Страсти

зимой бывают такие особенные утра, когда ещё очень темно, мир освещает только жёлтый свет фонарей, который подсвечивает танец падающего снега и ты бы все отдал, только бы остаться дома и дальше стоять возле батареи глядя в окно. все вокруг в сиреневом свечении, действующем усыпляюще на твои веки и разум. именно в такую погоду по тонкому слою льда перед корпорацией фатуи раздавался равномерный стук дорогих кожаных сапожек, одетых на аккуратные ножки панталоне. всех предвестников срочно собирали на экстренное совещание, говорят случилось что-то невообразимое. " — вообще работать не хотят, ничерта не посыпают.» — мысленно ругался предвестник, пытаясь отвлечься от тревожного угадывания темы совещания. на льду он выглядел словно уточка, осторожно и шатко ступающая по гладкой поверхности. до входа остаётся совсем ничего, когда сзади кто-то хватает за талию, панти моментально теряет ровновесие и вынужденно падает в чужие руки. раздается смех дотторе. конечно, конечно это был он. крепко держа свою жертву, доктор помогает панталоне встать. — дотторе. — только и смог грозно произнести мужчина, пытаясь скрыть улыбку, которая предательски выдавала все чувства. — я… хах, я не смог устоять, чтобы не напугать тебя ахахах! — я, как видишь, тоже едва стою на ногах от твоей шутки. — произнёс панталоне наигранно обижено и это вызвало новую волну смеха у дотторе. молодые новобранцы, проходящие мимо, косились на предвестников боязливо, но с интересом. — дотторе, прошу, давай не здесь. — шепнул панталоне и быстро и нежно огладил щеку мужчины, но тот вовсе не хотел отступать. торе опустился рукой к ягодицам пантолоне и сжал их сквозь теплое пальто, когда тот уже поднимался по лестнице и был слегка впереди. какая идиотская ситуация, ещё и в самый час пик, когда все служащие с самыми низкими разрядами только подтягиваются на службу в корпорацию. с невероятно гневным блеском в глазах панталоне обернулся на дотторе. «как ты мог?! облапать меня, как какого-то продажного неженку?» страшное непонимание и ярость читались в лице лоне, как вдруг он заметил в толпе за ними того самого юношу, имя которого уже и не осталось в памяти предвестника, единственное запечатлилось лишь то, как тот помог донести документы и был весьма навязчивым. видимо эта ситуация так задела раздутое и хрупкое, словно пузырь, эго дотторе, что сейчас он решил доказать, что только он имеет власть над своей «игрушкой». он — второй из предвестников, доказывал что-то своему настолько далёкому подчинённому, что им вряд ли вообще когда-либо пришлось бы разговаривать. сильнейшая обида и злость за считанные секунды довели всегда спокойного рационального панталоне до того, что он, не долго думая, влепил дотторе такую пощечину, от которой вздрогнули две зеркальные девы, поднимающиеся рядом. рука у лоне была элегантной, но тяжелой, так что у дотторе из носа потекла струйка крови. все вокруг притихли, некоторые даже остановились в шоке, другие же наоборот поспешно пытались скрыться, боясь попасть «под горячую руку». доктор медленно вытер кровь рукой, только больше размазав ее. панталоне быстро и нервно зашагал вперёд, мысленно проклиная ученого. переодевшись и выходя из кабинета в коридор, панталоне увидел арлекино в длинном черном кружевном платье и с полупрозрачной черной вуалью, закреплённой на волосах. — Арли… -тихо произнес предвестник. он почти никогда не видел девушку в платьях и сейчас ее одеяние было определено необычным, если не сказать траурным. — синьора… умерла. — произнесла та и опустила голову. в коридоре мигала лампа, бледный образ арлекино то появлялся, то исчезал, напоминая призрака. панталоне аккуратно приобнял девушку за плечи, пока она положила голову на плечо предвестника и оставила пару мокрых пятнышек на шелковой рубашке лоне. — когда ты узнала об этом? — минут пятнадцать назад. — ответила предвестница, мягко высвободившись из объятий. — и ты уже успела переодеться? — удивился панталоне. — я и все девушки тут, кого я знаю, имеют сменное траурное платье. лоне, открой глаза, ты же знаешь какова жизнь предвестника. девушка поджала губы и тихо удалилась в даль по коридору. «»…какова жизнь предвестника.» какова? такова, что ты можешь умереть в любую секунду и несколько стран, десятки организаций, сотни людей работают над этой секундой, они желают этого, многие готовы умереть ради