***
Лило хмурилась на собственные карты, вернее, щурила на них глаза — доводила мысль до логического конца. Ева сидела рядом и выглядела… Впрочем, как обычно. Лило всем нутром чувствовала, как та уже раздевала ее глазами. Смущающее, абсолютно, в такие моменты невольно вспоминался и взгляд десептиконов, благо, Ева не была настолько сумасшедшей. Или была? Лило так и не смогла решить. — Даже в карты играть наскучило, — и то правда. С каждым днем на корабле становилось все более скучно. Сначала это было отличным способом скоротать время, но потом этого оказалось мало. — Знаешь, я бы хотела сейчас… Ее прервали. Прервали, напугав до чертиков, что все нутро в миг сжалось. — Хотела чего? — ядовито мягкий тон сразу резанул уши, Лило подпрыгнула от страха, стоило Джетфайеру коснуться фейсплейтом ее головы. Она и обернуться не успела, как тот прижался дермами к ее макушке, цепким взглядом рассматривая карты. Летчик вел себя так, словно Евы рядом вовсе не существовало, но это было далеко не так. Раз Ева задала правила игры — и он, и Дрифт последуют им. Демонстрация, значит? Получите и распишитесь. — Боже, напугал, — Лило сжала ладонь у груди, шумно выдохнув. Ева от карт не отвлекалась. Активно делала вид, что только они её и интересуют. Игры с Лило всегда были интересными — она была достойным противником, умеющим грамотно мухлевать и разыгрывать интересные комбинации. Азартная игра с ней превращалась не только в бой вероятностей, но и в бой умов. Почти что как шахматы. Но это была правда — играть целыми днями было не так интересно. Игра превращалась в тренировку, будто они готовились к турниру по дураку. Ева была бы не против сходить в казино. Увы, путь туда был заказан не только из-за отсутствия денег. — Она хотела, чтобы ты, клоун, шёл развлекать своего собрата по разуму, а не лез сюда, — Ева даже не подняла взгляда на меха. — Не видишь, тут взрослые тётеньки важными делами заняты? Брысь отсюда! — Противоречишь сама себе, Ева, — Джетфайер снова не позволил Лило открыть рот. Знал, что та попытается предотвратить весь конфликт. Он и не собирался конфликтовать, вовсе нет. Ругань только спровоцирует Рэтчета взять в манипулятор что потяжелее и его в этот момент не остановит даже хрупкость органики. — Псы должны быть рядом с хозяином. Я и выполняю свою работу, по твоему же скромному мнению. Лило лишь устало вздохнула, потерла переносицу и подняла руку к все еще прижатому к макушке фейсплейту, погладила. — Хороший пес, хороший, — шуточно ляпнула, а затем торопливо себя же поправила. Звучало, вероятно, грубо. Не стоит так открыто раскидываться прозвищами. Ева вкладывала в них далеко не положительный смысл. — Без обид. Я шучу. — Я знаю, не волнуйся. Не волнуйся — ага, как же. Тут кроме волнения ничего и не поделаешь. Лило хотела мотнуть головой и сбросить с себя давление, но сдержалась — решила вернуться к игре. Мозг в момент отвлекся от карт, никак не мог сконцентрироваться обратно. — Я тебя понижаю в звании, — Ева хмыкнула, — ты теперь не пёс, а собака сутулая. Собака сутулая знаешь, где живёт? На улице, в будке. Кормят её пищевыми отходами, пока она не подохнет. Иногда их травят ядом, потому что собаки сутулые много гавкают. Смекаешь? — перепалка доставляла Еве удовольствие, впрочем, как и всегда. Спорить она любила. Ева испытывала смешанные чувства. С одной стороны, во всём виноват Вирус. Будь они здоровы, то даже не посмотрели бы в сторону Лило в таком контексте. С другой стороны… Еве было плевать на чужие болезни. Она всё ещё считала, что все больные должны либо лежать в больнице, либо быть подвержены эвтаназии. — Что тебе здесь надо, Джетфайр? Меня позлить хочешь? Не выйдет. — Я уже назвал причину моего присутсвия здесь, — он неохотно перевел взгляд к Еве и сразу вцепился в явные синяки на шее, — Лило, ты что, убить ее хотела? — Ага, — Лило особого смысла ответу не придала, просто невзначай ляпнула и вернулась к мыслям об игре. — Пол ночи пыталась придушить, так она — представь себе — оказывается бессмертная, — смешка не сдержала. Ночная картина совершенно не вязалось с ее словами, особенно когда пальцы на ладони едва дрогнули, стоило вспомнить, как Ева их сжимала в тот момент… — От десептиконов набралась? — игры органики вызывали лишь довольный рокот. И они, и автобот прекрасно знали, что там ночью происходило, но Джетфайер продолжит им эту глупую игру. Пусть радуются своей вседозволенности, пока могут. — Так я и думал, плохо они на тебя повлияли. — Говорит бывший десептикон, — Лило все еще не хотела верить, что внутри Джетфайера или Дрифта осталось что-то от фиолетовой фракции. Остался, оказывается, не только вирус, но и некоторые черты характера. Они могли делать вид, что давно изменились, но даже так эта тонкая нить прослеживалась и в словах, и в действиях. — Я сейчас помру. От чужой тупости, — Ева впервые за весь диалог посмотрела прямо на Джетфайра, — я умру, а после превращусь в злого призрака, Десептикон. Буду превращать твой актив в Ад. Самый настоящий. Буду медленно сводить с ума — по-настоящему — а потом заставлю пустить заряд плазмы себе в Искру. Ты себе такой судьбы хочешь, болезный? И это не шутка и даже не предупреждение. Это угроза. Ева с неудовлетворением посмотрела на те карты, которые остались у неё на руках. Да, не каждая партия заканчивалась победой. Это ничего страшного. Ева любила брать реванши. — Не будь самодовольным, Джетфайр. Ненормальным это не идёт. — Вот она понабралась и десептиконов побольше твоего, — и звучала эта фраза так, словно Джетфайер отчитывал ухажера дочери, как отец. Отчасти это и было правдой — Еву не возлюбили на корабле. Многим на нее было все равно — органика, как органика, но вот конкретная парочка автоботов точно не вывозила ее надменный характер. Раздражения на фейсплейте скрыть не удалось, благо, Лило его не видела, — Она во всех такими угрозами кидается? — Не во всех, — Лило постучала указательным пальцем по губе, улыбнулась, в преддверии окончания игры. Ева ревновала — это было написано на ее лице. В какой-то степени это даже питало темную часть внутри Лило, с другой стороны: ревность — штука страшная. — Только в тех, кто ей не нравится, — почти во всех кибертронцев. Лило вовремя прикусила губу, чтобы не ляпнуть. — Кто ей не нравится?.. — он хмыкнул, все еще не отстранялся, скорее на оборот — провел пальцами вдоль руки Лило и протяжно промычал, — То есть все, кто имеет к тебе какое-либо отношение? К Кассандре она бы так же относилась? — Кассандра ее бы на прогиб кинула, — Лило посмеялась, а затем посмотрела на Еву, — они бы сдружились. Нет, я серьезно. Вы бы были теми самыми подругами что ходили в бар, срали мужиков и выпивали. — Выпивали? — Ева навострила уши, что даже на миг забыла обо всех обидах и негативных эмоциях. — Выпивка сближает. Это