Может быть, я некрасива на вид,
Но строго меня не судите.
Ведь шляпы умнее меня не найти,
Что вы там ни говорите.
Шапки, цилиндры и котелки
Красивей меня, спору нет.
Но будь они умнее меня,
Я бы съела себя на обед.
Все помыслы ваши я вижу насквозь,
Не скрыть от меня ничего.
Наденьте меня, и я вам сообщу,
С кем учиться вам суждено.
Быть может, вас ждёт Гриффиндор, славный тем,
Что учатся там храбрецы.
Сердца их отваги и силы полны,
К тому ж благородны они.
А может быть, Пуффендуй ваша судьба,
Там, где никто не боится труда,
Где преданны все, и верны,
И терпенья с упорством полны.
А если с мозгами в порядке у вас,
Вас к знаниям тянет давно,
Есть юмор и силы гранит грызть наук,
То путь ваш — за стол Когтевран.
Быть может, что в Слизерине вам суждено
Найти своих лучших друзей.
Там хитрецы к своей цели идут,
Никаких не стесняясь путей.
Не бойтесь меня, надевайте смелей,
И вашу судьбу предскажу я верней,
Чем сделает это другой.
В надёжные руки попали вы,
Пусть и безрука я, увы,
Но я горжусь собой.
Джордж пропел эти строки, чем вызвал улыбки, как у учеников, так и у некоторых преподавателей. Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырём столам. Рот её исчез, она замолчала и замерла. — Значит, каждому из нас нужно будет всего лишь её примерить? — прошептал Рон. — Я убью этого вруна Фреда, ведь он мне заливал, что нам придётся бороться с троллем. -Ну с троллем мы итоге всё равно столкнулись, — почесал затылок и задумчиво произнес Рон. -Что? Рон, что вы сделали? — ужаснулась миссис Уизли. -Ничего такого, мама! -Миссис Уизли, вам лучше подготовиться к тому, что будет на первых двух курсах обучения, — с сожалением сказал Гарри. -Поппи, принеси пожалуйста для всех умиротворяющего бальзама, — с легкой улыбкой сказал Дамблдор. -Видимо, здесь будут не очень приятные для психики некоторых людей события. Мадам Помфри быстро сбегала за бальзамом, поставила баночку возле себя и села на место. Гарри с трудом выдавил из себя улыбку. Да, конечно, примерить Шляпу было куда проще, чем демонстрировать свои познания в магии, но его смущало, что на него будет смотреть такое количество людей. А к тому же Шляпа требовала от него слишком многого — сейчас Гарри не чувствовал себя ни сообразительным, ни остроумным, ни тем более храбрым. Если бы Шляпа сказала, что один из факультетов предназначен исключительно для тех, кого от волнения начинает тошнить, Гарри бы сразу понял, что это его факультет. -Тогда бы вся школа училась на этом факультете, — хохотнул Невилл. Гарри же наоборот, с ужасом уставился на книгу и в который раз спросил себя, так ли необходимо читать ее. Ведь многие секреты здесь будут рассказаны. И секреты ведь будут по большей части личные. Джинни заметила это его выражение на лице и легонько тронула его за руку, посмотрела на него и будто взглядом спрашивая: «Всё нормально?» Гарри улыбнулся ей в ответ и расслабился. Пускай. Все узнают, что шляпа предлагала ему выбор в факультетах. Это не так важно, зато Сириус окажется на свободе. Профессор МакГонагалл шагнула вперёд, в руках она держала длинный свиток пергамента. — Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнём. Аббот, Ханна! Ханна улыбнулась, когда ее имя прозвучало в книге. Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже её глаза. А через мгновение… — ПУФФЕНДУЙ! — громко крикнула Шляпа. Настоящие пуффендуйцы кричали, как будто этот отбор происходил заново. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Гарри заметил, что крутившийся у стола Толстый Проповедник приветливо помахал ей рукой. — Боунс, Сьюзен! — ПУФФЕНДУЙ! — снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной. Мадам Боунс очаровательно улыбнулась своей племяннице. — Бут, Терри! — КОГТЕВРАН! Теперь уже когтевранцы не уступали пуффендуйцам в их криках. Теперь зааплодировали за вторым столом слева, несколько старшекурсников встали со своих мест, чтобы пожать руку присоединившемуся к ним Терри. Мэнди Броклхерст тоже отправилась за стол факультета Когтевран, а Лаванда Браун стала первым новым членом факультета Гриффиндор. Крайний слева стол взорвался