***
Апрель, 2023 В студенческом кафетерии как всегда шумно, и Тэхен жалеет, что поддался Джухен, которая со словами «скорее жрать» буквально притащила его сюда на буксире. Обычно он не против ее компании: пусть та и болтлива без меры, но она единственная из группы, с кем получается вполне искренне поддерживать приятельские отношения. Однако сейчас, когда впереди маячит угроза в виде пары по ненавистной химии и профессора Пака, который ехидно пообещал завалить его вопросами из-за плохой посещаемости, Тэхен бы с куда большим удовольствием провел ценный обеденный перерыв в одиночестве. Не то чтобы ему было тяжело сосредоточиться, он просто не любит большие скопления людей. И, пожалуй, людей в целом. Почему он вообще решил, что поступить с Чонгуком в университет — это хорошая идея? Ах, да. — Боже, какой кошмар, — вздыхает Джухен, пролистывая ленту Naver и одновременно расправляясь с купленным раменом. Для хрупкой и изящной с виду девушки ест она совершенно не изящно. — Тэхен, ты слышал новости? Он отрывается от конспекта и смотрит на сидящую напротив одногруппницу вопросительным взглядом. — Какие именно? — На юге за городом произошел крупный пожар, пишут, что загорелась фабрика по производству духов, погибло по меньшей мере десять человек… Интересно, можно ли сказать, что он в курсе, если сам к этому пожару причастен? — А, да, читал что-то, — Тэхен оживляет экран собственного смартфона: до конца обеда еще пятнадцать минут, он должен успеть. — Вроде что-то с проводкой? — подбрасывает версию между делом. — Да? — Джухен возвращается к статье, очевидно перечитывая текст еще раз. — Тут не пишут, якобы полиция пока не разглашает версии. Где ты это прочел? — Не помню уже, это утром было. Скину тебе ссылку, если найду. Не скинет, конечно же. Впрочем, Джухен, забудет о пожаре на фабрике через пару минут, отвлеченная новым инфоповодом так же, как забыла о загадочном исчезновении в больнице святой Марии, громкой автокатастрофе пару недель назад и множестве других «трагедий» из недавних заголовков — люди в этом плане на редкость избирательны. C'est la vie. — Ага, спасибо, — она шумно втягивает в себя лапшу. — Тебе совсем не интересно, кто это сделал? — Не особо, — честно говорит он. — Почему меня вообще должно это волновать? Я же не детектив. — Ну, столько людей погибло… это грустно. — Грустно? — Тэхен тянется к стоящему рядом пол-литровому стакану латте и делает глоток. — Какой смысл в твоей грусти? Ты даже не знала никого из них, — и вряд ли хотела бы узнать, добавляет он про себя. — Хочешь помочь, отправь родственникам пожертвование, я не знаю. Хотя если на то пошло, я бы лучше пожертвовал в хоспис больным детям. — Мне не нужно знать кого-то лично, чтобы посочувствовать трагедии. А ты бесчувственный, как всегда, — Джухен цокает языком. — Порой мне кажется, что тебя вообще ничего не волнует. Но идея насчет доната неплохая, спасибо. — Я просто рациональный, — возражает Тэхен, — и меня многое волнует. Вот сейчас, например, пара по химии. Ты ведь знаешь, что в прошлый раз профессор Пак грозился гонять меня и в хвост, и в гриву, — он чертыхается себе под нос и бормочет. — Гребаный старый хрыч, всего-то пара пропусков… знал бы, что он такой урод, никогда бы не выбрал его курс. — Ладно, ничего, кроме учебы и твоих оккультных книжек. О, и кроме Чонгука, разумеется, — Джухен откладывает палочки и, промакнув губы салфеткой, вдруг крутит головой по сторонам. — Кстати, где он? — Откуда мне знать? — Тэхен