правда. Но об твою голову, Джетфайер, я бы разбила пару бутылочек. Прямиком о темечко… Или что там у тебя? Ева нахмурилась, наблюдая то, как мех прикасается с Лило. Он не должен был этого делать. Точно не с таким подтекстом. Так Лило могла касаться только Ева и, возможно, Мегатрон. Все остальные могли стоять в сторонке и обтекать от зависти. — Хватит пытаться её трахнуть глазами, Джетфайер. Не выйдет. Можешь в ладошку в своём отсеке подрочить и успокоиться, — Ева ещё раз глянула на карты, а после пожала плечами. — Я проиграла. Мне нечем крыть, — и вскрыла свои карты. Лило пыталась абстрагировать внимание от слов Евы. Еще больше надеялась, что Джетфайер не ответит на ее слова. Он молчал и потому Лило решила не оставить ему шанса на ответ — вряд ли он ее обрадует. — Итак, — она хлопнула в ладоши, — Значит, желание… Что бы такого загадать, — провела ладонью по подбородку в задумчивом жесте. Хотела быстрее скомпоновать свои мысли, придумать хотя бы что-нибудь глупое, но продолжить уже не успела — Джетфайер опередил ее. — Ты прекрасно знаешь, что этого недостаточно. Там то Лило и кинула взгляд на карты, прикидывая, сможет ли она заткнуть себе уши, скомкав твердую бумажку. И как бы старалась не краснеть — румянец все же проступил. Она уже и не говорила ничего, просто мотнула головой в сторону Евы лишь с одной мыслью: «Молчи Ева, пожалуйста, не продолжай этот спектакль». Остановится Ева? Отнюдь — Лило знала и это. Но попытка — не пытка? Да даже если бы она загадала желание той молчать — Ева и в таком случае найдет, чем выкрутиться. И Лило предполагала, что ее слова перейдут в действие. — Я? — Ева рассмеялась. Смех отразился от стен, вызвав эхо. — Нет, Джетфайер, я не знаю. В отличие от некоторых мне не нужно постыдно самоудовлетворять себя, фантазируя о Лило. Я хочу — я беру. Так было раньше, так было сегодня ночью и будет ещё очень долго, — голос понизился до шёпота, — всегда. Так будет всегда. Ева откинулась на диван, заложив руки за голову. С улыбкой посмотрела в фейсплейт меха, но обратилась к Лило. — Загадывай, Лило. Я жду. Можешь не стесняться — я выполню любое твоё желание. — Может хватит обсуждать, кто и как хочет меня выебать, прямо рядом со мной? — Лило скрестила руки у груди, небрежно припав к спинке дивана. — Серьёзно. Я начинаю злиться, — молчание далось трудно. И чем дольше оно продолжалось — тем больше угнетало, — Так, желание… В ванной сегодня прибираешься ты, — Лило на миг вспомнила, что на уборку подходила её очередь, так что желание получилось полезным. Заодно Ева подумает, что её рот стоит открывать в более интересном месте, чем это. — И не забудь про унитаз. — Я даже слова не сказал, заметь, — автобот всё же вернулся к тебе, оправдывая себя. Впрочем, почему оправдывая? Эту тему начала Ева, а не он. Джетфайер поддержал диалог как вежливый собеседник, не более… И всё же, её слова задели. Задели, потому что Ева говорила правду — им не выпадало возможности подобраться к органике настолько близко. А вот Еве выпала. Заслужила ли она её? Нет. Так почему они не могли зарыть свой шлем между бёдер Лило и сравнить, кто работает лучше? — Извини, если смутил. — Не смутил, — врала. Конечно смутил и Ева — тоже. — Однажды ты с Дрифтом ругался передо мной, помнишь что я сказала? — Что мы тебя пугаем и ты чувствуешь себя вещью, а не человеком. Да, помню. — Как прикажите, моя Госпожа. Я даже ободок унитаза своим языком могу вылизать, если ты посидишь на нём перед этим, — Еву же чужое смущение радовало. Оно было вызвано простыми фактами и, что намного главнее, демонстрировала принадлежность. Кто же был виноват, что Ева такая собственница? — не злись. Ты не вещь. За вещи не готовы умереть, — Ева стала серьёзнее. — А за тебя — да. Потому что я так тебя люблю! Моя невероятная, прекраснейшая, самая лучшая Лило! Лесть изо рта Евы лилась таким плотным потоком, что в ней можно было затеряться. Но главное, что в тоне читалась предельная честность. Ева действительно так считала. С поправками на личное отношение. — А ты, Джетфаейр? Ты готов умереть за Лило? — Ева посмотрела на меха с презрением. — Готов отдать самое дорогое, что у тебя есть? — Вопрос некорректный, Ева, — и всё же довольно улыбнулся да так, что в миг хотелось ему врезать. Лило озадаченно повела бровями, махая ладонью на лицо — пыталась остудить горящие щеки. Ответила бы Еве взаимностью, но боялась реакции автоботов на это. Лучше молчать, хотя бы ей. — Умереть ты рада всегда — таким не удивишь. Готова ли ты жить ради неё? Готова ли ты жертвовать своей свободой ради неё? Лило чувствовала себя стереотипным начальником борделя… Или мафиозной организации: вошла в помещение, а все уже стоят готовые к её командам. — У меня с тобой, десептиконами и Дрифтом — поразительное сходство, — позволил себе тихо посмеятся, — и да, я уже жертвовал своей жизнью ради неё. Пришлось обратно припаивать манипулятор. — Не напоминай, — Лило чётко помнила тот хруст, рёв Мегатрона и крики летчика, когда десептикон выломал ему манипулятор при попытке вытащить Лило с корабля. — Ужасное было зрелище. — Жить?.. Жизнь без свободы, Джетфайер, это существование. Существовать ради кого-то невозможно. Можно либо жить, — Ева склонила голову к левому плечу, — либо умереть, — к правому, — я понимаю, тебе трудно это понять. Не всем дано. Что же касается жертв, — послышался скептический хмык, — твоя жертва ради неё в качества манипулятора никогда не сравнится с теми жертвами, что преподнесла ей я. Так что, извини, но ты в проигрыше. Ева хотела плюнуть Джетфаеру в фейсплейт, но ей было лень вставать. Самодовольная тварь отчего-то считала себя умнее Евы. Непозволительная глупость. — Она щас плюнет в моей фейсплейт, — Джетфайер наигранно поморщился, а затем отвёл взгляд в сторону. Лило только хмыкнула на его замечание, повела головой в сторону, стоило автоботу приспустить шлем и потереться о её щеку носом. — У неё есть пункт на жидкости, — и всё же внесла свою лепту очередного доказательства, что они обе — достаточно близки в интимном плане. Видела, как лётчик сопротивлялся, чтобы не закатить оптику от раздражения. — Не расстраивайся, — мягко похлопала ладонью по белому корпусу, пытаясь отстранится, — в следующий раз я плюну ей в рот. Ева подобралась, услышав слова Лило. Весь тяжёлый разговор сошёл на нет, как и осадок от него. Лило зашла на любимую территорию Евы. — Я мечтала об этом с момента нашей встречи, — Ева действительно не понимала, почему Лило ещё ни разу в неё не плюнула. Или не оттаскала за волосы. Или не дала пару пощёчин… Лило шло быть сверху, а Ева очень хотела быть снизу. — Извини, Джетфайер, но в твоё лицо я бы плюнула только кислотой. — Спасибо за щедрость. Пожалуй, воздержусь, — Ева вызывала какое-то мрачное веселье, словно эмоции от боя или соревнований, а вот слова