Perfect

Йеджи – Кто-то оставил след на вашем лице, юная леди. Я удивленно распахиваю глаза и медленно оборачиваюсь к старичку, что стоит рядом. Он нажимает кнопку лифта и смотрит на меня. Потом улыбается и показывает на моё лицо. – Я про родинку. Я непроизвольно касаюсь места чуть ниже глаз – там, где у меня родинка. – Мой дед говорил, родинки способны поведать, чем кончился последний бой у человека в прошлой жизни. Вас, видать, ударили в лицо. Будем надеется что смерть, наверное, была не такой страшный. Я улыбаюсь. Не знаю, пугаться или принять его слова за шутку. Мрачный способ завязать беседу, но вряд ли мужчина опасен. Судя по сгорбленной спине и неуверенной походке, ему никак не меньше восьмидесяти. Мужчина делает пару медленных шагов к обитому бархатом креслу, одному из двух, что приставлены к стене у лифта. С кряхтением садится и снова глядит на меня. – Вам на восемнадцатый? Я подозрительно прищуриваюсь. Старику откуда-то известно, на какой мне этаж, хотя раньше я в этом доме не бывала, да и его самого вижу впервые. – Да, сэр, – настороженно отвечаю я. – Вы здесь работаете? – О да. Он кивает на лифт, а я поднимаю взгляд на светящиеся циферки. Еще одиннадцать этажей. Скорей бы… – Давлю на кнопку. Вряд ли у моей должности есть официальное название. Сам окрестил себя капитаном воздушного судна. Как-никак, отправляю людей в полет – аж до двадцатого этажа. Я невольно улыбаюсь, потому что отец и брат у меня пилоты. – И давно служите капитаном? – спрашиваю я, в нетерпении ожидая лифта: в жизни не видела таких медленных. – Раньше ремонтом занимался, здание обслуживал, пока не состарился. Прежде чем стать капитаном, проработал тут тридцать два года. А людей в полет отправляю уже лет пятнадцать, если не больше. Хозяин сжалился и выделил мне это местечко, чтоб было чем занять себя, пока не помру. – Старик задумчиво улыбается. – Одного он, бедняга, не ведает: бог уготовил мне в жизни много великих свершений, а я так отстал от плана, что теперь не умру никогда. Я смеюсь, и тут двери лифта наконец-то открываются. Я берусь за ручку чемодана и еще раз смотрю на собеседника, прежде чем шагнуть внутрь. – Как вас зовут? – Джинён, но называйте меня Кеп . Все так делают. – А у вас есть родинки, Кеп? Лицо старика расплывается в улыбке. – Вообще-то, да. Похоже, в прошлой жизни мне прострелили зад. Наверное, умер от потери крови. Я с улыбкой поднимаю ладонь ко лбу – салютую ему, как настоящему капитану. Потом вхожу в лифт и, пока двери не закрылись, окидываю взглядом роскошно обставленный вестибюль. Величественные колонны, мраморные полы… Больше похоже на старинный отель, чем на многоквартирное здание. Когда Хёджин предложил мне пожить у него, пока буду искать работу, я и не догадывалась, что он ведет настоящую взрослую жизнь. Думала, будет как в прошлый раз, когда я приезжала к нему в гости после окончания школы, а он только начинал учиться на летчика. Было это четыре года и одно обшарпанное двухэтажное здание тому назад. Я и на этот раз ожидала чего-то в том же духе. И уж точно не рассчитывала на роскошный небоскреб в центре Сан-Франциско. Нажимаю на кнопку восемнадцатого этажа и смотрюсь в зеркальную стену лифта. Вчерашний день и большую часть утра я провела у себя в комнате в Сан-Диего, упаковывая вещи. К счастью, имущества у меня немного, однако после долгой, утомительной поездки длиной в пятьсот миль следы усталости на лице не скрыть. Волосы собраны в небрежный узел на макушке, который пришлось закрепить карандашом – не нашла в машине резинку. Глаза, обычно карие, почти в цвет волос, сейчас кажутся еще темнее – спасибо образовавшимся под ними мешкам. Роюсь в сумочке в поисках гигиенической помады – пусть хотя бы губы выглядят прилично. Двери начинают закрываться и тут же вновь разъезжаются. К лифту спешит молодой мужчина, на ходу благодаря Кеп. Самого старика я не вижу, зато слышу, как он что-то бурчит в ответ. Похоже, беседовать с этим человеком он расположен куда меньше, чем со мной. На вид моему попутчику лет двадцать