Шут и король

- Опять школа, еб твою мать. - Громко выругалась Мейко и пнула какую-то банку из-под газировки, которая попалась под ноги. - Я заебалась. Когда будут длинные летние каникулы? Эти прошли слишком быстро. - Честно, я рад школе. - Сказал Гоголь и тут же увидел, как нахмуренные глаза девушки смотрят прямо на него. - Что? Это уважительная причина выходить из дома. Дома... - он хотел сказать "плохо", но передумал. - Скучно. - С моей мамой не заскучаешь. - Улыбнулась девушка, а потом вспомнила... - Извини. Я забыла. - Да ничего, забей. - Где Фёдор? - Быстро перевела тему Хонма, потому что ей было немного стыдно от того, что она сказала про свою маму человеку, у которого она умрела (Гоголь безмамный вхзавххвхвхвх)(не надо смеяться, автор>:(). - Сколько мы его еще ждать тут будем? - Сказал, что скоро будет. - Ну и где он? - Девушка сложила руки на груди и начала недовольно топать ногой в ожидании. - За твоей спиной. - Послышался голос где-то позади обоих, от чего они одновременно вздрогнули, а Мей даже немного вскрикнула. - Наконец-то! Явился - не запылился! - съязвил блондин. - Ого. - Фёдор присвистнул. - Ты решился наконец сходить в школу с распущенными волосами. - Это она меня заставила. - ответил тот и показал пальцем на девушку. - Хы. - она почесала затылок. - Но ведь ему идет. - Да, пожалуй. - сказал Достоевский, осмотрев друга с ног до головы. На том была обычная белая рубашка и черные штаны. Парадная школьная форма, что ещё сказать? Все были уверены, что уже завтра эта белая смениться розовой, синей, зелёной, да какого-то угодно цвета рубашкой, но ходить в обычные дни в белой точно было не в стиле Гоголя. От слов "Да, пожалуй" Коле стало очень приятно. Может и вправду не стоит заплетать "эту глупую косу"? Достоевский же, что в первый день учёбы, что в обычные дни, был одет одинаково. Белая рубашка, черные штаны и галстук, который был не сильно затянут, за который так и хотелось притянуть его ближе, чтобы можно было почувствовать его горячее дыхание на своей щеке, самому придвинуться почти вплотную, сократить расстояние между губами до миллиметра, и, послав этот миллиметр куда подальше, поце... Неважно. Коля случайно подумал про это и нервно сглотнул, представляя себе эту картину в голове. Щеки немного залились краской и он резко отвел взгляд на очень интересный камень на асфальте, который явно был интереснее какого-то галстука. - Пойдёмте. А то опоздаем в первый же день. - прервала раздумья парней Мей. Федор кивнул и повернулся в сторону школы. Пытаясь избавиться от недавних мыслей, Гоголь немного помотал головой и отправился вслед за ним. Школа. Родная школа, к которой за год Достоевский уже успел привыкнуть. Иоичи со свой девушкой опять не расстаются ни на секунду, хотя уже давно начали ходить слухи, что их отношения не такие уж и хорошие, какими кажутся. Дазай и Чуя в своем репертуаре. Этим двоим вообще нельзя подходить друг к другу ближе, чем на 5 метров, иначе начнется афганская война. Хотя... Они и с такого расстояния друг друга достанут. Новый учебный год, но почти ничего не поменялось. Все та же последняя парта среднего ряда. Все те же дураки, которые спорили кто с кем будет сидеть. Та же Хироми, которая пытается аккуратно сфоткать Осаму, будто бы никто это не видит. Всё та же Рика, которая до сих пор не пришла, и, видимо, в первый же день решила опоздать. Всё те же "крысы", которые уже сейчас о чём-то друг с другом перешёптываются. Вобщем, жизнь идет - ничего не меняется. Единственное , что было не таким, как обычно - это распущенные волосы Николая. Он уже явно пожалел, что согласился на это. Не каждый день увидишь мальчика, да хоть и девочку, с такой длиной волос. Но нельзя было сказать, что