stray kids compilation

      Из-за недавних инцидентов весь город стоял на ушах. Возвращаясь с работы домой, прогуливаясь с друзьями или семьей, сидя в кафе и ресторанах, занимаясь какими-то делами — внимание всех людей было приковано к новостям. Кто-то со страхом ожидал новую информацию о появившемся серийном убийце, кто-то молился, чтобы жертвой не оказался человек из его знакомых, а кто-то просто слушал и наблюдал за развивающейся трагедией со стороны. Но всех объединяло то, что никто не знал, кем был Он и не сидит ли прямо сейчас рядом с тобой в автобусе? Не покупает ли еду в гипермаркете около твоего дома? Не работает ли Он вместе с тобой в одном коллективе? Им всем было страшно.       Усталость давала о себе знать. Бессонные ночи перед сдачей проекта на работе, сбитый режим питания, постоянные разъезды по местам преступлений и в полицейский участок, как к себе домой, все это было слишком изнуряюще. Девушка закрыла за собой калитку и посеменила в сторону входной двери, потирая переносицу. Ноги гудели, голова раскалывалось. Желудок просил, чтобы она закинула в него хоть что-то, но после всего увиденного есть особо не хотелось. Уже вставляя ключ, она обратила внимание на аккуратно сложенные контейнеры на пороге и удивленно опустилась на корточки.       — Ох, не стоило, я ведь просила перестать, — пробормотала она себе под нос, но все же взяла их и занесла внутрь.       За ужином включать телевизор не было ни малейшего желания, вся эта тема с орудующим последние полгода преступником так надоела, что хотелось выть. Но профессионализм никто не отменял, поэтому, хоть и нехотя, она нажала на красную кнопку включения и на экране засветился вечерний выпуск криминального шоу. Как журналистке, ведущей как раз подобного рода дела, ей было необходимо узнавать обо всем в числе первых, чтобы быстро провести репортаж.       Еда оказалась еще теплой. Рис с курицей в соусе. Он действительно не был гением готовки, но даже так она была безмерно благодарна за проявления заботы и достаточно плотные приемы пищи, порой первые за целый день. Жизнь в одиночестве, в пустом доме, когда все, что тебя окружает — холодные стены и мебель, порой начинала сводить с ума. Навязчивое ощущение того, что кто-то неотрывно наблюдает за ней с каждым днем становилось все сильнее. Она спала в гостинной с включенным телевизором и плотно занавешенными темными шторами, укутывалась в одеяло и всегда по несколько раз проверяла, точно ли все двери и окна заперты.       По главному каналу крутили все то же — убийство юной студентки, которую нашли истерзанной и изрисованной на прошлой неделе в парке. Психопата, который творил весь этот ужас, все еще так и не удалось обнаружить, даже малейшей зацепки, отлетевшей пуговицы, следа крови, волоса, случайных свидетелей - он действовал искусно и осторожно, умело играясь со следователями, из-за чего гнев общественности быстро начал выливаться на полицейских. Словно это они были убийцами. Или словно они намеренно не ловили его. Но, работая бок о бок с ведущим офицером в последнее время, девушка точно знала, насколько все тяжело и как обстоят дела с расследованием на самом деле. С другой же стороны граждан винить было не в чем, ведь что еще им остается делать?       Раздался звонок в дверь, вытягивая из потока мыслей.       Сглотнув, она отложила палочки и, с трудом поднявшись на ватные ноги, поплелась к двери. Паранойя становилась сильнее и чтобы унимать приступы приходилось покрепче сжимать руки в кулаки, едва ли не впиваясь ногтями под кожу.       — И кого занесло в такое время? — на самом деле, если отбросить все плохие мысли и заболевание, ответ ей был известен. Сделав глубокий вздох, в попытках успокоить бешенное сердцебиение, осторожно отворив замок, она не ожидала увидеть никого иного, кроме как своего соседа. — Что ты забыл здесь в такое время?       — Я подумал, ты уже вернулась, — пожал плечами он и прошел внутрь, незаинтересованно оглядываясь по сторонам. — О, ты открыла то, что я принес? Вкусно?       Они начали общаться не так давно, около года назад, когда девушка только переехала в этот район из своего пригорода — любая связь с прошлым, воспоминания, знакомые места, все это убивало ее. Хван Хенджин был хорошим парнем. Спокойный, вежливый, хоть порой и слишком эмоциональный, драматизирующий простые вещи даже чересчур, словно отыгрывал собственные эмоции, а не имел их в самом деле. Он подрабатывал учителем ИЗО в начальной школе, любил детей, картины и музыку. И вроде все с ним было в порядке, но каждый раз находясь рядом становилось не по себе и его навязчивость постепенно начала напрягать. Было в нем что-то нечеловеческое, необъяснимое и определенно устрашающее.       — Нормально, — кивнула она, а парень поправил черные волосы, в попытках откинуть назад мешающую челку.       В груди у нее зародилась тревога, начиная медленно, но ощутимо разъедать изнутри, всасывая органы и сжимая сердце. Кашлянув в кулак, девушка отвлеченно посмотрела в сторону, прижимая руку на уровне солнечного сплетения. Такое случалось часто. Но сейчас было каким-то… Другим.       — Нормально? Ты недооцениваешь мои старания, — фыркнул Хенджин и уставился на телевизор. Огоньки отразились в темных глазах и ей даже показалось, что он не моргал какое-то время, слишком долго. Разве люди так делают? Но в момент, когда она подумала об этом, будто читая ее мысли, пришел в себя, смаргивая странную пелену. — Я пришел за тобой. Пошли на пляж.       Это было так странно.       — Пляж? Ночью? Я слишком устала для этого, иди без меня, — собственных голос показался заметно встревоженным.       — Почему нет? — обернулся он, вскидывая черные брови. — Сегодня прекрасная ночь. И я бы хотел, чтобы именно ты составила мне компанию.       Сердце ухнуло в пятки, смотреть на него вдруг стало невыносимо и она поспешила отвернуться, нервно теребя края своей кофты.       Правда хотелось остаться дома. Но почему-то девушка согласилась. Идя позади него по пустынным улицам, освещенным белесыми фонарями, она чувствовала себя непонятно — все чувства перемешались, приятное расслабление граничило с обеспокоенностью, сонливость с бессонницей, в теле вместе с невесомостью разлилась тяжесть.       В холодном песке под ногами чуть вязли ступни, оставались отчетливые следы подошвы; волны шелестели совсем рядом, переливаясь мелодией на невидимых струнах.       На небе уже зажглись звезды. Крохотные точки за миллиарды километров мерцали где-то в бескрайнем космосе, рассыпанные узорами, созвездиями, как веснушки и родинки на лице. Такие были и у него. Одна, на которую всегда обращали внимание, считая очаровательной особенностью, возможно даже поцелуем ангела, - под глазом.       Огоньки были так далеко, но она протянула руку вверх, остановившись на месте, желая поймать хоть одну. Пусть не самую яркую, не самую заметную, такую же, как она сама, но ничуть не менее важную.       Хенджин улыбнулся, наблюдая за ней, а после перевел взгляд в небо, разглядывая знакомые фигуры, соединенные незримыми линиями-нитями друг с другом.       Ни одна звезда не была одинокой.       Девушка прикрыла веки, подставляя лицо лунному свету. Она наконец дышала полной грудью, все мысли покинули голову вместе со студящим ветром, путающимся в волосах, охлаждающим измученный разум. Не помнила, когда в последний раз чувствовала себя настолько расслабленно за последнее время. Хотелось поблагодарить этого назойливого парня.       Но вдруг вся окрыленность сменилась злостью и непониманием. Словно бы ее окатили с ведра ледяной водой.       Она опомнилась тогда, когда почувствовала чужое дыхание на своей щеке, чересчур близко, и тут же распахнула глаза, ошарашенно отскакивая в сторону. Хван в полностью натянутой на лицо белой маске с интересом смотрел на нее, будто ничего не произошло, но что-то в этом взгляде было настолько пугающим, что табун мурашек пробежал по позвоночнику до поясницы, пересчитывая позвонки. Порой его безмятежность и смазанные моральные принципы ставили в неловкое положение — он не видел ничего в том, чтобы приблизится или резко сделать что-то, что обычно не делают нормальные люди, хотя бы не спросив разрешения.       У него были свои личные границы, но чужих для него не существовало.       Она никогда не просила его готовить ей и едва ли заикалась об этом достаточно часто, чтобы Хенджин посчитал своим дружеским долгом не оставлять ее голодной, но он всегда приносил ей контейнеры с чем-нибудь и оставлял на пороге как раз перед тем, как она возвращалась домой. Он всегда спрашивал ее о продвижениях на работе, хотя никто другой из ее знакомых никогда не проявлял интереса ни к серийным убийцам, ни к ее виду деятельности. Мог сказать, что видел ее где-то на другом конце города, где сам не должен был оказаться, и такие совпадения постепенно всплывали все чаще, больше напоминая слежку.       Он всегда приходил к ней в дни совершенных убийств.       В промежутке между осуществленным преступлением и сообщением в полицию о найденном трупе. В такие встречи Хенджин был странно взбудоражен, возбужден, вел себя неспокойно, не так, как это бывало обычно. Его глаза нездорово сияли, а с пухлых губ не сходила довольная улыбка.       Убийца всегда оставлял рисунки на телах своих жертв.       Она вздрогнула от собственной догадки. По спине пробежала дрожь, липкий страх сделался второй кожей, заставляя волоски на руках встать дыбом. Ужас сковал ее железными кандалами, она почувствовала себя на краю черной пропасти без дна, без возможности сдвинуться с места, потому что положение было неустойчивым. Девушка смотрела на знакомого, боясь даже шевельнуться, и пока ее сердце застучало где-то в глотке, он продолжал рассматривать что-то на дне ее глаз, а в его собственных плескалось неприкрытое осознание.       Он был тем, кто держал в страхе весь город.       И он заметил, что она наконец это поняла.       И хоть она не могла знать наверняка, но внутреннее чутье кричало ей, срывая голос, умоляло бежать, пока колени тряслись, а ступни одеревенели, не позволяя сделать и шагу прочь.