Проверенные методы

      Гепард, заполняющий бумаги, которые не успел во время рабочей недели, резко застыл, прислушиваясь к внутренним ощущениям и инстинктам. Что-то неприятно, но крайне нежно, скреблось в его голове, вызывая желание чихнуть.       Подумав секунду, он начал поспешно убирать бумаги, а когда закончил, сел на табуретку у входной двери, ожидая кого-то и вслушиваясь в шаги за дверью.       И, присмотревшись к обуви, поправил фиолетовые тапочки, поставив их ровнее.       Через несколько минут раздались до боли знакомые быстрые шаги и цокот немаленьких каблуков.       Когда раздался ритмичный стук в дверь, Гепард встал и, не смотря в глазок, открыл дверь, приветствуя гостя:       – Добрый день, сестра.       Сервал при виде его растянула губы в настолько нежной, любящей и всепрощающей улыбке, что Гепарду стало немного дурно.       Но командующие Сереброгривых Стражей не отступают.       Даже перед бесконечно устрашающими старшими сёстрами.       – Малыш Геппи, – голос Сервал был сладок, как айсберг из кваса, политый солёным сиропом. – Я та-а-ак давно тебя не видела! Не окажешь мне милость, впустив внутрь?       Гепард не отступает, он впускает свою совершенно нормальную, не пугающую и точно ничего не замышляющую сестру внутрь своего дома.       Нет, он это не делает.       А руки вспотели от письменной работы, да.       – Для твоего прихода есть причина, или ты просто решила меня навестить?       – Сразу к делу? Я чувствую себя брошенной, братец, – пропела Сервал, входя и осматривая давно знакомые стены, как будто ища что-то конкретное. Не найдя это, она раздосадованно фыркнула. Гепард не понял причину её негодования. От стен её взгляд плавно переходит к нему, что-то выжидающий и ищущий, и он его странно нервирует.       – В холодельнике есть "айсберг из кваса", возьми если хочешь, – глаза старшей Ландау загораются счастливыми фиолотевыми искорками, и она бежит со всех ног на кухню. Гепард выдыхает.       Передышка от настойчивого внимания его сестры – истинная драгоценность.       Он идёт за ней на кухню, где девушка уже устроилась за столом и со стоном полным удовольствия положила первую ложку любимого лакомства в рот.       – У тебя всегда получется самый вкусный, – счастливо выдыхает Сервал, съедая ещё одну ложку. – У меня он всегда горчит.       – Потому что ты всегда добавляешь в него не только квас, – чуть упрекающе напоминает Гепард, садясь напротив.       – Поверь мне, однажды у меня получится алкогольное мороженое и я произведу кулинарную революцию! – звонко говорит рокерша-механик-повар и дерзко ухмыляется.       Гепард отвечает ей нежным изгибом губ.       Его сестра всегда добивалась того, чего хотела, всегда преуспевала в том, что ей нравилось.       Он давно в ней не сомневается.       Он даже не уверен, что когда-то умел.       А эта дерзкая самоувереность, безумно подходящая ей, напоминала...       Гепард одёргивает себя.       Не сейчас.       Сейчас, когда сестра рядом, нельзя думать о синеволосом мужчине с самыми зелёными глазами, которые способны вогнать его в дрожь одним взглядом внимательных и ехидных глаз, каких он только видел, с улыбкой, какую он видел на лисах в детских книжках, которые всегда пытались обмануть жителей леса, но всегда были выведены на чистую воду его благородным хранителем, с голосом влекущим к себе ласковыми и дразнящими интонациями, но с острыми углами, не позволяющими забыть, что человек перед ним не только красивое лицо и тело, но и опасность, скрытая в прищуре глаз, наклоне головы и кинжалах верно спрятанных в ножнах, лезвия, которые не смотря на все неудобства причинённые ему Сереброгривыми Стражами, он никогда не обращал против них...       – Гепард?       Он вздрогнул, возвращаясь в реальность, вспоминая, что он у себя дома, к нему пришла сестра и он опять ушёл в себя думая о...       – Геппи?       – Да, сис?       Сервал смотрела на него, приподняв одну бровь. Рядом с ней стояла пустая чашка от мороженного.       Мужчина почувствовал, как потеплело его лицо, и молил Сохранение, что бы выглядело оно не таким красным, каким ощущалось.       