делает еще один глоток и вновь возвращается к конспекту. — Я ему не нянька. — Брось, вы ведь вечно ходите, как приклеенные, — она хватается за свой американо, отпивает и тут же шипит. — Черт, горячий! — Наверное, ходит где-то, как обычно, источая радость и позитив, — он поводит плечом, краем глаза замечая, как Джухен снимает со стакана крышку и дует на кофе, чтобы его остудить. Такая забавная. — К паре придет. Джухен-а, не отвлекай меня сейчас, ладно? — Прости-прости. Сражайся со своей хи… Ай! Аккуратнее! — проходящий мимо парень задевает ее плечом, из-за чего она невольно дергает рукой, и кофе проливается прямо на Тэхена и конспект. Тот успевает выставить вперед руку, чтобы заслонить тетрадь, но несколько крупных капель все равно попадает, и на бумаге остаются пятна. — Боже, твоя рука! Парень начинает сбивчиво извиняться, Джухен суетится, активно роясь в сумочке и причитая, а Тэхен, равнодушно стряхнув кофейные капли, тянется за салфетками, чтобы вытереть тетрадь, пока чернила не расплылись. — Со мной все в порядке, — произносит он, желая спровадить нерадивого парня поскорее и уменьшить уровень шума в радиусе метра от себя до комфортного минимума. Тот, убедившись, что у Тэхена нет претензий, наконец, сваливает, но Джухен не успокаивается. «Как курица-наседка, вот же ж». — Тэхен-а, давай руку, я намажу алоэ-гелем. — Не переживай, это пустяк. Не кипяток же. — Не кипяток, но почти. Лучше перестраховаться. — Брось, я же сказал, что… — Предоставь это мне, Джухен-а, — на плечо опускается горячая мужская ладонь; Тэхен поворачивает голову, тут же замечая на тыльной стороне знакомый до последней черты рисунок заключенной в круг пентаграммы. — Давай сюда гель, намажу ему по самую маковку. — Чонгук! А я как раз спрашивала у Тэхена, где ты! Он поднимает подбородок, глядя снизу вверх: — Чонгук… — невольно сканирует его, но тот выглядит так же, как и полчаса назад: те же голубые джинсы и светлые кеды, та же громадная худи фиолетового цвета («лавандовый, это лавандовый, Тэхен!»), те же пушистые черные волосы, частично собранные на затылке в небольшой хвостик, тот же пирсинг в губе и брови и те же большие темные глаза, словно лучащиеся неким внутренним светом. «Вроде невредим», — отслеживать его состояние давно вошло у Тэхена в привычку, но он никогда в этом не признается. Не Чонгуку. — Не сопротивляйся, — тот обезоруживающе улыбается, заставляя приподнять бровь. — Я обещаю быть нежным. — Это приказ? — Можешь считать, что так. Чонгук садится на соседний стул, и Тэхен, вздохнув, послушно позволяет вытереть себе руку и обработать ее злосчастным гелем, хоть они оба знают, что в том нет нужды: он не чувствителен к такого рода боли. «К чему этот фарс?» — хочет спросить он, но Чонгук, без труда считав незаданный вопрос, лишь легкомысленно пожимает плечами, мол, захотелось. — О чем вы тут говорили без меня? — интересуется он вслух, закончив с оказанием первой и совершенно ненужной помощи. — Ни о чем существенном. Джухен обедает, а я просто пытался повторить материал. — Перед смертью не надышишься, да? — в чужих глазах искрится лукавство. — Ты разве ночью не готовился? Вон какие круги под глазами. «Тц, еще издевается, сволочь». — Я пытался, но кое-кто почти всю ночь занимался грязными делишками и приобщал к ним меня, — легко парирует Тэхен. — Спорное утверждение, Тэхен-а, — без труда отбивает Чонгук. — И что это ты называешь «грязными делишками»? — Вчерашнюю вечеринку, разумеется. — Какая же она грязная? Мы