Просто Гарри

*прошло некоторое время* — Какого черта?! Тихий, недоуменный вопрос одного эхом отразился по пустому помещению. За черным стеклом, привязанный к круглому бетонному диску кожаными ремнями из змеиной кожи, висел в бессилии Гарри Джеймс Поттер. — Этот человек и тот, кого вы показали в Думосбросе — это точно один и тот же человек? Не разные? — спросил один из мужчин с лысой головой и жестким, стальным взглядом серых глаз. Альбусу Дамблдору не потребовалось отвечать: на него и так смотрели все присутствующие до одного. За столами было совсем немного людей, но даже среди них находились те, кто не выдерживал увиденного. — В ваших заключениях закралась ошибка, — сказал один из людей, тот самый японец, пытаясь вразумить Альбуса Дамблдора. — Слышите? Этот человек нельзя отрывать от других людей… — Хвала Мерлину и всем святым, не одному мне этот эксперимент кажется бесчеловечным, даже если это был бы Темный лорд во плоти, — выпалил Люциус Малфой, что прежде молча стоял неподалеку. — Альбус, сколько вы еще собираетесь его здесь держать? Пока он не забудет, как опустошить собственный мочевой пузырь и кишечник, и не попросит разрешения выйти в туалет? Вы же видите, что он забыл все слова, все до последнего! Драко Малфой, стоявший неподалеку, кинул болезненный взгляд на родителя, а потом отступил ото всех, посмотрев на тонкого, хрупкого юношу, что был загнан в клетку обстоятельств, пойманный в ловушку чужой слабости. Даже не своей собственной! Подумать только, декан пытался добиться для него лучшей жизни, подарить свободу из заточения, где бесконечный цикл из ежедневной трехразовой кормежки, телевизора и полного отсутствия общения с себеподобными не сумели вытравить из некогда Великого волшебника остатки этого самого величия и способностей. Даже в четырех стенах, где ему не с кем было поговорить, лишенный дееспособного серого вещества не только на словах язвительного декана, он каким-то немыслимым образом преодолел порог собственных возможностей… ...и начал говорить. Кто бы мог подумать, что, пойманный аврорами и заточенный в одиночную камеру, Гарри Джеймс Поттер вдруг напрочь лишится способности говорить? Отрезанный от больницы Святого Мунго, где все до единого жители и работники которой сейчас выходили с протестами к Министерству и требовали отмены министерского решения, Гарри даже не мог узнать о том, как о нем переживали люди, маги, полукровки. Особенно полукровки. Северус Снейп просто пытался помочь. Их нашли в одной постели в кладовке Святого Мунго до того момента, как Поттер проснулся. Он едва ли смог противопоставить что-то Альбусу Дамблдору и аврорату, которые поставили на уши всем составом, даже если бы успел толком очнуться ото сна. Конечно, едва ли Поттеру следовало стирать память Снейпу, но по уверениям Рейджа, одного из авроров, с которым Драко был знаком, мальчишка не сопротивлялся и вел себя абсолютно спокойно, а на постели не было ни единого следа или пытнышка, которое могло бы означать что-то, что следовало скрывать. Да даже если бы они переспали! Велика невидаль! Декану после того вечера напрочь отшибло память, и он несколько дней кряду принимал экзамены у хогвартских бездарей, пока в одно мгновение не связался с отцом по каминной сети, очень удивившись вкрадчивому “Так ты все-таки вспомнил о своем мальчишке?”. Следовательно, у Дамблдора и аврората были основания сомневаться в том, что произошло тогда между Слизеринским деканом и тем, кто вел себя как угодно, но не как Гарри Поттер. Но разве это не было лучшим доказательством того, что перед ними не подделка? С этой мыслью Драко взялся за хромированную ручку и открыл дверь в Его Комнату. — Драко! — сзади раздался голос Альбуса, но Драко только скривил губы, не чувствуя уже ничего, кроме презрения. — Да пошел ты, — чувственно выпалил он, и комнатка погрузилась в тишину, и Драко закрыл за собой прозрачную дверь с внутренней стороны, подступах к освещенной десятками идиотских маггловских ламп фигуре. Привязанный, с заведенными вверх руками, в плотных, но все же бинтах вместо одежды, Поттер уже совсем не походил на того, кого он ненавидел и одновременно с этим боготворил все свое детство. Даже магически бинты не помогали уже как следует, и Драко скривился, чувствуя характерный