Мой прекрасный мучитель

- А куда это он? – удивленно спросил Швайнштайгер, проводив взглядом Тер-Штегена. Гомес, уронив лицо в ладони, тихо повторял: «Господи, этот идиот неисправим...». Неловкая пауза затянулась, парни попеременно смотрели друг на друга. - Вы как хотите, а я пошел желание исполнять, - заявил Нойер и, дерзко улыбнувшись, последовал вслед за Тер-Штегеном. Игра продолжилась уже без обоих вратарей, но обстановка все равно была слегка подпорчена их внезапным уходом. Мануэль даже рад был такому ходу событий, ему уже давно хотелось поцеловать своего поклонника, ему хотелось почувствовать что-то новое. И юный Марк идеально подходил. С Нойером такое было впервые, раньше он всегда сам добивался любимых людей, завоевывал каждую секунду их внимания, любви, нежности. А теперь он сам стал объектом нешуточного обожания другого человека. Мануэль откровенно не понимал, почему же Марк так медленно завоевывал его. А если говорить точнее, даже боялся завоевывать его. Заглянув в их общий номер, Нойер никого там не обнаружил. Все комнаты были пусты. Решившись уже искать блудного Марка по отелю, Мануэль все же решил остаться в номере. «Тер-Штеген рано или поздно вернется сюда», - думал парень в ожидании коллеги. *** «Господи, я опять повел себя как идиот, ну и что теперь обо мне подумают ребята? Да они, наверное, поняли все уже... Как представлю, что мне бы пришлось с ним целоваться... Мороз по коже...» Марк вновь винил себя во всех смертных грехах, с грустной миной ютясь в самом углу холла первого этажа. Все его мысли были только о любимом, он представлял всевозможные развития событий, что было бы, если бы он остался... «Да я бы хоть сейчас, но... Все бы засмеяли, увидев, что я не умею целоваться...» Одно и другое виделось ему позором. Простая карточная игра обернулась еще одной неразрешимой дилеммой. «Знал бы ты, мой прекрасный мучитель, как мне сейчас плохо... Теперь я даже не знаю, как смотреть тебе в глаза...» Парень сам создавал себе проблемы и заходил в тупик при их решении. Он так бы и просидел до утра на диване, если бы его случайно не заметил второй тренер сборной, проходивший в это время мимо. - Ты чего сидишь здесь? Время отбоя давно было! Быстро в номер! – приказным тоном сказал Ханси Флик, заставляя Марка подчиниться. Тер-Штеген медленно встал и поплелся на свой этаж, в воображении представляя свои туманные перспективы. Время было уже позднее, и он рассчитывал на то, что Мануэль или уже спит, или остался играть в номере Гомеса. Тихо открыв дверь, Марк на цыпочках стал пробираться к ванной, боясь быть замеченным, но не тут-то было. - Ну и зачем ты сбежал? – по-доброму спросил Нойер, развалившись на своей кровати. «Кажется, я пропал...» - Я это... В общем... Ты знаешь... - Я понимаю, что целоваться в компании таких любителей посмеяться не очень приятное дело, но... – рассуждая, Мануэль подошел к Марку почти вплотную, - это же не из-за того, что я тебе противен? - Нет, конечно, что ты такое говоришь, наоборот... – залепетал Тер-Штеген, но Нойер перебил его: - Вот и отлично. Мануэль быстро взял ситуацию в свои руки и слегка прикоснулся губами к губам Марка, вовлекая того в поцелуй. Земля ушла из-под ног Тер-Штегена, он крепко зажмурился и закрылся в себе. Медленно он начинал сходить с ума, потихоньку открываясь, отвечая на действия Нойера. Тот слегка обнял Марка и притянул к себе, покусывая его нижнюю губу. Неумелые движения Тер-Штеген компенсировал невероятной самоотдачей, повторяя все, что вытворял Мануэль, углубляя поцелуй. В ход пошел и шаловливый язычок последнего, который игриво проникал в рот Марка. Руками Тер-Штеген обвил шею Нойера. Когда в легких кончился последний воздух, Мануэль мягко отстранился от Марка. Тот тщетно пытался унять учащенное сердцебиение, рвано и быстро дышал. Слегка прильнув к нему в последний раз, Нойер прошептал прямо в губы: - Вот видишь, самому же понравилось... Марку оставалось только краснеть и глупо улыбаться до ушей. Он не мог опомниться еще несколько мгновений, растерянно опустившись на кровать. - Мне... Я сейчас приду... – тихо пробубнил Тер-Штеген, скрываясь за дверями ванной. Только ополоснув лицо холодной водой, Марк смог прийти в себя. Воспоминания о поцелуе не давали ему трезво мыслить, мир плыл у него перед глазами. «Опомнись, опомнись, опомнись, он всего лишь тебя поцеловал... Легко сказать «всего лишь»... Это же... Это было потрясающе». Это исполнение желания засело в его мозгу надолго. «Ребенок ты еще совсем, Марк, - думал Мануэль перед сном, - совсем в таких делах опыта нет. Но ничего, кто-нибудь тебя еще научит искусству любви. Хотя почему кто-нибудь? Я научу».