приветственными криками, и Гарри увидел среди кричавших рыжих близнецов. Фред с Джорджем улыбнулись друг другу и поздравили Лаванду так, как это было на первом курсе. Та от неожиданности вскрикнула и чуть не упала с дивана. Однако ее успел поймать Колин, сидящий не так далеко от нее. Колин в этот же момент зарделся, а Лаванда смущенно сказала ему спасибо. Миллисенту Булстроуд определили в Слизерин. Возможно, дело было в игре воображения, но после того, что Гарри услышал о Слизерине, все, кто попадал туда и кто сидел за их столом, казались ему неприятными личностями. -Ну спасибо, Поттер, — язвительно произнесла Паркинсон, — но ты не переживай, для нас ты точно также неприятен, как и мы для тебя. Гарри начал чувствовать себя по-настоящему плохо. Он вспомнил, как былов его старой школе на уроках физкультуры, когда учитель назначал капитанов команд для игры в футбол или баскетбол. А те сами выбирали себе игроков. Гарри всегда выбирали последним, и не потому, что он был физически неразвитым, а потому, что никто не хотел ссориться с Дадли. — Финч-Флетчли, Джастин! — ПУФФЕНДУЙ! Гарри заметил, что иногда Шляпа, едва оказавшись на голове очередного первокурсника или первокурсницы, практически молниеносно называла факультет, а иногда она задумывалась. Так, Симус Финниган светловолосый мальчик, стоявший в шеренге перед Гарри, просидел на табурете почти минуту, пока Шляпа не отправила его за стол Гриффиндора. — Гермиона Грэйнджер! Судя по всему, Гермиона, в отличие от Гарри, с нетерпением ждала своей очереди и не сомневалась в успехе. Услышав своё имя, она чуть ли не бегом рванулась к табурету и в мгновение ока надела на голову Шляпу. — ГРИФФИНДОР! — выкрикнула Шляпа. Рон застонал — видимо, несмотря на все свои сомнения, он верил, что попадёт туда же, где были его братья, а учиться вместе с настырной и всезнающей Гермионой ему явно не хотелось. -Прости, — смущенно опустил голову настоящий Рон, но Гермиона только махнула рукой и улыбнулась ему. Мозг Гарри вдруг пронзила страшная мысль — одна из тех, которые всегда появляются, когда слишком нервничаешь. «А что, если Шляпа решит, что я не подхожу ни для одного из факультетов?» — подумал он. Гарри вдруг представил, как он сидит на табурете с шляпой на голове, как проходит минута, другая, а потом десять и двадцать, и кажется, что уже прошла вечность, а Шляпа всё молчит. Молчит до тех пор, пока профессор МакГонагалл не срывает её с головы Гарри и не сообщает ему, что, по всей видимости, произошла ошибка и ему лучше сесть на обратный поезд до Лондона. -Поттер, ну у тебя и воображение… — усмехнулась Астория. -Мистер Поттер, такого просто не могло быть. Не мог сын Джеймса и Лили не быть волшебником, — укоризненно произнесла МакГонагалл. Гарри лишь опустил голову, признав свою некомпетентность в этих вопросах. -Профессор, я же уже говорил, что мне никто ничего такого не объяснил, я о себе ничего тогда не знал, — смущенно произнес он. Правда, нервничал не только Гарри. Когда вызвали Невилла Долгопупса, того самого мальчика, который всё время терял свою жабу, тот умудрился споткнуться и упасть, даже не дойдя до табурета. Шляпа серьёзно задумалась, прежде чем выкрикнуть «ГРИФФИНДОР». Невилл, услышав свой вердикт, вскочил со стула и бросился к столу, за которым сидели ученики факультета, забыв снять Шляпу. Весь зал оглушительно захохотал, а спохватившийся Невилл развернулся и побежал обратно, чтобы вручить Шляпу Мораг МакДугал. -Ха, я помню этот момент, — ухмыльнулся Невилл. -До чего же было неудобно перед всеми, показать какой я неуклюжий. -Ничего такого, мистер Долгопупс! — вступилась за него тут же Помона Стебль. -Мы все бывали в разных ситуациях и у всех были такие моменты неуклюжести! Достаточно вспомнить, как профессор Флитвик… -Э-э-э, Помона, я думаю, не стоит знать ученикам подробности моего провала, — произнес тот, слегка покраснев. Когда вызвали Малфоя, он вышел из шеренги с ужасно важным видом, и его мечта осуществилась в мгновение ока — Шляпа, едва коснувшись его головы, тут же заорала: — СЛИЗЕРИН! Малфой присоединился к своим друзьям Крэббу