запах. Запах, в котором мальчишка был не виноват. Он пробормотал очищающие заклинания, а потом наложил их же, почти не касаясь его живота и промежности. Послышался рваный выдох облегчения, и сухие, жилистые ноги перестали так прижиматься друг к другу, выдавая напряжение и борьбу с собственными потребностями. Драко, помедлив, занес руку к его лицу, а потом нахмурился, поведя головой, но не оборачиваясь назад. Он догадывался, что ему за это еще влетит, но все равно потянулся наверх и потянул вниз бинты, которыми были перевязаны его глаза. Зажмурившись от слишком яркого света, этот человек не сразу смог приспособиться и разглядеть его. А потом повторилось то же, что было месяцами до этого — он принялся тихо, но совершенно бессвязно говорить на своем языке, и ладно бы на каком-нибудь несуществующем или неся околесицу. Но нет. Драко сокрушенно закрыл глаза, осознавая, что, как и в случае с деканом, сделал только хуже. Это был парселтанг и только глухой человек не распознал бы змеиного языка с этим переизбытком шипящих. — Поттер, помолчи, ты делаешь только хуже, — тихо взмолился Драко, и, к его изумлению, лопочущий мальчишка действительно заткнулся и замолк, а Драко, воспользовавшись замешательством тех, кто наблюдал за каждым его движением и слышал каждое слово за черным стеклом, отлевитировал себя выше и развязал ему руки, а затем снял якорь с тела, мешавший шевелиться. Пошатнувшись и не сумев устоять на ногах, парень бы себе все кости переломал, если бы Драко не подхватил его левиосой, опустив на пол. К изумлению Драко и окончательной потере веры в человечность последнего, он увидел, как его собственный одногодка, его главный соперник, который всегда уделывал его в любой дисциплине, за которую брался всерьез, принялся играть с бинтами, словно годовалый ребенок. Драко выудил палочку из кармана и, игнорируя крики, доносящиеся из-за стекла, направил ее на Гарри. — Leggilimens… Ему открылась черная и беспросветная пустота. Чернота и ничего кроме нее, ни до, ни во время. Он слышал голоса, но все они сливались в бессвязную кучу неразборчивых слов, какими их понимал сам Гарри Поттер, пока висел здесь и ровным счетом никак не отвечал никому из них... И уж тем более не так, как говорил с деканом, по словам последнего. Снейп был опытным леггилиментом и мог восстановить часть утраченных воспоминаний, даже если над его памятью хорошенько поработали. Но даже он не смог бы восстановить воспоминания для думосброса. Ему не требовалось даже пытаться говорить с этим человеком, чтобы убедиться в очевидном: он не ответит ему ни на один вопрос, не вспомнит его имени, не сделает ничего, что могло бы доказать или опровергнуть, кем этот человек был на самом деле. — Я еще вернусь, — пообещал Драко, но человек перед ним никак не отреагировал, продолжая играть своими бинтами и по-идиотски смеясь. Он сам был не уверен в том, что говорил, потому что видеть Поттера таким было чем-то на грани даже для него самого. Поднявшись по лестницам, он выбежал за черное стекло и, не реагируя на оклики отца, побежал к выходу. — Так ничего и не сказал? Кроме… — раздался оклик Дамблдора. Драко обернулся, мерно вдохнув и выдохнув. — Теперь я понимаю, почему Темный лорд стал таким! — выпалил он, не сумев себя остановить. Комната погрузилась в молчание. От злости Драко пнул макет планеты, что стоял у дверей, и какая-то там из планет солнечной системы планетария покатилась по полу, словно в качестве издевки над человеком, который наверняка знал, как она называется. Месяц назад… Кому вообще пришла идея о том, что этот человек мог быть Темным лордом, который за всю сотню лет “солнышком” разве что самого Драко называл. И то — только когда был баснословно на него зол по одному ему известным причинам. Потому что все, что Драко делал — это подчинялся указаниям отца, которые не обсуждались и являлись единственным спасением в зале суда по решению родителей. И Драко не спорил. Выбежав на улицу, Драко зло закинул шарф, скривившись от ветра, ударившего в лицо. — Драко! — послышался голос декана, и он закатил глаза, пожалев о том, что не аппарировал сразу куда подальше. Но ему пришлось обернуться. Снейп прибежал, выглядя обеспокоенным и сбитым с толку. — Ну что там? — Все плохо, — выплюнул Драко, и было вытряс сначала