Шут и король

Коле надо было взять себя в руки и пойти в школу. Просто взять и выйти за этот чёртов порог своего дома. Но это было очень тяжело. Он слишком сильно боялся увидеть Фёдора, посмотреть ему в глаза и сказать хоть что-то. Он не знал, о чём можно разговаривать с человеком, который знает о твоих чувствах. И при этом вы все ещё "просто друзья". Или не просто друзья... Но точно не пара. А если не пара и не друзья, то... Просто никто друг для друга? Нет. Гоголь даже думать об этом не хочет. Собравшись также, как и вчера, только заменив простую белую рубашку на чёрную в красную клеточку, Коля вышел из дома с огромным страхом. Он слышал, как быстро бьётся его сердце. Нервно сглотнув, он отправился в сторону школы. Достоевского он увидел ещё до того, как зашёл в здание. Тот ждал его около входа, иногда оглядываясь по сторонам, выискивая глазами знакомую белобрысую макушку, и, не находя своей цели, переводил взгляд на телефон, который держал в руке. Напряжение росло с каждой секундой, а людей становилось все меньше и меньше, а он всё заметнее и заметнее среди них. Коля стоял, как вкопанный. Наконец, когда почти все уже зашли в школу и на улице осталось мало людей, Фёдор заметил знакомую фигуру издалека и помахал рукой. Николай тоже помахал и выдавил из себя улыбку. Тёмноволосый быстрым шагом направился к Николаю и, когда он подошёл совсем близко, блондин немного успокоился, замечая всё такую же привычную ухмылочку на его лице. - Привет. - наконец сказал Достоевский. - Привет... - неуверенно выдавил из себя блондин. - Слушай... - на самом деле Федор тоже не знал что сказать. Наверное, с ним впервые такое случалось. Почти всегда он знал, что надо делать и говорить. Он всегда был уверен в своих действиях. Но, даже не смотря на то, что почти весь вечер он подбирал нужные слова, сейчас он всё равно немного растерялся. Всё-таки, Гоголь плохо на него влияет. Иногда Достоевский сам, себя не узнает. Например, сейчас. - По поводу вчерашнего... - он посмотрел прямо в глаза блондину. Взгляд этих разноцветных и добрых глаз немного привёл его в чувства, и он продолжил. - Извини, что я вчера засмеялся. Мне не стоило, правда. Не подумай, что я смеялся над тобой или что-то такое. Я сам не могу понять причину своего смеха. И я хотел сказать, что... - Всё нормально. - резко оборвал его Гоголь. - Ты тоже меня извини. Я вчера так быстро убе... - "убежал" сказал бы он, если бы это не звучало так позорно. Ведь он в прямом смысле убежал от него - он испугался. Он испугался, что его слезы может кто-то увидеть, и этим "кто-то" оказался бы его любимый. Для него это просто ужасно. Он бы этого не выдержал и сиганул бы нахуй с этой сраной крыши. - ушёл... Коля вновь пожалел, что не заплел сегодня волосы. Конец косички сейчас пришёлся бы очень кстати. Смотреть в глаза собеседнику он попросту не мог. Он отвел взгляд куда-то на асфальт, подальше от этих тёмных глаз. - В этом нет ничего страшного. - начал Фёдор, замечая явную тревогу на лице блондина. - Я всё понимаю. - ложь. Достоевский раньше всегда мог понять почти все, будь то задачка по математике или жизненная ситуация. Сейчас он понимал всего лишь половину, потому что только недавно осознал, как много он ещё не знает о Коле. Он был уверен в том, что тот плакал, но раньше ему редко удавалось уловить хотя бы небольшую грусть на лице друга. За год общения он так и не узнал из-за чего он резал себя, и правда ли, что это "ошибки прошлого" или это ошибки вовсе не только прошлого, но и настоящего. Он не хотел лезть в чужие проблемы, но теперь серьёзно задумался над тем, что Гоголь может и вправду быть несчастен. Может не все так радужно. Он вспомнил его рассказы про отца, про гитару, про шрам, про все, чему он не уделял внимание и предпочел забить огромный гвоздь, лишь бы не усложнять себе жизнь и не загружать себя. К нему наконец пришло осознание того, насколько эгоистично он поступал. - Коля, скажи... Ты же плакал, да? - Эм... Немного. Николай не знал, что скзаать, не знал, что делать, не знал, куда деть руки и куда посмотреть. Оба парня никогда и подумать не могли, что попадут в такую ситуацию. Напряжение росло и они молча стояли и ждали какого-то чуда, которое нарушит эту ебаную тишину. Этим "чудом" стал звонок на урок. Тогда уже оба опомнились и, одновременно развернувшись в нужную сторону, быстрым шагом направились в класс. Сейчас был один из самых редких случаев в мире, ведь слушать обж–шника было гораздо лучше, чем убиваться из-за своих мыслей. Фёдор