ведь потом убрались, — возражает Чонгук. — И что-то я не припомню, чтобы ты был против приобщиться. — Как будто у меня был выбор, — Тэхен делает большой глоток кофе и, снова проверив время, складывает конспект обратно в сумку. До пары остается всего ничего. — А разве не было? — Ты сам знаешь ответ. — Эй, парни, о чем речь? Вы где-то тусили вчера и не позвали меня с собой? Тэхен насмешливо приподнимает бровь, и несколько секунд они ведут молчаливый диалог, понятный лишь им двоим. «Ну давай, расскажи невинной малышке Джухен, чем мы с тобой занимались этой ночью». Конечно же, Чонгук не скажет, они оба это знают. В конце концов тот, сдавшись, сокрушенно качает головой и посылает Джухен извиняющуюся улыбку: — Я позвал вчера парочку знакомых на междусобойчик, и мы немного засиделись. Тэхен зажигал вместе с нами, и мы отлично провели время, а теперь он отчего-то сидит и возмущается, — произносит Чонгук и, проигнорировав возмущенный возглас Тэхена, поднимается со стула. — Не обращай внимания, он совершенно невыносим, когда не выспится. — Еще более невыносим, чем обычно? — беззлобно уточняет Джухен. — Ты даже не представляешь. Становится злым, словно демон какой-нибудь, — выбившаяся из прически прядь падает ему на лицо, и он сдувает ее, забавно надув щеки. — Поверь человеку, который с ним живет. Тэхен закатывает глаза. — Пошли, не то опоздаем, — он тоже встает и, прихватив свой пол-литровый стакан, первым направляется к стеклянным дверям кафетерия. Чонгук и Джухен его быстро догоняют, и на улицу они выходят втроем. — Чонгук-а, у тебя новый брелок? Не заметила его утром, — спрашивает вдруг Джухен, и Тэхен, прищурившись от яркого солнца, бросает взгляд на чонгуков рюкзак. И правда: на присоединенном к бегунку «молнии» металлическом кольце болтается потешная фигурка одноглазого мальчика в викторианском плаще и цилиндре, которой до обеденного перерыва там совершенно точно не было. — О, да! — с энтузиазмом откликается Чонгук. — Это лимитированная коллекция брелоков две тысячи двенадцатого года, сейчас их довольно трудно отыскать в свободной продаже, я перекупил его у одной коллекционерки из Японии. «Началось», — бормочет Тэхен себе под нос. — Вау, а ты целеустремленный, — восхищенно вздыхает Джухен. «Только не спрашивай, кто это, пожалуйста, только не спрашивай его, кто это». И конечно же… — А кто это? Персонаж какого-то аниме? Я точно видела его раньше, но не могу вспомнить, где именно… …ему не везет. Он косит глаза на Чонгука и буквально видит, как тот загорается, уже готовый оседлать любимого конька. Выглядит он при этом абсолютно очаровательным и сияющим, и при других обстоятельствах Тэхен, возможно бы, даже полюбовался, но только не тогда, когда ему предстоит по сотому кругу выслушивать лекцию-путеводитель по миру манги и аниме. — Он из «Темного дворецкого», — Тэхен отвечает быстрее него, надеясь обойтись малой кровью, — есть и манга, и аниме, возможно, ты слышала — тайтл был популярен, кажется, лет десять назад. Это его главный герой. — Один из главных героев, — поправляет его Чонгук и поясняет подробнее: — если вкратце, этот малыш — граф, который в минуту отчаяния заключил контракт с демоном, чтобы отомстить убийцам своей семьи. В обмен на душу, разумеется. Тэхен слышит в его голосе едва различимую ухмылку и мысленно хмыкает сам. История главных героев до ироничного повторяет их собственную: убитая семья, похищение неким дьявольским культом, минута отчаяния, контракт с демоном — разве