Сказ о непопулярных городах

Быть отцом — довольно трудно. Даже если тебе уже тысяча лет стукнуло уже тринадцать лет назад. И стоящий перед Стрелковым парень — яркое тому подтверждение. Подраться с городом из соседней области — полбеды, подраться с городом из области очень хорошего друга, с которым должны подписать важный договор накануне этой драки — уже беда, а подраться с сыном этого друга — уже катастрофа, учитывая, как к увечьям относится сам Владимир. — Какого беса, Дань? — это все, на что хватило сил Ярослава в данный момент. Бровь дергалась, а глаза устало прикрылись, скрывая от сына глухое разочарование. Мужчина мог ожидать это от Мира, ну в крайнем случае от Славы, но не от Данилы. В отличие от других, он не по годам собран и серьезен, шалости не в его стиле. Так почему же? Нj мозг совершенно отказывался думать, только выдавал ругательства и неподходящие интонации для такого разговора. — Отец. Довольно тихое «отец» прорезало тишину не хуже ножа, оставляя лоскуты смятения вокруг. Сын выглядел нахмурено, но ни в коем случае не виновато, что могло означать лишь одно — Покров сказал что-то, что задело Данилова крайне сильно, и он не побоялся опорочить свою фамилию такими детскими шалостями, как участие в уличной драке. — Что он сказал? — устало выдохнутый вопрос воодушевил Ярославича, который тут же начал тараторить, пытаясь объяснить всю ситуацию самому родному человеку, который захотел его выслушать. Вся суть рассказа уложилась в голове Стрелкова в пять простых слов: «семья, задел, оскорбил, не извинился». Картина складывалась. Покров был мальчиком с довольно трудным характером. Его сладкая душа всегда была капризной и неуправляемой, Ярослав видел в этом проблему, а Владимир лишь радостно качал головой, говоря, что дети рождены для любви, бог не просто так их дает. Не то, чтобы Стрелков был не согласен, но рамки дозволенного тоже должны иметься. В прошлом году, как помнится мужчине, из-за очередной игры Покрова, сгорело достаточно много зданий, из-за чего погибли люди. Владимир был зол, но только лишь пожурил сына. На его месте Ярослав бы задумался, а все ли идет правильно, но это о ком угодно, но только не о Владимире. Грешной мыслью Яр думал, что другу не стоило заводить детей, он сам еще не настолько зрел, насколько хотел бы казаться. За всеми этими мыслями Стрелков и не заметил, что сын давно перестал говорить и напряженно смотрит на него, ожидая вердикта отца. — Кхм, так. Я понял твою ситуацию, не скажу, что ты поступил правильно, поведясь на провокацию. Стоило сдерживать себя, даже если это касалось твоей семьи. Нам нужно решать все словами, мы же Ярославичи. Ты мой присный сын. — Да, Авва! Для Даниила слова отца были бальзамом, он не стыдился своего поступка, но груз вины ощущался на его сердце, а последняя фраза отца выбила все сомнения из юношеской души, заставляя верить — Ярослав со всем разберется. Вот только сам Ярослав даже не знал с чего начать. Телефон уже начал угрожающе вибрировать, показывая 5 пропущенных от Владимира и еще двадцать сообщений, причем голосовых. Может сделать вид, что сейчас важное собрание городов ЯО? Хотя пост Переяславля о выходном дне портит всю картину. — Какого беса мне делать?! Ладно, для начала нужно успокоиться. Сын давно покинул офис отца, направляясь домой, он волновался за Ярослава, но надеялся, что тот все-таки справится. С владимиром у него были довольно теплые, но нелегкие отношения. Многовековая история и общие интересы слишком сильно повлияли на них, чтобы легко решать такие конфликты. Краем глаза парень увидел статную фигуру в дорогом костюме, что направлялась прямиком туда, откуда вышел Данила. Не узнать своего почти дядю юноша не мог, а понять по раздраженной походке, что разговор будет трудным не составило труда. — Вот бес! И все из-за меня, ну почему я