действительно погрузился в урок, пытаясь забыть эту неловкость, неуверенность и чувство вины за то, что он совсем не умеет сочувствовать и успокаивать. Он так долго не испытывал этого, ведь зачастую ему было все равно на происходящее с другими людьми. Даже, если это касалось его, он продолжал относиться к этому равнодушно, но сейчас что-то было не так... Он чувствовал, что действительно переживает за кого-то. Спустя столько времени, он наконец осознал, что... Поступал неправильно? Коля правда переживал, но его успокаивало то, что Достоевский не захотел прекращать с ним общаться, и его паранойя останется только в его голове. Ну по крайней мере он очень на это надеялся, но факт того, что с момента вопроса о слезах они не сказали друг другу ни слова, очень настораживал. Почти целый день они не разговаривали. Они просто не знали о чём. Фёдор иногда открывал рот, чтобы начать диалог, но почему-то останавливался. Дазай наблюдал за этими двумя весь день и понял, что что-то не так. Он решил посмотреть, чем дело кончится, и если кончится плохо или не кончится вовсе, то он обязательно вмешается. От одной мысли о том, что Коле придётся сегодня идти домой одному, ему становилось плохо. Он правда хотел всё исправить. И ждать, что все само наладится было бессмысленно, поэтому он решил взять дело в свои руки и сломать эту ебаную стену Марию, неизвестно откуда появившуюся между ними. - Федь... - робко и тихо произнёс Николай, подходя ближе к тёмноволосому. Никогда ещё Достоевский не радовался так сильно, слыша своё имя. Он повернулся к блондину. Они стояли на улице около школы. Почти все уже ушли домой и людей там было мало. Коля сделал глубокий вдох и быстро выпалил. - Я надеюсь, что то, что ты знаешь о моих чувствах, не изменит наши взаимоотношения, и все будет, как прежде. Я очень сильно не хочу тебя терять, но если ты захочешь прекратить общение, то я с большим трудом, но приму твой выбор и не буду держать на тебя зла, правда. - он наконец осмелился посмотреть прямо в эти чёрные глаза и следом продолжил - Извини, что не сказал сразу, о том, что влюблен в тебя, но мне правда не хватало сил это сделать. - он на секунду замолчал, смотря на удивлённого Достоевского, который всё продолжал молчать, а затем добавил. - И я вовсе не обижаюсь, что ты тогда смеялся, все нормально. - Минута молчания. Фёдор подбирал слова и впервые он столкнулся с проблемой, что просто не может открыть рот и вмолвить хоть что-то. - И ещё, я люблю тебя. Ты уже знаешь, но я повторюсь. - щеки Коли немного залились краской. Все-таки, говорить такое очень тяжело. - Ого. - Что "ого"? - Это было... - темновлосый на секунду задумался - сильно. Достоевский неожиданно поменялся в лице и теперь полный шок заменила искренняя и широкая улыбка, которую показывал он довольно редко, но сейчас ему уже было все равно. Он был безумно рад и сдерживать свое счастье сейчас было невозможно даже для него. Он сделал шаг вперёд в сторону друга (по крайней мере с его стороны Коля все ещё был просто лучшим другом) и крепко обнял его. Он знал, что тот любит обнимашки, но сейчас ему они тоже были необходимы. Гоголь заразил его своей любовью к объятиям и это немного бесило, ведь он теперь тоже нуждался в тактильности. Как бы Достоевский не пытался это отрицать, но сжимать чужую рубашку на спине, прижиматься к чье-то груди и чувствовать горячее дыхание на своей макушке было очень приятно. Блондину действия парня очень понравились. Слишком понравились. И какое же чувство облегчения он испытал в этот момент простыми словами описать невозможно. Это ощущалось сильнее, чем упавший с души камень, это целый юпитер нахуй свалился. Он обхватил Фёдора руками за талию и прижал к себе ещё сильнее, не желая вообще никуда никогда отпускать. - Коль, отпусти, а? - спустя время произнес Достоевский. - Можно ещё минуточку так постоим? Прошу. - умоляюще попросил Гоголь - Ладно. Простояли они так даже меньше минуты, но этого хватило, чтобы Коля до конца осознал и принял факт того, что очень сильно любит этого человека. Дазай, наблюдавший за этой картиной из-за угла был очень доволен и теперь со спокойной душой мог отправиться домой. Не то чтобы он любил вмешиваться в чью-то жизнь, но решать проблемы других ему нравилось гораздо лучше, чем решать свои. Он бы с радостью согласился бы прожить чью-угодно жизнь, вместо своей. Да хоть жизнь бомжа. Но к сожалению это было невоплотимой мечтой, и он пытался довольствоваться, чем есть. - Я тебе говорю, эти двое скоро встречаться