пачку из кармана и даже смог зажечь, но Снейп потушил сигарету пальцами, отобрав у него. Драко скривился, но вымученно двинулся вперед, к городу вниз от маленького островка, на котором находилась заброшенная обсерватория. Ну, ставшая заброшенной из-за дурного представления о романтике Альбуса Дамблдора. Они зашли в кафе и Драко ткнул пальцем в меню, не ручаясь за свой голос. Видимо, по тому, как дрогнули его пальцы, когда он снова машинально схватился на пачку сигарет, крестный кое что, да понял. Драко выпустил облачко дыма в сторону окна, стараясь абстрагироваться от того, что увидел, и от запаха туалета, который теперь мерещился ему даже здесь. Самое время зауважать Филча, а? — Я сорвался и сказал директоришке, что теперь я понимаю, как появился Темный лорд, — выдохнул с дымом Драко, наконец-то достаточно абстрагировавшись от увиденного, чтобы суметь говорить. — Да ладно тебе, — закатил глаза Снейп, примирительно улыбнувшись. — В конце концов, это же обсерватория… — На бумагах и в газетах Альбус, как всегда, выглядит олицетворением добродетели и всемирским благом, — Драко зачаровал себе нимб над головой и сложил ладони в молитвенном жесте, наплевав на магглов вокруг, и Снейп зашипел, но улыбнулся от увиденного. — А по факту он там был связан, с перевязанными глазами, и начисто перестал разговаривать! — Что, опять? — улыбка сошла с лица профессора. Он отмахнулся от официантки, которая попыталась принять у него заказ. — Ну, если не считать того, что змееуст принял меня за своего, и не мог пошевелиться, а запах там стоял такой, что я, пожалуй, вышлю букет цветов Аргусу Филчу за счастливое детство… — зашипел Драко, и человек перед ним нахмурился, замерев и хорошенько так взвесив услышанное. Крестный отвернулся, слишком близко к сердцу восприняв услышанное. — Не стоило мне тогда вмешиваться… — пробормотал он тихо, отведя взгляд. — Чтобы он не заговорил вообще никогда? — буркнул Драко, откусив большущий кусок от рыбного бутерброда, который ему притащили. — Действительно. А, может, мы проявим хоть каплю человечности и просто захороним его заживо? И то добрее получится. А я со своей стороны обещаю не танцевать чечетку на его гробу. А? А? А? Сигарета не выдержала его пальцев и переломилась, и он было достал новую, но не смог зажечь. Руки не слушались и он забил. — Альбуса тоже можно понять, — тихо попытался втиснуться в его думы декан, застыв окаменевшим взглядом на сломанной сигарете в пепельнице с фирменным узором кафе. — Как больного на голову ублюдка и маньяка контроля, который сделает монстра из любого, кто хоть каплю сильнее него, и при этом не ходит у него на поводке и не ест с руки, — кивнул Драко, встретив поднявшийся, усталый взгляд темных глаз. Снейп натянуто улыбнулся, но улыбка эта больше напоминала крик отчаяния. Но он пожал плечами, опустив глаза. Официантка додумалась принести ему что-то там от шеф-повара, но к еде он так и не притронулся, глядя на шар здания, которое было видно из местного окна. — Ну почему вы тогда не сбежали из Мунго, черт бы вас подрал! — в сердцах выпалил Драко, закусывая ноготь и чертыхнувшись, когда почувствовал вкус крови. — Спрятались бы тогда в пыточной в Меноре, глядишь, и Поттер эволюционировал бы до способности врать… Как-нибудь выкрутились бы… — Я же сказал, что уснул. Сдуру, — выпалил декан, шумно выдохнув. — И как ты себе это представляешь, скажи на милость? Я вообще жалею, что ввязал Поттера во всю эту историю. Это из-за меня ведь ситуация усугубилась. Мне точно не стоит впутывать мальчишку в это… снова. — А какие еще грехи внушил тебе старый извращенец? — парировал Драко, изобразив, что ему очень интересно. — Старый извращенец будет блинчики с медом и кофе с молоком, — на все кафе заявил Альбус Дамблдор, появившись изниоткуда и заставив всех посетителей в кафе застыть от своего появления. Никто даже приборами не звякнул, и только официантка, опомнившись, сорвалась с места и упорхнула передавать заказ поварам. Альбус Дамблдор тем временем оглядел меню придирчивым, хмурым взглядом поверх очков, и, не найдя там ничего искомого, посмотрел на Северуса поверх очков: — Занятно, что ты решил отказаться от намеченного плана, когда у тебя почти получилось реализовать задуманное, — недоуменно заметил Дамблдор, и, горько