Александр
Прокурор Харрис постукивала пальцами по столу с такой размеренностью, будто собиралась здесь и сейчас сочинить новую, не признанную миром мелодию. Временами стук напоминал безумно раздражающий звук капель воды из незакрытого крана. И, прекрасно понимая сей маленький факт, останавливаться она не планировала. — Госпожа прокурор, ещё пять минут в том же духе, и свидетель начнёт зачитывать рэп, — поправляю пуговицу на рубашке, чтобы вброшенная фраза выглядела чуть более непринуждённо. На днях эта девушка заявила, что терпеть не может притворство, так что самое время его устроить. Хмыкает и на секунду пальцы замирают над столом, а после вновь принимаются стучать. — Мистер Уилсон, вы склонны к музицированию? Потрёпанный и бледный, порядком измученный третьим допросом в окружении новых лиц, Заккери Уилсон потёр ладонью глаза. — Я склонен покинуть это помещение и больше сюда не возвращаться, — огрызнулся, едва ли посмотрев на неё — а ещё я бы с удовольствием отказался от человека, который назвался адвокатом. Я свидетель, а не подозреваемый, на кой дьявол он здесь нужен? — Не переживайте, всего лишь в качестве консультанта. На случай, если потребуется какое-либо уточнение. Честно говоря, моей навязчивой души здесь действительно не ждали, но не мог же просто взять и отказать себе в удовольствии прознать, что в этом деле к чему? Хотя, признаюсь, догадливость мужа погибшей навевает не то тоску, не то желание приоткрыть несуществующее окно. — Да, — скривился Уилсон, — вешайте эту лапшу кому-нибудь другому. Я уже говорил, что изучал право в университете, так что если это какая-то новая тактика, то ничего у вас не выйдет. И всё, что я знаю, уже давно рассказал вот им, — кивает в сторону двери. — Скажите, наконец, что вы пытаетесь мне предъявить, или я ухожу. В подтверждение своих слов Уилсон вскочил на месте, неубедительно пытаясь доказать, что шутить не станет. — Верно, вы всё рассказали, — Харрис заправила прядь волос за ухо, затем отодвинула документацию, в которую ранее и не заглядывала, — а теперь врёте. Зачем? Уилсон гневно выдохнул и хлопнул ладонями по столу. Громко, но недостаточно. Взметнул указательный палец, предполагая, что получится безнаказанно указать им на кого-либо в этой комнате, но так и не успел воплотить задумку в жизнь. — Вы не изучали право в университете, — прокурор деликатно кашлянула и в очередной раз стукнула по столу. — Его изучала ваша супруга, а вы время от времени посещали лекции с ней, хотя в учебную программу по маркетингу они не входили, не так ли? Ноги Уилсона тут же словно рубанули цепной пилой. Он рухнул обратно на стул и сразу смялся, как бумажный лист. — Откуда вы… — Беркли, так ведь? — Харрис вновь поправила волосы и теперь уже придвинула документы ближе, звучно щёлкнув автоматической ручкой. Уилсон с минуту думал, а затем откинулся на стуле и цокнул в сторону, после чего, разойдясь в кривой улыбке, рассмеялся. Грязный ворот рубашки, съехавшая на последней нитке верхняя пуговица и, очевидно, поддельная модель часов, стрелки которых, вдобавок к прочему, остановились на девятке. Не припомню, чтобы компания Лонжин гордилась полетевшей механикой. И тем более, если взять в учёт, с какой тщательностью свидетель протирал пять минут назад стекло, не думаю, будто по случайности забыл завести шестерёнки. — Точно, — вновь хлопнул ладонью, — вы та самая! Женщина, которая привязалась посреди улицы к моей жене. — А такту вас в университете тоже, судя по всему, не учили? — Опираюсь подбородком на ладонь. — Я бы всё-таки выбрал что-то вроде «мадам». По голени с чётким расчётом прилетает короткий пинок. Мне тоже интересно, сколько ещё я должен пресмыкаться перед тобой, госпожа прокурор, чтобы ты, наконец, прекратила играть в молчанку. Невыносимая обманщица. У неё был целый вечер, чтобы раскрыть детали, а в итоге, о том, что с семейкой, она, оказывается, была знакома, узнаю лишь сейчас. Сменяет настроение покруче брокера, оступившегося на ненадёжной компании. Сегодня держишь дистанцию? Удобно. Охренительно удобно. «Девушка за кассой поглядывала на наш дуэт последние пятнадцать минут. Если верить предупреждению на вывеске, заведение должно было закрыться около одиннадцати вечера, но поникшие плечи прокурора пока мало походили на позу человека, который вот-вот соберёт вещи и освободит столик. И, кстати, да, кофе в итоге купил я. Неужели разозлилась? — Госпожа прокурор, я тоже люблю побыть наедине с мыслями, но, если не