ему не идёт. И не известно из-за чего он привлеклал внимание - из-за того, что был очень красив, или из-за того, что был "похож на пидора". Почему-то он был более чем уверен, что из-за последнего. Первую причину он и вовсе не воспринимал. Коля заправил длинный золотистый локон за ухо и почувствавл чей-то пристальный взгляд. Он повернул голову чуть левее и увидел Накахару. - А я и не знал, что у нас есть Рапунцель в классе. - пошутил тот. - Хорош тебе. Не язви. - пихнул его локтём в бок стоящий рядом Дазай. - У тебя самого не такие короткие. - Не затыкай меня, идиот. - огрызнулся рыжий. - Я вообще-то хотел комплимент сделать. - Сначала научись их делать, а потом открывай свой рот, идиот. От тебя все комплименты звучат, как оскорбления. - бинтованный хитро улыбнулся и добавил. - Поэтому у тебя до сих пор нет девушки. - ТЫ АХУЕЛ? БЕГИ БЛЯТЬ, ПОКА ТВОИ НОГИ ЕЩЁ НЕ СЛОМАНЫ, ПРИДУРОК. - Хехе. С дебильной усмешкой шатен рванул из класса, а Чуя побежал за ним. - Вот и поговорили. - усмехнулся Фёдор, смотря на ошарашенного Гоголя. - Да я вообще в ахуе. Что сейчас было? Достоевский слегка рассмеялся. Всё-таки, именно из-за таких моментов ему и нравилось посещать этот "ад", как многие дети называют школу. Самый первый и самый последний день учебного года всегда проходили легче всего. Можно было расслабиться и делать абсолютно ничего. Именно поэтому, эти два дня проходят очень быстро. Новое расписание не радовало, но оно было явно лучше того, что было в прошлом году. Почти весь день Коля сидел, как на иголках. Иоичи явно хотел сказать что-то не очень хорошее в его сторону, и явно не так безобидно, как это сделал Чуя. Он о чем-то перешептывался со своей девушкой, но так и не решился подойти и сказать, что хотел. Достоевский сам не знал почему, но очень часто смотрел на своего соседа и подолгу останавливал на нем свой взгляд. То ли того было непривычно видеть его без косы, то ли ему просто нравилось на него смотреть. Он и сам не знал. Но заманчивая идея зарыться рукой в эти прекрасные волосы так и не вылезала из головы, как бы Фёдор не старался от неё избавиться. Мей была единственной, кто заметил это. Сначала ее уколола ревность и грусть, что тот, в кого она влюблена, смотрит не на нее, но потом она подумала, что он смотрит не на "кого-то там", а на её друга, которому тоже нравится Фёдор. В её голове даже промелькнула мысль о том, что будь эти двое вместе, то это было бы очень даже... Миленько? - Ты свободен сегодня? - наконец осмелился спросить блондин, будто спрашивал это впервые, будто они никогда не гуляли вместе и это было чем-то необычным. - Да. Конечно. - сказал Фёдор, а затем улыбнулся. - Как ты там говорил... - он немного призадумался, вспоминая - "Для тебя я всегда свободен"? Коля рассмеялся. Федор тоже немного. Достоевский успокоился быстро, а блондин по неизвестной ему причине залился таким хохотом, что его друг невольно опять начал смется с его смеха. Некоторые посмотрели на них, как на дураков, но им было уже всё равно. - Кароче! Я знаю одно просто ахуенное место. - с улыбкой до ушей сказал Гоголь. - И что же это за место? - поинтересовался тёмноволосый. - Ничего необычного. Но должно быть красиво. - Ты смог меня заинтриговать. - Да, я могу. - самодовольно улыбнулся Николай, а Фёдор лишь закатил глаза. - И это ты называл особенным местом? - спросил Достоевский, вопросительно поднимая брови. - Я не говорил, что оно особенное. - поправил его Коля. - Я говорил, что оно ахуенное, но это не значило, что ты тут ни разу не был. Просто тут очень красиво. Особенно вечером. - То есть ты просто пригласил меня на крышу посмотреть на закат? - Но если бы я сказал тебе об этом прямо было бы слишком скучно. Достоевский