Луч света в тёмном царстве

Финал «Грозы» очень важен, так как в нём Островский подбирает все хвосты и ставит точки во всех конфликтах. Для того, чтобы понять роль финала (в экранизации тридцатых пьесы перекорёжили, а окончание — слили), надо понять: а как смерть Катерины воздействует на всех присутствующих? Власть сценической условности, безусловно, велика, но, судя по всему, Борис ещё не успел уехать из Калинова, однако Островский не выводит его сцену. Возможно, он узнает о смерти Катерины завтра, возможно, через три года, но Островскому он без надобности. Любопытно, что за всю драму между ним и Тихоном не произойдёт ни одного диалога, что косвенно доказывает их структурное двойничество. И в самом деле, что бы персонажи могли сказать друг другу? Зато в финале, вот он ещё один фольклорный мотив запоздавшей, а потому ненужной помощи, Тихон прекращает ныть и в кои-то веки ведёт себя не как мамина корзиночка, а как человек, который любит свою жену. Смотрите, на протяжении всего действия Тихон подчинялся законы и страха перед маменькой, но живая и деятельная любовь к жене, чувство вины за всё совершенное и за своё малодушие, которое он от себя гонит и не проговаривает толком, одержало верх, только поздно, поздно! «Чего ж вы смотрели-то? Давно ль она ушла-то?.. Ну, что стоишь-то, беги!» После слов Кулигина «говорят, здесь видели» Тихона немного отпускает и он выдаёт фразу, которая на самом деле показывает, что он неплохо понимает, что могла сотворить его жена: «Ну слава Богу, хоть живую». На свой скрепный бенефис является Кабаниха, и мне вот непонятно: а с какой стати она ищет Катерину? Боится за сына? Хочет всё контролировать? Хочет ещё раз поиздеваться над невесткой, что показать всем своё нравственное превосходно и тем получить моральное (или другое) удовлетворение? Или в ней шевельнулось хоть что-то человеческое? «А ты уж испугался, расплакался! Есть о чём. Не беспокойся: ещё долго нам с ней маяться будет… Видишь, что она делает! Вот какое зелье! Как она характер-то свой хочет выдержать!» Какой роскошный парад проекций, хоть сейчас в палату мер и весов. После крика о том, что в воду бросилась женщина, для матери и сына всё предельно ясно, однако ведут себя они по-разному. Тихон хочет спасти жену, рвётся к ней: «Батюшки, она ведь это! Маменька, пустите, смерть моя! Я её вытащу, а то так и сам… Что мне без неё!» Кабаниха продолжает работать столпом морали: «Не пущу, и не думай! Из-за неё да себя губить, стоит ли она того! Мало нам она страму-то наделала, ещё что затеяла!» И наконец Тихона прорывает на открытый бунт, несмотря на угрозы матери его проклясть, Тихон бросается бежать навстречу Кулигину, который вместе с «народом» несёт тело Катерины. Дальше Тихона сорвёт на обвинения, которые, конечно, вопль отчаявшегося человека, и, возможно, Кабаниха его потом задавит и загонит под плинтус, но эти слова всё равно будут чётко произнесены и проговорены. Пока же на сцену выходит второй резонёр Кулигин. Всю пьесу он скорее работал фоном и додавал конфликта Дикому, в четвёртом действии их противостояние вокруг громоотвода служит конфликту скреп и прогресса, причём в ссоре с Диким Кулигина сносит подчас на дискурс «маленького человека», от которого у меня временами шевелятся волосы на голове. Кулигин безуспешно, как пушкинский сеятель, пытается просветить калиновское «тёмное царство», потому что людям оно не нужно. Но кроме вот этого маленького человека из разговора с Диким в Кулигине живёт и благородный мечтатель, который в свои пятьдесят лет не растерял способности видеть хорошее, например, красоту Волги. Вспомним, что «Гроза» начинается с его реплики, а точнее, с песни «Среди долины ровныя», которая отчасти предвосхищает тему трагедии и смерти, а отчасти спойлерит сюжет, ведь лирический герой песни поёт о том, что власть и богатство ничего не стоят без любви. Приведу сюда эту песню, надо сказать, она совершенно феерически рифмуется со всем происходящим: Среди долины ровныя, На гладкой высоте Цветёт, растёт высокий дуб В могучей красоте. Высокий дуб, развесистый, Один у всех в глазах; Один, один, бедняжечка, Как рекрут на часах! Взойдёт ли красно солнышко: Кого под тень принять? Ударит ли погодушка: Кто будет защищать? Ни сосенки кудрявыя, Ни ивки близ его; Ни кустики зелёные, Не вьются вкруг него. Ах, скучно одинокому И деревцу расти! Ах, горько, горько молодцу Без милой жизнь вести! Есть много сребра, золота, Кого им подарить? Есть много славы, почестей — Но с кем их разделить? Встречаюсь ли с знакомыми: Поклон, да был таков; Встречаюсь ли с пригожими: Поклон да пара слов. Одних я сам пугаюся, Другой бежит меня. Все други, все приятели До чёрного лишь дня! Где ж сердцем отдохнуть могу, Когда гроза взойдёт? Друг нежный спит в сырой земле, На помощь не придёт! Ни роду нет, ни племени В чужой мне стороне; Не ластится любезная