ошибаюсь, кто-то обещал мне что-то рассказать. Могу списать первые пару часов отвлечённых коротких фраз на задумчивость, однако всё в этом мире рано или поздно должно двигаться дальше. Тайны прокурора и краткий экскурс, что ещё она умудрилась стащить из ванной комнаты с места преступления — не исключение. — Почему «госпожа»? — Ждёт чего-то в стороне от меня и, не получив желаемое, вынужденно переводит взгляд прямиком напротив. — Почему не по имени или, на худой конец, «мадам»? У тебя какие-то проблемы в общении с девушками? Ну нет, «мадам». Не уйдешь ты от признания, не пытайся. — Были бы проблемы, находился бы я здесь сейчас? Ни капли смущения, ни минуты растерянности. Непробиваемая. Собственно, неудивительно. — Не сочти за грубость, но ты здесь не потому что производишь приятное впечатление, — качает головой, гипнотизируя остатки кофе в стаканчике, — я не говорила, что желание выпить кофе связано с необходимостью сделать это именно в твоей компании. Интересно, что до встречи с ледяным равнодушием этого хитрого взгляда мне не приходилось чувствовать, будто на шее сжимаются что-то неестественно неприятное и когтистое. Я часто был знаком с девицами, которые играются, строят кокетливую незаинтересованность в желании подогреть чужой внимание. Был знаком и с теми, кто нарочно игнорирует, бросается фразами, мол, «Да тебе ничего и никогда не светит!». Но поведение прокурора Харрис… Согласен, я сам навёл смуты прошлым вечером. Поддался порыву, глупому и ненужному. Но эта девушка… Последнее, что можно сказать о произошедшем, будто сама этого не хотела. Будто не цеплялась за ворот моей же куртки, не прижималась, как израненный зверёк в надежде на спасение. Допустим, обсуждение всего, что было после бара, будет лишним. И без того есть, чем голову забить. Но чёрт возьми и ради всех святых… С ней явно что-то не так. — Ты приняла моё предложение, — хотя бы один аргумент имеется, и на том спасибо, — и ранее мы договорились не таить секретов о расследовании. Харрис протяжно выдыхает и с напряжением растирает пальцами чуть выше бровей. — Мы договорились о деле Джексона, — отмахивается, будто перед ней навязчивое насекомое, — а не о том, что я буду раскрывать карты буквально о каждом втором преступном портфолио. То, что произошло сегодня, пока что с ним не связано. — Пока что? И в титановой броне прокурора рано или поздно должна была найтись брешь. Харрис потянулась к сумке, а в следующий момент знакомый ранее бутылёк таблеток, запечатанный в прозрачный пакет, стоял на столе. К слову, наполненный до самой крышки. — Сетралин, — резко выдавила, словно название было ядовитым и грозило убить за его упоминание. — Доволен? Ну давай, блистай догадками. — А вот и сувениры с места преступления, — усмехнувшись, я потёр ладони. Наконец-то что-то повеселее угрюмого молчания. — Как будешь объяснять тягу к клептомании перед истеричным инспектором? Я ожидал, что сейчас вновь схлопочу за оскорбление сотрудников правопорядка, ну или мне обязательно ляпнут что-нибудь про то, что уровень нашего прокурора позволяет ей не оправдываться за нарушение порядка осмотра, однако Харрис вновь нервно выдохнула и дернула прядь волос. — Понятия не имею, — призналась в итоге. — Хотела сунуть их в нос тому врачу и… Господи, я сама не знаю, чего я хотела. Это ты хотел похвастать эрудицией, так действуй. Не слышу пока ни одного варианта развития событий. — Стой, стой, стой, — выставив ладонь вперед, я прищурился. Вариантов, может, и не нашлось, а вот вопросов тут же появилось много. Во-первых, в том, что, оказывается, мне не послышалось, и Харрис действительно каким-то чудом уже знала имя ребёнка. Ладно, предположим, ей кто-то умудрился подсказать. Кто-то очень пушистый и нервный, как школьница перед первым свиданием. Привет инспектору Тоторо. Хрен с ним, с именем. Откуда она могла знать, что таблетки ей пригодятся, если шастать в ванную комнату прокурор начала, ещё до того как замок детской комнаты был вскрыт? — Мне показалось или когда ты присвоила себе этот небольшой презент, мы ещё не знали, что таблетки могут иметь какой-то вес? Прокурор, предвещая глобальный апокалипсис, не на шутку смутилась. — Ну… — Она накрутила прядь волос на палец, а затем резко подняла вверх обе ладони. — Ладно, когда увидела, я хотела посоветоваться с другим доктором. Но уже… Забей. Спасибо за кофе. Моментом подскочила, без малейшей просьбы проводить хотя бы до автомобиля. Где-то за кассой радостно засуетилась