Лило отразились лишь завистью к её подруге. Возможно, та думала, что таким способом наоборот принизит Еву в их оптике, но нет. Откровенно говоря, они действительно были похожи на Еву тем, что приняли бы всё и сразу и попросили бы добавки. — Да откуда мне было знать? — Лило развела ладони в стороны. Нет, серьёзно, Ева не обозначила чёткие границы жестокости, дозволенной по отношению к ней. Лило не хотела искать её сама — боялась, что может пошатнуть её доверие. Даже когда та молила её убить, не до конца была уверена, что Ева настолько ей доверяла. Это просто не ввязалось в голове. — По ней видно, что она мазохистка, — на миг замолчал, казалось, вспоминая кое-что очень неприятное, — с лёгким наклоном в садизм. Ева хотела было возразить, но не нашла, что может сказать по этому поводу. Джетфайер — впервые за весь диалог — был прав. Ева ни за что бы не признала этого вслух, но между ног опять становилось горячо от мыслей о будущем опыте. — Он прав, Лило. Я мазохистка с уклоном в садизм. Поэтому, пожалуйста, в следующий раз будь грубее со мной. Даже если я умру, то я отправлюсь на тот свет с твоим именем на языке, — интимный шёпот прозвучал прямиком в ухо Лило. Ева опять подсела близко — очень близко — демонстративно близко. — Хочешь посадить меня на поводок? Я буду собачкой получше этих. — Не думаю, что маленькая наглая органика справится с… — Вот ты где! — в момент в помещении послышался недовольный рёв вентсистем. Лило обернулась к звуку, уже на момент, когда Оптимус схватил лётчика за край крыла и потащил к выходу. И откуда у него столько сил тащить такую тушу. — Игнорирование обязанностей, Джетфайер. Позже зайдешь к Проулу за исправительными, — и, даже не посмотрев на органику, скрылся с летуном в коридоре. У Прайма все цепи свело, стоило обнаружить пропажу Джетфайера из-под оптики — сразу кинулся его искать, пока тот не натворил делов. Благо, не натворил: что Лило, что Ева были в исправном состоянии. Лило только и присвистнула от удивления, а затем моргнула в сторону Евы. — Всё. Увели моего пса, — прозвучало с долей обиды. Ева успела за короткое появление Оптимуса пережить шквал эмоций. Испугаться, понадеяться, удивиться и даже обидеться. Он продолжал себя вести, как лидер. Нормальный лидер. Да, немного экспрессивный и агрессивный, не такой, как её родной Оптимус, но всё ещё адекватный. Эта игра начинала надоедать. — Ага. Мой пёс твоего увлёк. Глава бродячей стаи, — улыбка на лице Евы дрогнула, а после и вовсе пропала. — Не могу поверить. Мне правда приходится дискутировать с неадекватами о том, что мы вместе. Какой позор. Я опускаюсь до их уровня. — Вот именно, — Лило всё же расщедрилась на лёгкий подзатыльник для Евы. Напугала ведь! А если бы её речи сейчас сподвигли Джетфайера схватить Лило и утащить куда подальше? Вот ведь ляпнет и не подумает. — В следующий раз будь умнее их. Волнение, наконец, отступило. Лило и понятия не имела, сколько сил потратила тревожность, которая копошилась внутри с самого прихода лётчика. Десептиконы были предсказуемы — слово и они уже бесились, автоботы же напоминали тихую бомбу. Никогда не поймёшь, когда рванёт. — Надо будет поблагодарить его позже, — Лило сделала мысленную пометку, а затем вернулся взгляд к Еве, — Детский сад какой-то. Я устала… — За что благодарить? За собачью преданность или тупость? — Ева потёрла ушибленное место, но ничего против не сказала. — Мне не нравится, что они думают, будто имеют на тебя какие-то права. Я… Ревную, вот. И переживаю за тебя. Не хочу, чтобы ты была с ними только из-за того, что так обязывает страх или болезнь. Это рабство. Ева тоже ощутила усталость. Странную и непонятную, будто возникшую из пустоты. В груди похолодело. Лило права. Автоботы были безумны, и Еве стоило об этом помнить. Вспоминая того же Оптимуса. Со стороны — милый парень, но глубоко внутри… Прайм Евы смог обмануть всех вокруг. Только её не смог. Ева не позволит обмануться Лило. Лило довольно хмыкнула, а после наклонилась к её уху. — Пойдём в отсек? — ответ на вопрос уже знала. Бегущие по коже Евы мурашки говорили сами за себя. Лило не отстранялась — пустила пальцы ей в волосы и мягко повела по голове, — Тоже устала? Можем передохнуть. Всё равно заняться нечем. Действительно нечем. И эта скука разбавлялась именно таким способом. Лило удивляла даже саму себя — Ева, черт её побрал, развращала ту моментами до невозможного. Интересно, это пошло с Прайма или она всегда такой была? — Да, — голос Евы прозвучал неожиданно сипло, будто весь воздух украли из лёгких, — пожалуйста, да. Мне это очень сейчас нужно. Хочу, — Ева повела плечами, — хочу всего, о чём мы с тобой сегодня говорили. Очень-очень хочу. Ева порой думала, что ей стоит сходить к сексологу и узнать, является ли её огромное либидо признаком нимфомании. Самодиагностика Еве не очень помогала. Впрочем, наплевать. Одним сумасшедшим больше, одним меньше — всё равно. — Ну вот и поспим, — Лило посмеялась, резво вскочила с места и направилась вниз по лестнице. Шутила, конечно — не могла удержаться от выражения разочарования на её милом личике. — Пойдём, а то тут и уснёшь. Все же тревожность окончательно сменилось на веселье и лёгкое заигрывание. Лило уже мысленно прикидывала, что и в какой последовательности опробует. Ева, конечно, не то чтобы заслужила — вела она себя все ещё открыто, но иногда можно сделать исключения, верно?***
Сон был приятным. Лило, как и Ева, отключилась от реальности прилично. Ева так вообще вырубилась сразу после всего списка её пунктиков — Лило не поленилась проверить каждый и сравнить, какой больше всего заставлял Еву так развратно выгибаться. Идиллия сна резко прервалась, стоило кому-то схватить их и отдернуть друг от друга. Паника отдавала стуком сердца в глотке. Лило была уверена что вот оно — всё. Конец свободе. Мегатрон и Прайм здесь и… Состояние резко возвращалось ко сну. Видимо, дело было в прижатой к лицу пахучей тряпке. Алой оптики не было, наоборот, Лило вяло разбирала лишь голубые окуляры. Ева боролась с нападавшими дольше, более агрессивно и с животным рвением вмазать им по самые порты, но пользы от этого было мало… — Е-ева, — её легонько похлопали по щеке. Тело было неудобно связано… Вернее привязано, кажется, к стулу. Знакомое положение. — Ева, проснись, — Дрифт звучал обманчиво спокойным: сидел перед ней на корточках и внимал её ленивому выражению лица. Просыпаться, видимо, не хотела. Он опустил манипулятор с плеча на её колено. — Вот соня. Ева слабо моргала. В голове лениво текли мысли, перетекали из одной области в другую. Немного болела голова, как во время похмелья, хотя отчего-то Ева была абсолютно точно уверена, что не пила. Или пила?.. Нет, не пила. Воспоминания возвращались неохотно: разговор с Джетфаером, ночь с Лило… Потом было что-то ещё. В