***
POV Питера Петтигрю. Мистер Реддл будущего мастера-зельевара привечал: периодически они встречались обсудить новшеств в науке и не только. Так что, когда мы с Северусом узнали, что Том заинтересовался личностью предполагаемого дитя Пророчества, то напросились с ним. Мистер Реддл намеревался просто посмотреть, чем этот ребёнок Поттеров так отличается от любого другого: у многих его последователей были дети близкого возраста, так что было с чем сравнить. Что уж там перемкнуло у Джеймса, когда он рванул от двери за палочкой с воплем: «Предатель! Лили, спасай Гарри!» и, запнувшись о ковер, ударился виском о каминную решетку. Кто кого предал — не понятненько: малый Фиделиус позволяет провести не замышляющего зла гостя. Только мы не учли, что вламываться с объяснениями к перепуганной ведьме — не лучшее решение. Лили с ходу начала бить по площадям. Пришлось защищаться. По ходу дела и сама погибла, и полдома разнесли, и Том схлопотал какое-то заковыристое проклятье. Припозднившийся Северус успел аккурат к шапочному разбору. Нехорошо как-то получилось. С причитаниями в стиле: «Лили, Лили, как же ты могла!» Снейп аппарировал теряющего сознание Реддла к Ноттам. Я отыскал среди обломков палочку Тома и уже собрался последовать за ними, но услышал голоса внизу. Пришлось вставать за четыре лапы и пытаться незаметно выбраться из дома. Не повезло. Вы когда-нибудь задумывались: каково это пытаться убегать в крысином обличье с палкой в зубах от разъярённого мага? Не советую. Опыт так себе. Животные аппарировать не умеют. Еле ноги унес. А вот руку расщепило. Но ничего! Мы же маги.Часть 1. Питер
5 мая 2023 г. в 21:49
Как и многие волшебники, родившиеся в полумагических поселения, Питер легко ориентировался в реалиях и магловского, и магического миров. Мальчик мечтал поскорее вырасти, заработать много денег и вылечить матушку. Мисс Оливия Петтигрю амбициозные мечты сына поддерживала, хоть и внушала исподволь мысль, что в этом мире тот сможет надеяться только на себя.
Вот он и подрабатывал с малолетства в лавках, стремясь облегчить жизнь семьи.
Потому к мажористым соседям по комнате в Хогвартсе юный Петтигрю сразу отнёсся с недоверием: пусть звездят где-то там, лишь бы к нему не лезли. Четвертый сосед казался тихим и болезненным. Гораздо интереснее оказалось общаться с первокурсником Снейпом со Слизерина. Сначала Питер заприметил его интерес к зельям. На этом и сошлись, а после и другие темы для разговоров появились.
Так что особой дружбы между юными гриффиндорцами не водилось, общались чисто по надобности.
Джеймсу и Сириусу как-то пришла в голову «отличная шалость»: убедить соседей по комнате дать клятву, что любая информация, полученная в стенах комнаты, считается личной и передаче не подлежит. Ремус и Питер сочли идею хорошей. Кому же хочется, чтобы посторонние узнали, что ты, например, плачешь ночью, скучая по маме? Только вот Поттер и Блэк стали любую информацию объявлять личной. Когда это касалось каких-то академических знаний, которые Питер потом не мог из-за клятвы использовать в эссе – это только раздражало - и Петтигрю стал как можно меньше времени проводить в спальне. А вот когда он не мог предупредить друга о готовящихся нападениях – стало совсем не смешно. Злость на себя и презрение к «сладкой парочке» только росли. Но возненавидел Блэка он, когда тот, якобы случайно, поделился рецептом зелья, которое помогло бы мисс Петтигрю, а затем прокомментировал: «Это личное» и заржал.
Тогда Питер вместе со Снейпом и придумали систему знаков, как намекнуть о том, что говорить невозможно из-за клятвы, но необходимо из-за дружбы.
Мальчики стали общаться и вне школы: Северуса очень тепло принимают в доме Петтигрю. Под присмотром мисс Оливии они совершенствуют свои навыки, много колдуют, читают и экспериментируют с зельями. Уже тогда становится ясно, что у Сева талант, и его нужно развивать дальше, получать образование в магическом университете и расти до «мастера».
Несколько лет проходит в поисках мецената. В итоге тот нашелся в лице талантливого ученого и политика Тома Реддла.
У Питера же интерес к зельям был чисто прикладного характера. Так, не выше уровня «крепенького подмастерья». Хотя, в целом, волшебником он был достаточно сильным и умным, раз смог освоить анимаформу, наблюдая за Блэком и Поттером. И недаром позже Том Реддл доверит именно Петтигрю проводить довольно сложный ритуал по возрождению себя из гомункула.
«Пусть лучше посторонние меня недооценивают» - решил Питер еще в детстве. И школьная жизнь только утвердила его в этом: зная кучу личной и с реально секретной информации о семействах Блек и Поттер, он мог просто не дожить до выпуска. Вот и родилась «лакейская» маска: «Да, да, был такой серенький мальчик, вечно таскался хвостом за Джеймсом». Так что пусть лучше он в глазах этих двоих останется «ничтожеством». Кому надо, тот знал: Питер Петтигрю может добыть нужную информацию или доставить в школу «не разрешенные администрацией товары», и к окончанию школы полезных знакомств у предприимчивого парня хватало.
А вот обстановка за пределами Хогвартса его совершенно не радовала: политическое противостояние Вальпургиевых рыцарей и Альбуса Дамблдора начало выливаться во взаимные провокации со случайными, а позже и не случайными, жертвами. Стало ясно, что из страны нужно валить. А значит, были разработаны планы эвакуации Северуса, Питера и мисс Петтигрю на все случаи жизни: приобретено недорогое магловское жилье в Албании, собраны «экстренные чемоданы», куплены билеты с открытой датой.
И случай представился вскоре после Хэллоуина 1982 года. На годовщину гибели Поттеров мисс Оливия получила награду погибшего сына и в расстроенных чувствах покинула страну. А ещё через несколько месяцев в восточной Европе произошло чудесное воскрешение оного из мёртвых.
Так-то Питер в Хранители не рвался. Он зашел по просьбе Северуса вправить мозги Лили и убедить её «посмотреть Европу», а лучше - Австралию, пока в старушке Англии так неспокойно, и бродят слухи о каком-то невнятном пророчестве. Но Поттер и Блэк решили, что бежать – это недостойно «мародеров» и малого Фиделиуса будет достаточно, чтобы защитить мелкого. И заняться этим нужно здесь и сейчас. Петтигрю просто оказался не в то время, ни в том месте: «…и вообще, кто подумает на такое ничтожество»?