и Гойлу, ранее отобранным на тот же факультет, и выглядел необычайно довольным собой. Сейчас же на лице Малфоя не было довольной ухмылки, которая возникала каждый раз при упоминании его превосходства на факультете. Вместо этого он сидел крепко над чем-то задумавшись. Не прошедших отбор первокурсников оставалось всё меньше. Мун, Нотт, Паркинсон, девочки-близнецы Патил, затем Салли-Энн Перкс и, наконец… — Поттер, Гарри! Гарри сделал шаг вперёд, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шёпотом. — Она сказала Поттер? — Тот самый Гарри Поттер? Гарри издал вздох негодования. Почему каждый раз, когда его имя где-то всплывает, ему приходится бороться с этой известностью. Но на этот вопрос, к сожалению, ответа не было. Последнее, что увидел Гарри, прежде чем Шляпа упала ему на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, каждый из которых подался вперёд, чтобы получше разглядеть его. А затем перед глазами встала чёрная стена. — Гм-м-м, — задумчиво произнёс прямо ему в ухо тихий голос. — Непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает — о да, мой бог, это так, — и имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно… Так куда мне тебя определить? Гарри крепко вцепился обеими руками в сиденье табурета. «Только не в Слизерин, — подумал он. — Только не в Слизерин». Слизеринцы до этого не особо вникающие в суть чтения книг в миг оживились и навострили уши, с интересом посмотрев на Поттера. — Ага, значит, не в Слизерин? — переспросил тихий голос. — Ты уверен? Знаешь ли, ты можешь стать великим, у тебя есть все задатки, я это вижу, а Слизерин поможет тебе достичь величия, это несомненно… Так что — не хочешь? Ну ладно, если ты так в этом уверен… Что ж, тогда… ГРИФФИНДОР! В Большом зале повисла неловкая тишина. Каждый думал о чем-то своем. Профессор Снегг с интересом глядел на Поттера и думал: «Неужели сын Лили мог учиться на моем факультете?» Ученики Слизерина в ступоре уставились на Гарри и никак не могли сказать хоть что-то. Малфой так вообще сидел с открытым ртом несколько долгих секунд, пока не опомнился и не захлопнул его. Рон с Гермионой с тревогой смотрели на лучшего друга. О таком он никогда никому не рассказывал, поэтому они были ошарашены не меньше остальных. Сириус же, в образе пса, смешно наклонил морду и внимательно смотрел на крестника. Ведь как так, сын его лучших друзей, учащихся Гриффиндора, мог оказаться на Слизерине? Общую тишину пронзил вежливый кашель Дамблдора и последовавшая за этим реплика: -Мистер Уизли, прошу, продолжайте, все интересующие вопросы можете задать мистеру Поттеру после прочтения. Гарри показалось, что Шляпа выкрикнула этот вердикт куда громче, чем предыдущие. Он снял Шляпу и, ощущая дрожь в ногах, медленно пошёл к своему столу. Он испытывал такое сильное облегчение по поводу того, что его всё-таки выбрали и что он попал не в Слизерин, что даже не замечал, что ему аплодируют более бурно и продолжительно, чем другим. Рыжий староста Перси вскочил со своего стула, схватил руку Гарри и начал её трясти, а близнецы Фред и Джордж в это время вопили во весь голос: — С нами Поттер! С нами Поттер! Настоящий Перси поморщился от этого, будто ему только что под нос поставили корыто с драконьим навозом. Пожав руки всем желающим, Гарри плюхнулся на свободный стул, оказавшись как раз напротив призрака в трико, которого он видел перед началом церемонии. Призрак похлопал его по руке, и Гарри внезапно испытал очень неприятное, испугавшее его ощущение — ему показалось, что он сунул руку в ведро с ледяной водой. Теперь он наконец получил возможность увидеть главный стол, за которым сидели учителя. В самом углу сидел Хагрид, который, поймав взгляд Гарри, показал ему большой палец, и Гарри улыбнулся в ответ. А в центре стола стоял большой золотой стул, напоминавший трон, на котором восседал Альбус Дамблдор. Гарри сразу узнал его — он был таким же, как на карточке-вкладыше из «шоколадной лягушки». Серебряные волосы Дамблдора сияли ярче, чем привидения, ярче, чем что-либо в зале. Ещё Гарри заметил профессора Квиррелла, нервного молодого