ночи. Кажется, на них напали. — Оптимус? — Ева усилием воли заставила себя открыть глаза, но взгляд смотрел куда-то в пустоту. — Мегатрон? Это вы?.. Перед Евой точно стоял кто-то из металла, но кто именно — понять было трудно. Да и почему она была связана? Ни Прайм, ни Мегатрон никогда такой глупостью не занимались — это был идиотизм. — Мимо, — Дрифт пропустил лёгкий смех, — Дважды мимо, Ева, — обернулся к Джетфайеру, что сидел немного дальше и держал уже Лило — та и не боролась. Это было бессмысленно. — И всё же ты перестарался с хлороформом. — Зато выйграл пару часов тишины, — Джетфайер подал плечевыми сегментами и опустил подбородок на макушку головы органики. Лило нахмурилась на жест, но промолчала. Волнение было адресовано в другую сторону. — Ева, ты в порядке? — она дёрнула руками, пытаясь высвободить запястья из чужих манипуляторов — тщетно. Так и осталась сидеть, будучи в объятьях. — Вообще не Прайм, даже не Мегатрон. Не знаю, радоваться этому или нет… Сознание у Евы проветрилось мгновенной. Дрифт. Джетфайер. Мерзкие морды стали узнаваемы: не одни, так другие. Ева сжала ладони в кулак, а после постаралась вырваться из пут. Тщетно. Верёвки впились в тело, причиняя боль. Ева замотала головой, ища хоть что-нибудь, что может помочь. Или кого-нибудь. Прайма, например. — В порядке? Да нихуя не в порядке! — ярость затапливала мысли, сметая любой страх страшной волной. — Какого хера здесь происходит? Почему мы связаны? Отпустите! Немедленно! Суки! — Ева чувствовала себя подстреленным орлом, который из последних сил вырывался из цепких лап охотников. — Как я вас ненавижу, чтоб вы сдохли! Дрифт даже не сдвинулся, только убрал ладонь с её колена, упер манипуляторы о серво и продолжил сидеть, поглядывая на истерию Евы снизу вверх. Сколько же в ней было злости. И как она помещалась в такую крохотную органическую оболочку. — Проснулась, — лётчик озвучил вердикт с сухим смешком, отчего Лило неудобно повозилась. Сидеть на металле не всегда было приятно, особенно когда это были сервоприводы. Особенно, если тебя заставляли. — Успокойся, ничего даже не произошло, — и всё же колесник устало выдохнул. Стоило ожидать такого рвения её агрессии. Паника что у Евы, что у Лило значительно различалась. Первая сразу крыла всех ругательствами, а вторая просто вопила, боялась и молила не вредить. — Давай по порядку, — он постучал сегментом пальца по подбородку, оценивающе всматриваясь в её лицо. Ждал, пока та хоть немного успокоится и начнёт не только слышать, но и слушать. — Что тут происходит? Вас вывезли с Арка. Кричи не кричи — на шаттле, кроме нас, никто не услышит. Почему ты связана? — кивнул в её сторону, — Именно поэтому. Развяжи тебе руки — ты выцарапаешь нам всю оптику. С органикой драться у нас не принято, так что это — мера предосторожности, для тебя же. И весь монолог он всё так же надменно улыбался, словно объяснял основы ребёнку. Ева слушала бред, который лился из энергоприёмников мехов, с огромным скепсисом. Пустые объяснения ей ничего не давали, а вот факты — вполне. Фактом было то, что Джетфаейр и Дрифт — ненормальные бешенные собаки, которые по сущей случайности ещё не усыпили. Также фактом было то, что собаки сорвались, очевидно, с цепи. Пока что не загрызли, лишь своей жалкой в бессильной злобе сворой заманили в ловушку, напав со спины. — Я убью вас, — Ева сказала это чётко и громко, — двоих. У вас сейчас единственный шанс прикончить меня, потому что второго такого никогда не будет. Я клянусь. Ева никогда не думала, что может говорить таким тоном, полным ненависти. Казалось, что она так никогда не обращалась даже к Оптимусу с Мегатроном. Это было объяснимо. Прайм и Мегатрон были своими, а Дрифт и Джетфайер, похитившие её и Лило, нет. — Да. Ты набралась у десептиконов побольше нашего, — Дрифт опустил шлем. Ненадолго, скоро вернул внимание обратно к ней. — Никто не будет тебя убивать, Ева. — Просто скинем на Немезиду, — Джетфайер перехватил слова Дрифта. Посмеялся. Ева боялась Прайма, так? Пусть боится его дальше, особенно ту фиолетовую бестию, что нагло ворвалась в их мир. Лило резво подалась назад, ударившись спиной о корпус. Боли больше доставила самой себе, но так хотя бы выразила недовольство. — Я шучу. — И к Прайму… Или Мегатрону мы тебя тоже не вернём. Можешь быть спокойна, — и всё же она не была спокойна. Дрифт искренне не понимал, чего она так злилась. Считай, их увели в ещё большую безопасность — о шаттле никто не знал, даже автоботы. Никто и не узнает. — Предлагаем мир. Ты, конечно, откажешься, но попытка не пытка. — Мир? — в шоке повторила Ева. — Мальчики, какой мир? Вы похитили нас из собственных постелей, как… Я не знаю, как кого. Усыпили препаратом. Мы что, в фильме? Нет. Это похищение, это незаконно, это ненормально. Вы — неадекватные вирусные болванки. Немедленно развяжите меня! Ева обмякла, положив голову на грудь. В груди сердце билось яростной птицей, выражая гнев и страх одновременно. Гнев за себя. Страх за Лило. Ева ненавидела себя за глупость. Совсем расслабилась, ждала удара в спину от Прайма или лобовую атаку от Мегатрона с Оптимусом, а вышло… Вышло по-другому. — Мы не заставляем, — Джетфайер всё же опустил фейсплейт ниже, прижался дермами к уху. Лило дрогнула, невольно отворачиваясь от касаний. — К тому же, я с самого начала не особо горел желанием относительно этой идеи. — Хватит, — прошипела, стиснув зубы. Настроения для игр не было от слова совсем. — Ты так несправедлива, — и всё же от прежних действий лётчик не отказался. Не мог, уж больно соблазнительно выглядела её кожа. — Ева доставила тебе столько проблем. Ты вечно заступалась за нее. Как же мы? — Не торопись там, — Дрифт скучающе сверил товарища, а затем так же лениво вернул взгляд к Еве, — и нет. Не развяжем. Ева, ты должна понимать: ты задала правила игры, мы им же и следуем. Демонстрация? Ты её получишь, сполна, — похлопал манипулятором по колену, а затем развёл их в стороны, — Не будешь оказывать явного сопротивления — мы поделимся. Всё же жадность — это твоя чёрта, не наша. — Я опять, как вещь, — Лило прохрипела, подгодала момент и повернулась к фейсплейту лётчика, в тот же миг укусив того за дерму. Джетфайер рвано отстранился с недовольным мычанием. — Ты не вещь, Лило, — Дрифт её поправил, — Ты больше. Гораздо больше. Именно поэтому мы тебя так бережём, именно поэтому мы и взяли Еву с собой. Ева рассмеялась. Это могло быть как признаком истерики, так и искренним весельем. Разобрать со стороны было сложно, а внутрь головы Евы никто ещё забраться не рисковал. Кроме Прайма, конечно. — Что, изнасилуете её, да? Ну и ну. Какое мразотство. Опережу ваши глупые ответы: даже если она кончит под вами, то от этого изнасилование не перестанет таковым быть. Вы жалкие ничтожества и будете за это прокляты не только