что голубая кровь не наблюдается. Тэхен не может сказать дурного ни об авторе, ни об оригинальной манге, в конце концов та и впрямь интересная, а вот к Чонгуку у него претензии имеются. Стоило тому ознакомиться с сюжетом, как он нашел сходство невероятно забавным и, помимо того, что тыкал в Тэхена каждым найденным совпадением, видимо, почел своим долгом при любом удобном случае трепать ему нервы набившими оскомину фразочками главных героев. Ладно, одного из главных героев. И не то чтобы фразы были обидными, но, раздери его дьявол, не настолько же часто?! Тэхен почти скучает по временам, когда Чонгук плевался от последних сезонов «Сверхъестественного», тоннами поглощал фильмы и сериалы про контракты между демонами и людьми и фанател по «Хеллсингу», самозабвенно споря на форумах, кто больше налажал с экранизацией — Gonzo или Mad house. Свидетельство того «угара» до сих пор болтается на сумке самого Тэхена в виде брелока с изображением вампира Алукарда. А место его хозяйки Интегры Хеллсинг на чонгуковом рюкзаке теперь занял «лимитированный» маленький граф. — О, точно! Я его знаю! — восклицает Джухен. — Это то самое аниме, где был красавчик дворецкий, как же его звали… Стефан? Нет, это из сериала… Ну, он ещё постоянно говорил «я и демон, и дворецкий». — Себастьян, — подсказывает Чонгук. — Да-а-а, это он! — Точно, Себастьян! — кивает Джухен. — Моя сестра обожала его лет пять назад, у нее даже была дакимакура с этим дворецким, каждый день с ней спала! А еще она дико фанатела по сейю, который озвучивал его в аниме. Вечно ставила на повтор часовую версию с его коронной фразой, до сих пор ее помню. Сейчас, кхм-кхм, — она откашливается, и, смешно понизив голос, пафосно произносит: — Йес, май лорд. — Черт… — непроизвольно вырывается изо рта, потому что Тэхен уже точно знает, что сейчас произойдет. — Ты неправильно произносишь, — не обманывает его ожиданий Чонгук. — Не с теми интонациями. Сейчас покажу, как надо. Тэхен, давай, помоги мне. — Я не буду в этом участвовать. — Давай, не ломайся. — А что нужно сделать? — спрашивает Джухен. — Отдать приказ, — поясняет для нее Тэхен и вновь смотрит на Чонгука. — Не буду. Пусть Джухен скажет. Тот улыбается: — Хочу, чтобы ты. Давай скорей, не то опоздаем на пару. И ведь не отстанет, пока не получит свое. Тэхен проводит по лицу ладонью, делая глубокий вдох, и, отняв ее, произносит: — Помоги мне на химии, если меня сегодня вызовут. Это приказ. Во взгляде Чонгука вспыхивают удовлетворенные искры. Он опускается на одно колено и, взяв тэхенову ладонь в свою, касается ее теплыми сухими губами. — Yes, my lord. Джухен на фоне восторженно пищит; Тэхен чувствует бегущие по спине мурашки кринжа. Он вырывает руку и ускоряет шаг. Угораздило же его вляпаться! Кто мог подумать, что Чонгук окажется чертовым троллем с замашками отаку?! Ладно, возможно, ему тоже нравится манга, но он же не бегает за Чонгуком с криками «Я стану хокагэ» или «Татакаэ». Это как минимум пошло, а Тэхен любит элегантность и эстетику. — Ты за ним, что ли, бегал вместо обеда? За графом? — негромко спрашивает он перед началом занятия, раскладывая на парте канцелярщину. — Я взял тебе твой любимый сэндвич и клубничные пончики, съешь после пары. — Спасибо, ты прелесть. Да, на почте была очередь, поэтому я припозднился. Он милашный, правда? — Чонгук улыбается. — Я, кстати, и тебе брелок прикупил. Угадай, кого? — Кого еще ты мог мне купить, кроме Себастьяна? — если тот носит маленького графа, то