Комната погрузилась в тишину. Сервал бурила его взглядом, а он считал пылинки виднеющиеся на полу в лучах солнечного света.       – ...Скажи мне, Гепард, – медленно и осторожно начала его сестра и ему уже не нравилось то, о чём она собиралась с ним поговорить. Этот её голос не предвещал ничего хорошего, и поэтому он напрягся заранее. – Ты ведь влюблён в Сампо Кёски?       Прямота его сестры шокировала (и травмировала) многих и Гепард думал, что за все годы жизни у него выработался иммунитет.       Но нет, он тоже может подавиться слюной и закашляться, как и любой другой смертный.       От родства с ней, и вправду, ему не было никакой пользы.       – О-откуда?!..       Отрицать было бессмысленно: Гепард никогда не был хотя бы приемлимым лгуном. Честно, он даже гордился тем, что смог держать в секрете свою влюблённость от сестры целые полгода, какой-то почти детской гордостью.       – О, малыш Геппи. Может ты и смог достаточно долго это от меня скрывать, но ты же не думал, что сможешь делать это вечно?       – Нет, – ответ вышел молниеносно, ни секунды ни раздумывая. С подругой в разведке, безнадёжно влюблённым Данном, неограниченым кошельком и силой танцующей на кончиках её пальцев фиолетовыми искрами Гепард искренне сомневался, что в этом городе кто-то сможет от неё что-то вечно скрывать.       – Хороший мальчик, – тонкая рука знакомым жестом погладила его по голове. – А теперь расскажи мне, как ты умудрился влюбиться в плохого мальчика.       Гепард, честно говоря, не совсем уверен, что надо рассказывать.       Сампо Кёски привлёк его внимание, как преступник, чуть больше года назад, когда от аристократии посыпались жалобы и заявления на некого мошенника, который обманул их и обокрал. Первым делом было принято решение, поймать преступника, а потом разобраться что конкретно и в каких размерах он украл. Один из аристократов согласился помочь стражам и заключил с вором сделку, чтобы тот достал ему одну редкую, противозаконную книгу. На неодобрение Гепарда он ответил, что так преступник точно не догадается, что аристократ работает со стражей. Ландау пришлось смириться и настоять, что после выполнения миссии книга будет изъята.       Разочарование на лице того было малозаметным, но ощутимым.       В обговорённое время все были на готове, миссией управлял сам Гепард, поэтому, увидев тёмный силуэт, все были уверены, что всё пройдет, как по маслу.       А потом случился Сампо Кёски.       После передачи товара, когда стражи показали своё присутствие, а аристократ сбежал с места будущего сражения, прихватив с собой книгу, преступник был окружён, и Гепард вышел вперёд, встав перед ним.       – Именем Хранителя Белобога я приказываю вам опустить оружее и сдасться Сереброгривым Стражам.       Он ждал протеста, молчания или даже плача.       Но всем, что его встретило, был смех.       Звонкий и раскатистый он совершенно не был похож на смех молодых дам во время светских вечеров, который они прикрывали веерами, но странным образом, он казался более утончённым.       Капюшон плаща быстрым движением руки был снят, и на командующего смотрела самая зелёная пара глаз, какую он видел в своей жизни.       – Оу, чем же я обязан вашим присутствием, господа стражи? – голос его, пропитанный сладостью, полнился вежливым интересом.       Будто в том, что бы продавать незаконные книги в тёмном переулке не было ничего незаконного.       От такой наглости у Гепарда на секунду пропал дар речи, и его подчинённый взял слово:       – Молчать, преступник! Вы обвиняетесь в продаже и хранение незаконных в Белобоге книг, а также в множестве других преступлений! Приказываем вам идти с нами ради выяснения деталей этого дела!       – Любопытненько, – пропел мужщина, прищурив глаза, забавляясь, смахивая с лица одним движением руки чёлку. – А есть ли у господ стражей доказательства?       А вот от такой наглости дар речи потеряли все.       Виновник этого невинно моргнул и поводил ножкой по земле       – Вы, – ошеломлённо, но безукоризненно вежливо, начал Гепард. – были пойманы за передачей запретной книги. Извините, но какие доказательства, вы считаете, ещё нужны для вашего ареста?       