усмехнулся. Коля подошел к самому краю крыши многоэтажного дома. - Не очень то и высоко. - сказал он, осмотрев другие дома, которые были видны с этой высоты, а затем, улыбнувшись, добавил. - Но думаю, что если спрыгнешь, то разобьёшься насмерть. Это точно. - Ебани сальтуху. - А тебе не жалко, что я умру? - Умрешь - я тебя с того света достану. Я не дам тебе умереть, пока мы не съездим в Россию. - Фёдор подошел ближе к блондину. Тот немного посмеялся и повернулся к нему лицом. Закат уже приближался, и небо уже начало окрашиваться в нежно-розовые цвета. Николай отшел чуть подальше от края и сел, подстелив себе под жопу свою кофту. Подул слабый ветерок, красиво развивая волосы Федора. Только сейчас Николай заметил то, как сильно они отросли и уже свисали явно ниже плеч. Широкие рукава его рубашки тоже колебались от ветра. Сейчас, когда на лицо темноволосого падали ярко-оранжевые лучи заходящего солнца, он выглядел, как герой какого-то фильма или аниме (или хентая, извините)(айайяй.), где персонажей показывали только с красивых ракурсов - совсем не как в реальной жизни. Николай не мог перестать на него смотреть. Немного полюбовавшись красивым небом, заливающимся зарёй, Достоевский подошёл ближе к Николаю. - Не соизволите ли Вы, сударь, подвинуть свою прекраснейшую жопу, чтобы я, также как и вы сел на кофту. - с довольно смешной интонацией произнес Фёдор. - Я, знаете ли, тоже не мечтаю себе задницу отмораживать. Ветерок дует совсем не теплый. Коля лишь тихонько посмеялся и, ничего не ответив, подвинулся чуть в сторону. Достоевский сел рядом с ним, согнув ноги в коленях и обхватив их руками. Теперь блондин мог гораздо лучше рассмотреть своего любимого. Вблизи он казался ему ещё красивее. Колю уже даже не интересовал закат. Только Фёдор. - Ты во мне дыру просверлить хочешь? - все также продолжая смотреть на небо и не поворачиваясь к собеседнику, сказал Достоевский. - Извини. - Коля очень глупо улыбнулся и добавил, то о чем потом пожалел.- Просто ты очень красивый. - Дорогой Николай - начал темноволосый. - Можете ли вы ответить мне на один маленький вопросик? Глаза Гоголя распахнулись от удивления. - Какой? - спросил он. Он уже чувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он уже предвкушал что-то... Что-то такое... Эм... - Николай... Вы ко мне неравнодушны, я прав? - всё также продолжая спектакль с обращением на "Вы", продолжил тот. - Чего? - удивлённо спросил тот. Вот тебе и начало нового учебного года. Вот тебе и первый день. Вот тебе и обыкновенная прогулка с "лучшим другом". - Ты все прекрасно услышал, Коль. - не отводя взгляд от заходящего солнца, и с напрягающей спокойностью в голосе, сказал Фёдор. Лицо Николая залилось краской и он отвел взгляд куда-то в сторону. В голове всплыло буквально все, что указывало на его чувства к этому человеку. Начиная от представлений того, как Фёдор дрочит, заканчивая тем, как сегодня утром он пялился на этот гребаный галстук, мечтая о том, что Достоевскому вряд-ли бы понравилось. Носовые рецепторы сразу вспомнили этот приятный аромат, который постоянно исходил от этих темных мягких волос. Коля попытался подобрать нужные слова. - Эм... - Коля не знал, что сказать, его мозг отказывался сейчас работать нормально, и он решил воспользоваться самым дебильным способом ответа на такой вопрос, который обычно используют в каких-то глупых любовных дорамах. - С чего ты взял? Фёдор улыбнулся и ответил: - Ну не спроста же ты меня записал, как "Любимый", еще и сердечко поставил. - Откуда ты?.. - И не у каждого человека так сильно бьется сердце при простых объятиях. - перебил его Достоевский, не дав договорить. Блондин сейчас был в полнейшем шоке от такого заявления. - "И обычные друзья не