Тэхену, разумеется, достается верный слуга. Вечный неделимый дуэт. — Тебе понравится, Тэ, он тоже очень миленький. Сейчас достану, — Чонгук копошится в рюкзаке, но не успевает вытащить брелок, как в аудиторию заходит профессор Пак. — Ладно, потом. Удачи. — Подстрахуешь меня? Чонгук шкодливо ухмыляется; Тэхен успевает зажать ему рот до того, как тот снова произнесет «это». Подстрахует. Первая половина пары проходит спокойно: профессор обсуждает выданные на дом задания, разъясняет новую практическую тему и пишет на доске задачи, а после, обведя взглядом аудиторию, задерживает его на Тэхене и, мстительно сверкнув стеклами очков, вызывает его к доске. Чертов старый маразматик. К счастью, память у Тэхена хорошая, поэтому с первыми двумя задачами он справляется быстро. Профессор выглядит недовольным и, явно не желая признавать поражение, начинает заваливать вопросами. Тэхен, отражая атаку за атакой, находит взглядом Чонгука и посылает мысленный сигнал о помощи. Тот весело подмигивает, а через пару секунд кто-то из девчонок в первом ряду испуганно вскрикивает. Тэхен выглядывает из-за профессорского плеча и видит полыхающее в углу мусорное ведро. Аудиторию заполняет гул, срабатывают датчики задымления, профессор, позабыв про Тэхена, призывает всех к спокойствию и спешно эвакуирует студентов из аудитории. Тэхен, направляясь к выходу вместе с остальными, чувствует, как его берут за руку, привычно переплетая пальцы. Чонгук выглядит безмятежным, когда показывает ему оттопыренный большой палец свободной руки — Тэхен усмехается про себя и одними губами шепчет: «Спасибо».***
Вечером они, распрощавшись с Джухен и взволнованными происшествием одногруппниками, неспешно идут домой: пару остановок пешком, чтобы позже сесть на автобус (долго, дорого, обычно) или — по настроению — вернуться по крышам (быстро, иногда красиво, ветер в лицо, можно спалиться перед соседями) или порталом (очень быстро, требует сил, иногда подташнивает). На тэхеновой сумке болтается новый брелок с демоном-дворецким, Чонгук ест клубничные пончики, одновременно прихлебывая стыренную у Тэхена газировку. Закатное апрельское солнце, цветущие вдоль дороги вишни и привычный шум мегаполиса навевают редкое умиротворение. Никто из них не торопится: запланированных на вечер дел нет, и Тэхен даже позволяет себе представить, будто они с Чонгуком — самые обычные студенты, только начинающие познавать жизнь и вовсю наслаждающиеся молодостью. Во внутреннем кармане джинсовки вибрирует смартфон. Тэхен нехотя достает его и, активировав экран, читает входящее в групповом чате. — Это староста, — поясняет он жующему Чонгуку. — Пишет, что завтрашний разбор полетов отменяется. В деканате проверили камеры: никто из наших к ведру не подходил, ничего в него не бросал и, соответственно, поджечь его не мог. Как и ожидалось. — А версии какие? — Не пишет. Спросим завтра, сегодня не хочу об этом думать, — Чонгук согласно мычит, и Тэхен убирает смартфон обратно. — Подкинул ты им, конечно, задачку. — Ну, ты ведь просил помочь, если тебя вызовут, — тот хмыкает и, достав из пакета новый пончик, откусывает сразу половину. — Кто, как не я, мог бы справиться с этим? — цитирует он с набитым ртом: — Ведь я и демон, и… Мурашки кринжа вновь начинают атаку. — Во-первых, сперва прожуй, а во-вторых, даже не начинай. — …дворецкий. Тэхен закатывает глаза второй раз за день: — Ты не дворецкий, Чонгук. — Я тоже дьявольски хорош во всем, — возражает тот. — Ну или почти во всем. В