мной, — Ева резко свела бёдра вместе, — ненавижу безумцев и преступников. Вас обоих, значит, ненавижу вдвойне. Повторюсь: будьте вы прокляты. Ева боялась. Ева ревновала. Ева ненавидела. Сейчас Лило возьмут прямо перед её глазами, а она ничего сделать не сможет, только злость будет тлеть, ожидая ветра, чтобы разгореться ещё большим пламенем. Порой Ева тоже не понимала, как в ней кроется столько злобы. Ответ искать не спешила. Дрифт всё же поднялся, ещё на миг осмотрел Еву и направился в сторону Лило. Та даже не рыпалась, сидела и ждала. Чего ждала? Лило не была уверена. Возможно, взрыва сверхновой, чтобы вся вселенная схлопнулась к чертям. — Лило, не будь такой злой, — он опустился уже перед ней, причём, подобрал такой угол, чтобы Еве было легче за всем наблюдать. — Ты знаешь, мы хотели помочь. До момента, когда Ева решила ссыграть в «кто-кого». — Дрифт, хватит, — от касания не отмахнулась, наоборот, от такой картины на душе стало ещё более неприятно. Десептиконов можно было с лёгкостью ненавидеть — там много причин. А вот автоботов, что так старались сохранить ее же планету — ненавидеть получалось с трудом. Да, она была зла, но далеко не презирала их. — Это неправильно, ты знаешь. — Неправильно было Еве приходить в наш мир, — её поправил Джетфайер. Лило выдохнула, стоило сегментам пальцев колесника опустится к шее, прочертить ровную линию. — Как вообще ты осталась живой на Немезиде? Мегатрон должен был хлопнуть тебя об ближайшую поверхность. — Не тебе решать, должна я что-то, или нет, — Ева дышала часто и шумно, — и живой на Немезиде Лило осталась в том числе благодаря мне. Можете не благодарить: мне было не трудно, — Еве было наплевать, знают ли автоботы инцидент со стеклом. Свои извинения Ева принесла той, которой считала нужно их принести, и не считала обязанной отчитываться перед кем-то. Ева подняла взгляд, смотря на открывшуюся сцену перед собой. Мерзкую сцену, неприятную сцену. Именно это чувствовали Прайм и Мегатрон каждый раз, когда видели Еву и Лило с кем-то другим?.. — Лило. — позвала Ева, привлекая внимание той, — скажи им «нет». Просто, пожалуйста, скажи им «нет». — Ты напугана, мы понимаем, — Лило не дали ответить. Джетфайер расслабил манипуляторы, что сжимали запястья. Дрифт сразу перехватил одну ладонь, коснулся дермами побелевших костяшек. — Но ты же знаешь, мы тебе не враги. — Не враги, — Лило послушно кивнула, избегая взгляда Евы. — Раз так, то остановитесь. Хватит. Я не горю желанием сидеть на коннекторе в данный момент, так что всё. Стоп. — Как скажешь, — Дрифт прижался носом к её волосам, опустился к шее. — Но позволь хоть немного порадоваться тебе. Мы скучали. Сильно. А ты взяла и вернулась со своей подружкой, с которой знакома меньше, чем с нами. Почему ты так рьяно ей доверяешь? — Потому что она мне близка, — Лило не мешкала не минуты. Сомнения в её словах не было, — я уже говорила. Она часть моей семьи, часть меня. Я дорожу Евой и она это знает, — только сейчас Лило решилась кинуть в её сторону виноватый взгляд. Стыдно, потому что в душе сидело чувство, словно она ей сейчас открыто изменяла. — А мы пустой звук?.. — Нет, Джетфайер, — мотнула головой, — но вы точно сейчас злите меня, а не… — Мы просто хотим справедливости, — самурай перекрыл фейсплейтом весь обзор Лило на Еву. Смотрел прямо в глаза, видимо, действительно искал справедливости. — И многого не просим: просто одари нас тем, чем одаривала Еву всё это время. — Чтобы одарить вас тем, что Лило отдавала мне, она должна вас любить так, как любит меня. Вы глупцы, если считаете, что такая любовь может быть для всех. Она никогда не будет там, где есть страх и принуждение, — Ева говорила очевидные вещи. Ева знала, что даже на Кибертроне это понимают. Если бы не Вирус… Они бы поняли, — в вас говорит болезнь. Вы сами это прекрасно знаете. Когда — если — вы вылечитесь, то вам будет стыдно. Возможно, вы проклянёте себе даже больше, чем я вас. Ева старалась разглядеть Лило из-за спины меха, но ничего не выходило. Как никогда Еве хотелось быть большой и сильной, чтобы сделать хоть что-то. Хоть как-то помочь Лило, но… Но ничего не получается. Ева всего лишь человек и это ужасно. Ужасно быть «всего лишь». Ева хочет, чтобы на шаттл напал Оптимус или Мегатрон или они оба — пусть лучше оба. Они точно справятся. Ни Джетфайер, ни Дрифт словам Евы не внимал. У них была своя правда: Лило их не ненавидела, сейчас она была под страхом после посещения десептиконов. Они оба — не десептиконы и точно не желали ей вреда. Лило этого просто не понимала — ей надо было показать, доказать, что они не хуже её подружки. Нужно было это, по большей части, для их же самих. Лило увела лицо в сторону, стоило Дрифту едва податься вперёд. Мало в этом было приятного, гораздо. Ещё меньше, чем на Немезиде, потому что сидя в плену десептиконов Лило твёрдо верила, что за стенами корабля есть адекватность. Теперь же этой адекватностью вовсе не пахло: что там, что здесь их ждала лишь одна участь. Это удручало, больно колотило в самое сердце. — Всё хорошо, — колесник коснулся дермами её кожи, почти задрожал рамой от восторга. Лило ему не ответила — ничего хорошего в происходящем не было, особенно когда Джетфайер пустил манипуляторы вдоль мягкого живота, задирая кофту. Ева опять рванулась вперёд, но не добилась этим ничего, кроме очередной боли. Ева не хотела, чтобы Лило насиловали. Ева не хотела становиться этому свидетелем. Ева не знала, что сделала, если всё же смогла бы порвать верёвки. Напала бы? Смехотворно. Мехи, даже в массово-смещённой форме, просто оттолкнули бы её. Попыталась бы бежать самой, лишь бы не видеть?.. От осознания бы это всё равно не спасало бы. — Она вас возненавидит, — вновь предприняла Ева попытку дозваться до чужого разума. Ведь где-то там, глубоко за Вирусом должны были быть личности, имеющие моральные устои. В это хотелось верить, — вы навсегда отвернёте её от себя, встанете на одну ступень с Мегатроном и Праймом. А если это попытка доказать что-то мне, то это глупость. Вам нечего мне доказывать. — Но ведь ты так усердно пыталась доказать что-то нам, — лётчик отвлёкся от занятия, но ладоней с тёплой кожи не убрал — слишком она была приятная. — Почему мы должны отказаться? — Потому что мне неприятно, — Лило неохотно ответила на вопрос, в голове уже звенело привязанное ей прозвище. Она поморщилась, стоило Дрифту поцеловать её а висок. — Действия говорят лучших слов, верно? — именно так он и считал, каждый раз внимая любому лёгкому подрагиванию. Её тело нагревалось и что бы Лило не говорила — на деле они видели противоположное. — Развяжите её, иначе остануться раны от верёвок, пожалуйста, — Лило проигнорировала слова Дрифта, кивнула в сторону Евы и тот послушно обернутся. — Развяжем. Позже, — ответил уже голос позади. Кофту всё же