не проигнорировал как обычно! — Данила? — яркая женщина в бежевом пальто направлялась к парню. Ее почти что белые волосы развевались из-за быстрой походки. Изначально это были кудри, остатки локонов которых подпрыгивали, снова ложась на плечи. Пальто развевалось, открывая обзор на кофейное строгое платье, облегающее фигуру женщины полностью. Она была похожа на изваяние греческих скульпторов, если бы краска все еще была на нем. Легкая полуулыбка и прищур хитрых глаз выдавал добрые намерения по отношению к младшему Ярославичу. — Так что же ты стоишь такой понурый? Зная твоего отца, я бы не смела предположить, что тебя обругали, так что же случилось? — Это из-за конфликта с Покровом… — Так вот почему этот нахальный ребенок такой разукрашенный? — Тверь выглядела довольной, даже слишком. — В прошлом году он сжег мою сумку, этого я ему никогда не прощу, он заслужил. Вова совсем не следит за своим чадом, а стоило бы. Непонятно что растет. Все это женщина говорила с ухмылкой, которую Данила прочитал как легкую поддержку. Тверь всегда отличалась сталью характера, но к родным она относилась как к себе, даже старалась быть более эмоциональной и «теплой». Разговор Данилы и Василисы продолжался ещё долго, пока в это же время в кабинете Ярослава разрослась настоящая буря и штиль явно будет нескоро. Разъяренный Владимир ворвался без стука, пыша гневом прямо на своего младшего когда-то собрата по оружию. Тогда времена были совершенно другие. Другая ответственность, другие цели и другие, казалось для нынешнего времени, чужие принципы. Стрелков не хотел скандала, но избежать его, судя по всему, не удастся. Скрестив руки и спрятав рот за ними, мужчина поднял уставший взгляд на друга, вопросительно выгнув бровь. Само невежество, с которым зашёл сюда Владимир было недопустимо, и он сам об этом знал, поэтому былая спесь спала, заставляя осесть на стул. — Так зачем пожаловал, мой друг, распугавши всех моих подчинённых. — Будто тебе не знакома причина моего визита. — А ежели незнакома? Раздраженный вздох раздался со стороны собеседника. — Яр, ты знаешь, как я к тебе отношусь… — Пока понятия не имею, раз ты решился вот так нагло прийти сюда. Да, я знаю, почему ты пришел, однако, терпеть оскорбления твоего же чада, я не собираюсь. Если тебя это не устраивает, это твои проблемы. Ах, ты же за извинениями пришел, верно? Мой сын извиняться не будет. Он поступил так, как требует наш род, ты сам это знаешь или уже забыл, что нет ничего важнее чести семьи? Ярослав всегда казался Владимиру другим. Он отличался от всех них. Он не был зациклен на битвах или отстаивании своего. Он спокойно принимал все, что предначертано ему на пути. Он был действительно смиренным. Это восхищало, даже набожный Владимир не мог себе позволить, не проклинать свою судьбу, Стрелков так не делал. Никогда. Он принимал удары, как должное, а потом вставал и выглядел ещё лучше, чем до. Даже сейчас, когда его друг пришел сюда для защиты своего сына, он отстоял все, что было важно. Владимир слишком слаб перед таким Ярославом, перед тем, кто уверен в своей правоте. Покров виноват, это было ясно с самого начала. Данила слишком спокойный, чтобы его смогло вывести небольшое недоразумение. Это был большой повод, и что это, если не честь семьи. Как Владимир не догадался. Мономахов всегда был слишком твердолоб для ухищрений, чем многие пользовались. Даже Суздаль частенько это использовал, но не Ярослав. Для него честность превыше всего. Поэтому он был выше и будет выше. — Я поговорю с ним. Шепот со стороны друга отрезвил Стрелкова и заставил сдуться, опускаясь на кресло. От напряжения из него вышли все силы, ругаться с друзьями — непосильная задача. Но исход был ещё неожиданнее, чем предполагал Яр. Владимир просто извинился, совсем как в молодости. Тогда они были ближе. Не то, что сейчас.