сотрудница, которой мы, очевидно, облегчили жизнь, не заставляя выкидывать последних посетителей минут за пять до закрытия. — Прокурор Харрис, а ты ничего не забыла? Она обернулась в тот самый момент, когда я уже кидал на стол благодарность за терпение сотрудников в виде чаевых. Пусть и у них будут маленькие радости. — Прости, это изначально была плохая идея, — выпалила, не останавливая шага, — я и так мало в чём уверена. Ты тоже не врач. Зря я всё это... Забудь. — Черта с два! Начала, так договаривай. В порыве побыстрее ускользнуть, прокурор совершенно не позаботилась о тяжелой двери, едва не сравняв тем самым мою переносицу с остальным лицом. — Слушай, я серьёзно, — продолжила бросать слова навстречу ночному ветру, — это было необдуманно. Я заигралась, понял? Закрыли тему. — Да что ты? — Последнее, чего бы мне хотелось, так это очередной ссоры, тем более после… После двух сумасшедших дней, когда мы оба оказались не собой. Как было бы славно, если бы девчонка не делала всё для ровно обратного. — Харрис, будь добра, остановись на секунду! Прокурор послушно застыла на месте и с натяжным спокойствием медленно развернулась. Фраза «Хороший мальчик, а теперь иди на место» так и мельтешила в блеске её глаз. — Я, по-твоему, кто? — Что ты имеешь в виду? — Не дрогнула ни на секунду. И вновь этот высокомерный вид. — Разве я просила остаться со мной сегодня? Или утром? Я уже сказала, что если тебе нужна какая-то компен… — Господи, помолчи хоть минуту! Раздражение стрельнуло прямо под рёбра. Едва ли прошла секунда, перед тем как я схватил её за плечи. Она слегка наклонила голову вбок и демонстративно поджала губы, намекая на полное внимание. — Слушай внимательно, госпожа прокурор, потому что второй раз мне повторять точно не захочется: когда люди предлагают тебе помощь, а тем более бескорыстную, последнее, что стоит делать — хмурить свою очаровательную мордашку и указывать людям на плешивый угол. Не хотел рушить воздушные замки, но именно после таких выкрутасов очередь из желающих помочь значительно редеет. Усекла? Классные высокопарные слова для человека, который, уверен, и так это знает. — Угу, — мягко убрала мои ладони. — Но я и не просила». В тот день злость разъедала ещё достаточно долго. Практически всю обратную дорогу до дома. А на утро ждал сюрприз. За окном офиса на противоположной стороне дороге торчал новый лист широкого картона с неаккуратно нарисованным: «Возможно, была неправа». — Вы посмотрите на эту манипуляцию, — буркнул я тогда под нос, проглядев удивлённо распахнутые глаза очередных клиентов. Теперь же, спустя несколько дней от этого ватмана, как и от совести прокурора, вновь не осталось и следа. В отличие от собственного желания запереть эту девицу в комнате без окон и дверей, пока не выложит всё под чистую. Надоело выбивать каждое слово, я серьёзно. — Я с вас в восторге, — за пару секунд лишних мыслей Зак Уилсон, что интересно, никуда не исчез, — нет, ну правда! Сначала вы врываетесь в чужой семейный уклад, а теперь ещё и… — Боюсь, я не совсем корректно выразилась, — Харрис моментально перебила его, — сейчас проясним некоторые детали. С Келли мы были старыми знакомыми и учились в одном университете. Так понятнее? Больше вопросов нет? Уилсон хотел добавить что-то ещё, но прокурор и в этот момент подоспела раньше: — И да, я действительно ворвалась в ваш «семейный» уклад, но несколько позднее, когда изучила медицинскую карточку вашей супруги, так что в этом вы правы. Говоря это, Харрис резко оглянулась в мою сторону. Подмигнула. Ну посмотрите на эту лисицу. Теперь уж точно очевидно, что на беседу меня позвала именно она. Не своими силами — через наводку от Эшли. Очередное извинение? Или опять выгоду ищет? С другой стороны, так ли важно, потому что настоящий допрос наконец-то начался. Не теряя больше времени, прокурор открыла папку с документами и бегло, скорее, просто для красоты пробежалась глазами по тексту. — Мистер Уилсон, подскажите, почему на первой беседе с сотрудниками правопорядка вы не обмолвились, что ваша супруга якобы страдала послеродовой депрессией? — А сами как думаете? — Сложил руки и пнул ножку стола. — Чтобы ваши псы решили, будто это я её довёл до того, что сделала? Прокурор заинтересованно качнула головой и повторно щёлкнула ручкой, оставляя на бумаге заметки размашистым почерком. — О как, — бросила между делом, — интересно звучит. Это довольно частый диагноз, странно, что вы сразу связали его с собой… — Так, дамочка… — Мисс