Второму ребёнку Ландау было правда интересно. Возможно, преступник правда расскажет ему, и арестовывать правонарушителей, подобрав доказательства, которые они сами примут, будет легче?       Все стражи посмотрели на своего командующего офигевшим взглядом.       Сампо Кёски удивлённо моргнул.       Гепард продолжал терпеливо ждать ответа.       Мошенник перед ними, куда сейчас спешить?       Видимо, серьёзное лицо мужчины и ситуация показалась Сампо безумно забавные, потому что он согнулся со смеху.       В тихой подворотне, отражаясь от стен, звучал, усиливаясь эхом, громогласный, совершено не элегантный ржач.       Стражи с сомнением посмотрели на своего продолжающего ждать, командующего.       Тот продолжал сверлить Сампо внимательным и слегка любопытным взглядом.       Отсмеявшись, тот разогнулся и, вытирая непрошенные слёзы, сказал:       – Сохранение, мне плохо... Это даже очаровательно, в каком-то противоположном смысле!       Гепард не был уверен комплимент это или оскорбление, но он понял, что отвечать ему не намерены.       – Именем Хра...       – Да-да, слишком серьёзный мальчик, Хранитель и всё такое, – перебил Кёски, незаинтересованно махая в сторону стражи рукой. – Вот только книга, которую я передал была не незаконной.       Теперь удивлённо моргали все стражи, включая командующего.       – Да-да, – разведя руками и состроив невинное выражение, округлив свои яркие глаза, ответил плут. – В этой книге нет никаких незаконных знаний, из-за которых она может зваться запретной.       – Если так... то вы обманули клиента и всё равно должны идти с нами, – неуверено начал Гепард. Такого опыта в работе у него ещё не было.       Он не знал, что улыбка может быть такой широкой, но Сампо Кёски и вправду умеет удивлять.       – Неа, – лёгко ответил мужчина, задорно вертя слишком большое колечко на указательном пальце. – Советую вам изучать наш с господином Чаевым договор и пролистать книгу, а до тех пор, – Сампо Кёски сделал поклон, прижав одну руку к груди, и подмигнул Гепарду. – Пока-пока, господин командующий!       В переулке прогремел взрыв и белый густой туман скрыл собой синеволосого мошеника и его ехидную усмешку.       Только тогда Гепард понял, что кольцо, которое Сампо крутил на пальце было чекой от дымовой гранаты.       Позже изученный договор и книга ввели весь их отряд в недоумение. Потому что она была не о возмутительном клеветание на Хранителя Белобога Коколию и "доказательствах" её преступлений, как предпологалось, а наоборот. В прямом смысле. Эта книга была реакцией на запрещённую литературу, в которой на каждое доказательство из той книги шло опровержение, которое больше выглядело как "она наш хранитель, как вы можете о ней так говорить!" и "она такая хорошая и милосердная, она не может это делать!". Фактически, фрагменты и целые главы были из запрещённой книги, но они лишь цитировались и осуждались. Поэтому, книга была в два раза толще, чем должна была быть та.       И определённо не была запрещена. Она даже не поддерживала революционный настрой как та, а наоборот уверяла своего читателя, что достойнее Хранителя Коколии нам не найти. Почему-то все эти уверения читались определённым ехидным и сладким голосом, но Гепард списывал это на впечатление от встречи с... запоминающимся мошенником.       Потом он и стражи стали изучать договор, существующий, как сказал аристократ, в двух копиях: одна у него, вторая у самого Сампо Кёски. И по итогам прочтения... они не могли ничего ему предъявить. В договоре было прописанно предоставление книги с текстом от Мистера Всезнающего, псевдоним автора, рассказывающий о преступлениях Коколии и имеющий революционный настрой.       И всё это было.       Так что, чисто юридически, Сампо Кески честно выполнил свой договор и был чист перед законом, как слеза младенца.       А вот к господину Чаеву были вопросы, ведь договор был заключен задолго до того, как его попросили помочь.       Он, не замолкая, кричал, обвиняя Сампо во всех смертных грехах, и некоторые из его стражей согласно и сочувствующе кивали, волоча его на допрос.       А Гепард не понимал почему.       