вздохнув, встретил официантку, которая уже успела принести ему поднос с кофе. — Благодарю покорно! — О чем вы говорите? — недоуменно моргнул Снейп, уставившись на начальника. — Я? — деланно удивился директор. — Да ни о чем, собственно. Просто решил, что пора напомнить тебе, что с твоей памятью не только “Узник Планетария” поработал. А то, кажется, ты забылся слегка… — Чего? — выпалил Северус Снейп, медленно переведя глаза с Альбуса на Драко, что резко заправил локон волос за ухо, но кивнул, подтверждая услышанное, и пожал плечами, сам запутавшись, кому теперь подыгрывать. Северус Снейп подсел ближе к ним обоим, облокоившись и заглядывая в глаза, и понизив тон: — Поттер… стер мне память?! — А вы думаете, у меня действительно не было причин помещать спасителя магического мира в столь жесткие условия? — глаза директора блеснули сталью, но так же смягчились уже через мгновение, мельком глянув на Драко. — Сам узник свои воспоминания не показывает, хоть убей. Я начинаю подозревать, что то, за чем мне померещился сговор и опасность, на самом деле было не более, чем той частью личной жизни мальчишки, которую он решил спрятать любой ценой… — Думаете, они все-таки переспали? — встрепенулся Драко. — Нет! — заверил Снейп, но застыл от взглядов на себя обоих. — Мне не нужно помнить, чтобы знать, что я такого не допустил бы. Только и всего. — Скорее всего, в действительности ему попросту понравилось, к чему они пришли, — тихо заверил Драко Альбус. — И за это вы упаковали мальчишку в новую тюрьму, где он он даже в туалет нормально ходить не мог! — заорал Драко, стукнув кулаком по столу и заставив посетителей снова перепуганно замолкнуть. — Драко… — попытался утихомирить его Северус, подняв ладонь и прижимая пальцы к губам. Альбус же молчал, стоически выдерживая льющуюся на него ярость мальчика. — Когда ты будешь сообщать детям о том, что их родители не вернулись домой из-за твоей халатности, тогда и поговорим о моих сложных и бесчеловечных решениях со стороны этики и морали, и преступлений против личности, — вкрадчиво парировал директор. Драко нахмурился, но промолчал. Хотя бы потому, что за стол приземлилось двое — Люциус Малфой и Аластор Хмури, которые напару пододвинули ближе соседний столик, а аврор так и вовсе приватизировал суп, который не успели доесть прошлые посетители. — Вы доедать не будете? Я тогда доем? — уточнил Аврор, заставив Люциуса Малфоя скривиться, но не без нотки умиления, как человек эпохи ренессанса смотрел бы на доисторического человека, пытающегося сожрать натюрморт, оценив тем самым степень его реализма. — Ты омерзителен, — с нежностью произнес Люциус, хотя в его лице, холоднокровно наблюдающим за пожиранием остывшего грибного супа, не было видно ничего, кроме омерзения. — Спасибо, “дорогой”, — парировал аврор, заграбастав круассан из вазочки и с новыми силами взявшись орудовать ложкой, но сдался и принялся просто запивать из миски. Тем временем аврор обернулся на Альбуса, который сидел по руку от него. — Ну и че ты решил? Не наигрался еще? Альбус Дамблдор молча обвел присутствующих взглядом, убеждаясь в схожести взглядов. — То есть по-вашему я это делал исключительно ради потехи собственного самолюбия? — кивнул директор, миролюбиво кивая. — Окей, я вас понял. Я деспот и тиран, плохой человек и садист. И я в действительности готов на все для достижения своих целей. Какие-то вопросы? Но вопросов не последовало. Даже Люциус Малфой опустил глаза, не выдержав прямого, спокойного взгляда стальных голубых глаз. — Ему стало хуже без твоих визитов, — в воцарившейся тишине выдохнул Альбус Дамблдор, взяв круассан, который ему протянул Хмури, и взявшись за суп, который ему принесли. — Без моих чего? — нахмурился Северус Снейп, опустив голову ниже. — Я… ходил к Поттеру? Альбус Дамблдор обсосал зубы за плотно сжатыми губами, а потом достал небольшую тетрадку и, поправив очки на носу, начал зачитывать: — Понедельник, двадцать пятое июля. Девятнадцать тридцать. Вторник, утром вернулся, взвинченный и раздосадованный. Жаловался на черные дыры… Северус Снейп отобрал блокнот, принявшись жадно перелистывать странички и увидев расписание. — Ты несколько раз просил меня стирать себе память, — сдержанно оповестил его директор, стараясь не говорить с