потянули вверх, стянули и отложили в сторону. Лило прижала руки ближе к телу, желая не то прикрыться, не то сохранить тепло. — Иначе она будет мешать. — Лило, не прячься, — руку от тела мягко отодвинули. Касания металла к коже отдавались неприятными воспоминаниями, отчего Лило что-то невнятно пробормотала, пытаясь сдвинуться с места дальше от любого прикосновения, поцелуя или щекотания воздухом с вентиляции. Ева беспомощно осмотрелась вокруг. Руки начинали неметь: то ли от ужаса, то ли от того, что верёвки были завязаны слишком туго и ослабить их даже немного не получилось. Холодный пот струился по спине, и Ева дрожала от сжимающего душу холода. Всё было просто отвратительно. Во рту появлялся привкус желчи или чего-то другого, ещё более мерзкого. Крови?.. — Вы хотите, чтобы я умоляла? — им ведь это и надо, не так ли? Им нужно унизить Еву, раздавить её, показать ей её место. — Я умоляю, — голос Евы дрогнул, как если бы она вот-вот готова была зарыдать. А она уже была готова, — не трогайте Лило, — ужас скапливался тяжестью в груди. Еву рвало на части от него. Ева никогда так не боялась. Не боялась смерти, не боялась Мегатрона и Оптимуса, даже несвободы — и той, казалось, боялась намного меньше. — Праймус, кто же знал, что ты так проникаешься этим, Ева, — Дрифт звучал раздосадовано, никак не ожидал, что она будет реветь, а Ева была близка к слезам. Вот первая её реакция действительно оправдала все ожидания. — Но где гарантия, что прекрати мы сейчас, ты не натянешь обратно наглую улыбку? Где гарантия, что это не очередная уловка. В любом случае… — он едва отодвинулся, позволяя красному лицо Лило показаться Еве. — Посмотри на неё. Ты можешь нас понять и точно видишь, насколько это приятно выглядит, — дермы скользнули по её щеке, параллельно с манипуляторами, что шастали по телу. В откровенные зоны они всё ещё не лезли, ограничивались поддразниванием. — Ева, всё в порядке, — Лило шумно сглотнула. Конечно, Еву это не успокоит, но она хотела попытаться. В миг же отвела взгляд, пристыженная: может и не стоило этого говорить. Лило не хотела, чтоб та думала о её предательстве. Лило бы так не поступила, ни при каких условиях. — Я в порядке. — Видишь, — Джетфайер довольно прогудел, едва касаясь пальцами мягкой плоти груди. Соблазн был, как же хотелось забить болт на органику на стуле, просто прижать к корпусу податливое тело и внимать её воздыханиям и стонам. — Изнасилование — это не порядок. Изнасилование — это не то, чего я когда-либо хотела. Я никогда никого не насиловала, — дрожь пробивает тело Евы. Та дрожит от переполняющих её эмоций. Ева не может смотреть на Лило — она уводит взгляд. Смотреть за пыткой и ничего не мочь сделать — это страшно. Ещё страшнее осознание неизбежности. Что бы Ева не сделала, что бы не сказала — это не прекратится. Им не нужны её слова. Не нужна информация. Даже она сама. То, что они делают, это получают удовольствие и мстят, — хватит, — последнее слово вырывается шёпотом. Тихим, ломким, бессвязным. Неживым. Ева опускает голову, чувствуя, как она будто горит. Это странное ощущение, не сравнимое ни с чем. Концентрация невероятного ужаса в черепной коробке — только так это можно описать. Смотреть Ева не сможет, но ей придётся слушать. Закрыть уши возможности не было. И слушать пришлось уже спустя пару минут. Лило выразила слабый протест тихим пищанием, но штаны всё равно стянули. Стянули с такой нежностью, что общее ощущение от ситуации стало только хуже. Просто смириться, переждать, а потом решать проблемы — рабочая тактика. Лило только так и выживала. — Ты сказал… — она пыталась отодвинуться, спрятать своё голое тело от лишней оптики и всё же… Не получалось. — Я помню. Коннектора не будет, не волнуйся, — Дрифт позволил себе слабо усмехнуться, хотя это больше было похоже на выброс вентиляции: шумный и жадный. — Приподними её. В этот момент к общему делу подключились оптокабели: юрко затянулись на горячей плоти и приподняли органику в воздух. Лило завозилась из-за страха упасть, благо, вскоре нашла опору ногами — Дрифт закинул их на плечи и с неподдельным интересом изучал особенности органики. Лило хотела высказать что-то против, но её прервали, повернув голову в сторону и вцепившись дермами в губы. Первым неловким стоном было сдавленное мычание — оно выделялось даже на фоне работы вентиляции и вздохов двух автоботов. Те словно нашли настоящий клад и никак не могли им насытиться. Ева старалась абстрагироваться. Представить, что её нет здесь. В этом шаттле, в этом отсеке. В этом мире. Ева хотела оказаться где-то в другом месте. Даже с тем же Праймом, под его боком. Это лучше. Это понятнее. Ева к этому привыкла и уже почти ничего не испытывала. Даже злость на Оптимуса становилась с каждым разом всё более и более вымученной. Дрифт и Джетфайер стали чем-то новым, в плохом смысле. Они не делали того, что легко и просто делали Мегатрон и Прайм. Не пытались лишить конечностей, не рвали внутренние органы. Даже не оскорбляли. Но они делали кое-что, что по меркам Евы было намного хуже. Если бы автоботы просто решили отыграться на Еве — убить её, избить, вернуть Оптимусу — то это было бы намного легче. Попытка не заплакать проваливается. Ева ещё не рыдает вслух, даже не всхлипывает, но слёзы скатываются вниз и пачкают пол, бёдра. Маленькие солёные капельки будто обжигают глаза. Ева бы с радостью их выдрала, вместе с ушными перепонками и собственным сердцем. Не видеть, не слышать и не чувствовать — это единственное, о чём сейчас молится Ева. Никто молитвам не внемлет. Сколько Лило не пыталась взглянуть на Еву, проверить, как она там — ей не позволяли. Каждое действие твердило ей, чтобы та не отвлекалась. Быстрее вытерпеть ненавистную стимуляцию также не получалось. Каждое прикосновение, каждый вялый круг на клиторе был рассчитан на то, чтобы развалить её полностью, но не довести дело до конца. Лило пыталась сдержать своё нытьё, она в этом клялась, но получалось не всегда. В одном она была уверена точно — никого умолять не будет. Не позволит она иметь им такую роскошь. Очередной раз выгнулась, выдыхая весь скопившийся в лёгких воздух. Задрожала, напрягла мышцы, лишь бы скорее достичь кульминации, но встретилась с очередным прерванным оргазмом и захныкала. — Лило, не будь такой молчаливой, — Джетфайер слабо пошлепал ладонью по бедру, — мы знаем, ты можешь быть громче. — Не хочу, — она прерывисто выдохнула, не врала. Дыхание прервалось, тело болело от постоянной стимуляции, что обрывали на самом ненужном месте. — Просто… Просто прекратите издеваться. — Мы не издеваемся, — Дрифт подал голос смазанными с хлюпаньем словами — не хотел отрываться от влажных складок. Лило в ответ задрожала сильнее, видимо, одобряла подобное поведение. Вернее, она вспоминала Еву в таком же положении. — Это не