Мой прекрасный мучитель

Марк был искренне рад, когда его первый раз вызвали в сборную Германии. Защищать честь страны в составе основной команды в таком юном возрасте... Парень жутко гордился собой. Конечно, поначалу у молодого вратаря натурально тряслись коленки, но потом первый мандраж прошел. А потом вновь появился. Но причина его возникновения уже была совсем другой. На первом сборе он увидел своего конкурента за место в составе, основного и практически бессменного вратаря сборной Мануэля Нойера. А как увидел, то не смог оторвать взгляда. На тренировке он пребывал в полнейшей прострации, наблюдая за каждым движением своего коллеги. Сам Тер-Штеген проваливал упражнение за упражнением, пропускал нелепые мячи, попадал под град критики от тренера вратарей. А когда Мануэль подошел к нему сзади и слегка положил руку на плечо, Марка передернуло. - Не бойся, у меня тоже на первой тренировке так было, - сказал Нойер и доброжелательно улыбнулся Тер-Штегену. На такое юный голкипер не мог не улыбнуться в ответ. Но добрые слова едва ли помогли. Марк стал волноваться еще сильнее и, в конце концов, сник совсем. Да и как тут не сникнуть - первый номер сборной на тренировке вытаскивал такие сложные мячи, совершал такие немыслимые прыжки по девяткам, что Тер-Штегену оставалось лишь восхищенно вздыхать и провожать взглядом отлетающие круглые снаряды. Со стороны это было похоже на мастер-класс, Мануэль буквально красовался перед его юными сменщиками и демонстрировал всю свою вратарскую мощь. И если Рон-Роберт Цилер спокойно воспринимал все выкрутасы Нойера и брал себе что-то на заметку, то над щенячьим взглядом Марка можно было только посмеиваться. Тренировка закончилась, и по логике вещей должно было закончиться восхищение Марка, но оно-то наоборот усилилось. В раздевалке Тер-Штеген поймал себя на мысли, что неотрывно разглядывал обнаженное тело переодевающегося коллеги. Он не мог заставить себя отвести взгляд, ведь увиденное им было прекрасно. Высокий и статный Мануэль был безумно красив, идеальной фигуре и рельефному прессу, наверное, мог бы позавидовать каждый первый немец. Марк даже от обиды слегка закусывал нижнюю губу, когда видел Нойера уже одетым. Марк смущенно прятал глаза лишь тогда, когда Мануэль замечал излишнее внимание парня. В остальных случаях перестать сверлить взглядом коллегу было просто не в его силах. Тер-Штеген даже не думал о том, что кто-нибудь может заметить его пристальное рассматривание, ему было все равно. Тогда значение имел только Мануэль. Марк не понимал природы своего нездорового интереса к голкиперу Баварии. "Он идеальный игрок, только и всего. Он пример для подражания. Я просто хочу быть, как он", - успокаивал себя в мыслях парень, понимая, что нагло врет самому себе. А этой же ночью Мануэль ему приснился. Приснился в совершенно недвусмысленном виде. Нойер вытворял в сновидениях Марка такие откровенные вещи, что бедному Тер-Штегену оставалось вскакивать посреди ночи с кровати, тяжело дыша, и краснеть от малейшего воспоминания о проделках его бурной фантазии. "Мы слишком много виделись за сегодня. Это всего лишь мусор, я завтра же избавлюсь от этого" - мысленно приказывал себе парень. А развратник Мануэль не отпускал его воображение до самого утра. Но ни на следующий день, ни через три дня Тер-Штеген не оставил попыток как можно больше находиться с Нойером. Он проваливал занятие за занятием, заставляя тренера вратарей в печали хвататься за голову. А виноватый взгляд Марка стал уже чем-то неотъемлемым, вроде визитной карточки. - Марк, с тобой все нормально? - Конечно, все хорошо. Просто упрямый до мозга костей Марк не мог признаться самому себе, что с первого взгляда умудрился влюбиться в своего коллегу по цеху. Он продолжал врать самому себе, и через некоторое время это даже вошло в привычку. Наверное, эти мучения могли длиться бесконечно долго, если бы в команде не нашлась пара людей, заметивших «страдания юного Марка-Андре». Им эти страдания совершенно не понравились.