пять – тридцать. Он с улыбкой смотрит на меня, и я точно знаю, что у него на уме, потому как он незаметно прячет в карман левую руку. Руку с обручальным кольцом. – Десятый, – говорит он, не сводя с меня глаз. Уставился на вполне скромный вырез моей футболки, потом покосился на чемодан. Я жму на кнопку указанного этажа. Надо было надеть свитер… – Переезжаете? – интересуется незнакомец, откровенно пялясь на мою грудь. Я киваю. Впрочем, вряд ли он видит мой кивок, ибо взгляд его направлен гораздо ниже. – На какой этаж? Ну уж нет! Я загораживаю панель обеими руками, чтобы любопытный тип не увидел светящееся число восемнадцать, и по очереди надавливаю на все кнопки между десятой и восемнадцатой. Тот озадаченно смотрит на панель. – Не ваше дело, – говорю я. Он смеется. Думает, шучу. Выгибает густую темную бровь. Красивая бровь. Красивое лицо. Красивая голова. Красивое тело. Женатое тело. Вот придурок… Заметив, что я его разглядываю, мой попутчик обольстительно улыбается. Вот только изучаю я его совсем не с той целью, с какой ему хотелось бы. Просто пытаюсь угадать, скольких женщин помимо жены он соблазнил. Бедная его жена… Лифт останавливается на десятом, а мужчина опять обращает внимание на вырез моей футболки. – Могу помочь. – Он кивает на чемодан. Красивый голос. Интересно, сколько девушек повелось на соблазнительный голос этого женатого мужчины?.. Он подходит ко мне и решительно давит на кнопку, закрывающую двери. Я, глядя на него в упор, жму на другую, чтобы снова их открыть. – Сама справлюсь. Незнакомец качает головой, словно все понял, однако его глаза по-прежнему масленисто блестят, отчего моя неприязнь к нему только растет. Он выходит из лифта и оборачивается. – Еще увидимся, Йеджи. Хмурюсь. Неприятно – первые же два человека, которых я встретила в этом здании, уже в курсе, кто я такая. Остаток пути еду в одиночестве. С остановками на каждом этаже, пока не доезжаю до восемнадцатого. Выхожу, достаю из кармана телефон и просматриваю переписку с Хеджином. Не помню номер его квартиры. То ли 1816, то ли 1814. Или 1826?.. Перед квартирой 1814 я останавливаюсь как вкопанная, потому что на полу, привалившись к двери номер 1816, спит пьяная девушка. Пожалуйста, только не 1816… Отыскиваю нужное сообщение и досадливо морщусь. 1816. Ну кто бы сомневался… Медленно подхожу к двери, стараясь не разбудить спящего. Она полулежит спиной к двери, уткнувшись подбородком в грудь, ноги широко раскинуты. Еще и храпит. – Простите… – бормочу я. Никакой реакции. Я дотрагиваюсь ногой до её плеча. – Мне нужно попасть в эту квартиру. Девушка с трудом открывает глаза и упирается взглядом мне в ноги. Морщит лоб, медленно протягивает руку и тычет ею в мою коленку, словно ничего подобного в жизни не видела. Потом откидывается назад и опять засыпает. Ну, отлично… Хёджин прилетит только завтра, я звоню ему, чтобы узнать, бояться ли мне эту пьяную или нет. – Йеджи? – говорит Хёджин, даже не поздоровавшись. – Да. Добралась хорошо, но в квартиру попасть не могу, потому что перед ее входом спит какая то пьяная женщина. Какие будут предложения? – Номер 1816? Уверена, что стоишь у нужной двери? – Ответ утвердительный. – Она точно пьяная? – Ответ утвердительный. – Странно… А одета во что? – Какая разница во что? – Если на ней форма пилота, скорее всего, местная. У дома договор с нашей авиакомпанией. На пьяной – джинсы с черной футболкой, которые – не могу не отметить – очень ей идут. – На ней нет формы. – Можешь попасть в квартиру, не разбудив её? – Сначала её нужно подвинуть. Если просто открыть дверь, она завалится внутрь. Несколько мгновений Хёджин молча раздумывает. – Спустись на первый этаж и найди Кепа, – наконец предлагает он. – Я его предупредил о твоем приезде. Пусть побудет с тобой, пока не зайдешь внутрь. Я шесть часов провела за рулем и меньше всего на свете хочу опять спускаться на первый. Да и потом, какой толк от Кепа в такой ситуации? – Просто не вешай трубку, пока я не попаду в квартиру. Собственный план мне больше по вкусу. Зажав