Договор был честно выполнен, обе стороны получили то, что они хотели. Ведь, пускай это не та книга, но текст-то тот же (надо подумать о введение нового закона запрещающего цитировать в книгах запрещённую литературу).       Наверно, это потому что он Ландау.       Ведь, в чём бы не были уверены его подчинённые и товарищи, на самом деле Ландау не были родом воинов.       Самым первым принёсшим величие в семью Ландау был торговец.       Тогда вечная зима ещё не пришла, и мир всё ещё знал что такое весна. Но в то время тоже были проблемы. У деревни, в которой жил его предок, было неурожайное лето, и все понимали, что зиму они не переживут, а соседние деревни, постоянно сражающиеся между собой, грозились в своих битвах убить их раньше голода и холода. И тогда скромный торговец придумал, как спасти свой дом от голода и избавится от надоедливых соседей.       Он пришёл к первым и предложил им помощь в войне, узнать планы противника, но взамен они поделятся с его деревней немногим количеством еды, а в доказательство его слов он возьмёт плату только тогда, когда их враги будут повержены.       Он пришёл ко вторым, сказав, что обманув, выведал планы первых, и готов помочь им в войне, но взамен они поделятся с его деревней немногим количеством еды, а в доказательство его слов он возьмёт плату только тогда, когда их враги будут повержены.       И когда обе деревни спросили "почему" он ответил:       "Потому что вы намного сильнее и мудрее другой деревни, а я лишь слабый торговец, желающий иметь дело с победителем."       Обе деревни начали сражение, уверенные, что преимущество на их стороне. Они сражались безумно яростно, не обращая внимание на свои потери, но внимательно следя за потерями врага, и радовались, видя, что тех становилось всё меньше и меньше, не замечая, что тоже самое происходит и у них.       Когда враг был повержен победители огляделись, но не успели понять как мало их самих осталось.       Потому что их пронзили острые стрелы наёмников, купленных на последние деньги деревни торговца.       Они вошли в дома, что ещё вчера полнились людьми, и забрали их еду, золото и земли.       Они нашли способ пережить не только эту зиму, но десятки других.       И каждый живой знал, кого надо за это благодарить.       Эту историю рассказывали каждому Ландау в детстве, о том как появился их род, как родился первый Защитник – не Белобога, людей.       Гепард любил эту историю в детстве. Ему нравилось, что первым героем семьи Ландау был торговец.       Но он не понимал, почему то, что сделал его предок считалось подвигом, а то, как бедный мужчина обокрал магазин, чтобы накормить своих детей – преступлением.       Как ни пытались объяснить ему взрослые и учителя, Гепард просто не понимал. Ведь и первый Герой Ландау и этот мужчина шли на обман и преступление ради любимых, своих людей, так почему одного они чтят, а другого наказывают?       Взрослые не могли ему объяснить.       Но Сервал, умная, красноречивая Сервал, смогла подобрать нужные слова понятные ребёнку.       "Потому что наш предок был на нашей стороне, а этот мужчина – нет."       Это было жестоко, но понятно.       Когда Гепард вырос, он смог придумать своё объяснение.       "Мой предок герой, потому что его не поймали."       Его предок не оставил в живых тех, кто мог его обвинить.       А Сампо Кёски не оставил стражам шанса обвинить его, при этом не убив их и даже не ранив.       В глазах Гепарда действия "синеволосого мошенника" были более благородными, чем действия его предка.       Но это не отменяло огромного количества жалоб на него, поэтому Гепард, вопреки своему желанию, начал искать информацию о нём.       И чем больше он узнавал о Сампо Кёски, тем сильнее понимал, что тот – удивительный человек.       Этот человек был ненавидим знатью за все обманы, за все потерянные деньги и унижения.       Этот человек был ею защищаем, тем как спустя несколько дней множество жалоб были отозванны.       (Гепард запомнил леди Карину Алую, забравшую жалобу своего племянника и стоящую перед ним прямо и гордо, с алой брошью на груди, которая была утеряна её семьёй давным давно, и старика, давно отошедщего от дел своей семьи, притащивщего практически за ухо своего сына забирать жалобу, и как он разъерённо шипел своему ребёнку на ухо: "Вспомни благодаря кому твоя дочь жива".)       