человека, с которым он познакомился в «Дырявом котле». Сейчас на голове Квиррелла красовался большой фиолетовый тюрбан, так что профессор выглядел ещё более странным, чем раньше. -Конечно он был странным, когда с ним жило такое… — пробормотал Гарри. Джинни уставилась на него непонимающим взглядом, на что Гарри лишь махнул рукой, мол, в книге узнаешь. Церемония подходила к концу, оставалось всего трое первокурсников. Лайзу Турпин зачислили в Когтевран, и теперь пришла очередь Рона. Гарри видел, что тот даже позеленел от страха. Гарри скрестил под столом пальцы, и через секунду Шляпа громко завопила: — ГРИФФИНДОР! Гарри громко аплодировал вместе с другими до тех пор, пока Рон не плюхнулся рядом. — Отлично, Рон, просто превосходно, — с важным видом похвалил его Перси Уизли, в то время как последний в списке Блез Забини уже направлялся к столу Слизерина. Профессор МакГонагалл скатала свой свиток и вынесла из зала Волшебную шляпу. Гарри посмотрел на стоявшую перед ним пустую золотую тарелку. Он только сейчас понял, что безумно голоден. Казалось, что купленные в поезде сладости он съел не несколько часов, а несколько веков назад. Альбус Дамблдор поднялся со своего трона и широко развёл руки. На его лице играла лучезарная улыбка. У него был такой вид, словно ничто в мире не может порадовать его больше, чем сидящие перед ним ученики его школы. — Добро пожаловать! — произнёс он. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнём наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всё, всем спасибо! -Профессор, а что это всё-таки было? — с интересом спросил Фред. -О, мистер Уизли, это все очень просто, вспомните пожалуйста, чем славятся каждый из факультетов? — с улыбкой спросил Дамблдор. Все тут же состроили думающие гримасы и только Гермиона с ясным выражением на лице ухмыльнулась такому обороту от Дамблдора. -Я вижу мисс Грейнджер догадалась о чем я тогда сказал, — сказал директор. Гермиона слегка покраснела, кивнув ему. -Все те слова, которые вы тогда сказали, означают обратные качества каждого из факультетов. Ну или как-то так… — произнесла она немного смущенная. — Ведь «олух» — это про Когтевран, который славится своим умом и способами решения задач, «пузырь» — противоположность Гриффиндору, где обучаются достаточно сильные волшебники в плане физической формы, и нет, я не хочу сказать, что на других факультетах обучаются слабые телом люди. Просто если смотреть дальше, то «остаток» больше относится к Слизерину, ведь там обучаются по большей части чистокровные волшебники и волшебницы, которые не признают другую кровь. Ну, а «уловка», как все поняли это про Пуффендуй, ведь у студентов этого факультета нет таких сильных сторон, как храбрость, хитрость или ум. Так сказать, в обратном случае, они что-то придумают, чтобы не отстать от остальных… -На удивление, мисс Грейнджер, — директор удивился такой расшифровке его послания, — вы довольно четко описали суть обратных качеств каждого факультета… Я лишь хотел отметить, что не стоит возвышать качества своего факультета над качествами других факультетов. -Грейнджер! — рявкнул из дальнего угла Грюм. -С твоим умом можно будет попробовать окончить, что-то близкое к мракоборческим подразделениям! Например, в Отделе магического правопорядка! Гермиона на эту реплику смущенно улыбнулась и поблагодарила мракоборца кивком. -Грюм! Не забывайте, что здесь я Министр Магии, и мне решать, кто и где будет в дальнейшем работать! — запротестовал Фадж, которому Амбридж нашептывала что-то про Гермиону и ее друзей. -Фадж, а это мы посмотрим, как долго ты простоишь на этой должности после прочтения книг, — оставил слово за собой Грозный Глаз. Дамблдор сел на своё место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Гарри сидел и не знал, смеяться ему или нет. — Он… он немного ненормальный? — неуверенно спросил Гарри, обращаясь к сидевшему слева от него Перси. — Ненормальный? — рассеянно переспросил Перси, но тут же спохватился. — Он гений! Лучший волшебник в мире! Но, в общем, ты прав, он немного сумасшедший. Как насчёт жареной картошки, Гарри? Настоящий