телефон между плечом и ухом, я отыскиваю в сумочке ключ, который прислал мне брат. Вставляю в замочную скважину и поворачиваю. Однако чем шире открывается дверь, тем дальше заваливается пьяная. Она недовольно мычит, но глаз не открывает. – Жаль, она в отключке, – говорю я в телефон. – Выглядит ничего так. – Йеджи, просто войди в квартиру и запри дверь, чтобы я мог спокойно повесить трубку! Закатываю глаза. Братец неисправим. Боюсь, мой переезд плохо скажется на наших отношениях, особенно если вспомнить, как он вечно меня опекал. Впрочем, выбора нет: я ни работу не успела найти, ни квартиру снять, ни освоиться на новом месте до начала учебного года. Надеюсь, в этот раз все будет иначе. Хёджину двадцать пять, а мне двадцать три, и если мы не сумеем поладить лучше, чем в детстве, значит, нам обоим еще только предстоит повзрослеть. Думаю, все зависит в первую очередь от Хёджина – от того, насколько он изменился с тех пор, как мы последний раз жили вместе. Тогда критика брата обрушивалась на каждого парня, с которым я встречалась, – а заодно на всех моих друзей, и вообще, любой мой выбор, даже колледж, куда я решила поступить. Впрочем, его мнение никогда меня не волновало. Последние несколько лет мы жили порознь, хёджин наконец-то от меня отстал, и мой переезд послужит для нас окончательной проверкой на терпимость. Я забрасываю сумочку на плечо, но она цепляется за чемодан и падает на пол. Левой рукой я крепко стискиваю ручку, чтобы дверь не открылась и пьяная не рухнула внутрь. Ногой упираюсь ей в плечо – хочу сдвинуть в сторону. Безрезультатно. – Хёджин-и, она слишком тяжёлая. Придется прервать разговор, чтобы освободить обе руки. – Нет, не надо. Положи телефон в карман, но не отключайся. Я осматриваю себя: футболка, легинсы. – Карманов нет, так что отправляешься в лифчик. Брат издает такой звук, будто его тошнит. Я запихиваю телефон в лифчик, достаю ключ из замочной скважины и бросаю в сторону сумочки, но промахиваюсь, и ключ падает на пол. Потом приподнимаю пьяную за плечи. – Так, Миледи, – говорю я, пробуя оттащить её в сторону. – Прости, что потревожила твой сон, но мне нужно в квартиру. С грехом пополам я прислоняю её к косяку. Распахиваю дверь и поворачиваюсь, чтобы забрать вещи. Что-то теплое обхватывает меня за лодыжку. Цепенею. Смотрю вниз. – Пусти! – визжу и пытаюсь стряхнуть руку, которой девушка держит меня за ногу – так крепко, что наверняка останутся синяки. Она глядит прямо на меня. Я дергаю ногой и лечу спиной назад – в квартиру. – Мне нужно туда… – слышу я, приземлившись на попу. Второй рукой девушка старается шире открыть дверь, и меня охватывает паника. Затягиваю ноги в квартиру, однако девушка все еще держит меня за лодыжку. Свободной ногой я захлопываю дверь и прищемляю ей руку. – Твою ж мать! – вскрикивает она, пробуя освободиться, но моя нога подпирает дверь. Я отодвигаю ее ровно настолько, чтобы девушка успела отдернуть руку, миг – и я уже на ногах, запираюсь на замок, засов и цепочку. Понемногу сердце успокаивается, и я слышу, как она орет на меня. В буквальном смысле слова. Низким мужским голосом: – Йеджи! Йеджи! Брат… Смотрю на свою грудь и выуживаю телефон из лифчика. – Джи! Ответь! Морщусь и немного отдаляю телефон от уха. – Все в порядке, – отвечаю, с трудом переводя дыхание. – Я в квартире. Дверь заперла. – Господи!.. – с облегчением произносит Хёджин. – Напугала меня до смерти! Что случилось? – Она пыталась внутрь проникнуть, но я захлопнула дверь. Я щелкаю выключателем, делаю три шага вглубь гостиной и останавливаюсь как громом пораженная. Да уж, ты молодчина, Йеджи… Осознав, что натворила, я медленно разворачиваюсь к двери. – Э-э… Хёджин-ии… Кажется, я забыла в коридоре кое-какие вещи. Я бы их забрала, но та девушка с чего-то решила, будто ей обязательно нужно к тебе в квартиру, поэтому дверь я не открою ни за что. Какие будут предложения? Несколько мгновений Хёджин просто молчит. – Что именно ты забыла? Признаваться не хочется, но я все-таки говорю: – Чемодан. – Господи, сестрёнка… – И