Базилика Святой Елизаветы Сетон
Перед самым входом в Святыню, когда мы с Майклом уже вышли из машины, Вишня попросил меня остановиться, и, открыв багажник, протянул небольшой букетик гипсофил. — Я, конечно, не был на сто процентов уверен, что ты согласишься, но не дело это, даже без цветов венчаться, — он картинно закатил глаза. — Будь счастлива, Принцесса! Ты делаешь правильный выбор, — подмигивая Майклу. Правильный выбор... Если где-то ещё и могли оставаться сомнения, то сейчас, держа в руках букет цветов и получив своеобразное благословение, хотелось идти вперёд, не оглядываясь, не боясь того, что нас ждало впереди. — Спасибо… — неверяще протянула я и тут же крепко обняла друга. — Спасибо! — Иди давай, — Ягодный подтолкнул меня к жениху. — Время! Тёрнер крепко взял меня за руку, и мы подошли к Базилике. Я притормозила, разглядывая невероятной красоты фасад, и, несколько раз глубоко вдохнув, кивнула, и Майкл, придерживая дверь, пропустил меня внутрь. В церквушке пахло сложным коктейлем ароматических нот. В воздухе отчётливо звучал ладан, свечной воск и дерево. Этот запах всегда ассоциировался со спокойствием, но сейчас о нём не могло идти и речи. — Ты точно уверен? — я несмело улыбнулась любимому, в глубине души прекрасно осознавая, что мелю глупости, и что если бы Майкл сомневался, то и мысли о подобном мероприятии у него бы не возникло. Тёрнер крепко прижал меня к себе, поцеловав в висок. — Маленькая, ну неужели думаешь, что может быть как-то иначе? — он поддел мой подбородок пальцами, заглядывая в глаза. — Я мучительно ждал тебя столько лет, — тихо рассмеявшись. Нас прервал Настоятель, выглянувший в атриум, где мы и находились. — Вечер добрый! Кольца приготовили? Я взволнованно коснулась золотого ободочка, а потом решительно потянулась к цепочке. Пришлось долго возиться, руки не слушались, подрагивая от волнения, и несколько раз выроняли неподдающийся замочек. Майкл, видя мои мучения, улыбнулся и подошёл сзади, успокаивающее приобнял за плечи и в одно движение справился с непосильной для меня задачей. Мы протянули такие важные украшения священнослужителю, и в душе всё затрепетало от предвкушения. — Жених, к алтарю, — пожилой мужчина стукнул указательным пальцем по циферблату на руке. — Невеста, вас пригласят, — кивая на женщину в чёрной сутане. Тёрнер снова коротко чмокнул меня в лоб и пошёл следом за священником, больше не оглядываясь назад. — Волнуешься? — монахиня попыталась разрядить обстановку, но я лишь отмахнулась. Все мои мысли, как и моё сердце, устремились вслед за любимым мужчиной, находящимся сейчас там, за дверью. В конце ковровой дорожки. У алтаря. Знал ли мистер Тёрнер, что вообще делал? Понимал ли, что я и так целиком и полностью зависела от него, а сейчас и подавно не смогла бы больше представить жизнь, в которой мы бы не шли рука об руку до глубокой старости? Мне хотелось плакать от необъяснимого страха, смеяться от всепоглощающего ощущения безграничного счастья… Нырнуть в надёжные, крепкие, такие родные, такие необходимые объятия самого родного на всём белом свете, самого любимого, такого ещё юного, но уже совершенно взрослого мужчины. Боже, как же сильно я его любила… Сомнения? Не было их более ни единой секунды! Простенькое платье, мой шалопай в джинсах, ни одного гостя, да и чёрт бы со всем этим! Вся эта ненужная мишура была не про чувства, а про пыль, и это всё не имело никакого значения… — Ну что, готова? — женщина приблизилась к массивным дверям, дожидаясь моего ответа. — Как никогда, — прошептала я. — С Богом! Дубовые створки медленно растворились, и я замерла на миг, рассматривая пространство церкви. Вечером здесь всё выглядело совершенно незнакомым, ведь я привыкла видеть Базилику только днём, мы не были частыми гостями в мире религии. Сейчас же убранство и вовсе было словно бы сказочным, и казалось, что воздух пропитался волшебством. Волшебством, созданным моим идеальным мужчиной. Мужчиной из моих грёз. Моим Майклом Тёрнером. Наверное, только сейчас я в полной мере по-настоящему, без страхов и сомнений, смогла осознать его любовь ко мне. Всепоглощающую и безусловную, прочувствовала все её грани и глубины, и