набитым ртом, но слишком уж явно заедая стресс. — Три месяца? — не своим голосом выпалил Северус Снейп, подняв блокнот выше. — А вот это уже не я сделал, — отчеканил Альбус Дамблдор, нарисовав на лице холодное и безучастное выражение. — Поттер решил вычеркнуть из твоей жизни твое же собственное упорство, с которым ты каждый день носил ему фрукты и пытался до него достучаться. И, судя по всему, преуспел в этом, пусть и не без моей помощи… — Какой помощи? — выпалил Снейп, жутко и животно уставившись в глаза начальника. — Поттер впервые заговорил после того, как опьянел, — директор достал из-за пазухи шкатулку с порошком и поставил на стол перед застывшим зельеваром. — Три месяца он не говорил ни единого слова ни тебе, ни кому-либо из персонала. Ни тем более мне, в адрес которого он открыто выказывал если не ненависть, то по меньшей мере неприязнь. Хуже себя он только с Уизли вел… — А я говорю, разум к нему вернется! — выпалил Малфой, но его шутку пригнорировали. — Альбус! — выкрикнул Северус Снейп, неверяще покачав головой. — Я видел, что мальчик мучается и все больше замыкается в себе в своем вынужденном одиночестве, у меня не оставалось другого выбора, — парировал директор. — Прочитай за девятое число прошлого месяца. Давай-давай. — ”Медсестра Стюарт прислала мне слезливое письмо о том, что по ее мнению Поттер намеренно портит отношения с окружающими, чтобы уберечь их от утраты себя прежнего”, — зачитал мужчина, но скривился и помотал головой, захлопнув тетрадь. — Отлично. Просто восхитительно. Вот только я ничего из этого не помню. Я даже не помню… при чем здесь вообще я? — Еще в начале всей этой истории ты попросил стереть себе память, когда выяснилось, что мальчиком управляет остаточная магия, — встрял Хмури, вызывая резкие взгляды на себя. Прежде всего Снейпа. — Тогда все были готовы сдаться, — поддакнул Люциус. — Но ты попросил стереть себе память, потому что Поттер хоть и становился овощем все в большей и большей степени, но это выглядело, как банальная ремиссия… Снейп молчал, стоически листая блокнот. — Но ты оказался прав, по итогу, — тихо отметил Дамблдор. — Это действительно была остаточная магия поначалу, но со временем мальчик начал проявлять характер. В частности, перестал пытаться говорить. Как мы выяснили позже, стыдясь своей неспособности надлежащим образом. У меня нет доказательств, но ты почти смог убедить меня в этом пару месяцев назад. Потом некоторые медсестры заметили, что его взгляд поменялся. Многие даже уволились, потому что начали его бояться… — Из-за взгляда? — одобрительно протянул Драко, присвистнув и покачав головой. — Потом появилась скука, — Дамблдор перелистнул несколько страниц назад, постучав пальцем по бумаге. — В этот момент из-за острого информационного он начал учить язык. Он не говорил, но уже осознал, что для этого нужно шевелить языком. И тренировался, за чем его неоднократно ловили. — Вот только теперь он вообще не в состоянии разговаривать, — сложил руки на груди Драко. Дамблдор виновато вздохнул. — Если не считать парселтанг, да, — словно напомнил директор, и присутствующие замолкли, кроме одного человека, который не видели эир своими глазами. — Он заговорил на змеином? — вконец растерял всякое выражение лица Снейп, теряясь. — Но… как же это тогда может быть Поттер? Доподлинно известно, что, хоть парселтанлгу невозможно обучиться, это отдел памяти… Кусок серого вещества, а, значит… — Это значит, что, кем бы ни был этот человек в прошлом, память все еще замурована в нем, и просто ждет удобного времени и мгновения, чтобы проявиться… — отчеканил Северус Снейп, поменявшись в лице. — Но… зачем это ему было нужно?! — Может, Том решил начать все сначала, — пожал плечами Альбус. — Или дал такую возможность Поттеру, — встрял Драко, и директор указал на него кончиком ножа, кивая. — Иронично то, что на парселтанге мальчик заговорил не с кем-нибудь, а с Драко, — вдруг заметил Хмури, на мгновение даже потеряв интерес ко второму, который успел заказать и даже умять наполовину. — А, значит, сработала ассоциация со Слизерином. Со школой, словно они по меньшей мере одной крови, и могут говорить на одном языке. По крайней мере, так показалось… — Поттер никогда в жизни со мной на равных не разговаривал, — шепотом сознался