изысканных сортах чая я ни ангела не смыслю и сложные десерты печь тоже не умею. — Зато ты отлично завариваешь «эрл грей» и печешь яблочный пирог. Меня все устраивает. — Маленький граф бы такие навыки не одобрил. — Но я не граф, — отзывается Тэхен. — И я тоже мало смыслю в сортах чая. Максимум, на что я способен — отличить Spring melody от Barberry garden. — Ну, если бы среди тебе подобных были распространены титулы, уверен, ты был бы кем-то вроде графа, — замечает Чонгук. Тэхен качает головой: — Признай, что просто хочешь увидеть меня в лентах и кружевах. — Тебе бы пошло! Хотя на одинокого мальчишку с детскими травмами ты и правда не очень похож. А вот на бесстрастного демона вполне себе. Особенно этой ночью. Ты был чертовски горяч там, на фабрике — я почти влюбился. Тэхен хмыкает, оценив иронию. Топорный комплимент он, разумеется, игнорирует: Чонгук никогда не говорит подобное всерьез. — Раз мы разобрались с тем, кто на кого похож, перестань цитировать Себастьяна направо и налево. Чонгук склоняет голову набок. — Да ладно тебе, разве не забавно? — Это кринж. — Или все-таки рофл? Они сворачивают в тупичок, откуда обычно забираются на крышу — людей здесь почти не бывает, лишь изредка кто-то из подростков бегает сюда тайком покурить (Тэхен иногда поступает, как безответственный взрослый, и делится сигаретами), а потому вероятность с кем-то пересечься практически нулевая. «Почти» — ключевое слово. — Чонгук, — роняет Тэхен, оглядывая троих крупных мужчин впереди; те, завидев их, скалятся совсем не по-доброму и двигаются навстречу. — Аккуратнее. — Долго вы сегодня, ребятки, — мерзко растягивая слова, произносит мужик в шипастой кожаной куртке, щуря и без того узкие глазки. — Мы вас уже заждались. Тэхен прикусывает изнутри щеку: вот тебе и умиротворение под весенним солнцем. — Вы нас с кем-то путаете, — улыбается Чонгук, примирительно подняв ладонь. — Мы сюда чисто покурить забежали. Уже уходим, — он осторожно пятится в сторону улицы, но выход из тупика преграждают еще трое. — На том свете покуришь, парень. — Да ладно тебе, дядь, мы же ничего не сделали. Просто мимо проходили, — он продолжает улыбаться. Тэхен как можно незаметнее сует руку в карман куртки, чтобы нащупать тонкий складной стилет. Эти молодцы явно не собираются отпускать их живыми. — Ниче личного, пацан, у нас заказ. — Чей заказ? — А вот это уже не твое дело, — Шипастый кивает своим корешам, видимо, он среди них главный. — Кончайте их. — Дядь, может все же договоримся? — не оставляет попыток Чонгук. — Деньги у нас есть, можем заплатить больше. — Чонгук… — предупреждающе говорит Тэхен, напряженно следя за поигрывающими битами наемниками, и крепче сжимает в ладони рукоятку стилета. Краем глаза он замечает накрывающую тупик едва заметную завесу тишины: что ж, тем лучше. — Такой хороший вечер, зачем же его порти… — он не успевает договорить, удар усеянной гвоздями биты обрушивается прямо ему на голову. — Чонгук!!! Тот удивленно хлопает ресницами, словно не понимая, что произошло, а после неуклюже заваливается на спину. Недоеденный клубничный пончик и рюкзак с новеньким брелоком падают рядом с ним на асфальт. Тэхен в спешке выхватывает стилет из кармана и чертит им в воздухе защитный магический знак. — Предлагали ведь мирно разойтись, — спокойно произносит он и, машинально отразив направленный в грудь удар, щурит глаза. — Вечер и правда был такой славный… В ответ ему раздается громкий гогот. — Слышали, мужики? Они предлагали