Громкая классическая рок-музыка доносилась из встроенных в стены колонок, посылая по деревянному покрытию барной стойки сильные вибрации. Тёплый свет из ламп над круглыми столиками делал атмосферу странно уютной, и Соён, слабо улыбнувшись, заказала ещё одну бутылку пива. Остальная часть каста вместе со съёмочной группой расселась по небольшим кабинкам, отделённым от других посетителей клетчатыми шерстяными занавесками.
Сана настояла на том, что последний съёмочный день первой недели они должны провести в баре. Она считала, что это сближало, и остальные с радостью отнеслись к этой идее. Даже Суджин. Соён надеялась, что ей позволят сбежать, но Шухуа, обняв её за плечи, заявила, что никуда не отпустит. По крайней мере, пока Чон не выпьет хотя бы одну бутылку пива.
Она подняла голову, чтобы подозвать бармена, но на соседний стул вдруг опустилась знакомая фигура. Лёгкие снова наполнились сладкими ароматами карамели, сахарной ваты и апельсинового сиропа. Юци подняла руку, заказывая для себя ещё виски.
– Ты выглядишь уныло, – хмыкнула она.
Соён пожала плечами. В реальной жизни её стиль отличался от стиля её персонажа только отсутствием фирменной шапки. Она носила широкие гавайские рубашки, толстовки, футболки оверсайз и широкие джинсы. Единственное, что выбивалось из образа, - дорогие кроссовки. Единственная роскошь, которую Соён всегда себе позволяла.
– А ты очень вежлива, да?
– Мне просто интересно, почему ты так нравишься Шу. То есть… она явно не из тех людей, которые хорошо относятся к каждому, кого встретят. У неё есть вкус и типаж даже в том, что касается друзей. И ты не в её стиле.
– Правда?
– Ты слишком… – она замолчала, скользя по телу Соён одним из тех взглядов, которые были красноречивее любых слов. – Скучная.
– И ты снова вежлива, – усмехнулась Чон.
Вопреки мнению некоторых директоров, Соён не была идиоткой. Одного выражения лица Юци ей было достаточно, чтобы понять, – они друг другу не нравятся. Почему? Она не собиралась над этим думать. Одного факта было вполне достаточно, чтобы придумать стратегию. Сана не требовала от них дружбы, встреч наедине и часов репетиций, ей хватало их естественной химии, а значит большую часть времени Чон могла проводить вдалеке от этой раздражающе-яркой девушки.
– В чём твоя проблема? – Спросила Юци.
– А твоя? – Парировала Соён. – Не помню, чтобы просила тебя подходить и обливать меня грязью.
– Сперва я думала, что ты просто интроверт. Это не смущало меня, потому что Шухуа много рассказывала о Суджин, и я решила, что вы просто ведёте себя одинаково. Но Суджин там, с нами, болтает с девочками и съёмочной группе, пока ты прячешься от всех в тёмном углу. Если ты не хотела идти, то могла бы просто сказать, а не строить из себя обиженного ребёнка.
– Это не твоё дело, – отрезала Чон.
Она знала, что со стороны выглядела высокомерной сукой. Многие называли её так после того, как она не подходила, чтобы поздороваться с ними, или отводила взгляд. Они считали, что это признак её самоуверенности, но Соён просто не могла заставить себя подойти. Глядя на них, Чон видела гигантов, – таких же могущественных и жутких как монстры из книг Лавкрафта. И, подобно его героям, Соён испытывала перед ними первобытный ужас. Всё в её теле требовало отвести взгляд, убежать, заткнуться. В первые годы стажировки, сталкивая в коридорах со старшими и айдолами, она втягивала голову в плечи, словно боялась, что они ударят её.
С годами эта привычка исчезла, но избавиться от страха так и не получилось.
Соён научилась скрывать его, сравнительно вежливо держась подальше от больших групп. Людям обычно казалось, что она слишком занята, и они оставляли её в покое.
Очевидно, Юци была не из «обычных».
– Отлично, – Сон одним движением опрокинула шот, морщась от жжения в горле. – Да, не моё, но знаешь, что я о тебе думаю? Ты не хочешь быть здесь. Тебе не нравится эта работа. Ты чувствуешь себя лишней. Ладно, такое бывает, но почему тогда ты продолжаешь работать? Разве у айдолов сейчас не такие загруженные расписания? Или ты мазохистка? Или… ты гомофобка, Соён?
– Это не твоё дело, – повторила Чон, фокусируясь на ощущении холодных капель на руке. Ни Юци, ни кому-либо другому не нужно было знать, что ей нравились девушки. Это была её тайна, спрятанная там же, где и остальные страхи, закрытая на сотни замков. Даже Суджин не знала об этом.
– Значит, да. Хорошо, – кивнула Юци. – Даже не удивлена.
– Какое тебе до меня дело?
– Я хотела подружиться, но теперь, очевидно, мы не сойдёмся. Ладно, не жаль. Извини за все неудобства, которые принесу тебе тем, что буду целовать тебя и заниматься остальным гейским дерьмом.
Юци наклонила голову, разглядывая Соён слишком пристально, чтобы было комфортно. Тёмные глаза оленёнка Бэмби скользнули по телу, задержавшись на выглядывающих из-под футболки ключицах, поднялись на шею и остановились на внезапно пересохших губ. Она ухмыльнулась, а затем почти шёпотом сказала:
– И почему такие красивые девушки всегда оказываются гомофобками? Это несправедливо.
