***
Скотт все-таки достал ему новые колеса, а Джин, видя его интерес к природе Пандоры, под предлогом исследования выбила разрешение отходить недалеко от забора. Конечно, при условии, что его всегда будет сопровождать вооруженный морпех. Логан вызвался сам и, пока Чарльз сверял растения со справочником, умиротворенно курил. Пару раз с ними выходила Мария. Они с Логаном проговорили два часа, склонившись так близко друг к другу, что почти соприкасались лбами. Иногда их сопровождали брат Логана, Виктор, и Мойра Мактаггерт — офицер снабжения. Чарльз не понял, откуда взялась последняя, но вежливо отвечал на все ее вопросы об отличиях между генетикой земных биологических видов и обитателей На’ви. Интерес весьма ему льстил: в лаборатории ему не перед кем было «козырнуть» знаниями. Работы для генетика на Пандоре было не так уж много. Наибольший интерес представляла сущность тсахейлу. Хотя ученые могли воссоздать нервные окончания, они так и не поняли, почему отростки схожи у всех животных и растений, и тянутся друг к другу, а прикосновение заставляет двух существ сливаться в одно целое. Связь очаровывала, но Чарльз мог проводить эксперименты, только когда морпехи приносили ему свежие. Чарльзу казалось, что каждый раз, выходя в лес, он влюбляется в Пандору все сильнее. Здесь были прозрачные ручьи— не то что кислотные лужи на Земле. Почву окутывал светящийся мох. Венчики цветов прятались от Чарльза, а потом игриво высовывались, как игривые зверьки. Казалось, что они стали узнавать его. С каждым днем Пандора принимала его все спокойнее, и Чарльз размышлял над теорией, которой тайком поделился Маккой, боящийся, что его сочтут сумасшедшим. Вся живая материя на этой планете связана коллективным разумом. В очередной раз отправившись после обеда в лес, Чарльз привычно подъехал к воротам. Он, как всегда, смотрел вперед, и слишком поздно заметил, что вместо Логана его дожидается совсем другой мужчина. Он попытался развернуться на коляске, но это было не так-то просто. Эрик поймал его за рукоять, пригвождая к месту. — Профессор, — сказал он. — Настроение прогуляться? — Так точно, майор, — тусклым голосом ответил он. Чарльз не раз вспоминал о том, что мысленно называл «недоразумением». Кажется, Эрик и правда не хотел его оскорбить. Он говорил мягко, почти заигрывающе. До того, как ему выстрелили в спину, Чарльз бы точно не взъелся бы из-за такой мелочи. Он стал слишком много принимать на свой счет. Никто из ученых и их друзей не стал бы над ним смеяться, тем более муж Магды и друг Рейвен. — Могу я узнать, где капитан Хоулетт? — спросил он. На земле уже пропечатались следы его колес. — Нашли новое месторождение анобтаниума. Почти всех собрали, чтобы доставить оборудование. — А вы? — По уставу не меньше пятидесяти морпехов должны оставаться на базе, — ответил Эрик, раздраженно отмахиваясь от мокрых ветвей. Те били его по лицу даже чаще, чем Логана, будто пытаясь прогнать чужака. Наконец, они выехали на поляну. Ручей, журча, ленточкой вился между камнями. Иногда к нему подходили мелкие звери, и Чарльз наблюдал за тем, как они создают нейронную связь. Не так, как народ На’ви, которые с помощью тсахейлу заключали брак. Казалось, животные просто общались у водопоя, подобно тому, как Чарльз трепался с ребятами в столовой за чашкой чай. Обычно во время его наблюдений Логан спокойно дремал под деревом. Сон у него был чуткий — распахивал глаза, чуть только хрустнет прутик, но все же Чарльз не чувствовал спиной чужой давящий взгляд. Эрику, к сожалению, спать не хотелось. Он прислонился к стволу плечом и наблюдал за тем, как Чарльз устанавливает камеру и берет блокнот. Понадобилось почти полчаса, чтобы понять: этот мужчина может простоять, как истукан, хоть до вечера. — Что? — спросил Чарльз, разворачиваясь с Эрику. Удивительно, но тот, и правда, не сдвинулся с места. — Это правда зачем-то нужно или вам нечем заняться? — Мне нужно узнать, как работает связь у разных животных, — объяснил Чарльз. — Вы можете поставить камеру, — Эрик скрестил руки на груди и наклонил голову. — Мы уже пробовали. Чем не приматывай, их воруют пролемуры. — Ладно, — согласился с этой полуправдой Эрик, и хотя в его голосе не звучало издевки, Чарльзу стало не по себе. Помолчав еще несколько минут, он признал: — Да, мне нечем заняться. — А как же ученые? Вы так галдите в столовой, я думал, у вас там кружок энтузиастов, — ухмыльнулся Эрик. — Так уж вышло, что я не очень вписываюсь в их расписание. Чарльз скривился, услышав будто со стороны, как жалко это прозвучало. Он закрыл рот, пока не выболтал еще какую-нибудь личную информацию. Он всю жизнь был экстравертом, и теперь ему откровенно не хватало общения. Коллеги были дружелюбными, но каждый раз, когда они ускоряли шаг, поднимались на второй этаж по лестнице вместе лифта или просто говорили стоя, Чарльз просто сдавал назад, ссылаясь на несуществующие дела. Он ненавидел себя за то, как сильно скучает по прежней жизни. К тому же, внутри коллектива сформировался определенный распорядок, и, вливаясь в чужие компании, Чарльз гадал, искренне они хотят с ним общаться или просто жалеют одинокого калеку. Возможно, было