Драко, скривившись. — В отличии от Лорда… Парень запнулся, испуганно глянув на Дамблдора, но тот был слишком занят пенкой от мороженного или по крайней мере создавал видимость, что ничего кроме нее не замечает. — Так или иначе, — вздохнул Альбус, осознавая, что его игра не задалась. — Я больше не буду упорствовать и проверять этого человека. Даже если это Том, теперь он обзавелся новым телом и новой памятью, став чистокровным волшебником, хотим мы того или нет. Я не мог позволить себе отпустить этого человека, потому что все указывает на новое воплощение, даже стертая память Северуса и то, что даже под… тяжелыми заклинаниями… — Пытками, — поправил его Люциус, и Альбус промолчал, но спорить не стал. — ...мальчик отказывается давать доступ к тому, что происходило той ночью, когда он с тобой заговорил под алкоголем… — закончил директор. — Я могу только вынудить его показать это воспоминания, но я решил, что не буду этого делать. Но должен признать, щиты ты его выставлять научил… на достойном уровне. — Поттер вообще не мог выставить щиты, — тихо оспорил Снейп, растерыв всякое выражение лица. — Даже в сравнении с Лордом? — изумился Драко. — Нет, в сравнении с Лордом у него еще худо-бедно получалось, — покачал ладонью Северус. — Но… почему вы внезапно передумали? И… зачем рассказали мне обо всем этом, когда я почти… сдался? — Потому что ему начало становиться хуже, зачем, — выплюнул Драко, не скрывая собственной злобы и презрения в адрес директора, который спокойно встретил его взгляд и поднял ладонь, отмахнувшись, когда Люциус попытался одернуть сына. — Не хочет брать на себя ответственность за ухудшение… — Не хочу вас разочаровывать, молодой человек, но в стенах обсерватории мальчику стало лучше, о чем говорят все жизненные показатели, — виновато улыбнулся Альбус Дамблдор, но улыбка вышла холодной и недружелюбной ровно в той же степени, в которой показной она казалась. — Причем как со стороны пульса и давления, но также со стороны способности колдовать. — А я слышал, что врачи обсуждали, что из-за кажущегося наказания мальчишка начал дышать полной грудью и даже улыбался, — встрепенулся Аластор, вспомнив. — Это что же, получается, он осознает собственную вину, что не ищет способа избежать заключения или даже наказания? — Так или иначе, я умываю руки, — отрезал Альбус Дамблдор, окинув взглядом десерт, который ему принесли, и заправив салфетку за воротник. Северус Снейп поставил ладонь между собой и директором, заглядывая в глаза последнему. — Почему вы решили его освободить, если все кричит о том, что это кто угодно, но не Гарри? — не своим голосом выдохнул Северус, и все как один маги поменялись в лице, переглянувшись и улыбаясь, когда директор не стал спорить, а задумался, причмокивая. А, значит, мальчик в действительности был одной ногой на свободе. — Я решил проиграть, — отчеканил Альбус Дамблдор, несколько раз моргнув и глядя куда-то сквозь свой торт. В воцарившейся тишине он принялся резать торт на крупные куски и накладывать в блюдца, передавая присутствующим с тихим: — Я был многое готов сделать ради победы. Теперь вы все знаете, на что я на самом деле способен в попытке защитить то, что считаю важным защищать. И в этом я мало чем отличаюсь от Тома, и легко это признаю. Я манипулятор, я мразь и я диктатор. А еще я не умею проигрывать, и тем более ненавижу признавать свою неправоту. Но я не смогу гордиться своей победой, если буду продолжать уничтожать жизнь в этом человеке. Хватит, довольно. Мне нужна победа, но не такой ценой. Я был готов свести на тот свет Темного лорда, но у меня не поднимется рука ни на Гарри Поттера, ни на Тома Риддла. Я только что попытался и не смог. А ведь я должен был это сделать. Но я не смог, а, значит, я проиграл и подвел всех вас. Извините! В воцарившейся тишине Альбус Дамблдор поднялся из-за стола и ушел к прибою с кусочком своего торта на блюдце, где сел, будто бы глядя на небо, где в принимающемся вечере потихоньку начала просвечивать лунная дуга, а кое где проступили и звезды. Доев свой торт, мужчина сиганул за поручни вниз, немало перепугав посетителей и выскочивших со своих мест волшебников, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что Альбус Дамблдор попросту решил поплавать после плотного обеда.