нам мирно разойтись! — хохочет Шипастый, остальные пятеро ему вторят. Отсмеявшись, он подходит к распростертому на асфальте Чонгуку, выуживает из недр куртки пистолет — «Какого дьявола у него ствол?!» — и выпускает ему в грудь три пули подряд. — Как тебе такое, а? — он стреляет снова. — Достаточно мирно? — и снова. — Чонгук!!! И снова. На фиолетовой — «лавандовой, Тэхен!» — худи расплываются отвратительные красные пятна, под непривычно безмолвным Чонгуком медленно натекает лужа. Шипастый пинает его в бок и делает очередной выстрел — на этот раз в голову. Пуля попадает прямиком в центр лба. — Готов, — резюмирует он, мерзко ухмыльнувшись. Тэхен до крови прикусывает губу и с силой впивается ногтями в ладонь. В горле клокочет ярость. — Чонгук! — Парень, харэ глотку драть, — морщится Шипастый. — Дружок твой уже окочурился. — Чонгук, ангелы тебя раздери! Поднимайся! — Бля, ты заебал, — раздраженно бросает он. — Кончайте его, уши уже вянут от этих воплей. — Есть, босс! Тэхен уворачивается от летящей в лицо биты. Вовремя присев, сталкивает двоих нападавших друг с другом и отходит поближе к выходу из тупика. Защита работает безукоризненно, но поддерживать ее долго не выйдет: ночью на фабрике он потратил большую часть своих сил, разбираясь с чужими охранными проклятьями, а нательные талисманы настроены на иномирцев и бесполезны против обычных смертных. Ярость неумолимо растет. Он просто! Хотел! Прогуляться! С Чонгуком! До дома! Неужели это так много?! — Чонгук, хватит косплеить сцену из чертового аниме, это, блядь, не смешно! — Ты совсем идиот? — Шипастый перезаряжает пистолет. — Сдох твой Чонгук. А щас и ты за ним отправишься, — он вскидывает руку, целясь Тэхену в голову. — Аривидерчи. — Чонгук! Это приказ! Бэнг. — А ведь я предлагал договориться. Пуля разбивается о невидимую стену перед Тэхеном; тот не ведет и бровью, безотрывно глядя на лежащее неподалеку тело. Кожу на тыльной стороне правой ладони начинает печь. — К-какого?! Босс, он шевелится! — Почему меня никто никогда не слушает? Первой выскакивает пуля изо лба, словно сама плоть отторгает ее. Рана затягивается мгновенно, оставляя в качестве напоминания лишь небольшое пятно. Чонгук медленно садится на асфальте и, приложив руку к груди, ловит в подставленную ладонь остальные. — Невозможно! Я в тебя всю обойму выпустил! — Шипастый стреляет снова. Чонгук уклоняется почти нехотя, лениво. Поднявшись, оттряхивает запачканные джинсы, оглядывает безвозвратно испорченную толстовку и вздыхает. — Нельзя было сразу в голову стрелять? — он недовольно цокает языком. — Я эту худи на аукционе купил, это лимитированная коллекция. Где я ее теперь достану? — Босс, он реально живой! Что нам дела-а-а-а-а!!! Тупик взрывается истошными криками — Чонгук, подбросив пули на ладони, по очереди метает их в головорезов, целясь каждому по ногам. Попадает в ста процентах из ста. «Нужно было бежать, когда предлагали». — Что ты, мать твою, такое?! Тэхен, глядя на развернувшееся представление, убирает стилет обратно в карман и раздраженно дергает уголком рта: — Я же сказал тебе: будь аккуратнее. Чонгук подходит к нему почти вплотную — защита послушно пропускает его — и отводит с тэхенова лица прядь волос. — Злишься на меня? — спрашивает он почти нежно. — Хочу тебе лицо разбить, — честно отвечает Тэхен. Сказать, что он в бешенстве, значит не сказать ничего: Чонгук, чующий опасность за версту, позволил им угодить в засаду ради гребанного косплея, хотя прекрасно