глупостью лететь на Пандору всего через полгода после трагедии. С другой стороны, иначе он бы, наверное, просто спился. — В шахматы играть умеете? — Что? — тряхнул головой Чарльз, отвлекаясь от депрессивных мыслей. — В шахматы, — Эрик достал планшет, над которым тут же высветилась голодоска. — На всей Пандоре правил не знает никто, кроме Саммерсов и Маккоя, но я не настолько люблю эту игру. Улыбка Эрика была немного пугающей, но один только вид знакомых фигурок пробудил в Чарльзе массу приятных воспоминаний. Когда-то он был чемпионом города, но не поехал на крупные соревнования, потому что задался целью закончить школу экстерном. С тех пор он играл только сам с собой, называя это «зарядкой для ума». Шон, застав Чарльза за этим занятием, назвал его психом. — Я играю белыми, — заявил Чарльз и подкатился поближе. — Как скажете. Эрик тут же развернул доску на сто восемьдесят градусов. У Чарльза буквально руки чесались от желания сделать первый ход. Конечно, он больше любил физические шахматы: вес фигурок в руке, мягкий стук по деревянной доске и это приятное чувство, когда убираешь с поля чужую пешку. Однако наличие живого партнера — огромный плюс. Эрик сел на шишковатый корень дерева, и теперь они были одного роста. Чарльз мог пересчитать каждую морщинку вокруг его глаз. Чарльз не ожидал от игры ничего особенного: маловероятно, что вояка может хоть что-то противопоставить профессору, но несколько часов спустя он нереверяще уставился на доску, осознавая, что проиграл. Но этот факт его совершенно не расстроил. Чарльз чувствовал, как кровь закипает от азарта.***
Эрик был не из тех людей, кто готов терпеть дискомфорт без веской причины. На следующий день он принес с собой очаровательную подушку в цветочек и уселся на нее по-турецки. На одном бедре болтался термос, на другом — длинный тесак, которым он срубал лианы, продвигаясь по лесу. Дожидаясь, пока Чарльз сделает ход, он неспешно поедал нарезанные кубиками армейские галеты, которые отдаленно напоминали рахат-лукум. — Вы прямо как султан, — не сдержавшись, пошутил Чарльз. Чувство юмора никогда не было его сильной стороной, но Эрик казался позабавленным. — Неожиданное сходство, учитывая, что я еврей. — Правда? — Чарльз так удивился, что поставил фигурку не на то поле. — Я был уверен, что вы ирландец. — Кто-то донес, что я прекрасно танцую, или все дело в моем изысканном золотисто-русом цвете волос? — Вы рыжий, майор, — расплылся в улыбке Чарльз. — Но вам идет, дело не в этом. У вас странный акцент. — Польский — мой родной язык. Но я знаю немецкий. И французский. И даже русский, хотя Азазель и Колосс до сих пор думают, что у них что-то вроде тайного шифра. — Не верю, — Чарльз подался вперед. — Vous pensez que je suis si naïf? — Vous êtes vraiment naïf, Charles, mais ça vous va Не хотите проверить другие языки? — оскалился Эрик. — Ваш ход, майор, — прочистив горло, сообщил Чарльз. Этот мужчина обыгрывал его уже не в первый раз. И не только в шахматы.***
Около уха приятно шуршало крылышками местное насекомое, похожее на стрекозу. Иногда оно ударялось о пластиковую маску, и только этот звук не давал Чарльзу окончательно провалиться в сон. С раскрытыми глазами он вслушивался в голос леса. Тело уже стало ватным, и будто бы плыло по поверхности воды. — Я, конечно, долго думал над этим ходом, но не до такой степени, профессор. — А? — резко подскочил на месте Чарльз и вцепился в подлокотники. — Выдалась бурная ночь? — подперев щеку кулаком, спросил Эрик. — Да. То есть, нет, — Чарльз тряхнул волосами, которые завивались сильнее обычного от влажного воздуха Пандоры. — У Ороро интересный проект по миграции, но она климатолог. Мы с Джин консультируем по поводу физиологии местных живо-о-отных, — не сдержавшись, зевнул на последнем слове Чарльз. — Мозги тоже нуждаются в отдыхе, профессор. — Я и так целыми днями ничего не делаю, — дернул плечом Чарльз. — Вы правда так думаете? — Эрик приподнял бровь и съел его слона. — Я бываю с Азазелем на площадке аватаров. Вы постоянно торчите там в нерабочее время. Даже в столовой говорите о своих исследованиях и вот теперь перестали спать. Мне кажется, у вас была всего пара свободных часов в сутки, и вы решили заполнить их шахматами. Прекратите отпираться и признайте: «Меня зовут Чарльз Ксавье и я — трудоголик». — Вы тоже, — не понял претензию Чарльз и отмстил противнику, лишив его пешки, которой оставалось преодолеть всего одну клетку, чтобы добраться до края доски. — Да. Я люблю работать. Но в отличие от вас, я знаю меру и никогда не валюсь на кровать в изнеможении. — Похоже, мне пора искать другой способ заполнить время. Вы меня провоцируете, майор, — Чарльз даже не пытался притвориться, что угрожает всерьез. — Да ладно вам, Профессор. Это ваша любимая часть дня. — С чего вы взяли? — спросил Чарльз, гордясь тем, что его голос не дрогнул. — Пролемур стащил камеру три дня назад, а вы так и не заметили. Шах и мат. И снова этот оскал довольной акулы. Если бы не коляска, Чарльз уже потянулся вперед, схватил этого нахала за отвороты камуфляжной куртки и… Как всегда, он прогнал эту мысль прежде, чем она оформилась до конца.