краснеют, как раки, когда просто целуются в щёчку" сказал бы я, если бы поцелуи у "просто друзей" были в порядке вещей. - теперь он уже повернулся к Гоголю и посмотрел ему прямо в глаза. - Что Вы скажете в свое оправдание, Николай? Паранойя того уже зашкаливала. Он представлял, что Фёдор может перестать с ним общаться или их отношения уже не будут прежними, что было вполне вероятным исходом. Уже не осознавая свои действия, он открыл рот, чтобы что-то сказать, но что именно, он ещё не придумал. Федор понимал, что вот так вылил все свои мысли на блондина, и что сейчас в голове у того происходит что-то непонятное, поэтому спокойно ждал, когда тот соберётся с мыслями и ответит. - Да, я... - наконец подал голос блондин. - Федь, я тебя люблю. - наступила небольшая пауза. Лицо Достоевского не выражало абсолютно ничего, будто он ожидал, что ему сейчас признаются в любви. - Наверное, и вправду было легко об этом догадаться. Хорошо, что ты первый про это заговорил. Мне бы не хватило смелости самому тебе об этом сказать. Фёдор улыбнулся. - Прости, Коль, но... - Да, я все понимаю. - перебил его тот, и так зная, что он собирался сказать. Но слышать это из его уст было бы слишком больно. - Навряд ли бы я смог тебе понравиться. - И почему же ты так в этом уверен? - Ну ты же сам мне писал... - в голове сразу всплыл текст этого сообщения и слова "без моего согласия", которые все ещё давали малюсенькую надежду. - Да и вообще... Ты выглядишь, как король с какой-то обложки журнала, а я - как шут гороховый. - И поэтому, как вещают все детские сказки, нам не суждено быть вместе, да? - Ну мы вместе не смотрелись бы... После этих слов Фёдор рассмеялся. Очень громко рассмеялся. Только третий раз в своей жизни Гоголь слышал его такой звонкий и искренний смех. - Я сказал что-то смешное? - спросил блондин. - Нет-нет. Извини. Коля немного нахмурился и сжал ткань своих брюк. Будь его волосы заплетены, он бы начал теребить конец своей косы. Может он сказал что-то не так? Коля чувствовал, что сейчас вот-вот расплачется. Он сам не знал почему. В горле опять образовался этот ком, который не давал нормально вдохнуть. Он бы окончательно возненавидел себя, если бы сейчас расплакался прямо при любимым, не потому, что ему было нечего сказать, а потому, что просто не мог это сделать, он встал и пошел в сторону лестницы, по которой они ещё недавно поднимались. - Коль, постой. - окликнул его Достоевский. - Ты куда? - он подскочил и отправился к нему, но тот был быстрее. Блондин чувствовал, что буквально сбегает от него, но это было лучше, чем, разреветься прямо при нем. Преодолев лестницу, он сорвался на бег и рванул в сторону своего дома, давая волю слезам. - Коль, погоди! - полышался голос темноврлосого где-то сзади. - Ты обиделся? - голос все отдалялся и отдалялся. - Ты кофту свою забыл! - все ещё пытался докричаться до него Фёдор, но тот уже почти не слышал. Блондин чувствовал себя полнейшим дураком. Наверное, он еще никогда не чувствовал себя хуже, ни когда в него летела стеклянная бутылка из-под пива, ни когда на него замахивались ножом, ни когда над ним издевались, ни когда он в пятом классе доставал свои тетради и учебники из мусорки. Никогда он еще не чувствовал себя хуже, потому что сейчас был виноват именно он. Очередная бессонная ночь ждала Николая. Он чувствовал какое-то облегчение, будто он только что снял с себя груз, который так долго носил, и наконец рассказал о своих чувствах, но в то же время его что-то тревожило, будто этот груз заменил страх того, что будет дальше. Навязчивые мысли не вылезали из головы. Он не хотел думать ни о чем. Он просто хотел спокойно уснуть. Но за всю ночь сделать это так и не получилось, как бы он ни старался.