Принцесса Мононоке. Новое начало

— Дьявол! Тысяча чертей! Будь проклят этот мир! — ругался Коруку. — Дьявол! Тысяча чертей! Будь про… — Захлопнись! От голоса Токи он подпрыгнул и вскрикнул, не по-детски. Жена грозно прищурилась и вернулась к работе. Коруку затих, вытер пот и продолжил орудовать тяпкой. Тем временем остальные тоже работали, стоная и бормоча негодования, а леди Эбоси дремала, прислонившись к мягкой, заросшей мхом стене, прихрапывая. Гонза крутился вокруг нее с мисочкой воды и тряпкой, тихо повторяя: «все наладится». — Да хватит вокруг нее танцевать! — не выдержала Токи. — Она просто спит, а не умирает! Гонза замер. Токи увидела, как его плечи приподнялись, когда он сделал глубокий, охриплый, явно что-то предвещающий вдох. Когда Гонза повернулся к ней, его брови были нахмурены, а губы плотно сжаты. — Кто дал тебе право на меня кричать? — туго выдавил он, почти не открывая рот. — Я, начальник охраны, должен слышать наставления от шлюхи? — Что ты сказал?! — Токи взмахнула тяпкой. Она хотела хватить Гонзу по башке, но тот отступил. Тяпка зацепила край миски и выбила ее из рук. Вся вода вылилась на Токи, на ее грудь. Женщина вздрогнула, ахнула, ее взгляд непроизвольно опустился. Она увидела, что соски мгновенно проступили сквозь мокрую ткань. Открыв рот и наполняясь гневом, Токи стояла так несколько секунд, а затем, подняв глаза, поняла, что все мужчины смотрят на нее. Токи почувствовала себя потерянной и униженной. Бросив тяпку, она начала дико орать: на Гонзу, на Коруку, на всех остальных, на женщин, на работу, на все. Кляня весь свет почем зря, Токи побежала, куда смотрели ее глаза, чтобы побыстрее оказаться в одиночестве. И споткнулась о Коруку. Он в тот момент уползал (думая, что так его побег от ярости жены сделается незаметнее) из остова кузницы, притворяясь гусеницей. Токи наткнулась на него как раз в тот миг, когда он пытался изогнуть колесом спину, имитируя характерную манеру передвижения насекомого. Женщина кубарем полетела в сторону трех рабочих и, врезавшись и упав им под ноги, вызвала череду недовольных возгласов. Проснулась леди Эбоси. Стоящий гвалт заставил ее почти болезненно сморщиться, как бы в попытке защититься от неспокойной яви, и Гонза заметил ее выражение. — Госпожа! Что с вами?! Воды?! — Не ори на ухо, Гонза! — выплюнула она, потирая глаза. — Но я… Эбоси отмахнулась, Гонза шагнул назад. И споткнулся о Коруку. Он в этот момент полз мимо, решив изменить направление, подальше от Токи. Гонза рухнул на спину, а Коруку свернулся калачиком, притворяясь грибом. Леди Эбоси встала и пошла, сама не зная куда, спросонья она мало что видела, шаталась. Она все еще была слаба из-за ранения, и единственной рукой искала хоть какую-нибудь опору, в то время как ноги ее подкашивались, а веки смыкались. В поисках опоры ее рука совершала хаотичные, слепые движения, эдакие броски-захваты, и в один момент она вцепилась кому-то в лицо. Это оказался Дзико. В этот момент он как раз пришел попросить прощения у горожан. Но теперь, поруганный и отвергнутый, он прибегнул к секретному приему, который заготовил для таких случаев еще в детстве: прыснул слюной и соплями во вцепившуюся ладонь. Эбоси одернула руку, попятилась, упала и потеряла сознание. Тем временем в руинах кузницы уже кипела баталия. Вооруженные тяпками горожане разделились на два лагеря: одни бились за честь Токи, а другие противостояли им во имя готового пошатнуться реноме Гонзы. Притворяясь конем, Коруку скакал прочь, и Дзико, поверив обману, оседлал его и скрылся за покосившимися стенами Железного города.