меня снова затрясло от эмоций. Затрясло так, что и вздохнуть стало сложно. — Смелее, моя девочка… — кажется, прошептал он, встретившись со мной взглядом. Конечно, я не могла этого услышать физически, но почему-то сердце, отчаянно затрепетав в груди, подсказало, что Майкл произнёс именно эти слова. Собравшись, я улыбнулась и сделала шаг навстречу к любви всей своей жизни, медленно, но решительно приближаясь к алтарю, где меня уже ждал он, немного нервничая. Тёрнер смотрел таким влюблённым взглядом, что я поняла, что он в действительности всю жизнь ждал только меня, и от этого осознания за спиной вырастали крылья. Меня притягивало к нему как магнитом, и душа летела навстречу быстрее, чем я успевала сделать хотя бы шаг. Весь мир будто бы принадлежал нам двоим, чтобы дальше идти только рука об руку. Никогда ещё реальность не была такой волшебной и настолько желанной. Глаза в глаза. Безоговорочная, чистая, неземная любовь, рождённая двумя сердцами. С каждым мгновением, с каждым стёртым сантиметром между нами, я шла всё смелее, с упоением вспоминая каждую секунду, проведённую вместе. Мой лучший выбор в жизни. Самый дорогой человек на планете. Нарушающий не только все возможные правила, но и даже осмелившийся бросить вечность к моим ногам вопреки здравому рассудку. Я даже не заметила пути, когда остановилась у небольшого столика, где в ожидании своего часа на золотом блюдце лежали кольца, готовые скрепить божественным союзом наши души. Устроив букет рядом, я рвано вдохнула и вот теперь окончательно потеряла и дыхание, и покой. Ещё шаг. Жених протянул мне раскрытую ладонь, и я, широко и уверенно улыбаясь, вложила свою в ответ. Шаг. И вот, я, Сара Эммелин О’Нилл, поднялась к алтарю и встала рядом с ним, Майклом Джеймсом Тёрнером, перед священником, готовым свершить обряд венчания. В ускользающий канун Рождества. Двадцать четвёртого декабря одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. — Боже, Ты — сама жизнь и любовь… — настоятель раскрыл библию и принялся читать молитву Наречённых, а время, кажется, теперь уж точно остановилось. Голос священнослужителя раздавался по всей церквушке, погружая в атмосферу нереальности, и слова его отдавались в самой глубине души, в самом сердце, пробирались под самую корку, смешиваясь с собственными мыслями. — Благодарим Тебя за то, что мы встретили Тебя и познали Тебя… Я совершенно не вслушивалась в текст, украдкой поглядывая на своего невероятного мужчину. Мысленно благодарила Бога за то, что даровал мне его. Обещала беречь, любить и ценить каждое проведённое с ним мгновение. Делать счастливым в степени бесконечности до конца своих дней. Отдавать себя полностью, не оглядываясь ни на какие обстоятельства. — Соделай, дабы мы возрастали в благодати, в Твоей любви и исполнении заповедей Твоих. Аминь. — Аминь, — прошептала я, умиротворённо опустив ресницы. — Аминь, — вторя мне, сипло произнёс Майкл. — Возлюбленные Майкл Джеймс Тёрнер и Сара Эммелин О’Нилл, вы слушали слово Божие, напомнившее вам о значении человеческой любви и супружества. Теперь от имени святой Церкви я желаю испытать ваши намерения. Майкл и Сара, имеете ли вы добровольное и искреннее желание соединиться друг с другом узами супружества? Сердце уже в который раз сбилось с ритма, гулко ухнув где-то в пятках, и, кажется, замерло в ожидании ответа. — Да, — уверенно ответил любимый, сжав мои пальцы в своей ладони. — Да, — так же уверенно произнесла я, тоже сжимая его руку в ответ. И ещё тысячи миллионов раз «да». Искренне. Больше ничто в этом мире не было важным. Ведь я одним тобой дышу. — Имеете ли вы намерение хранить верность друг другу в здравии и болезни, в счастии и в несчастии, до конца своей жизни? Разве можно было желать чего-то ещё? Пройти всю жизнь рука об руку, оберегать друг друга. Отдавать всю себя во имя нашей любви. — Да, — Майкл слегка кивнул головой. — Да, — ответила я. Дышать становилось всё сложнее, сердце переполнялось раздирающими чувствами, и всё ещё не верилось, что это и вправду происходило. Я была так счастлива, так невероятно счастлива, что от этого счастья голова шла кругом. — Имеете ли вы намерение с любовью принимать