Этот человек не был любим Подземным миром, если Гепард мог правильно понять недовольные взгляды и проклятия сквозь зубы, сыпавшиеся на синеволосую голову.       Этот человек был яростно защищаем Подземным миром, ведь на требование Сереброгривых Стражей рассказать им о Сампо Кёски, они лишь стиснули зубы сильнее.       (Гепард заметил пристальное внимание к нему и его людям во время таких вылазок от местных, но особенно от молодой девушки с острым фиолетовым взглядом в ярких одеждах и от женщины-врача с нежной улыбкой и глазами обещающими как спасение, так и погибель.)       Этот человек мог в одиночку сразится с монстрами Фрагментума и победить, спрятавшись в белёсом дыме и изрезав своих врагов кинжалами.       Этот человек ни разу не поднял своё оружие на стражей Белобога, ни разу не причинил вреда тем, кто настойчиво шёл по его пятам.       (Заплутав в шахте он вышел на стаю агрессивных роботов. Он знал, что его щит и заморозка не смогут вечно спасать его жизнь и ему оставалось лишь надеятся, что его люди смогут найти его вовремя. Они не нашли. Роботов заволок белый дым, раздались звук скрежета по металу и помехи. Когда дым рассеялся роботы были побеждены.)       Сампо Кёски был удивительным человеком.       Он был умным, красноречивым, игривым, драматичным, дерзким, сильным и Эоны знают ещё каким.       Гепард Ландау просто не мог не влюбиться.       Не мог больше противиться, когда в одну из их встреч, превращённые в игру в кошки-мышки, синеволосый мужчина, очередным хитроумным приёмом, приблизился, почти прижался к стражу. Зелёные игривые глаза с восторженным прищуром смотрели в большие поражённые голубые. На чуть розоватых губах играла улыбка не предназначенная для торговли и сделок, а, как будто, предназначенная только для него. Волосы, эти синие волосы, которые проклинает каждый десятый житель Белобога, расстрепались, чуть упав на лицо, но не прикрывая его, а обрамляя, делая эти глаза ещё ярче. Он мог видеть эти плечи, не такие широкие, как у него, воина, тренирующегося с малых лет, но не маленькие, ясно говорящие, что под одеждой есть немаленькие мышцы. И талия, что была как никогда близка к нему, ещё несколько десятков сантиметров и они могли бы коснуться друг друга, с открытой кожей, которую он мог бы погладить, если бы снял перчатки, которую он мог бы обхватить...       Горячий выдох на его лицо, пахнущий черешней, щелчок по носу и мужчина ускользнул из его рук, подобно ветру, который всегда танцует у его ног.       Мир Гепарда сужен до грешно красивого мужчины, звонко смеющегося на расстояние десятка шагов.       – Вам надо быть быстрее, господин страж, если вы хотите поймать меня, – голос слаще любого десерта и фрукта мог бы пленить его, если бы он уже не был пленён. – А то я могу у вас кое-что украсть~.       И будто случайное прикосновение к губам.       И Гепарду в первые в его жизни становится так жарко.       Потому что О.       О.       Он влюблён в этого сумасбродного, дерзкого, потрясающего мужчину.       Отец будет недоволен.       (И Гепард впервые мысленно повторяет слова своей сестры:"Пускай старый хрен подавится своими недовольствами!").       Взгляд Сампо на него не делает ситуацию легче.       От секундного удивления, он перетёк в восторг, веселье и – о, Сохранение, пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет так – в очарование. Будто краснеющий командующий Сереброгривых Стражей одно из самых прекрасных зрелищ, что видели эти зелёные глаза.       И, о, как Гепард хочет показать ему ещё больше своих выражений и увидеть ещё больше в ответ, быть под вниманием этих глаз, ещё раз приблизиться, самому прижаться, положить руки на талию и...       Подоспевшие подчинённые спугнули Кёски, но не осознание, которое тёплым клубочком свернулось в груди и грело душу одним своим существованием.       Гепард Ландау был влюблён.       И он так, так, так любил это чувство.       Сервал задумчиво мычит.       – То есть, всё что он сделал, это был умным и красивым засранцем, коим он и является, и всё, ты пойман?       