Харрис, пожалуйста, — приторно улыбнулась. — Мисс, Ха-аррис, — ядовито протянул свидетель, — вы знаете, что в мире прячется огромное количество настоящих преступников? Идите их ловить, может, хоть обществу пригодитесь. На секунду ручка так и застыла в воздухе, однако в остальном прокурор не подала и вида, что слова недоноска могли хоть каким-то образом её задеть. Однако мне захотелось размять кулаки. Я и раньше подобных клоунов терпеть не мог, так что, если бы в комнате не было камер, мы бы давно пообщались на более понятном для него языке. Как минимум пара сломанных пальцев обычно нехило возвращают должную субординацию. — Спасибо за ценный совет, — Харрис деликатно кашлянула, — а теперь, если не против, поговорим о вас. Допустим, диагноз был. Зная, что ваша жена страдала подобным недугом, не возникало ли у вас мыслей, с чем это могло быть связано? — Я не врач. Нет, серьезно, почему в наше время нельзя бить свидетелей? Честное слово, будь моя воля, эта скотина уже выложила бы всё. — Правда? — Если бы я плохо знал прокурора, решил бы, что её удивление — настоящее. Она продолжила, словно про себя: — странно… И нахмурила лоб, так и оборвав предложение на полуслове. Уилсон неохотно завозился на месте. Отпил воды из стакана и почти лениво размял шею обеими руками. Раздражённо цокнул. — Что вам странно? Харрис исказила губы в насмешливой ухмылке, а когда медленно взмахнула ресницами, зелёные глаза блеснули. — Странно, что вы умудрились когда-то рассчитать верную дозу урушиола. Врачом для этого быть, конечно, тоже не обязательно, однако в тот момент почему-то в вас было больше инициативы. — Уру.. чего? Дамочка, вы совсем сбрендили? Господи, я больше не собираюсь слушать этот бред! Он скрипнул стулом и комично запнулся о его же ножку в попытке встать. — Опрометчивое решение, — крепко хватаю беглеца за локоть, — мистер Уилсон, я вынужден предупредить вас, что вне зависимости от наличия соответствующего образования доведение до проблем психологического состояния пострадавшего либо бездействие при их наличии могут быть в дальнейшем рассмотрены как насилие. Не лучшее пятно на репутации, если судья, присяжные или… Нет, и особенно девушка перед вами посчитают необходимым предъявить обвинения по части доведения до самоубийства. — Да вы оба рехнулись! — прокричал, вызывая дискомфорт в ушах. Вырвал локоть. — Вы что же, тоже на её стороне? Один из этих бесплатных защитников, не так ли?! Да я сам вас засужу! Интересно, чтобы он сказал, предъяви я ценник за оказание консультации. Дурак, и есть дурак. — Отнюдь, мистер Уилсон, — игнорирую прищур прокурора и чуть ослабляю хватку. Теперь уже не удерёт. — Сейчас я действую в рамках ваших интересов. Бесплатный адвокат вам бы такого не рассказал, но учтите, что если в вашей семье были проблемы, лучше рассказать о них сразу, а заодно поведать уважаемому прокурору, что вы как человек добропорядочный, разумеется, находили выход в подобных конфликтах и всегда трепетно относились к ментальному здоровью вашей супруги. Новый пинок под столом, и на этот раз посильнее предыдущего. Харрис сильно поджала губы. Не сердись, госпожа прокурор. У всех свои методы. — Конечно, я делал всё необходимое, к чему подобные вопросы?! Всё было в порядке, пока Келли не узнала, что беременна третьим. А когда Марк появился на свет, ей совсем башню снесло. Не поймите неправильно. Я потратил огромные суммы денег, чтобы облегчить её состояние, но Келли становилось только хуже. — Вновь плюхнулся на стул, скрипя металлом ножек о паркет. — Тогда я решил, что… Я просто хотел, чтобы ей стало легче. — И поэтому потащили её за собой? — Харрис стукнула ручкой по столу. — Необычное решение проблем человека, который нуждается в покое. Возможно, как заботливый отец опасались оставить её наедине с детьми? Уилсон сцепил ладони в воздухе и уткнулся лбом в костяшки пальцев. Гениальный актер. Осталось подать носовой платок, чтобы разошёлся в слезах. — И поэтому тоже, да. Прокурор долго смотрела на него: помятого, сгорбившегося и тонущего в построенной собственными руками цистерне дерьма. После Харрис покачала головой. — Зак… Давай по-хорошему, что ты натворил? — без предупреждения сменила тон беседы. — За исключением того, что подставил Келли ещё в Беркли, когда отравил её постельное бельё? Не смотри так. Удивительно, что Санде… Что сама Келли ничего не поняла и все эти годы винила другого человека. — А далее совсем уже ласково: — Ты ведь как на ладони, трус