрёпанный. На его щеке белело пятнышко какой-то пудры. — Намджун, замёрзнешь! Что-то случилось? — он открыл дверь шире. — Господин Хаттори? Он выглядел растерянным, однако посторонился. — Проходите. Только тихо. Чимина он оставил в постели, сладко посапывающим. — Доброе утро, — сказал Хандзо, поклонившись. Он не успел озвучить просьбу о разговоре наедине, Намджун и без того всё понял, только сказал, что уже готовит завтрак и кофе, если что, а потом удалился в своё крыло. Оказалось, что глаза Хаттори могут быть такими спокойными и ничего не выражающими, когда он протягивал Тэхёну документы, а потом говорил: — Прошу извинить меня за несдержанность, я слишком поздно осознал, что увлёкся. Специальный агент почесал кончик носа, оставив на нём ещё одно пудровое пятно, и махнул рукой внутрь. — Оставьте документы на столике, пожалуйста, — тихо сказал он. — И пойдёмте со мной. Положив папку, Хаттори снял обувь, прежде чем пройти дальше в дом, снял и шляпу, держа её в руке. И чёрт его знает, что случилось с резинкой в хвосте, лопнула она что ли, но длинные чёрные волосы осыпались вниз волнами на плечи. — Прошу прощения, — Хандзо тут же принялся собирать их обратно и выронил свою шляпу. Тэхён смотрел на это сверху, не делая ни движения, чтобы помочь. — Вешалка, — он дёрнул подбородком. — Стол в гостиной, — ещё одно движение. — Кухня. Я буду там. Он быстро ушёл, стуча по полу босыми пятками. Хаттори никак не прокомментировал все эти сложности, но всё-таки справился. Нашёл и вешалку, и стол, и кухню. — Закройте за собой дверь и садитесь туда, — Тэхён показал глазами на дальнюю сторону стола, с которого он сметал последствия то ли локального землетрясения, то ли нашествия команчей. — Кофе? Хаттори кивнул, усевшись, и завязал волосы в тугой узел, чтобы не мешали, без каких-либо приспособлений. Просто узлом. Через несколько минут Тэхён уже вымытыми руками поставил перед ним чашку с напитком, взял вторую и сообщил: — Я думал отправить вам десерт с курьером, но раз вы сами здесь… Пирожного не получилось, не из чего было делать крем. Я испёк вам настоящую сладкую шарлотку, — и без перехода спросил. — Можно на «ты»? — Не стоило, — успел сказать Хандзо, сделав глоток. Он, конечно, смотрел куда угодно, но только не на Тэхёна в этих шортах, тут бы не только резинка в волосах лопнула. А потом пришлось посмотреть. — Можно, — слегка удивлённо разрешил он и неожиданно добавил: — Можешь называть меня просто… Чонгук. — Чон-гук, — Тэхён покатал имя на языке, как конфету. — Красиво. Давай так… Во-первых, я предложил условия — ты согласился. Десерт с меня. Не захочешь есть, что ж… Во-вторых, я вчера тоже… увлёкся. Если ты способен оставить моё бюро и свою самурайскую атрибутику за дверью, я бы просто предложил тебе выпить кофе вместе. — Предложил то, что мы уже делаем? — усмехнулся Чонгук. — Я не отказываюсь от десерта, приготовленного тобой. Как я могу отказаться после всего, что между нами было? — дерзость, конечно, оставить за дверью он не мог. — Ещё минут пять в духовке — и вынимаю, — пообещал Тэхён. — А что между нами было? Я посидел на твоих коленях? — Держа в руках мой меч, — кивнул Чонгук, делая ещё глоток. — Не знаю, как для тебя, но для меня это почти верх интимности. — «Держа в руках мой меч», — это даже звучит довольно двусмысленно, — согласился Тэхён. Он опёрся бедром о стол и пил свой напиток стоя, поглядывая на собеседника поверх чашки. — Но, кроме шуток, я тебя понял. — Хочешь знать, почему я дал