издевательство, — подала Ева голос, удивляясь тому, что она ещё в состоянии осмысленно говорить, — это конец. Ева не спешила пояснять, что именно она имела ввиду. Она не была даже уверенна в том, что сможет сама это объяснить. У Евы была грань, которую нельзя было переходить. Далёкая, странная, размытая, но была. Раньше никто её не переходил. Не доводилось. Сейчас… Это уже было неважно. Всё теряло смысл, а мир — краски. Раньше Ева была уверена в том, что её уже ничего в этом мире не сможет задеть. Но права была старая поговорка: люди думают, а Боги смеются. Отчего-то в голове крутилась на бесконечном повторе мелодия — одна из тех, которая на долгое время прилипает — но Ева не могла вспомнить, какая именно. Возможно, в припеве этой песни пелось что-то о любви, может, о смерти. Ева не помнила. Вспоминать не хотелось. Глотку всё же сдавило спазмом, и Ева не сдержала тихого воя. Моральная боль выплёскивалась странными, почти животными действиями. Люди не воют. Ева мало напоминала себе человека. — Дрифт… — Лило опустила свою гордость к чёрту, стоило среди множества звуков распознать печальный вой. Автобот её понял, и сам не хотел вслушиваться в нытьё Евы — не думал, что она действительно расплачется. Удивительно. Лило сильнее вжалась в фейсплейт, наконец, достигнув пика. Задрожала, не сдержав стонов. Лило не обращала внимания на шум вент-систем или мычание мехов — вернулась к вялому сопротивлению. Мышцы всё ещё болели, да и сил было не особо много, но позволить себе оставить Еву в таком состоянии одной было выше её сил. Лило забрыкалась, выворачиваясь из хватки кабелей. Параллельно потянулась за кофтой — тело быстро остывало. — Лило, спокойнее, — и на слова Джетфайера Лило плевала. Опустилась на шаткие ноги и, опираясь рукой о броню, потянулась к штанам. — Да пошли вы, — затравленно выплюнула, натягивая одежду обратно. — Надеюсь, вам этого хватило. Ответа она не дождалась, сразу поспешила к Еве, параллельно запнувшись о чей-то серво. Лило ругнулась, когда и манипулятор лётчика пригрозил ей дорогу. — Лило, послушай, — и прижался к самому уху, что-то неразборчиво нашептывая. Лило его словам внимала, а взглядом давно впивалась в дрожащую фигуру Евы. Внутри всё сжалось, Лило кивнула и вернулась к Еве, наконец. — Эй, Ева, тише, — руки потянулись к узлам верёвок, Лило нервничала. Руки тряслись и узлы развязывались дольше обычного. — Я тут, посмотри на меня. Я рядом. Музыка в голове Евы звучит и звучит. Она перебивает все звуки из реального мира, уносит куда-то далеко, за грань. Ева, кажется, даже качается в такт этой музыке. Музыка всегда Еве помогала, но она уже не помнила, когда слушала её по-настоящему. Наушники остались дома. А дом остался… Далеко. Наверное даже дальше, чем наушники. В какой-то момент в музыке появился знакомый голос. Ева была почти что удивлена: она не помнила, чтобы Лило говорила о том, что умеет петь и уж тем более записывает собственные песни. Правда, голос Лило звучал в музыке лишним и абсолютно не мелодичным. Может, это был рэп? Но, нет, не он. Голос что-то шептал и в нём было слишком много эмоций. Так рэп не читают. Хотя, может, и читают. Ева не была музыковедом. Ева не сразу вернулась в реальность. Не сразу заметила, что никакие верёвки больше не сдерживают её. Хочешь — вставай, иди, беги. Но Ева продолжала чуть покачиваться, ощущая на себя тёплые человеческие ладони, и бездумно пялиться в пол. Красивый такой, серый, абсолютно чистый. Немного мокрый. То тут, то там виднелись капли. Может, дождь идёт? Но Ева не помнила, что небо над ней есть. Кажется, это не небо, а потолок. Может, она в гробу? Нет, слишком свободно для гроба. Может, она умерла и находится в морге? Слишком светло. Или это печь крематория?.. Точно! Ева умерла и сейчас её сожгут. Или не умерла? Теперь понятно, почему ей так жарко, как если бы она серьёзно заболела. Правда, Ева до конца не понимает, почему её сжигают живьём. Наверное, так надо. Ева не знает. И знать не хочет. Не хочет — и всё тут! Если Ева опять должна умереть, то это неизбежность. От смерти она никогда не бегала и не собиралась. Ева, конечно, удивлена, что в этот раз будет огонь. Она никогда из-за него не умирала, но всё бывает впервые. В памяти скребёт что-то неприятное, но Ева от этого отмахивается. Перед смертью лучше ни о чём не жалеть. — Ева, — Лило обняла ладонями её лицо, направила на себя, — Я тут, всё хорошо. Возможно, у той была какая разновидность панической атаки? Лило не знала и это её пугало, даже автоботы позади перестали существовать. Лило поцеловала ту в лоб, всё ещё поглаживая щеки большими пальцами, а затем потянула к себе и заключила в объятья. — Я рядом, — провела ладонями вдоль спины. Гладила, напоминала о своём существовании, — Ева… Ева. Когда перед Евой мелькнуло знакомое лицо, то она сперва не поверила. Что Лило здесь — в печи крематория — делает?! Это ужасно! Ева смерти не боится, но знает, что Лило умирать не хочет. Лило не должна гореть вместе с Евой. Не должна!.. Но Лило здесь. Значит, они умрут вместе. Ева не очень любила умирать с кем-то. Одной всё делать проще. Даже в могилу сходить. Но ничего не изменишь. Ева была бы рада попытаться, но она знает, что против смерти нет приёма. Конечно, им мог бы кто-нибудь помочь, но некому. Бессилие заполнило душу Евы. Ева хочет объяснить это Лило. Кажется, та обнимает её и что-то говорит. Наверное, боится. Бояться смерти — это нормально. Ева не осуждает Лило за трусость. Ева тоже не сразу привыкла к смерти. Но ни объяснить, ни ответить на объятье не получается. Ева не может совладать со своим телом. Оно стало слишком тяжёлым, будто состоящим из металла… Металл! Причём здесь металл? Ева не до конца понимала. Кажется, металла вокруг было много. Но это крематорий, поэтому это логично. Или нет? Ева не была раньше в крематории и сравнить не могла. — Есть успокоительное? — Лило спешно обернулась к автоботам. Руки тряслись от тревоги, она зажала чужие ладони в свои, потирая большими пальцами костяшки. — Успокоительное? — Дрифт задумался, затем поторопился осмотреться и начал шастать по отсеку. Внутри в очередной раз копошилась ревность. Лило чуть ли с кожи не вылезала, лишь бы Еве было лучше… Почему её волнение не могло направится в их сторону? — Что именно? — Да что угодно! Глицин? Валерьянка? Да хоть алкоголь, — Лило вернула внимание к Еве, та больше походила на выброшенную на берег рыбу. Затараторила на первые пару слов, а затем вынудила себя говорить спокойно. Лило запрещала себе паниковать или реветь — если Ева это увидит, точно запаникует сильнее. Она плотнее сжала ладони. — Ева, видишь меня? Смотри мне прямо в глаза, — повела головой, чтобы она не скинула внимание с её лица, — Давай, повторяй за мной, ты сможешь. Сделай вдох, — Лило повторила свои слова действием — неторопливо