Перси уже позеленел от произнесенных им слов в прошлом и быстро глянул на Министра, но тому видимо хватило слов Грюма, чтобы пропустить реплику Уизли. Гарри посмотрел на стол и замер от изумления. Стоявшие на столе тарелки были доверху наполнены едой. Гарри никогда не видел на одном столе так много своих любимых блюд: ростбиф, жареный цыплёнок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейки, варёная картошка, жареная картошка, чипсы, йоркширский пудинг, горох, морковь, мясные подливки, кетчуп и непонятно как и зачем здесь оказавшиеся мятные леденцы. -Мятные леденцы положили туда эльфы лишь по моей просьбе, — с улыбкой заметил Дамблдор. Надо признать, что Дурсли никогда не морили Гарри голодом, но и никогда не давали ему съесть столько, сколько ему хотелось. А Дадли всегда съедал то, что особенно нравилось Гарри, даже если его самого от этого тошнило. Но сейчас Гарри был не в доме Дурслей. Он положил в свою тарелку всего понемногу — за исключением мятных леденцов — и накинулся на еду. Она была просто великолепной. — Неплохо выглядит, — грустно заметил призрак в трико, наблюдая, как Гарри поедает стейк. — Вы хотите… — начал было Гарри, но призрак покачал головой. — Я не ем вот уже почти четыре сотни лет. У меня нет никакой необходимости в еде, но, по правде говоря, мне её не хватает. Кстати, я, кажется, не представился. Сэр Николас де Мимси-Дельфингтон, к вашим услугам. Привидение, проживающее в башне Гриффиндора. — Я знаю, кто ты! — внезапно выпалил Рон. — Мои братья рассказывали о тебе — ты Почти Безголовый Ник! -Рон! Ну нельзя же так! Надо будет тебя всё-таки обучить этикету и вежливому общению, — с укором сказала Гермиона. — Я бы предпочёл, чтобы вы называли меня сэр Николас де Мимси, — строгим тоном начал призрак, но его опередил Симус Финниган. Тот самый светловолосый мальчик, который стоял перед Гарри в шеренге. — Почти безголовый? Как можно быть почти безголовым? -Не самое приятное зрелище, — поежился Симус. Сэр Николас выглядел немного недовольным, словно беседа зашла не туда, куда бы ему хотелось. — А вот так, — раздражённо ответил он, дёргая себя за левое ухо. Голова отделилась от шеи и упала на плечо, словно держалась на пружине и приводилась в действие нажатием на ухо. Очевидно, кто-то пытался его обезглавить, но не довёл дело до конца. Лежащая на плече голова Почти Безголового Ника довольно улыбалась, наблюдая за выражениями лиц первокурсников. Затем он потянул себя за правое ухо, и голова с щелчком встала на место. Привидение прокашлялось. Большинство учеников, не знавших особенностей приведения Гриффиндора побледнели от этих слов. — Итак, за новых учеников факультета Гриффиндор! Надеюсь, вы поможете нам выиграть в этом году соревнование между факультетами? Гриффиндор никогда так долго не оставался без награды. Вот уже шесть лет подряд победа достаётся Слизерину. Кровавый Барон — это привидение подвалов Слизерина — стал почти невыносим. Гарри посмотрел в сторону стола Слизерин и увидел жуткого вида привидение с выпученными пустыми глазами, вытянутым костлявым лицом, и в одеждах, запачканных серебряной кровью. Барон сидел рядом с Малфоем, который, как с радостью отметил Гарри, был вовсе не в восторге от такого общества. — А как получилось, что он весь в крови? — выпалил Симус, которого почему-то очень заинтересовал этот вопрос. — Я никогда не спрашивал, — деликатно заметил Почти Безголовый Ник. -Это весьма грустная история любви, — с горечью произнес Дамблдор. -Думаю, в книгах будет уделено истории Барона отдельное место. Когда все наелись — в смысле съели столько, сколько смогли съесть, —тарелки вдруг опустели, снова став идеально чистыми и так ярко заблестев в пламени свечей, словно на них и не было никакой еды. Но буквально через мгновение на них появилось сладкое. Мороженое всех мыслимых видов, яблочные пироги, фруктовые торты, шоколадные эклеры и пончики с джемом, бисквиты, клубника, желе, рисовые пудинги… Пока Гарри наполнял свою тарелку разнообразными десертами, за столом заговорили о семьях. — Лично я — половина на половину, — признался Симус. — Мой