его тебе? — спросил Чонгук, удерживая хрипотцу и не давая ей проникнуть в голос. — Хочу, — Тэхён смотрел ему прямо в глаза, наверное, от этого звучал низко и бархатно. — Твой взгляд разбудил моё сердце, — вряд ли Тэхён ожидал услышать такие романтичные слова от едва знакомого человека, но их искренностью можно было захлебнуться, особенно когда Чонгук вздохнул и отвёл взгляд. — Прошу, без комментариев, ты достаточно сказал вчера. Тэхён моргнул, кивнул головой и согласился: — Молчу. И отвернулся к духовке, вынимая готовую шарлотку. Разрезал на части и поставил блюдце с ароматной горячей выпечкой перед гостем. Чонгук отставил чашку, чтобы попробовать, начал отламывать ложкой горячие кусочки и отправлять в рот. — Спасибо, это вкусно. Но какой-то особенной радости или удовольствия на его лице не было, словно сдерживаться приходилось целиком — всё и сразу сдерживать в себе. — Я бы пообщался с тобой как-нибудь, — внезапно заявил, отставив чашку, Тэхён. — Без мечей. Наедине. Когда закончим с этим делом. — Они тебе настолько неприятны? — уточнил Чонгук, прожевав последний кусок. — И кто я без них? Просто Чонгук. Может, со мной и пообщаться-то не о чем? — усмехнулся он. — И вообще, очень интересно, как только я готов признать, что очень надеюсь, что мы больше не увидимся, ты говоришь, что хочешь со мной пообщаться… Я не смею отказать, мне было бы интересно. Просто я не уверен, что это не закончится для нас плохо. — Ты надеешься, что мы не увидимся? — переспросил Тэхён. — Сложно быть просто Чонгуком, — тот на секунду поймал его взгляд, хотел, чтобы Тэхён понял его правильно. — Я разучился им быть. А с Хандзо тебе не понравилось общаться. Это не значит, что я не хочу больше тебя видеть… Я не вижу, как это должно происходить. Либо будет неприятно мне, либо тебе. — Вот ведь, — Тэхён скривил губы и ухватился пальцами за край стола. — Да, это… очень серьёзные аргументы. Ладно, что делать… Он сделал шаг к окну, отвернулся и обхватил себя руками за плечи. — В любом случае, я рад, что ты зашёл. Извинения приняты. Надеюсь, и ты на меня зла не держишь. Хандзо бы поднялся и, поклонившись, ушёл, может быть, даже сказал, что зла не держит, а сам держал, но Чонгуку очень не понравилось, что Тэхён расстроился. Гораздо сильнее, чем не нравилось быть самим собой. — Эй, — позвал он, бесшумно подойдя сзади, но не трогая. — Я могу потерпеть. Если ты правда хочешь пообщаться… Я готов к этому. Только не расстраивайся, пожалуйста? Можешь повернуться? — Я не могу заставлять тебя быть тем, кем ты не хочешь быть, — возразил Тэхён, оборачиваясь. Глаза у него тревожно темнели. — Нельзя просить людей о таком. — Но можешь научить меня снова им быть? — Чонгук почти улыбнулся, потому что нос и щека Тэхёна все ещё были в сахарной пудре, он достал из кармана брюк небольшой чёрный платок и осторожно коснулся тканью чужой кожи, стирая. — Может быть, ты сможешь это, раз смог взволновать меня? — Мы обсудим это, когда закончим с этим делом, хорошо? — Тэхён посмотрел на платок и фыркнул. — Как неловко, это я так ходил? Он сделал шаг назад и подчёркнуто деловито спросил: — Ты заберёшь пирог? — Заберу, весь. — Чонгук убрал платок обратно в карман. — Если есть подходящая коробка. И, между прочим, я даже не сразу заметил пудру на твоём лице. Зрение у меня не очень. И гены, и посадил, постоянно работая с мелкими деталями. — То есть не так уж я и опозорен, — фыркнул Тэхён. Он нашёл круглую картонную коробку, упаковал в неё шарлотку и поставил