детей, которых пошлёт вам Бог, и воспитывать их в христианской вере? — Да, — громко, даже чересчур, заявил Тёрнер, вскидывая подбородок. — Да, — я же произнесла это тихо, едва уловимо, и украдкой смахнула выступившую слезинку с ресниц. Если бы кто-то только знал, как сильно я этого в действительности хотела… Для меня это было чем-то совершенно священным, особенно важным. Самой большой моей мечтой и самым сокровенным желанием. Родить Майклу дочь… А потом и сына… — Хорошо, — отложив книгу, священник подошёл ближе. — Повернитесь лицом друг к другу. Возьмитесь за правые руки. На наши соединённые ладони легла стола, и настоятель связал её — и наши судьбы. Я, словно заворожённая, наблюдала за каждым действием служителя Господа, слегка подрагивая телом. Мне хотелось запомнить каждую долю мгновения, абсолютно всю эту важную церемонию, каждое произнесённое сегодня слово. Запомнить прохладу руки любимого и его взгляд. Нежный, уверенный, изучающий. Забирающий все сомнения. Пронизывающий до самых потаённых уголков души. — Время произнести клятвы, повторяйте за мной. Мы оба обратились в слух, чтобы сказать друг другу самые важные слова. — Я, Майкл Джеймс Тёрнер, беру тебя, Сара Эммелин О’Нилл, в жёны и обещаю тебе хранить верность в счастии и в несчастии, в здравии и болезни, а также любить и уважать тебя во все дни жизни моей. Боже мой, как же сильно… Я не могла понять, как хватало сил держаться, чтобы не разреветься. Майкл… Любимый мой Майкл, как же много смысла он вкладывал в сказанное… — Я, Сара Эммелин О’Нилл, беру тебя, Майкл Джеймс Тёрнер, в мужья и обещаю тебе хранить верность в счастии и в несчастии, в здравии и болезни, а также любить и уважать тебя во все дни жизни моей. Обещаю. Что бы ни случилось, обещаю… — Что Бог сочетал, того человек да не разлучает. И заключённый вами супружеский союз я подтверждаю и благословляю властью Вселенской Церкви во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. — Аминь, — прошептали мы синхронно. Священник вновь приблизился, дабы снять столу, и спустился вниз для благословления наших колец. Колец, что столько времени мы носили рядом с горящими от всеобъемлющей любви сердцами. Внутри всё благоговело, пока в памяти всплывали наши самые трогательные моменты, которые в итоге привели нас сюда, в Базилику Святой Елизаветы Сетон, в канун Рождества. Я смотрела на наши сплетённые ладони и пыталась прочувствовать сердцебиение любимого, дабы навсегда запомнить именно этот такт. — Теперь же обменяйтесь кольцами, — произнёс настоятель, поднимая со столика блюдце и протягивая его нам. Пальцы Майкла слегка дрожали, когда он потянулся за золотым ободком, и я подала ему левую руку. — Сара Эммелин О’Нилл, прими это кольцо как знак моей верности и любви. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, — любимый надел на мой палец кольцо, и оно оказалось именно нужного мне размера. Господи, как же он смог угадать, а? Это ведь было даже до первого признания в любви… Как же глубоко мы запали друг другу в сердце? А вот из меня его вообще теперь было не вывести. Придёт время… Кто бы мог подумать, что так скоро? Мой любимый мужчина нежно погладил меня по безымянному пальцу, но я довольно резко прервала тактильный контакт и вытащила руку, желая как можно скорее уже примерить кольцо и ему. Я взяла с блюдца серебряный ободок и мягко улыбнулась, вспоминая все наши клятвы друг перед другом, что больше не казались наивными, детскими или глупыми. — Майкл Джеймс Тёрнер, прими это кольцо как знак моей верности и любви. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, — я докоснулась его ладони, и увесистый ободок оказался на безымянном пальце левой руки Майкла. Поражённая, что кольцо, которое тоже выбирала на глаз, село идеально, будто так и было предначертано, даже вздрогнула. Ещё одна молитва, обращённая к Господу, ещё одна клятва, скрепляющая души во имя нашей любви, неподдельной, всепрощающей, полной трепета и нежности. Даже дышать было трудно, настолько глубокими, полными сакрального смысла были наши слова. — Отче наш, в руки Твои мы вверяем нашу совместную жизнь. Пребудь с нами в наших скорбях и радостях, благослови