этого.» — панталоне глубоко вздохнул. тяжёлые мысли о синьоре и смерти наполнили голову. ее улыбка, глаза, воспоминания о том, какой элегантной она всегда была. казалось, вот совсем недавно панталоне одолжил у нее духи и забывал вернуть той девушке, которая была влюблена до беспамятства в мертвеца и чью красоту больше не увидит мир. в центре зала заседаний стоял большой закрытый гроб, рядом с которым сидела на коленях колумбина в таком же платье, как и у арлекино, и что-то тихо шептала, может быть солилась. пантолоне видел мертвых людей ни один раз, но когда ты не знаешь мертвеца это одно, это просто единица со знаком минус в таблице, когда же знаешь пусть даже малую часть дорогих черт, сердце начинает неприятно щемить от боли утраты. дотторе, как обычно, встал рядом с пантолоне. когда все собрались, пьеро начал свою печальную, но холодную речь, лишённую чувств, только факты и слова скорби. к глазам панталоне подступили слезы и, кажется, пара из них даже тихо скатились по щепом, когда предвестник опустил длинные ресницы. все были подавлены утратой или почти все, отчего то казалось, даже скорее ощущалось, что дотторе вовсе не изменился, он был занят другими мыслями, а здесь находился по долгу. если говорить о дотторе и синьоре… то он и к ней успевал, скажем, проявлять внимание, она же любые действия в свою сторону игнорировала, чем вызывала у него раздражение. после совещания пьеро дождался когда панталоне с дотторе отстанут от остальных, он подошёл и бросил яростный испепеляющий взгляд. — мне отчитывать вас как провинившихся школьников или изволите? смерть синьоры спасла вас потому что по большому счету все обсуждают ее, а не тот стыд, который вы устроили утром. — прошипел первый из предвестников так, чтобы по возможности никто посторонний не слышал его слов. пантолоне невольно опустил глаза. — не знаю уж, что между вами… — продолжил пьеро. — эй, пьеро, между нами все отлично, я люблю лоне и он… — придурок. — прошептал панталоне. — мне не интересно, что между вами, дотторе. до тех пор, пока это не начнет вредить делам фатуи, а ваши публичные выяснения отношений подрывают авторитет предвестников. — слова эти прозвучали тяжело и грозно, так что даже торе пришлось заткнуться. пьеро ушел, оставив двух мужчин и труп синьоры наедине. лоне сложил руки на груди и задумчиво отошёл в тень ближе к гробу. — я тоже думаю об этом, панти. о том, как коротка жизнь предвестника… подобно жизни сорваного полевого цветка. такова уж судьба наша. — доктор усмехнулся. пантолоне молчал. — прости меня… прости ну правда. я не мог себя контролировать… — замолчи, ради святой царицы замолчи сейчас же. — темноволосый прикрыл глаза трясущейся рукой. — архонты… замолчи. меня тошнит от твоих лживых слов. ты ничерта не делаешь, ты хочешь только брать, брать и брать, не отдавая ничего в ответ. это несправедливо, доктор. я для тебя вещь, трофей, что угодно… замолчи, умоляю тебя, я не могу больше слушать это хуйню. дотторе замер в оцепенение. — ты прав, чертовски прав про наши несчастные жизни и я мечтал успеть пожить с тобой в законных отношениях, жить как муж с мужем. — мужчина начал зажигать сигарету, но огонек из позолоченой зажигалки все никак не хотел загораться, возможно внутри просто закончился газ, либо пальцы панталоне дрожали от стресса. — жизнь действительно очень коротка и ты понял это только сейчас. — произнес лоне с сигаретой в зубах. — дай мне шанс. — дотторе достал свою зажигалку и протянул огонек мужчине, глядя прямо в золото глаз напротив. — шанс. — усмехнулся брюнет и задумался на пару секунд. — ты хочешь последний шанс? хорошо… очень хорошо. — пантолоне наклонился к огню из чужих рук и зажёг сигарету, не прирывая при этом зрительного контакта с алыми глазами. — я дам тебе шанс, доктор. сегодня вечером я вылетаю в фонтейн и на следующий день мы должны встретиться в центральном отеле города, ты снимешь для нас лучший номер. после мы пойдем и зарегистрируем брак, а затем будем заниматься сексом всю ночь. — лоне затянулся и медленно выдохнул дым в лицо дотторе. — но если ты не приедешь… я прокляну тебя, доктор и лучше бы тебе не знать что будет. я прокляну тебя, клянусь именем покойной своей соратницы синьоры. пантолоне снова затянулся и прищурился. торе слегка наклонил голову набок и с интересом разглядывал лицо собеседника. — ради тебя что захочешь. — скал доктор наконец.