Гепард хихикает и кивает.       Он довольно прост. Поэтому и причины его любви довольно просты.       – А причины, почему ты бегаешь за ним, это?..       Его лицо сразу морщится, а кожу печёт стыд и смущение.       – Эм... видишь ли...       Гепард понял, что влюблён, тем самым отметка "старта" была пройдена. Дальше следовало "попросить разрешения ухаживать" и тут пряталась огромная проблема. По старым традициям, ухаживающий должен прийти в дом своего избраника и попросить у его семьи разрешение на ухаживание, при получение одобрения пара проводит три месяца общаясь, даря друг другу подарки и планируя будущее, а затем играют свадьбу. Но эта традиция устарела давным давно, но знать, как всегда, держалась за прошлое.       Знать, частью которой Гепард является.       Он почти уверен, что Сампо посчитает эти "пережитки прошлого" фигнёй собачьей, но сам он – часть семьи Ландау, поэтому хотя бы прийти в его дом и попросить разрешения, Гепард обязан.       Но где живёт неуловимый мошенник никто не знал.       А кто знал, этой информацией с командующим Сереброгривых Стражей делиться не желал.       Также были проблемы с поиском людей, которых Сампо мог назвать семьёй. У Гепарда были подозрения на счёт врача и фиолетовой девочки: их взгляд был слишком пристальным по сравнению с другими. Но к ним его просто не подпускали. Каждый раз, когда он хотел спросить их, вокруг образовывалась группа людей, старающихся отвлечь, чтобы женщины могли уйти, провожая его взглядом. Командующий Сереброгривых Стражей не знал, чем заслужил такое отношение.       (Тем временем Наташа, Олег и Зеле усердно искали в своих рядах крота.       Нет, Хук, они не про тебя.)       В итоге он никак обходными путями не мог узнать нужную ему информацию.       Оставалось только спросить напрямую.       Чем он по сей день и занимался. На данный момент миссия его и его людей, которые не оставили своего командующего даже в таком жалком состоянии, была в том, что бы уговорить Сампо Кёски послушать их, убедить в чистоте его намерений и попросить разрешение на посещения его дома и семьи.       План пока даже не двинулся.       Потому что, оказывается, в нём был нулевой пункт под названием "поймать".       У Гепарда рядом с Сампо и так мозг плавился, а когда он во время их догонялок придвигался к нему близко-близко и смотрел, вовсе замыкался, а его люди даже не могли подойти к мошеннику достаточно близко, чтобы что-либо сказать.       И вот он здесь.       Бегает за своим возлюбленным, который, Гепард уверен, свято верит, что на него завели дело и поэтому абсолютно не желает контактировать с кем-либо из стражей слишком близко, уже полгода.       Можешь начинать смеяться, Сервал.       Сервал смеётся во всё горло.       Она бьёт кулаком по столу, другой держится за него, её плечи бешенно дрожат, а в звонком смехе иногда проскальзывают натужные всхлипы.       Гепард не смотрит на свою сестру.       Он не собирается лицезреть, как она ухахатывается с его боли, неа.       – О Сохранение, – выдыхает женщина , продолжая всхлипывать и хихикать. – Я люблю тебя, так люблю, Геппи, и Рысь я люблю, но, Эоны, Геппи, тебя я особенно люблю за это.       – Люби чуточку меньше, – ворчит мужчина и изо всех сил старается не насупиться.       Судя по усилившемуся хихиканью, это у него не получилось.       – Ох, малыш Геппи, – смех наконец-то кончился, и Сервал, вставая, склоняется над столом и прижимается своим лбом к нахмуренному лбу младшего брата. Смеющаяся, нежная бирюза с фиолетовыми искрами смотрит в немного грустное голубое озеро покрытое тонким льдом. – Ты слишком серьёзный дурачок, но ты мой слишком серьёзный дурачок. Ты достаточно поработал, младший братик. Теперь дай старшей сестрёнке поработать за тебя.       Гепард прикрывает глаза и опускает голову на плечо сестры, тяжело вздыхая.       – Ты что-то придумала?       Сервал довольно ухмыляется, касаясь рукой чужих волос, гладя и растрёпывая их.       – Ага! Так что больше ни о чём не волнуйся, братец. Старшая сестрёнка обо всём позаботится!       И от этого, странное дело, правда становится легче.