паскудный…. Последние слова заставили поперхнуться только-только начатым глотком воды. Госпожа прокурор, а вы ещё где-то такие словечки употребляете, кроме допросов граждан? Ожидалось, что от перехода на личности Уилсон вновь подпалит под собой сиденье, но тот как-то особенно сжался, лелея собственное горе. Видимо, осознание доходило до его мозга слишком медленно, и он лишь теперь оценил полную картину произошедшего. — Келли не собиралась больше заводить детей, а я не хотел, чтобы она начинала карьеру. Что хорошего в этой вашей юридической практике? Ей бы каждый день пришлось консультировать отморозков. — Но прерывать беременность она тоже не планировала, не так ли? — Не удерживаюсь, чтобы добавить собственную лепту. Кажется, я начинаю понимать, что тут происходит. И почему Харрис рассчитывала с кем-то проконсультироваться насчёт таблеток. — А после не жаловалась на плохое самочувствие? — Нет. Нет, не планировала. Она бы не смогла. Просто… Она перестала… Она перестала быть той, кем была раньше. Сильно изменилась. По правде говоря, дети начинали её бояться. Я надеялся, что… Разумеется, я надеялся, что всё рано или поздно пройдёт само собой. Гениально. Так и хочется поверить. Вру: не хочется. — Оптимистично. — Вам не понять, — Уилсон поднял взгляд пристально оглядел нас обоих, не скрывая презрения, — у вас есть семья? Нет ведь, не так ли? Такие, как вы, всегда выбирают между близкими и карьерой. Ненависть, с которой свидетель пытался пробить в Харрис черную дыру, прошла мимо. Та лишь мотнула головой и устало перевернула страницу документации: — Так что там с Беркли? Уилсон, хорош юлить, у нас время заканчивается. Повторюсь: я прекрасно знаю, что это ты подставил будущую жену и избавил её от трудностей выбора, который только что любезно описал. Если бы она поехала в том году на конференцию, с её-то талантом, наверняка приглянулась бы не одной адвокатской конторе. Долго ты собирался скрывать, что собственными руками испоганил её будущее? — Какая теперь разница? — Да, — прокурор согласно кивнула, — действительно, разницы нет… Хотя… Я задам последний вопрос. Обещаю, последний. Уилсон, как сам считаешь, от одного до десяти насколько ты выложился, чтобы Келли могла и хотела положиться на тебя как на супруга? — Глупость, — его передёрнуло, — Келли всегда, слышите, всегда могла положиться на меня. Я всё для неё сделал. А сейчас, когда она поступила… так, как поступила… Она ведь даже записки не оставила. Ни словечка. Она просто… Это был обычный приступ. Я жалею, что меня не было рядом, но клянусь, если бы я только знал… Если бы она хоть как-то… Я бы всё для неё сделал, она всегда это знала. Прокурор разочарованно выложила на стол телефон и разблокировала экран, повернув его таким боком, чтобы ни мне, ни свидетелю не было видно, что она там копает. — Простите, небольшая формальность, — уточнила она. Затем распрямила плечи и подняла телефон повыше, открывая динамик. — В общем, не знаю, обрадую я вас этим заявлением или нет, но какую-то записку Келли всё-таки оставила. Точным и коротким движением прокурор включила запись. «— Привет, Харрис» — по комнате заголосил отдалённо знакомый тембр голоса. Словно где-то когда-то я его уже слышал. «— Даже трубку взять не можешь, когда надо, стерва тупая. Ты ведь хотела поговорить, не так ли? Так давай поговорим… Для начала запомни: я не простила тебя! Ни на секунду за эти годы. Молодец, ты заняла моё место. Надеюсь, довольна тем, что сделала. Надеюсь, тебе нравится работать в большом городе. Надеюсь, что гордишься своим поступком. И надеюсь… Надеюсь, что за это время ты научилась хоть чему-то, кроме мельтешения перед влиятельными людьми, чтобы твою тощую задницу пристроили в тёплое место. Ты ведь хотела всё исправить? Номер свой запихала… Исправляй, Харрис. Что хочешь делай, но достань его. Элизабет. Юнион-сквер. Восемьсот одиннадцать. Он...» А дальше обрывочный шум, словно в порыве эмоций девушка случайно отключилась от вызова, из-за чего запись на автоответчике была остановлена. И тишина. В комнате стало слышно, как где-то зажужжала крыльями чудом спасшаяся в зимнюю пору муха. Клининг местному отделению бы явно не помешал. — Что это? — Голос жены не узнаёте, мистер Уилсон? Вместе с переходом на формальности, тон Харрис вновь стал едва ли теплее айсберга. Она облокотилась на спинку стула, деловито закинула ногу на ногу, спрятавшись за скрещенными на груди руками. — Его-то я узнаю, — пугая бедную заблудившуюся муху, Уилсон