папа — магл, а мама — волшебница. Мама ничего ему не говорила до тех пор, пока они не поженились. Я так понял, что он совсем не обрадовался, когда узнал правду. Все рассмеялись. — А ты, Невилл? — спросил Рон. — Я… Ну, меня вырастила бабушка, она волшебница, — начал Невилл. — Но вся моя семья была уверена, что я самый настоящий магл. Мой двоюродный дядя Элджи всё время пытался застать меня врасплох, чтобы я сотворил какое-нибудь чудо. Он очень хотел, чтобы я оказался волшебником. Так, однажды он подкрался ко мне, когда я стоял на пирсе, и столкнул меня в воду. А я чуть не утонул. В общем, я был самым обычным — до восьми лет. Когда мне было восемь, Элджи зашёл к нам на чай, поймал меня и высунул за окно. Я висел там вниз головой, а он держал меня за лодыжки. И тут моя двоюродная тётя Энид предложила ему пирожное, и он случайно разжал руки. Я полетел со второго этажа, но не разбился, — я словно превратился в мячик, отскочил от земли и попрыгал вниз по дорожке. Они все были в восторге, а бабушка даже расплакалась от счастья. Вы бы видели их лица, когда я получил письмо из Хогвартса, — они боялись, что мне его не пришлют, что я не совсем волшебник. Мой двоюродный дядя Элджи на радостях подарил мне жабу. -Почему я об этом не знала, мистер Долгопупс? — с удивлением спросила МакГонагалл. -Да я как-то не особо волновался по этому поводу, профессор, — пробормотал Невилл. -Августа, зачем же вы так внука мучили? Настал момент краснеть бабушке Невилла. Тут Гарри прислушался к тому, о чём говорили сидевшие слева от него Перси и Гермиона. Впрочем, он мог бы догадаться: Гермиона, естественно, говорила о занятиях. -Гермиона будет не Гермионой, если не начнет говорить про занятия, — протянул Рон и улыбнулся подруге. Та в ответ легонько стукнула кулаком в плечо Рона и покраснела. — Я так надеюсь, что мы начнём заниматься прямо сейчас. Нам столько всего предстоит выучить. Лично меня больше всего интересует трансфигурация, вы понимаете, искусство превращать что-либо во что-либо другое. Хотя, конечно, это считается очень сложным делом. — На многое не рассчитывай. Вы начнёте с мелочей, будете превращать спички в иголки, примерно так… Гарри согрелся, размяк и ощутил, что у него начинают слипаться глаза. Чтобы не заснуть, он вытаращил их и начал глазеть по сторонам, наконец уткнувшись взглядом в учительский стол. Хагрид что-то пил из большого кубка, профессор МакГонагалл беседовала с профессором Дамблдором, а профессор Квиррелл, так и не снявший свой дурацкий тюрбан, разговаривал с незнакомым Гарри преподавателем с сальными чёрными волосами, крючковатым носом и желтоватой, болезненного цвета кожей. Всё произошло совершенно внезапно. Крючконосый вдруг посмотрел прямо на Гарри — и голову Гарри пронзила острая боль. Ему показалось, что его похожий на молнию шрам на мгновение раскалился добела. — Ой! — Гарри хлопнул себя ладонью по лбу. Все с интересом теперь повернулись в сторону профессора зельеварения. Тот, однако, не выразил никаких эмоций и лишь усмехнулся про себя. — Что случилось? — поинтересовался Перси. — Н-н-ничего, — с трудом выдавил из себя Гарри. Боль прошла так же быстро, как и появилась. Но вот ощущение, которое возникло у Гарри, когда он поймал взгляд крючконосого, — ощущение, что этому преподавателю очень не нравится Гарри Поттер, осталось. — А кто это там разговаривает с профессором Квирреллом? — спросил он у Перси. — А, ты уже знаешь Квиррелла? Не удивляюсь, почему он такой нервный — занервничаешь тут, когда рядом сидит профессор Снегг. Он учит тому, как надо смешивать волшебные зелья, но говорят, что это ему совсем не по душе. Все знают, что он хочет занять место профессора Квиррелла. Он большой специалист по Тёмным искусствам, этот Снегг. Настоящий профессор Снегг лишь снова хмыкнул. -Уизли, как же вы недальновидны в своих убеждениях, — язвительно сказал он. -То, что мне известны Темные искусства и способы борьбы с ними не означает, что я фанат таких искусств. Гарри какое-то время понаблюдал за Снеггом, но тот больше не смотрел на него. Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли. — Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать ещё несколько слов. Прежде чем начнётся семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом… Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли. -Надеюсь, что он сказал это просто так?! — с какой-то яростью сказала Молли близнецам. Фред с Джорджем посмотрели друг на друга и прерывисто вдохнули. — По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчёт тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью. По Большому залу прокатился рокот недовольства со стороны взрослых волшебников, которые никак не оценили слова Дамблдора, а лишь заметно напряглись. Гарри рассмеялся, но таких весельчаков, как он, оказалось очень мало. — Он ведь шутит? — пробормотал Гарри, повернувшись к Перси. — Может быть, — ответил Перси, хмуро глядя на Дамблдора. — Это странно, потому что обычно он объясняет, почему нам нельзя ходить куда-либо. Например, про лес и так всё понятно — там опасные звери, это всем известно. А тут он должен был бы всё объяснить, а он молчит. Думаю, он, по крайней мере, должен был посвятить в это нас, старост. -Ой, ну конечно, Перси, тебя-то уж точно все всегда должны ставить в известность, — с сарказмом сказал Фред. Перси на эти слова снова позеленел, но уже от злости к своему брату. — А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споём школьный гимн! — прокричал Дамблдор. Гарри заметил, что у всех учителей застыли на лицах непонятные улыбки. Дамблдор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на её конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова. — Каждый поёт на свой любимый мотив, — сообщил Дамблдор. — Итак, начали! И весь зал заголосил:Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс,
Научи нас хоть чему-нибудь.
Молодых и старых, лысых и косматых,
Возраст ведь не важен, а важна лишь суть.
В наших головах сейчас гуляет ветер,
В них пусто и уныло, и кучи дохлых мух,
Но для знаний место в них всегда найдётся,
Так что научи нас хоть чему-нибудь.
Если что забудем, ты уж нам напомни,
А если не знаем, ты нам объясни.
Сделай всё, что сможешь, наш любимый Хогвартс,
А мы уж постараемся тебя не подвести.
Эти слова Джордж снова пропел, только к нему присоединился еще и Фред под насмешливые взгляды со всех сторон. Каждый пел, как хотел, — кто тихо, кто громко, кто весело, кто грустно, кто медленно, кто быстро. И естественно, все закончили петь в разное время. Все уже замолчали, а близнецы Уизли всё ещё продолжали петь школьный гимн — медленно и торжественно, словно похоронный марш. Дамблдор начал дирижировать, взмахивая своей палочкой, а когда они наконец допели, именно он хлопал громче всех. — О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза: похоже, Дамблдор прослезился от умиления. — Её волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш! Первокурсники, возглавляемые Перси, прошли мимо ещё болтающих за своими столами старшекурсников, вышли из Большого зала и поднялись вверх по мраморной лестнице. Ноги Гарри снова налились свинцом, только уже не от волнения, а от усталости и сытости. Он был очень сонным и даже не удивился тому, что люди, изображённые на развешанных в коридорах портретах, перешёптываются между собой и показывают на первокурсников пальцами. И воспринял как само собой разумеющееся то, что Перси дважды проводил их сквозь потайные двери — одна пряталась за раздвижными панелями, а вторая скрывалась за свисающим с потолка длинным гобеленом. Зевая и с трудом передвигая ноги, они поднимались то по одной лестнице, то по другой. Гарри не переставал спрашивать себя, когда же они доберутся до цели, и тут Перси вдруг остановился. Перед ними в воздухе плавали костыли. Как только Перси сделал шаг вперёд, костыли угрожающе развернулись в его сторону и начали атаковать. Но они не ударяли, а останавливались в нескольких сантиметрах, как бы говоря, что он должен уйти. — Это Пивз, наш полтергейст, — шепнул Перси, обернувшись к первокурсникам. А потом повысил голос: — Пивз, покажись! Ответом ему послужил протяжный и довольно неприличный звук — в лучшем случае похожий