сумочку. – Ее-то как умудрилась забыть? – А еще я, кажется, оставила на полу ключ от квартиры. На этот раз он уже ничего не говорит – только стонет. – Сейчас мартышке позвоню – выясню, дома ли она. Дай мне пару минут. – Подожди… Кто такой еще «Мартышка»? – Соседка из квартиры напротив. Ради бога, не открывай дверь, пока не перезвоню. Хёджин отключается, а я облегченно прислоняюсь к двери. Всего каких-то полчаса в Сан-Франциско, и уже умудрилась усложнить брату жизнь. Как обычно. Хорошо, если он разрешит мне остаться, пока не найду работу. Надеюсь, это не займет много времени, ведь я уже ответила на три вакансии в ближайшей больнице. Возможно, придется вкалывать по ночам и выходным, но я на все согласна, лишь бы не трогать сбережений, пока не закончу учебу. Звонит телефон. Я провожу большим пальцем по экрану, чтобы ответить. – Алло! – Йеджи? – Да. Непонятно, зачем брату всегда переспрашивает. Он же мне звонит. Кто еще может ему ответить, кроме меня? Да еще и моим голосом! – Дозвонился до Рюджин. – Отлично - тут я понимаю что Мартышку зовут Рюджин - Она поможет спасти мои вещи? – Не совсем. Вообще-то, мне придется попросить тебя о большой услуге. Я снова прислоняюсь головой к двери. Предчувствую, следующие несколько месяцев будут богаты на всевозможные услуги: Хёджин прекрасно понимает, какое огромное одолжение мне сделал, предложив пожить у себя. Грязная посуда? Естественно. Стирка? Разумеется. Походы в магазин? Куда же без них! – Что за услуга? – В общем, Рюджин нужна помощь. – Твоей соседке? Внезапно до меня доходит, и я крепко зажмуриваюсь. – Хёджин-н-н, только не говори, что соседка, которая должна спасти меня от этой девушки, и есть это пьяная женщина ! – Открой дверь и впусти её. Пусть проспится на диване. Я вернусь рано утром. Как только Рюджин протрезвеет, она сразу поймет, где находится, и уйдет к себе. – В хорошеньком же доме ты живешь! Может, мне сразу привыкнуть к мысли, что каждый раз по возвращении с работы меня будут лапать пьяные девушки? Долгая пауза. – Она тебя трогала? – Ну, «лапала», пожалуй, преувеличение. Схватила за лодыжку. – Ради меня, Йеджи. Только перезвони, когда перетащишь Рю и вещи в квартиру. – Хорошо, – неохотно соглашаюсь я, так как в голосе брата слышно беспокойство. Отключаюсь и открываю дверь. Пьяная соседка по имени Рюджин валится набок. Телефон выскальзывает у неё из руки и падает на пол рядом. Я переворачиваю девушку на спину. Она пытается на меня взглянуть, но веки у нее тут же опускаются. – Ты не Хёджин, – бормочет она. – Нет. Я твоя новая соседка, и, судя по всему, очень скоро ты мне будешь должна минимум пятьдесят стаканов сахара. Я приподнимаю эту пьяную красавицу за плечи и пробую её усадить, но ничего не выходит. Похоже, сидеть она просто не в состоянии. Как вообще можно напиться до такой степени?! Тогда я хватаю её за руки и, дюйм за дюймом, волоком тащу в квартиру – ровно настолько, чтобы закрыть дверь. Следом заношу вещи и защелкиваю на замок. Сую ей под голову диванную подушку и поворачиваю набок – на случай, если вырвет во сне. Больше никакой помощи она от меня не дождется. Устроив девушку на полу, иду осматривать свое новое жилье. Гостиная в три раза больше, чем в прежней квартире Хёджина. Столовая совмещена с гостиной, а кухня наполовину отгорожена перегородкой. На стенах – картины с современной живописью; золотисто-коричневые плюшевые диваны приятно оттеняют их яркие краски. Когда я гостила у Хёджин в последний раз, у него только и было, что матрас на полу, кресло-мешок и постеры с моделями на стенах. Похоже, наконец-то брат повзрослел. – Круто, братец, – говорю я вслух, переходя из комнаты в комнату и повсюду включая свет, чтобы осмотреть свое временное жилище. Так здорово, что даже обидно. Трудновато будет съезжать отсюда в собственную квартиру, когда накоплю на нее достаточно деньжат. Захожу на кухню, заглядываю в холодильник. В дверце рядком – приправы и соусы, на средней полке – коробка с остатками пиццы, на верхней – бутылка из-под молока. Ничего