(Не)Стоит водить дружбу с Королем Гоблинов

Ты умрешь, но мир не замрет в одночасье. Стрелки часов будут продолжать ход. Люди будут жить как и раньше. Бессмертие — иллюзия напитанная страхом. Важно лишь то, что ты оставишь после себя. Хорошее, плохое, люди сами вывесят на это ярлык, без твоего участия… 1-е августа 1944. Ночь. По пустынной улице Лондона бегут четверо: трое парней и одна девушка. Черноволосый парень крепко держит рыжую девушку за руку. Они бегут, не проронив ни слова. Черноволосый парень сворачивает за угол, взмахивает волшебной полочкой, и увлекает за собой друзей в ворота прямо перед небольшой церковью. Снова взмах волшебной палочки. Дверь распахнулась. Они пронеслись через стройные ряды лавочек. Дверь за их спинами закрылась. — Отец Кристиан! — выкрикнул черноволосый парень, когда все четверо затормозили у алтаря. Минута. Две. Три Шаги. Из-за боковой двери вышел уже не молодой темноволосый мужчина, кутаясь в халат. — Том, — искренне поразился священник, рассматривая компанию, — чем обязан столь поздним визитом? — Спрячьте Амелию, — Том поднял руку рыжеволосой девушки. — Я не понимаю… — опешил отец Кристиан. — Я вам все объясню, а сейчас спрячьте. Антонин, — требовательно продолжил Том, но Долохов его перебил: — Я понял, — он схватил Амелию за руку. — Я не оставлю вас! — тут же выкрикнула Амелия и одернула руки от двух парней. — Сообщи Дамблдору, — строго произнёс Том. — Но… — Делай, как сказал! — рявкнул он на неё. — Я останусь с ним, — быстро произнёс светловолосый юноша. — Джарет… — быстро начал Том, но Джарет его перебил: — Не командуй, майор Том, — его тон веселый и непринужденный. — Одному тебе будет сложно, ты это знаешь. Да и я не готов пока плакать на твоих похоронах, — он провел указательным пальцем по щеке. — Побереги моё сердце… Главные двери распахнулись. На пороге стоял светловолосый мужчина в темном пальто. Том тут же толкнул Амелию в руки отца Кристиана, который вместе с Антонином, потащил сопротивляющуюся девушку за дверь, из которой явился. Мужчина в дверях громко произнёс: — Кажется Бога в этом доме нет! — Зато здесь есть я! — громко и отчетливо ответил ему Том Реддл.