на звук воздуха, выходящего из воздушного шара. — Ты хочешь, чтобы я пошёл к Кровавому Барону и рассказал ему, что здесь происходит? -Зря ты так с ним, — произнес Люпин. -Мы в свое время, если не хотели напороться на какую-нибудь ловушку, устроенную Пивзом, рассказывали ему какой-нибудь довольно неприличный анекдот или подсказывали очередную шутку. -Так вот откуда ноги растут! — воскликнула МакГонагалл. -Минерва, не стоит винить нас, ведь были и еще ученики, додумавшиеся до таких способов, — примирительно сказал Люпин. Послышался хлопок, и в воздухе появился маленький человечек с неприятными чёрными глазками и большим ртом. Он висел, скрестив ноги, между полом и потолком, и делал вид, что опирается на костыли, которые ему явно не были нужны. — О-о-о-о! — протянул он, злорадно хихикнув. — Маленькие первокурснички! Сейчас мы повеселимся. Висевший в воздухе человечек вдруг спикировал на них, и все дружно пригнули головы. — Иди отсюда, Пивз, иначе Барон об этом узнает, я не шучу! — резким тоном произнёс Перси. Пивз высунул язык и исчез, уронив свои костыли на голову Невиллу. Они слышали, как он удаляется от них, из вредности стуча чем-то по выставленным в коридоре рыцарским доспехам. — Вам следует его остерегаться, — предупредил Перси, когда они двинулись дальше. — Единственный, кто может контролировать его — это Кровавый Барон, а так Пивз не слушается даже нас, старост. Вот мы и пришли. -О-о, сейчас-то мы и узнаем, как пробраться к гриффиндорцам какая там у них гостиная, — захихикали некоторые слизеринцы. Они стояли в конце коридора перед портретом очень толстой женщины в платье из розового шёлка. — Пароль? — строго спросила женщина. — Капут драконис, — ответил Перси, и портрет отъехал в сторону, открыв круглую дыру в стене. Все пробрались сквозь неё самостоятельно, только неуклюжего Невилла пришлось подталкивать. Круглая уютная Общая гостиная Гриффиндора была заставлена глубокими мягкими креслами. Перси показал девочкам дверь в их спальню, мальчики вошли в другую дверь. Они поднялись по винтовой лестнице — очевидно, комната находилась в одной из башенок — и, наконец, оказались в спальне. Здесь стояли пять больших кроватей с пологами на четырёх столбиках, закрытые тёмно-красными бархатными шторами. Постели уже были постелены. Все оказались слишком утомлены, чтобы ещё о чём-то разговаривать, поэтому молча натянули свои пижамы и забрались на кровати. -А почему так скромно описано-то? — Классно поели, правда? — донеслось до Гарри бормотание Рона, скрытого от него тяжёлыми шторами. -Кто о чем, а Рон всегда будет разговаривать о еде, — хихикнула Джинни. — Уйди отсюда, Короста! Представляешь, Гарри, она жуёт мои простыни! Гарри хотел спросить Рона, что из сладкого ему больше всего понравилось, но не успел — он заснул, едва голова коснулась подушки. Наверное, странный сон, приснившийся Гарри, объяснялся тем, что он слишком много съел. Во сне он расхаживал в тюрбане профессора Квиррелла, а тюрбан беседовал с ним, убеждая его, что он должен перейти на факультет Слизерин, поскольку так ему предначертано судьбой. Гарри категорично заявил тюрбану, что он ни за что не перейдёт в Слизерин. Тюрбан становился всё тяжелее и тяжелее, и Гарри пытался его снять, а тот сжимался, больно сдавливая голову. Рядом стоял Малфой и смеялся над тщетностью предпринимаемых Гарри попыток. А затем Малфой превратился в крючконосого преподавателя по фамилии Снегг, который хохотал громким леденящим смехом. Потом ярко вспыхнул зелёный свет, и Гарри проснулся, обливаясь потом и содрогаясь. Гарри перевернулся на другой бок и снова заснул. А когда проснулся следующим утром, он даже не мог вспомнить, что ему приснилось. -Ну и странные же у тебя сны были, Гарри, — с нескрываемым ужасом сказала Гермиона. -Почему были, они до сих пор меня преследуют. Особенно после возрождения Волан-де-Морта! Последние слова Гарри крикнул уже в сторону Фаджа и Амбридж. Те лишь яростно хотели что-то ответить ему, но не успели, так как, кто-то наложил на них заклятие немоты. -Держи, Дред! — радостно сказал Джордж и откинулся на спинку дивана.