удивительного. Напрасно было ждать, что брат переменится целиком и полностью. Я достаю бутылку с водой и отправляюсь на поиски комнаты, где мне предстоит провести несколько следующих месяцев. В квартире только две спальни, так что я занимаю свободную и ставлю чемодан на кровать. Еще в машине остались три сумки, а также не меньше шести коробок, не говоря уже об одежде на плечиках. Но я не намерена перетаскивать вещи сегодня. Хёджин обещал вернуться завтра утром, так что предоставлю эту работу ему. Натягиваю майку и спортивные брюки, чищу зубы и готовлюсь ко сну. Обычно я нервничаю наедине с незнакомцами. Но сейчас чутье подсказывает: не о чем беспокоиться. Брат никогда бы не попросил меня помочь человеку, который способен мне навредить. Однако если Рюджин всегда себя так ведет, очень странно, что Хёджин позволил её впустить. Брат никогда не подпускал ко мне парней, а виноват в этом Блейк, его лучший друг и мое первое серьезное увлечение. Мне было тогда пятнадцать, а Блейку – семнадцать, и я по уши в него втрескалась. Разумеется, мы с подружками влюблялись почти во всех друзей Хёна – просто потому, что те были старше. Почти каждые выходные Блейк оставался у нас с ночевкой, и мы всегда находили возможность побыть вдвоем, пока Хёджин не видит. Через несколько недель Блейку надоело прятаться, и он заявил, что намерен открыто объявить о наших отношениях. Однако он явно не предусмотрел, когда разбивал мне сердце, как на это отреагирует Хёджин. А Блейк разбил его настолько, насколько вообще возможно разбить сердце пятнадцатилетки после двух недель тайных встреч. Выяснилось, что в течение этих самых двух недель Блейк, не таясь, встречался еще с несколькими девчонками. Когда брат об этом узнал, их дружбе пришел конец, а других приятелей он накрепко предостерег, чтобы те и приближаться ко мне не смели. В результате в старших классах я вообще ни с кем не встречалась, пока брат наконец не уехал. Но и после его отъезда парни, наслушавшись всяких ужасов, опасались связываться с младшей сестренкой Хван Хёджина. Тогда это меня бесило, а вот теперь пришлось бы кстати. После окончания школы неудачных отношений у меня было предостаточно. С последним парнем я прожила больше года, пока мы оба не поняли, что ждем от жизни слишком разного. Он мечтал, чтобы я сидела дома, а я хотела строить карьеру. И вот я здесь – учусь в магистратуре на медсестру и делаю все от меня зависящее, чтобы избежать романтических отношений. Может, переезд к Хёджину – не такая уж плохая идея?.. Я иду в гостиную, чтобы выключить свет. Заворачиваю за угол и застываю на месте. Мало того, что Рюджин уже не на полу, – она в кухне, за столом, уронив голову на руки. Сидит на высоком барном стуле и того и гляди с него сверзнется. Не пойму, спит она или просто приходит в себя. – Рюджин?.. Она не реагирует, поэтому подхожу и осторожно кладу ей руку на плечо. Рюджин тут же вскидывает голову и беззвучно вскрикивает, словно я разбудила её посреди сновидения. Или кошмара. Соскальзывает с стула и неуверенно встает на ноги, но немедленно начинает шататься. Я закидываю руку Рюджин себе на плечо и пробую увести с кухни. – Пошли на диван, приятель. Ноги у Рюджин заплетаются, отчего поддерживать её еще труднее. – Я не приятель, – с трудом выговаривает она. – Я Рюджин. Добравшись до дивана, я осторожно отклеиваю её от себя. – Так, Рюджин или кто ты там у нас. Просто ложись и спи. Она валится на диван, увлекая и меня за собой. Я падаю сверху и сразу пытаюсь отстраниться. – Чёрен, не уходи… – молит Рюджин и тянет меня за руку. – Меня зовут не Черен, – возражаю, высвобождаясь из её хватки. – Меня зовут Йеджи. Зачем сказала? Вряд ли завтра она вспомнит о нашей беседе. Я подхватываю с пола подушку, хочу отдать ее Рюджин, но медлю. Она лежит на боку, уткнувшись лицом в диванный валик и вцепившись в обивку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Сначала кажется, что её вот-вот вырвет, но в это же мгновение я понимаю, что ошиблась. Рюджин не рвёт. Она плачет. Продолжение следует...