заорал, — что, мать вашу, это такое?! Прокурор опустила подбородок и ненадолго закрыла глаза. Когда же вернулась, никакого желания отвечать в них точно не читалось. — Это сообщение, которое ваша супруга отправила мне незадолго до своей погибели… — Ха, и вы ещё пытаете… В мгновение Харрис уже стояла, опираясь руками о стол и тем самым будто нависая прямо над свидетелем. Папка с документами отлетела в сторону. — Не смей меня перебивать, — процедила, сжимая костяшки пальцев, — никогда. Ты понял? Не замечаю, как и сам слегка придвигаюсь вперёд, опасаясь, что сейчас придётся успокаивать саму Харрис, однако, едва свидетель механически мелко закивал, она обернулась в мою сторону. — Прокурор, давление на свидетеля пользы вам не принесёт. Усмехается, прежде чем сесть обратно. — Если вы ещё не поняли, мистер Уилсон, — даже не пытается ответить на моё предупреждение, — то я кое-что проясню: Келли Сандерс, прошу прощения, Келли Уилсон не травила собственных детей. Вы ведь уже прибегали к услугам сиделки, не так ли? Мы выясним, кого именно наняла ваша супруга, и попробуем восстановить события. Единственное, что сейчас очевидно, так это то, что она отдавала отчёт своим действиям и не являлась угрозой. Разумеется, достоверность диагноза, который ей поставил…. О, ваш знакомый доктор Кинг! Совпадение, да? Достоверность диагноза мы тоже проверим. Удобно, что при его наличии Келли было бы трудно найти работу по специальности. Не жизнь, а череда случайностей какая-то, правда? Свидетель зарылся ладонью в волосы и крепко оттянул короткие пряди. Пару раз ударил кулаком по столу и когда поднял глаза на прокурора, белки выглядели совершенно красными. — Это всё бред, — прохрипел он, — какая ещё Элизабет? Няньку звали… — Элизабет — это пригород в Нью-Джерси, — поднявшись со стула, Харрис потянулась к документации, сброшенной ранее на грязноватый пол, — а точнее, Элизабет-авеню восемьсот одиннадцать. Вы знаете, что там находилось? Не отвечайте, как день ясно, что нет. Выпрямилась, продолжая держать папку кончиками пальцев, будто это не документы, а ничтожная жизнь самого свидетеля. — По этому адресу располагается агентство временного трудоустройства. — И что она там делала, по-вашему? — Ну уж точно не строила совместные планы на жизнь, раз вас не посвятила. Простите мою грубость. Прокурор вновь коротко оглянулась в мою сторону. Потеряла контроль, так и скажи. Хватит сверлить честными глазками. — Не переживайте, мистер Уилсон, — упорно делаю вид, что этого самого взгляда не заметил. Тоже мне, нашла собаку на привязи. Кажется, кто-то в край забылся. — То, что прокурор ранее говорила о вашей причастности, не имеет значения. Вот, держите на всякий случай. Достаю из бумажника визитку, протягивая незаинтересованному Уилсону. — Если понадобится более детальная консультация. — Не вижу, среагировала ли прокурор на полную лести улыбку, но надеюсь, что да. — Вне зависимости от того, верный ли был проставлен вашей супруге диагноз, его ведь поставили не вы, верно? Никто не станет вам предъявлять обвинения, не беспокойтесь. Он не принял визитку. Лишь продолжил пялиться в злосчастный, перетерпевший все виды пыток сегодня стол и понемногу уходить в себя всё глубже и глубже. — А мне-то что теперь делать?.. Взять хоть одну консультацию, идиот. Нет, серьезно. Харрис остановилась на полпути. Медленно опустила ладонь, почти коснувшись ручки двери. — Идеальная супруга, которая точно никуда не денется, этого ведь вы хотели? Что ж, примите мои поздравления. Дверь противно лязгнула, как это бывает, когда захлопывается решётка тюремной камеры, но точно не обычной комнаты для дачи показаний.***
— Ты удивляешь меня всё больше. Она щёлкнула зажигалкой и расслабленно подняла голову, ловя тихим дыханием подмёрзший воздух. — Двадцать третье декабря, а ты всё ещё не в любимом Балтиморе, — выпустила смешанный с нагретым паром дым, — это ты меня удивляешь, Нильсен. Рабочий день закончился четыре часа назад. — Угу, типа того, — протягиваю ладонь, чтобы на неё с показательным снисхождением положили сигарету. Собственная пачка лежит в кармане, но прокурору знать об этом не обязательно. — Хотел кое-что уточнить. — М? Прикусываю фильтр, гадая, как лучше подобраться к теме. С самого допроса Уилсона из головы не выходит знакомая фамилия. Сандерс. Не верю в совпадения. А особенно после того как всё смешалось в этом грёбанном Нью-Йорке. — Ты говорила, что Стив тебе что-то там рассказывал, верно? Стряхивает