«Красивые?» – Проскочило в голове Соён.
Тепло подступило к щекам. Сердце забилось с утроённой скоростью и рванулось вперёд, едва не прорывая грудную клетку. Уверенная ухмылочка Юци стала шире.
– А всё-таки ты очень красивая.
***
Среда, 19:59.
The Doors – People Are Strange
Это был один из тех дней, когда Ынче сожалела о том, что вообще родилась на свет. Она сидела за истыканным ножом столом, ковыряя палочками то, что мама называла раменом, и слушала её долгие речи о мудаке-отце, который снова напился сразу же после получения зарплаты. Сейчас он, наверное, лежал где-то в тёмной подворотне, изливая из себя остатки ужина и алкоголя. Ынче уже не жалела. Вся жалость вместе с любовью осталась где-то далеко в позади, в детстве, когда казалось, что папа просто болен, но пройдёт год, и они забудут об этом.
Что ж, папа действительно был болен, вот только прошло уже почти четырнадцать лет, а Ынче так и не смогла забыть, каким мерзким он становился, когда пил.
– Ты всё ещё живёшь с этой девушкой? Джу… Джунхо?
– Джухён, мама.
– Да, с ней. Я думала, ты найдёшь парня к этому курсу.
– Я стараюсь думать только об учёбе, мама.
– Я понимаю, что современные фильмы и книги говорят вам другое, но никому сейчас не нужны действительно умные женщины. Ты знаешь достаточно, чтобы поддержать разговор. Если вдруг случится так, что ты окажешься умнее мужчины, то он перестанет воспринимать тебя как женщину.
– Не уверена, что хочу сейчас искать мужчину.
– Ты ведь не из… ох… детка, ты… ты не из тех мерзких женщин, которые спят с другими женщинами?
– Нет… – выдохнула Ынче, надеясь, что её ложь достаточно правдоподобна. – Нет, я просто… я не ищу мужчину сейчас, потому что в университете много работы. Я думала, будет лучше, если к тому времени, как мне кто-нибудь понравится, у меня уже будет достаточно денег, чтобы хотя бы заплатить за себя на свидании.
– Мне кажется, что за женщин всегда должны платить мужчины, но, если ты считаешь иначе, я не буду с этим спорить. Хорошо иногда показать, что ты способна о себе позаботиться. Тогда он может посчитать тебя достойной целью и начнёт добиваться.
– Да, мама, об этом я и думала, – соврала Ынче.
Женщина продолжала говорить что-то о свиданиях, мужчинах и её отце, но разуме Ынче розовыми вспышками то тут, то там появлялись воспоминание о девушке из Китая. Она снова танцевала так, будто никто не видел, и подмигивала ей, проходила по двору университета. Они смотрели друг на друга как персонажи старых дорам, и сердце почему-то замирало.
«Да такая на тебя и не посмотрит», – подумала Ынче, снова пытаясь поймать палочками разварившуюся лапшу. – «Только и можешь, что мечтать, а ей плевать на тебя. Как и Джухён. Идиотка!».
***
– Это плохо, – заключила Соён, читая на экране мобильного Саны комментарии к фотографиям из официального аккаунта сериала. Они выложили несколько снимков из бара, чтобы сообщить об окончании первой рабочей недели, но некоторые фанаты, заметив отсутствие Соён, остались недовольны. Они писали, что такая Снежная Королева не может ладить с кастом, что не понимают, как такие милые люди могут общаться с таким троллем и ещё с десяток привычных для Чон грубостей. – Хочешь, чтобы я ответила?
– Ты же знаешь, что это не поможет. Я… я понимаю, что тебе тяжело сходиться с людьми. Ты интроверт и годы стажировки сказались на тебе, но для каста важно быть командой. Ты их любишь, и они тебя тоже, но для зрителей этого недостаточно.
– Они смотрят сериал, а не следят за моей жизнью.
– Для многих реальные отношения важны так же, как и те, что на экране. Если они не увидят вас с Юци вместе, то могут подумать, что вы в плохих отношениях. Или что ты…
– Гомофобка?
– Ты играешь персонажа, который должен быть примером для таких же девочек, которые не могут принять себя. Ты – их зеркало, и они не должны думать, что ты их ненавидишь. Тем более, что я знаю, что ты такая же, как они. И я такая же. И Миён, и ещё многие другие звёзды, которые прячутся из-за консервативных стандартов.
– Просто скажи, что я должна сделать.
Соён чувствовала, как страх наполняет её тело, но привычно утянула его куда-то вглубь беснующегося сердца. Конечно, она должна была вести себя по-другому. Люди смотрели на неё, искали примера, а она пряталась словно испуганный зверёк. Казалось, будто за годы, прошедшие с дня начала стажировки в CUBE, она так и не сумела по-настоящему повзрослеть.
– Я уже говорила с Юци на эту тему, и она сказала, что не против иногда проводить с тобой время. Ходите по кафе, боулингам, за покупками, делайте фото. Просто, чтобы люди видели вас вместе. Понимаешь меня?
– Может, я лучше буду делать это с Шухуа?
– Вы можете гулять компанией, но Юци должна быть. Люди должны верить в вашу химию. Или вы уже успели поругаться?
– Нет, просто мы не так много знакомы. Я попробую. Я напишу ей сразу же, как закончу с новой песней.
– Спасибо, Соён. Я знала, что всегда могу на тебя положиться.