наш труд и усталость, благослови наш отдых. Помоги нам добросовестно исполнять обязательства, которые мы взяли на себя. Научи нас истинной верности, глубокому смирению по отношению друг к другу и любви, лишённой эгоизма. Даруй нам терпение и мудрость в воспитании наших детей. Пусть наша семейная жизнь будет наполнена любовью, которая других людей привлечёт к Тебе, а каждый миг нашей совместной жизни дай прожить во славу Твою. Аминь. Ещё мгновение. — Таинственный брак, запечатлённый и дополненный, нерасторжим. Майкл Джеймс Тёрнер, Сара Эммелин О’Нилл, вы обручены, — произнёс священник, закрыв Библию. — Документ у вашего свидетеля. Мы остались наедине, и пусть вера моя не была настолько сильна, всем своим естеством я ощущала присутствие божественного, благословляющего всю отведённую нам жизнь. Никакие слова не подходили настолько, чтобы описать всю ту гамму чувств, в которую мы окунулись с головой. Никакие сравнения не смогли бы передать и толику того состояния, в котором мы пребывали. — Боже, — прошептала я, из последних сил сдерживая слёзы. — Сначала фото, потом плакать! — тихонько рассмеявшись, осознавая, какую чепуху несу, я принялась активно махать ладонями перед явно раскрасневшимся лицом. — Жена… — несмело улыбнувшись, впервые произнёс любимый, а меня буквально прошибло током. Господи, Господи, Господи! Жена! Майкл коснулся поцелуем колечка, а меня захлестнуло просто безумными эмоциями! Муж… И я кинулась к нему в объятия, нежно расцеловывая лицо. Не верю, не верю, не верю! Тёрнер же прервал моё увлекательное путешествие, нежно целуя в губы. Господи боже, любимый мой, мой хороший… Первый поцелуй в качестве супругов. Невероятное чувство! — Не могу передать, как люблю тебя, — взволнованно протараторила я тихим срывающимся голосом. — Маленькая моя… Больше всего на этом свете. Люблю, — и, чёрт, на мою макушку упала слеза. Майкл… — Боже, жена! Я опять задрожала, аккуратно касаясь его щеки ладонью. Родной мой, любимый мой… У самой глаза снова заплыли, и я, чёрт, откровенно разревелась, крепко-крепко вжимаясь в его грудь. Каждый раз ощущать себя его маленькой… Прятаться в надёжных объятиях от целого мира, быть укрытой сильными руками — от понимания этого трепета сердце разрывалось на мелкие частички. Я люблю тебя… Я люблю тебя! Я так сильно люблю тебя, Господи… — Как это возможно? — помотав головой, прошептала я в попытках успокоиться. Тёрнер лишь легонько улыбнулся, как бы отвечая на мой вопрос. Так мы и простояли какое-то время, наслаждаясь растянувшимся мгновением, и не было счастья сильнее… — Домой хочу… — прошептала я, чуть отстранившись и заглянув в любимые глаза, всё ещё красноватые от недавних слёз. Но я смотрела на Майкла, и с каждой секундой становилось спокойнее, дыхание приходило в норму, и происходящее всё больше походило на реальность. Мой самый любимый. Родной. Бесконечности было мало, чтобы передать хотя бы толику чувств к нему, к моему мужу. На фотоаппарат, так удачно и, по всей видимости, специально подаренный Майклом именно сегодня, мы запечатлели такое особенное событие. Уже безо всякой спешки, наслаждаясь компанией друг друга, мы направились на выход из Базилики, бросив последний взгляд на алтарь, где несколько минут назад родилась наша семья. Мы ещё не успели закрыть двери церквушки, подарившей нам возможность именовать друг друга мужем и женой перед Господом, когда массивные часы на фасаде здания пробили полночь. Вот и наступило Рождество…Дом О’Нилл
Тишина окутывала нас в тёплый кокон, пока мы добирались до дома, и никакой рождественской мелодии не нужно было, чтобы прочувствовать праздник душой. Ещё год назад я и представить не могла, что следующее Рождество буду встречать рядом с самым важным человеком. И уж точно даже не мечтала о том, что через четыре месяца после переезда в Сентфор буду держать за руку самого завидного парня школы и называть его мужем. Как много кому-то нужно для счастья, а мне хватало заглянуть в любимые глаза, чтобы оказаться на седьмом небе. Мы проезжали знакомые улочки, укрытые пушистым снежным пледом и украшенные к Рождеству, но они не вызывали у меня прежнего интереса, когда рядом, крепко