на стол. — Тебе, наверное, пора. Скоро Чимин проснётся. Он дёрнул плечом, возвращая пижамную куртку на место, и спросил: — Так почему золото? Твои условия неприемлемы, но… Меняю поцелуй на честный ответ. И улыбнулся так, словно это шутка. — Я принимаю твои условия, — Чонгук медленно моргнул. — Но это долгая история, а ограничиваться коротким ответом я и сам не хочу, не то что уж удовлетворять им твоё любопытство. Расскажу при случае, когда будем общаться. А сейчас мне действительно пора. Он забрал коробку со стола, затем пальто и шляпу. Содержимое папки он расписывать не стал, агенты и сами в ней разберутся. — Спасибо за угощение, Тэхён, — поклонился у самого выхода, прижимая коробку к груди. — Я буду ждать, когда закончится ваше дело. Но если появятся дополнительные вопросы, можете вызвать меня в отделение, я постараюсь ответить. — Хорошо, — кивнул агент, а когда гость уже вышел, окликнул его: — Чонгук! Спасибо, что зашёл. Тот обернулся на голос и махнул рукой, ярко, пусть и натянуто улыбнувшись. Когда Чимин проснулся, Тэхёна рядом не оказалось. Он нашёлся на кухне, полной аромата свежей выпечки, но почему-то в бумагах, которые раскладывал по столу. — Доброе утро, — Тэхён подтянул к себе друга и чмокнул куда-то над ухом. — Намджун говорил, что у него есть завтрак и кофе. — Так вкусно пахнет, — Чимин сонно моргал, оглянувшись. — И странно? Потом принюхался к шее Тэхёна, наклоняясь. — Нет, не тобой. А это что? — кивнул на стол, заваленный бумагами. — Хаттори Хандзо заходил. Принёс обещанные бумаги, забрал шарлотку, которую я ему сделал, — трудно было произнести это равнодушно. Чимин аж сел. — Погоди… то есть вчера вы устроили какую-то хрень в его доме, от которой я еле отошёл, а сегодня он пришёл к тебе с бумагами, а ты испёк ему шарлотку? Что-то я вообще ничего не понимаю. Это как?! — Ну, я обещал ему сладкую выпечку, если он покажет мне меч. Он его показал. Я же не мог не сдержать слова, — пожал плечами Тэхён и вдруг рывком притянул Чимина к себе на колени, ткнулся лбом в его лоб и быстро заговорил: — Чиминни, не говори мне больше никогда, что с тобой что-то не так из-за твоего общения с этим парнем, Мин Юнги. Я вообще не понимаю, что со мной происходит. Он пришёл сегодня, такой… другой. Незнакомый совсем. Очень классный. Я был готов его поцеловать прямо на кухне. — У-у-у, — многозначительно протянул Чимин, удерживаясь за его шею. А потом погладил по голове очень ласково. — Вообще я могу с тобой поспорить, потому что объективно он и вчера был классным. Есть же парни, которым так идут длинные волосы и подведённые глаза, и при этом они не выглядят как женщины, вообще ничего женского! Я бы тоже так хотел, но я тебе об этом не говорил, это не обсуждается на трезвую голову, ладно? Чимин тихо посмеялся, пропуская его волосы сквозь пальцы — расчёсывал. — Мы же делим одну душу пополам, так что я могу тебя понять, когда даже ты не до конца можешь. А что он там принёс-то? Это нам поможет? — Объективно вчера он был мудаком, — буркнул Тэхён. — Но красивым, ладно, разве ж я спорю. А про бумаги, — он переложил верхний лист из одной стопки в другую, — всё это очень интересно и вроде выглядит логично, и состава преступления я в этом не вижу, но пока ни к чему не ведёт. Я всё систематизировал, давай посмотрим вместе. — Какой молодец! — похвалил Чимин, слез с его колен и заинтересованно взял несколько документов. — Только кофе мне хотя бы сделай, раз всю шарлотку своему классному мудаку скормил!