начнут. - сказал он Чуе. - Не думаю, что такой тип, как Достоевский, будет с кем-то встречаться. - возразил рыжий. - Не волнуйся, думаю, он рано или поздно переживёт стадию отрицания. - Ох... А ты дохуя умный и в людях разбираешься, да? - огрызнулся Накахара. Они шли в... Эм... Они не знали, куда идут. Они просто уходили подальше от ненавистной школы. - Ну уж получше тебя. - Ага, конечно. - тот лишь закатил глаза. - Предлагаю поспорить. Если эти двое начнут встречаться до окончания школы, то победил ты, если не начнут - то я. - Хм... - Осаму на секунду задумался. - На что спорить будем? - На деньги скучно. - Я впервые с тобой согласен. На желание? - Заебись. - он протянул свою руку, в знак закрепления спора. Бинтованый пожал её, слегка улыбаясь, будто уже заранее зная, что выиграет. Это не могло не бесить. Федор и Коля всё также, как и обычно, прошлись по привычной им дороге и на выходных уже запланировали сходить в котокафе. Гоголь был до безумия рад, что его чувства приняли и все может быть как прежде. Наверное... Ну, он так думал. Коля пришёл домой очень довольный. Единственное, что очень сильно расстраивало это то, что он был безумно голодный, а в холодильнике не было почти ничего, кроме уже просроченного молока и какой-то выпивки. Пришлось идти на крайние меры и попросить денег у "сожителя", чтобы хотя бы до ближайшего магазина добежать и купить какой-нибудь острой лапши. - У нас в холодильнике ничего нет, дай денег, я в магаз сгоняю. - подняв взгляд на сидящего за компьютером отца, сказал он, а затем сквозь зубы, но все же выдавил из себя. - Пожалуйста. - Пидорам, деньги не даю. - язвительно, ответил тот. - Не делай вид, будто тебе не похуй. - Николай закатил глаза. - Тебе вообще-то тоже жрать надо. Дай хоть еды куплю, а то опять всю зарплату пропьешь. - Николай сам поразился своей дерзости, обычно он так не разговаривал и всегда боялся своего папашу, но слова про "пидора" так сильно его разозлили, что ему уже было все равно. - У кого-то я смотрю язык стал очень длинный. - голос стал строже и агрессия уже выливалась в сжатые до боли кулаки. Гоголь уже знал, что если тот хоть сдвинется в его сторону, то он рванет к входной двери. Бегал он быстро. Жизнь научила. Но молчать он уже слишком заебался. - Иди пососи кому-нибудь, может тебя пожалеют и денег дадут. Эти слова просто убили. Это было даже больнее, чем привычная агрессия, которая приводила к больнючим синяками на теле на следующий день. Но огрызаться дальше было бессмысленно. Коля это знал. - Блять, так трудно дать денег или что? Я уже устал. - Я тоже устал после работы. Ты не понимаешь, как тяжело каждый день похать с одним выходным, а потом тратить все свои деньги на выблядка, которого я даже не хотел. А ведь мы бы с ней могли до сих пор просто жить, но нет, она захотела родить этого маленького пиздюка. - сказал мужчина. Блондин прекрасно понимал, что "она" - это его мать. - Ты её ненавидел, как бы вы могли до сих пор жить... - Колю оборвали. - Я ненавидел её по одной единственной причине - между мной и тобой она выбрала тебя. Я не хотел детей, а ты свалился на мою голову. - в его голосе было очень много злобы. Очень много. - И поэтому ты решил использовать меня, как грушу для битья? Я не понимаю, как вы до меня могли жить в гармонии, если ты психически неуравновешен. - максимально серьёзно сказал Гоголь. - ЗАВАЛИ ЕБАЛЬНИК. - тот буквально начал орать. - Маленький ты ублюдок... Скажи спасибо, что я ещё не выбросил тебя на помойку. Ты не представляешь, как мне было обидно. - А ты не представляешь, как мне обидно, что мой родной отец ненавидит меня и проклинает. - Представляю, знаешь ли. - он немного помолчал. - По себе знаю. - Так зачем? Наступила тишина и Гоголь ждал ответа, но так его и, не получил. - Возьми в кошельке сколько нужно. - резко перевёл тему тот, не отрываясь от экрана монитора. Там был какой-то текст, который с большого расстояния Коля не мог разобрать. - Наконец-то. - он уже собирался выйти, закрыв за собой дверь, но затем добавил. - Спасибо. Идти в магазин в дождь было не очень хорошей идеей, но это лучше, чем голодать. На мизерную домашку, которое задали во второй же день учёбы, он забил хуй и просто лёг спать, прокручивая в голове всё произошедшее за день. Ему нужно было срочно с кем-то поговорить. Обсудить то, что происходит между ним и Фёдором, и узнать больше про слова своего отца. Лучшим человеком, чтобы обсудить все это вновь стал его старый добрый знакомый, который уже не раз ему помогал.