держа меня за руку, сидела любовь всей моей жизни. Майкл переплёл наши пальцы, и мы изредка чуть сильнее сжимали ладони, как бы напоминая друг другу о себе, о своих чувствах. Сердце трепетало от эйфории, от осознания случившегося, и на душе было по-особенному тепло. Потому что так было правильно. — Спасибо, что разделил с нами этот момент, — невозможно было сдержать улыбку, когда Вишня припарковался у дома. — И за букет невесты спасибо! — Разделил я его, конечно, условно, но и вам спасибо, — мягко улыбнувшись в ответ. — Всю дорогу думал, как же так вас угораздило… Но вы счастливы, это видно, и это — главное. — Спасибо, — Тёрнер протянул Ягодному руку, и мы поспешили покинуть машину. Забрав сумку и помахав другу на прощание, медленно побрели к крыльцу, любуясь плавно кружащимися снежинками, падающими с неба. — Два часа назад я и подумать не могла, что вернусь в этот дом замужней, — тихо протянула я, прижимаясь к Майклу. — Жизнь непредсказуема, — любимый шумно вдохнул, и спустя, казалось, долгое мгновение чмокнул меня в макушку. — Ты веришь, что это вообще происходит? — С твоим появлением в моей судьбе уже верю во всё. Сам, наверное, не знаешь, как, но волшебным образом превращаешь сказку в быль, — я приподнялась на цыпочки и провела пальцем по щеке родного человека, вкладывая в это прикосновение всю свою нежность. И для меня это были не просто слова, которые можно произнести в любое время дня и ночи, не задумываясь над их значением. Всё, что происходило между нами за такой, казалось бы, короткий период, действительно походило на ожившую сказку. Может быть это я слишком сентиментальная, а может быть дело совсем в другом, но всё чаще я стала задумываться над тем, что знаю Майкла куда больше, чем несколько месяцев. И эта связь между нами неразрывна. Во взгляде моего зеленоглазого мистера Тёрнера умещался целый мир, и пусть мне ещё многое предстояло открыть, — у нас друг для друга была бескрайняя вечность впереди. Майкл достал из кармана ключи и в одно мгновение отомкнул дверь. Я наблюдала заворожённо за каждым его движением и уже готова была шагнуть вперёд, как муж подхватил меня на руки и перенёс через порог, не отрывая от меня глаз. Я настолько сосредоточилась на всём с нами произошедшем, что такая немаловажная деталь невольно выскочила из головы. Отчего-то простое, незамысловатое действие в миг стало таким волшебным, словно Майкл перенёс меня в другой мир, где не было места страхам и тревогам, где царила любовь, а воздух был наполнен ароматами хвои и имбиря. — Я люблю тебя, — прошептал мой мужчина так тихо, едва различимо, прежде чем я снова ощутила под ногами пол. А так хотелось навсегда остаться в его объятиях… Мой единственный, словно прочитав мои мысли, быстро помог справиться с шубкой, скинул кожанку, после чего снова подхватил меня на руки и направился в сторону спальни. — Муж… — впервые произнесла я вслух, и прозвучало это слово ещё приятнее, чем до этого оно мелькало в мыслях. Я будто боялась сказать это раньше, но здесь, в комнате, освещённой лишь светом уличных фонарей, все страхи окончательно отступили, предоставив нам возможность наслаждаться исключительно трепетными чувствами. Любимый аккуратно снял заколку, а я стянула резинку, и волосы наконец рассыпались по платью. — Какая же ты красивая… — прошептал Майкл, не скрывая восхищения. Мне так захотелось ответить чем-то таким же тёплым, но внутри трепетало так сильно, что слов не находилось… Всё и так наверняка читалось по глазам, пока я снова и снова всматривалась в правильные черты лица своего мужа, а эмоции с головой накрывали стремительно несущейся волной. В зелёных глазах опять собрались слёзы… Сердце ёкнуло, когда любимый осторожным поцелуем прильнул ко мне, едва касаясь лопаток горячей ладонью. Нам некуда было спешить, и, опустив ресницы, я полностью отдалась моменту, наслаждаясь каждой секундой. Я плавилась под касаниями Майкла, мечтая только о том, чтобы эти мгновения не заканчивались никогда. Всю жизнь любить, отдавая всю себя без остатка. Дрожать каждый раз, когда сильные руки дотрагиваются до моего тела… И пусть мы уже ни раз изучили друг друга вдоль и поперёк, сейчас, с