знал, что после вчерашнего Тэхен практически обессилен. О, он бы с большим удовольствием выпустил в него обойму еще раз! — Но разве не забавно получилось? — Чонгук поглаживает его щеку перемазанным в крови большим пальцем. Лучистые карие глаза вспыхивают ярко-алым, зрачки вытягиваются в вертикаль; Тэхен столько раз наблюдал эту метаморфозу и каждый раз заворожен, как в первый. — По-моему, вышло очень похоже. Правда, пуль оказалось меньше, и я забыл реплики, пришлось добавлять от себя. — Я устал и хочу домой, — бросает Тэхен, глядя через его плечо на застывших в ужасе головорезов. — Заканчивай здесь уже. — Как скажешь. Оставить одного для допроса? — Чонгук стягивает толстовку через голову, оставаясь в одной черной майке, обнажающей вязь татуировок на правой руке, и бросает ту в Тэхена. Тот ловит на автомате. — Нет необходимости. Убей их всех. Пентаграмма на тыльной стороне тэхеновой ладони — печать их контракта — начинает колоть и светиться. Чонгук разворачивается к незадачливым наемникам и демонстрирует им свою собственную. — Слышали? Мой господин не хочет, чтобы кто-то остался в живых, а я всегда исполняю его желания, — доверительно сообщает он будущим трупам. — Ах, мой любимый момент: охотник осознает, что все это время был добычей сам, — он проводит по светящейся печати языком. — Разве не прекрасно? — Чонгук, — Тэхен смотрит на его широкую спину, — у тебя три минуты. Это приказ. — Тэхен, душа моя, — он слышит, как Чонгук улыбается, — я, конечно, часто зову тебя демоном, но не забывай, кто из нас демон на самом деле. Управлюсь за одну. Он срывается вперед, и следующие шестьдесят секунд Тэхен наблюдает за тем, как тупик окончательно становится грязным и алым. Он поднимает с земли чонгуков рюкзак и отступает на пару шагов, не желая пачкать в крови ботинки, и, закинув толстовку на плечо, вытаскивает из заднего кармана джинсов пачку сигарет и закуривает. — Ух, почти вспотел, — Чонгук отбрасывает в сторону измаранную биту. Он светит довольными красными глазами и солнечной улыбкой, его щеки и руки в чужой крови, и Тэхен уже мысленно представляет, как тот на час запрется в ванной и будет педантично вычищать ее из-под ногтей. — Ты даже не запыхался, — замечает он вслух. — Хочешь, чтобы да? — Чонгук подходит ближе. — Тогда у меня есть другое, более приятное предложение… Тэхен сбрасывает ему в руки толстовку: — Открой портал, с тобой в таком виде мы на автобусе не поедем. Чонгук что-то шепчет себе под нос, делает несколько пасов рукой, и пространство перед ними разрывается, открывая взору черную щель — как раз в высоту тэхенова роста. — Люблю, когда ты такой, Тэхен. — Какой? — Властный. Безжалостный, — Чонгук прижимается грудью к его спине. — Не моргнув глазом, приказал мне убить шестерых сегодня, — жарко шепчет он на ухо, — еще десятерых прошлой ночью. Стоишь и равнодушно смотришь, как я забираю их жалкие жизни… мой холодный «маленький граф». Тэхен затягивается в последний раз и, бросив окурок на землю, давит его носком ботинка. — Чонгук… — выдыхает он вместе с дымом, откинувшись на крепкую грудь и позволяя испачканным пальцам обхватить себя за плечи. — Да, душа моя? — предвкушающий вздох, едва уловимое прикосновение губ к виску. — Приберись тут как следует. И в следующий раз будь аккуратнее, — Тэхен поворачивает голову, сталкиваясь с почти диким взглядом демонических алых глаз. — Это приказ. И с каким-то глубинным удовлетворением слышит в ответ знакомое, почти благоговейное: — Yes, my lord.