пепел, но продолжает молчать. Упрямая. Ладно, играть, так играть. — Сейчас заявишь, что оговорилась, угадал? — Ага, — отмахивается, — я знала Келли со времен университета. Легко перепутать фамилию, когда я помнила её как Келли Сандерс. Ну да, а я Иоганн Батист Штраус. — Что ещё тебе рассказал Стив? Улыбается. Просто невыносимая. — Что тебе поразительно идёт платье принцессы. Протаптываю носком ботинка свежий след, тщательно думая, как именно прилетит дорогому другу, если он решится вернуться с мартышкой из этой их «семейной» поездки. Теперь не удивлён, что он с такой лёгкостью туда ринулся. Десять лет не появлялся в Балтиморе, и вот, здравствуйте. — Ладно, — прокурор откидывает сигарету в ближайшую урну, но всё ещё не смотрит в мою сторону, предпочитая разглядывать каждый кирпич офисных зданий, — ты ведь тоже не думаешь, что это совпадение, верно? Получается, мы оба её знали. Как там звучала теория рукопожатий? — Я уже проверил все известные точки по временному трудоустройству. Джексон не значится ни в одной. — Тогда ясно, почему так задержался, — посмеивается. — Трудолюбивый адвокат Нильсен…. Еще минута, и ей придётся объясняться. Желательно в связанном виде на заднем сиденье авто, потому что, клянусь, я отвезу несносную домой и заставлю отдыхать. Знаем мы этот тон. Проходили. — Харрис, — не реагирует. Ладно, в арсенале есть вопрос поинтереснее: — не хочешь рассказать, как ты себя чувствуешь? О, ну наконец-то мы смотрим друг другу в лицо. Сейчас зарядит снежная лавина. — Как опоссум. Лоб негорячий. Ладно, теорию о температуре отметаем. — Пояснишь? — Папа рассказывал, что у них маленький мозг, но зверьки удивительно умны. И отлично притворяются. Хочу маленький мозг. Втягиваю табачный дым, подумывая, что вообще на это можно ответить. — Умеешь делать себе комплименты. Господи, кто только наградил меня языком? Ну хочет — пусть делает. Мне-то что. Харрис разворачивается полностью и складывает руки. — Нильсен… — смотрит, словно собирается по кусочкам вытащить из меня душу. — Спрошу ещё раз: почему ты так уверен, что Джексон — это тот, кто нам нужен? Да как сказать?.. «— Алекс, — дрожащий палец Стивена у самого лица, — тихо… Я… Он достал пистолет… Мы едва дышим. Пот катится прямо на глаза, ударяя в нос неприятным солёным запахом. Стива трясёт, и он то и дело пытается выглянуть из гардеробной, в которой мы спрятались от разъярённого хозяина дома. В голове лишь одна фраза: если мы выживем, я точно извинюсь, если мы выживем…. Хлопок. — Я тебя видел! Вылезай, щенок! Хлопок. Хлопок. Пьяное бормотание. — Что нам делать? Приподнимаюсь, чтобы было лучше видно комнату за тонкой щелью. — Нильсен, стой! — Тшш! — одёргиваю его руку. Кажется, Янга сейчас схватит приступ. Телефон закатился под кровать. Его крышка поблёскивает за отвратительно-розовым краем девчачьей простыни в цветочек. Если незаметно прокрасться… » — Ладно, не суть, — сама же отмахивается, не успеваю сказать и слова. — Не уверена, что готова сейчас думать о чём-то ещё. Просто… Просто не могу. Спасибо, что составил компанию. Если она думает, что так легко удерёт, то пусть подумает получше. Опускаю ладони на плечи прокурора, едва она делает шаг, отчего та неудержимо принимается крениться назад, падая на меня спиной. — С ума сошёл? Одна нога забавно взлетает вверх, но в итоге, Харрис удерживает равновесие. — Моя аптечка не бездонная, — притягиваю прокурора ближе и силком разворачиваю, — так что выкладывай, что тебя беспокоит. Дергает плечом, однако не так сильно, как могла бы. Как минимум стол она ранее сносила с большим рвением. — Не переживай, всё, что я могла дома разбить, уже разбила. Наклоняю голову. В шее что-то щёлкнуло. Последняя нервная клетка? Да нет, она не там находится. — Госпожа прокурор…. В итоге действительно отталкивается и делает шаг назад. — Нет, — качает головой, — нет, Нильсен. Хватит. Следую за ней. Так и идем: я как нужно, а она спиной отступает. Того и гляди поскользнется. — Что хватит? Голос спокоен, но, клянусь, в одну секунду эта девушка вновь довела до точки кипения. Сколько ещё она будет прятать всё в себе, метаться и делать какие-то выводы, а затем вновь и вновь убивать себя по кусочкам? Самой-то не надоело? — Хватит проявлять участие. — Причина? И новый шаг назад. Красный свет светофора, вспыхнувший над её головой, и шумный клаксон промчавшегося авто, заставивший остановиться. Вот теперь поговорим. Нервничает. Скрывает, но ясно, что нервничает. — О господи! — почти