каждым новым прикосновением, будто бы знакомились заново. Словно касались души, выйдя за пределы разума. Я даже не пыталась контролировать свои действия, всё происходило на автомате — так, как должно быть. И даже в слезах, вновь выступивших в уголках глаз, я не видела ничего постыдного. Мы открывались друг перед другом, докасаясь внутреннего мира. Проведя по лицу любимого левой рукой, где уже на своём месте красовалось обручальное кольцо, я всё же не смогла сдержать слёзы, и они бесшумно покатились по щекам. Едва коснувшись шеи, я запустила пальцы под ворот рубашки, пока сама таяла от аккуратных поглаживаний Майкла по спине. Трепет момента забирался под кожу, и все слова сейчас были бы вовсе не уместны, когда разговаривали чувства. За какие-то три месяца с небольшим Майкл Тёрнер стал для меня не просто Вселенной. Рядом с ним всё обретало смысл. И было совсем не страшно испытывать такие глубокие, сильные чувства, когда жизнь целиком и полностью принадлежала самому любимому человеку. Я прекрасно осознавала, что таких чувств некоторые не испытывают и в сотнях отношений вместе взятых. А мне, видимо, воздалось за прошлые жизни, потому как иного объяснения тому, что я встретила настолько родную душу в свои шестнадцать, мужчину, ради которого была готова на всё, просто не существовало. — Эй, маленькая… — прошептал Майкл мне в губы. Я лишь улыбнулась и принялась расстёгивать пуговицы на белоснежной рубашке любимого. Думать не хотелось, за нас говорили эмоции. Майкл вернул ответную улыбку и подхватил на руки, словно пушинку. От каждого его прикосновения горела кожа в тех местах, где недавно покоились ладони моего мужчины. Я вспыхнула за секунду, но это было не главное. Смотря в глаза Майклу, я видела в них своё отражение, потому что не оставалось сомнений, что центром его Вселенной была я. Прямо в платье любимый уложил меня на простыни и навис сверху, не отводя ни на секунду влюблённого взгляда, от которого по всему телу разливался жар. Я плавилась от его прикосновений, поцелуев, от его нахождения рядом. Как я могла сомневаться? — С ума сойти, первая брачная ночь, — не верилось, что это происходило с нами, сколько бы я ни щипала себя, ни кусала губы, чтобы проснуться. Всё боялась, что вот-вот это мгновение исчезнет, оставив нас… Нет-нет, это точно не сон, а самая настоящая реальность. И чтобы скорее почувствовать реальность на вкус, притянула Майкла к себе, очерчивая его плечи, и коснулась горячих губ, вложив в поцелуй весь трепет момента. Моя любовь. Моя жизнь. Мой смысл. Мы всё ещё были в одежде, и спину Майкла закрывала от прикосновений белая ткань. Хотелось докоснуться каждого сантиметра кожи, снова изучая друг друга словно в первый раз. Казалось, любимый и не дышал вовсе, плавясь от нежности, которая переполняла меня, и я делилась ею с супругом, не жалея ни капли. Я не могла им надышаться. Ненужная ткань на нас сковывала движения, и мне не терпелось скорее избавиться от неё, дабы стать ближе. Пришлось чуть приподняться, чтобы закончить начатое с рубашкой и снять её с мускулистой спины. Мне невероятно хотелось коснуться его горячего тела, пробежаться пальцами по груди и окунуться в крепкие объятия, слушая стук сердца любимого. Меня немного потряхивало от нахлынувших эмоций, и я не сразу смогла понять, в чём дело. — Кольца на цепочке нет, как же непривычно… — дошло наконец до меня, и я не смогла сдержать счастливой улыбки. — Теперь оно на месте, — ответил тихо мой мужчина, погладив безымянный палец левой руки, и углубил поцелуй, напрочь отключающий разум. А сердце словно марафон пробежало, учащённо забилось, соглашаясь с Майклом. Всё в нашей жизни теперь было на месте. Я отключила голову и прильнула к любимому мужу, отвечая на жаркие касания губ. Мурашки толпой разбежались по телу, когда Майкл медленно, будто боялся спугнуть, коснулся замка на платье и миллиметр за миллиметром спускал собачку вниз, окутывая меня нежностью с ног до головы. Я невольно выгнула спину, когда с замочком было покончено, и рукава платья стали сползать по плечам, обнажая скрытую от глаз кожу, покрывшуюся мурашками. Я даже подалась навстречу, заманивая любимого скорее