Подруженька ко мне! Не плачется от радости Старик, глядя на нас; Не веются вкруг малюточки, Тихохонько резвясь! Возьмите же всё золото, Все почести назад; Мне родину, мне милую, Мне милой дайте взгляд! И ведь не поймёшь, к кому по итогам эта песня относится больше: к Тихону или к Борису. Кулигин прячется от трэша окружающей его жизни в науке, в мечтах о счастье человечества и в музыке, это его анестезия от скорбеца, как у Тихона — выпивка, а у Варвары с Катериной — любовь. (Все мы немножко сейчас Кулигин, каждый из нас по-своему Кулигин). Из всех персонажей у него самая здоровая кукуха, он вообще среднее между донкихотом и городским сумасшедшим, что говорит нам о том, что в разумных пределах такой вот эскапизм помогает сохранить себя. Кроме того, важно помнить, что Кулигин, как и положено классицистическому резонёру, работает голосом нормы и периодически тумкает зрителя по темечку и говорит, что вот так быть не должно. Кулигин прекрасно понимает, что ничего он с «жестокими нравами» не сделает, говорит про миллион рублей, но читатель и зритель отлично понимают, что это отговорка. И всю дорогу он скорее находится на позиции созерцателя, но происходящее, как и смерть Катерины, лопнуло до того, что персонаж высказывается максимально прямо, больше того, его слова звучат, как обвинения на суде: «Вот вам ваша Катерина. Делайте с ней что хотите! Тело её здесь, возьмите его; а душа теперь не ваша: она теперь перед судией, который милосерднее вас!» После этого Кулигин убегает, возможно, сам испугавшись того, что только что высказал одной из хозяек города, но… эстафету подхватывает Тихон. У Тихона накипело, Тихон устал быть маминой корзиночкой и контейнером для всей Кабанихи. И здесь опять же интересно посмотреть на медного истукана, на Кабаниху то есть. Кажется, что она, как прежде, незыблема и непоколебима, свято уверена в своей правоте, в своём праве казнить и миловать. Она пытается унасекомить сына: «Полно! Об ней и плакать-то грех!» Увы для неё, дальше Тихон вспоминает, что он вообще-то тоже Кабан, и как человек, не умеющий нормально злиться, прёт на мать в лобовую. И обвинение, которое Тихон швыряет ей в лицо, для Кабанихи нежданчик. Привычно она попытается надавить на вину и стыд, чтобы скрыть собственное удивление, но Тихон её уже не слышит: «Что ты? Аль себя не помнишь! Забыл, с кем говоришь!» Признавайтесь, кто вспомнил бесконечное родительское: «Ты как с матерью разговариваешь?!»? Тихона несёт, и это превосходно видно по его репликам. Если первая похожа на его привычную речевую характеристику из подчинённого положения, когда он радостно прогибался под мать и сам боялся любой попытки возражать (наследие этого — многоточие в конце фразы): «Маменька, вы её погубили! Вы, вы, вы…» Вторая реплика звучит гораздо чётче, жёстче, уверенней, короче и заканчивается восклицанием: «Вы её погубили! Вы! Вы!» Здесь мамо стратегически отступает: «Я с тобой дома поговорю». Думаю, разговор кончится очередным запоем Тихона. Здесь и сейчас Кабанихе жизненно важно спасти остатки репутации и соблюсти реноме, она из-за всех сил цепляется за этикет и ритуал, и здесь даст сто очков вперёд любому конфуцианскому царедворцу. Островский подчёркивает это репликой: «Спасибо вам, люди добрые, за вашу услугу!» и добавляет, что Кабаниха «низко кланяется». До этой ханжи так и не доходит, что вот сейчас она трагически потеряла остатки социального лица. Главный принцип жизни в патриархальном обществе и в маленьком городе: «Не попадайся». От калиновцев и злых языков больше не скроешь ничего: ни истории с изменой Катерины, ни её самоубийства, ни побега Варвары, да и у Тихона вдруг, да ещё публично, прорезался голос, пусть, возможно, и ненадолго. Сама того не желая, Катерина отомстила свекрови так, как может отомстить честный и свободолюбивый человек тирану и деспоту: вывалив суть происходящего публично наружу. Для Катерины всё заканчивается смертью, но для Кабанихи, для всего старого мира и культуры стыда финал — вот подлинная катастрофа. Изменится ли что-то в Калинове, и если говорить шире, в самой России? Изменится, хотя и не сразу, и не так, как все хотели. Радикально ушла из дома, из семьи и жизни Катерина, даже не думая о том, какую она этим ковровую бомбу закинет свекрови; сбежала с Кудряшом Варвара; попытался впервые жизни защитить себя и свою теперь уже покойную жену Тихон, во весь голос, словами и через рот, Кулигин назвал проблему по имени; старая норма стухла окончательно и теперь будет вонять следующие сто пятьдесят лет, thank you very much. А зритель остаётся с совершенно чётким ощущением, что никакие традиционные скрепы, никакая высокая духовность, никакие старинные порядки и обычаи не стоят человеческого счастья, жизни и свободы. Живые люди важнее ритуалов, и это самое главное, что в этом тексте Островского есть. Самое важное — и самое ценное.