прокричала. Возможно, из-за автомобилей. — Не мне учить тебя жизни, Нильсен! Некоторые люди не умеют быть благодарными. Я, например, так проще? Могу купить шоколадку, но на этом всё. Тебя устроит? В одном из окон проезжающих машин мелькнуло детское лицо. Заинтересованный мальчонка прислонился к стеклу обеими ноздрями и заметно выдохнул ртом облако пара, чтобы оно запотело. Самое оно для беседы по душам. — А я просил благодарности? Харрис резко обернулась в сторону светофора, чтобы проверить, сколько ещё до зелёного света. До него долго. — Тогда что тебе нужно? Узнать, каково это, когда ты вообще не думаешь о работе, прокурор. — Мне нужно поймать психопата, — короткий ответ, и она недоверчиво морщит лоб. — Не хочу, чтобы тебя отвлекало что-то ещё. Не пойми неправильно. Да, и было бы славно, чтобы братца Янга ты тоже отправила заниматься его мячиками и битами. Нет, ну объективно: он же мешает расследованию? Мешает. Она как будто почти верит, но в самый последний момент вновь отрицает: — Нильсен, правда… — Харрис, помолчи, ладно? — Хватаю её за плечи и легонько потряхиваю. — Мне надо поймать его. Назови это манией или как тебе будет удобнее. Но в этот раз я не стану смотреть со стороны до последнего. Ты для меня сейчас самый удобный инструмент. Понимаешь? И потом, я с самого начала использовал твоё положение, чтобы добиться собственных целей, о какой благодарности может идти речь? Дело Брауна, помнишь? Думаешь, сама бы захотела встать на сторону подсудимого? Я не благородный рыцарь, Харрис. Я человек, который зарабатывает на жалости присяжных. Если нужно будет выставить Уилсона страдальцем — ты знаешь, я это сделаю. Прекрати думать, будто весь мир только и ждёт, чтобы вмешаться в твою жизнь. Осталось надеяться, что она поверит. Потому что сам я что-то сомневаюсь в сказанном. В первую очередь... Не знаю, какие там у них были тайны прошлого, но точно видно, что она до сих пор не отошла от этого допроса. И в первую очередь, бесит именно это. Это просто твоя работа, дурная упрямица. Просто работа. Холодные пальцы на скулах. Ловлю её ладонь. Что бы там ни происходило, мы оба явно слишком чокнутые для этого мира. — Ты прав… Её шепот слышно среди автомобильного гула. Покорный и искренний. — Кто так извиняется, госпожа прокурор? Чувствую, что улыбается, пусть лица не видно. В какой-то момент она уткнулась головой в мою куртку, а освещение зелёного света над головами превратилось во что-то, что уже не имеет никакого значения. — Раньше я думала, что он специально дразнит нас этим делом, но теперь всё лишь запуталось больше, — продолжает говорить в пуховик, — как будто он сам не понимает, чего хочет. Сначала всё это имело хоть какой-то смысл, но теперь… — А теперь он исчез с горизонта и смеётся, глядя, как мы не можем найти общий язык. Вскидывает голову. — Что? Я сам не до конца уверен в том, что говорю. — Когда Джексона посадили, всё было точно также, — поясняю, с неудовольствием ковыряя старые воспоминания, — не все были против него. Кто-то считал, что он действительно невиновен. Если сейчас это сработает, и мы потеряемся, ополчимся друг против друга, то он добьётся своего. Согласна? Пугать прокурора информацией о том, что в прошлый раз этот выродок ещё и на дно залёг месяцев эдак на пять-шесть сейчас, не хочется. Разве что интуиция подсказывает, что и сейчас может случиться что-то подобное. К чёрту, завтра решим, что с этим делать. Никуда не делся в прошлый раз, и сейчас не уйдет. — Подвезёшь меня до дома? Требуется несколько секунд настойчивого прокурорского взгляда, чтобы понять, что вопрос был не выдуман. — Твоя машина где-то на ближайшей парковке, разве нет? Стряхиваю с её макушки снежинки, а в голове сменяют друг друга предположения, каким именно образом она сейчас заладит своё «забудь» или «забей». Вновь попытается куда-то убежать и сделает вид, что не сама то и дело превращает каждую минуту жизни в какой-то беспорядочный хаос. — Знаю. Интересно. Очень интересно. В этот раз решила не удирать? — Домой пригласишь? Всё как-то нереально. Больше тянет на сумасшедший пьяный сон. Вот мы ругались из-за какого-то дела, доказывали друг другу, что всё ещё взаимно бесим каждого из нас, а теперь напрашиваюсь в гости. — Нет. — Я сам зайду. Надо сходить к врачу, определённо. Проверить синус. Или это только в математике так говорят? — Возможно... Да к дьяволу эту вашу математику. И вместе с ней синус. И врачей туда же… Да и здравый смысл тоже, будь он неладен…