прикоснуться ко мне губами, и меня снова накрыло волной наслаждения, когда Майкл прошёлся сладкими поцелуями по ключице и по каждому сантиметру пылающего от желания и нежности тела. Нам не хватало друг друга, мы не могли насытиться даже сейчас, когда обнажили души и были честны перед собой и перед богом. Я запустила пальцы в каштановую шевелюру любимого, проводя ладонью по линии роста волос справа, и почувствовала, как он сильнее прижал меня к себе, заключив в объятия, самые уютные на свете. Кажется, я никогда ещё не чувствовала себя по-настоящему дома, как сейчас. В Сентфоре всё вокруг казалось чужим. И я себя чувствовала здесь чужой. А теперь моим домом стал Майкл Тёрнер, в каком бы уголке мира мы ни находились. Шепча изредка нежности, муж избавлял нас от остатков ненужной одежды, помог стянуть капроновые колготки, проводя губами по каждому новому открывшемуся сантиметру кожи. Оставшись в одном только нижнем белье, мы снова прильнули друг к другу, забывшись в поцелуе, и наши тела наконец соприкоснулись, сливаясь в единое целое. Я почувствовала, как Майклу стало тесно, и он заметно напрягся. Не медля больше ни секунды, любимый нащупал застёжку лифа и в одно движение избавил меня от ещё одного предмета гардероба, приближая нас к состоянию, в сто крат превышающему эйфорию. Кровь внутри закипала, разнося по телу приятное волнение, которое в итоге собралось внизу живота и опускалось всё ниже, привычно выливаясь обильной влагой от нестерпимого желания, вслед за движениями Майкла. Лёгкими, еле заметными поглаживаниями он касался груди, вызывая во мне трепет от каждого действия, и продвигался дальше, по животу, доходя до кромки последней лишней ткани на теле. Родной… Как же сильно я тебя люблю… Одна только мысль о близости доводила до исступления, и я более не могла сдерживать себя, сорвавшись на протяжный стон. Так не хотелось спешить, но ещё больше не хотелось медлить, когда мы уже не владели собой. Я потянулась, коснувшись руки супруга и, не отводя взгляда от любимых зелёных глаз, направила её вниз. Кружевная ткань полетела в сторону, и нас больше ничто не разделяло. Я расслабилась, насколько это вообще было возможно, но даже в такие моменты с Майклом было спокойно, хоть сердце и норовило выпрыгнуть из груди. Волна наслаждения пронеслась по телу, стоило любимому мужу провести чувственными губами по внутренней стороне бедра, срывая стоны удовольствия. Я невольно вскрикнула и тут же собрала в ладони простынь под собой, когда губы коснулись самого желанного места, и всего пары движений хватило, чтобы довести меня по пика наслаждения. Тело задрожало, но вовсе не от холода, который внезапно пробрался под кожу, а от пламени между нами. — Тебя, всего, целиком, — отрывисто прошептала я, обвивая спину любимого руками, теряя выдержку. — Как того желает супруга, — протянул Майкл, избавляясь в мгновение от боксеров. В груди затрепетало. Момент истины был совсем рядом, и мир вокруг нас остановился, предоставив нам всё своё время. В уголках глаз снова собрались слёзы, но я не придала этому значения, сосредоточившись лишь на ощущениях, которые мне дарил муж. Наш первый раз. Прозвучало в голове, и действительно казалось, что это была наша первая по-настоящему настолько чувственная близость. Тело дрожало в предвкушении, и миллионы звёзд буквально взорвались внутри, стоило только мужу позволить нашим телам слиться воедино, отрезая все пути назад. Навсегда единственный. Впервые самое большое удовольствие нам доставила прелюдия, когда мы оба были в секундах от оргазма. Нас накрывало с головой от такой любви, и это чувство — самое прекрасное, что мне когда-либо приходилось испытывать. — Боже… Проникновение стало завершающей стадией нашего наслаждения друг другом, и уже на пике Майкл чуть ускорился, срывая с губ непрекращающиеся стоны. Он не останавливался, доводя до исступления каждую клеточку тела, когда нас обоих накрыло всеми возможными ощущениями разом. Любимый… Я вздрогнула, когда осознание уже не в первые произошедшего дошло до моего расслабленного разума. Вопросительно взглянув в искрящиеся неподдельным счастьем и любовью глаза, я с любопытством вскинула брови, но внутри… Страха не было, невзирая на все «земные» обстоятельства, препятствующий возглас здравого смысла. Рациональная часть меня понимала, что ещё, возможно, не время, ещё слишком рано, но бешено бьющееся сердце где-то в глубине надеялось, что возможно вскоре клятва, данная перед лицом Господа, станет реальностью, а во мне зародится крошечная жизнь, наше маленькое продолжение большой всепоглощающей любви. Да кого я обманывала? Боже, мне так этого хотелось… Майкл словно прочитал мои мысли, когда, обведя меня своим неземным нежным взглядом, произнёс: — Если в этот раз пронесёт, то со следующего цикла точно предохраняемся. И сегодня, здесь и сейчас всё, что происходило между нами, уже не просто казалось, а являлось самым правильным. Меня захлестнуло от непередаваемого желания, чтобы всё получилось, несмотря ни на какие внешние обстоятельства. И в груди загорелся маленький огонёк надежды, несмотря на то, что разум с минимальным счётом пока что выигрывал у чувств. — Охотно верю, — хихикнула я, не скрывая озорного настроения. — Ну что, в душ? — Да, завтра у нас ответственный день, — Майкл вздохнул, чуть задумавшись, но я не дала ему погрузиться глубоко в мысли и протянула левую руку, демонстрируя колечко там, где оно и должно было находиться. — Боже… — рассматривая золотой ободок на безымянном пальце, я умиротворённо улыбнулась, всё больше принимая действительность. — Неужели это всё правда? — Теперь точно не отвертишься, — взаимная тёплая улыбка мужа согревала лучше, чем самый уютный в мире плед. Майкл уткнулся носом в ключицу, горячим дыханием щекоча чувствительную кожу, и я взмолилась всевышнему, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. — И не планировала, — мне захотелось напомнить себе, что и Майкл теперь тоже носил на безымянном пальце серебряное кольцо, соединившее наши души в одно целое. Я пробежалась по тыльной стороне левой ладони, затронув украшение, которое до конца дней будет напоминать нам о бесконечной любви. — Устала? — Немного, — чуть приподняв уголки губ, ведь сил уже не оставалось даже на лёгкую улыбку. Мы провалялись ещё какое-то время, но всё же дошли до ванной, чтобы уставшими, но абсолютно счастливыми завалиться на мягкие простыни, где каких-то несколько минут назад мы забывались друг в друге, даря любовь. И даже обыденная процедура — совместный поход в душ — сегодня ощущался особенно трепетно. Горячая вода расслабляла, окончательно погружая в негу. На какой-то момент я повернулась к Майклу спиной, дабы достать с полочки гель для душа, как ладонь любимого легла на мою лопатку, а пальцы скользнули по букве «М», завершающей завитушку. Сердце вновь ускорило бег, и дыхание сбилось. Господи… Могли ли мы оба подумать, что всё в действительности так закрутится, ведь формально и вместе-то тогда не были. Сейчас-то я понимала, что мы друг другу предначертаны, а наша встреча изначально была знаком свыше, но в тот момент… Муж крепко прижал меня к груди, оставив короткий поцелуй на виске. — Как ты решилась тогда на это? — восхищение в его голосе заставило зардеться. — А ты? — я дотянулась и до места, где вода билась о спину Майкла, попадая на сплетние первых букв наших имён. — Главный бабник в школе! «Без следов, детка!» — тихонько хихикая. — Въелась под кожу покруче чернил, — тоже рассмеялся любимый. — Пойдём уже спать? — Да, пожалуй, — сонно улыбаясь. Майкл впечатал меня в свои объятия, удобно устроившись на подушке, и заботливо прикрыл одеялом. — Я люблю тебя, жё-ё-ёнушка… — протянул муж, зарывшись ладонью в мои волосы. — И я тебя люблю, родной, — на выдохе. — Это всё невероятно, — взволнованно улыбаясь. — Так ведь не бывает? Милый… Знаешь, если это всё же окажется сном, и я проснусь, а тебя рядом не существует, то, кажется, переверну Землю, но найду. Тебя, — выпалила я, постепенно проваливаясь в сон. Но даже в полудрёме мы продолжали шептать нежности друг другу, пока сон окончательно не сморил обоих, и мы не уснули в объятиях, неосознанно соприкоснувшись обручальными кольцами. Мы не знали, что ждёт нас впереди, даже не представляли, каким будет завтра. Но одно было неизменно — теперь мы друг у друга навсегда.