вдохнула полную грудь воздуха, — Затем выдох, — выдохнула, спуская воздух ртом, — Давай. Терпеливо ждала, когда Ева внемлет её словам. Пыталась, вроде, что-то повторять. Слабо, вяло и небрежно, но это уже было лучше. Лило продолжила дышать, пока где-то по ту сторону копошился Дрифт. К нему подключился Джетфайер — они что-то обсуждали, но Лило их вовсе не слушала. — Молодец, Ева, — Лило прерывисто выдохнула, натягивая страдальческую улыбку. Едва опустила голову, слабо клюнув губами красные после верёвок полосы на запястье. — Ева, скажи мне, где ты сейчас?.. Да, теперь Ева была уверена на все сто процентов, что перед ней лицо Лило. Она приобрела более чёткие очертания, да и голос подруги зазвучал чётче. Наверное, Ева столь глубоко ушла в свои мысли, что совсем перестала обращать внимание на Лило. Это было плохо. Сейчас они умрут, а в последние минуты жизни лучше с кем-то общаться. Так морально легче. Ева, правда, раньше никогда такого не практиковала. Теперь понимала, что зря. Ева искренне старалась вслушаться в слова Лило. Кажется, та пыталась объяснить ей, как нужно дышать. Что за глупость?! Они сейчас сгорят живьём. Совсем скоро здесь станет так жарко, что раскалённый воздух сожжёт лёгкие, и пепел забьётся глубоко в них. В данной ситуации каждый вдох приблизит смерть от удушья… Удушье! У Лило астма! Она может даже не дожить до момента, когда огонь дотянется до них. На фоне, кажется, Ева слышала чужие голоса. Там кто-то был, за печью крематория. Но кто? Кто-то пришёл их спасти, или… Палачи. Ну конечно, никто их сегодня не спасёт — это палачи наблюдают за казнью, чтобы всё прошло гладко. Ушлые твари: Ева не видела их лиц, но уже ненавидела. А потом Ева разобрала вопрос Лило и поняла, что ситуация ещё хуже, чем она предполагала. Лило не понимала, где они. Не знала или не помнила. Умирать, не зная о том, что умираешь — это несправедливо. Спокойнее, конечно, но несправедливо. — В печи крематория, — ответ прозвучал слабо, но чётко. Ева знала, что Лило услышит. Пока что крики боли не перекрыли возможность ясно говорить и слышать. — Ева, посмотри туда, — Лило мягко повела ладонью, а затем направила её в сторону иллюминатора. — Видишь? На улице светает. Разве в печи крематория устанавливают окна? Нет. Сама же и ответила, мягко пытаясь вернуть Еву в реальность. Лило подалась вперёд, провела кончиком носа по щеке, а затем потерлась своей. — Ты не в печи, Ева. Мы с тобой в безопасности. Видишь? Мы в одежде, а людей кремируют голыми трупами, — чужие ладони из рук выпускать не хотелось. Лило боялась, что так совсем её потеряет. — Я люблю тебя, Ева, и буду беречь из всех своих сил, хорошо? Ева слушала слова Лило очень внимательно. Смысл доходил не сразу и урывками, но общую канву Ева поняла. Да, действительно, зачем в печи крематория окна? В здании крематория — ещё куда ни шло, но в печи они просто не нужны. Трупам не надо смотреть куда-то. Хотя, может, окна есть из-за того, что они с Лило живые? Может, палачи хотят видеть их страх через окна?.. Но они же запотеют. Покроются гарью. Никто ничего не увидит. Бред какой-то, а не крематорий. Да и насчёт одежды Лило была права. Зачем сжигать кого-то в ней? Без неё тоже нет смысла сжигать — огонь всё превратит в серый пепел, но… Ведь есть правила. Правила палачи и без того нарушили, когда засунули из живьём в печь. Нет, история здесь не складывалась. Что-то было не так — совсем не так! Но что же именно?.. Ева ещё раз повернулась в сторону окна, несколько долгих секунд вглядываясь туда. За окно яркой бурей цветов занимался рассвет. Чернота ночи отступала под силой солнца, уходила на долгие часы. В будущем ночь обязательно вернётся, но не сейчас. Сейчас там очень раннее утро. Самый тёмный час прошёл. А прошёл ли? Ева не была уверена. Ни в чём. Ни в ком. Даже в себе не до конца. Только в Лило, а Лило говорила, что любит её. … и тогда печь крематория распалась на части. Как стекло по полу, как разбитое зеркало — мир схлопнулся с громким треском ломающихся костей. Больше не было печи. Больше не было палачей. Не звучала в голове музыка. Вернулось осознание. Дрифт и Джетфайер. Похищение. Лило. Изнасилование. Ева завопила на одной высокой протяжной ноте. Лило дёрнулась, крепче сжав ладони. Даже два автобота подпрыгнули от внезапного крика, торопливо обернулись к вопящей органике. — Что за шлак с ней происходит? — Джетфайер ругнулся, терпение к Еве и так было несправедливо мало, с каждой минутой его становилось ещё меньше. — Ева-Ева, — Лило встряхнула подругу за плечи, продолжая попытки вернуть Еву обратно. Ту Еву, что ругалась и посылала всех куда подальше, а не эту напуганную куклу. — Смотри на меня, — насильно повернула её голову к своему лицу, пусть уж лучше смотрит на нее, чем куда-либо ещё. — На меня. Давай, вдох-выдох. Дышим, вот так. Лило мотнула одной ладонью в воздухе, параллельно поморщившись на алые раны. Их надо было обработать — мало ли какая инфекция могла сидеть на этом шаттле. Дрифт намек понял, поспешил вынуть аптечку и передал её Лило, но не ушёл. Нет, так и остался позади нее несуразной белой фигурой. Кажется, тому было жаль Еву. — Сейчас я обработаю раны. Можно, Ева? Будет немного больно, извини меня за это… — Извинения звучали далеко не относительно ран. Лило скорее извинялась за всю произошедшую ситуацию. Руки всё ещё тряслись — она не могла перебороть дрожь, сама до чёртиков боялась. — Мне жаль. Нет, нет, нет! Какие, к чёрту, аптечка? Те раны, которые были у Евы, не залечит никакое лекарство, даже самое-самое лучшее… Его ещё не придумали. Лекарства этого. Ева так сильно жалела об этом. Вот была бы таблетка, которая сняла бы это агонию. И она была. Цианид, мышьяк, крысиный яд. Всё это поможет ей, но до какого момента? До очередного воскрешения? А потом цикл боли начнётся вновь? Ева ненавидела это. — Нет, не отпускай! — Ева видела, что Лило надо было взять что-то из аптечки, открыть её в конце концов, но, нет! — Пожалуйста, не надо, — Ева не знала, что умоляла не делать. Не перевязывать? Не жалеть? Не насиловать вновь?.. Лило замерла на секунду, медленно перевела взгляд с аптечки на Еву, едва подалась вперёд, одной рукой обнимая ту за туловище. — Не буду, Ева, — кивнула, пытаясь прижаться к той как можно ближе, — Я никуда не уйду, — положила аптечку той на колени, — Но я не хочу, чтобы ты заболела, пожалуйста, позволь обработать раны. Одной рукой отщелкивать коробку было неудобно, Лило долго возилась, но всё же открыла. Руки с Евы не убрала, наоборот, крепче вцепилась в кофту. — Я постараюсь сделать это быстро, хорошо? — деликатно клюнула губами в щеку, — Ты такая молодец, Ева. И каждое действие Евы отдавались болью в душе. Каждое действие Лило отдавались ревностью в искре, но ни Джетфайер, ни Дрифт лезть не смели. Первый стоял в отдалении, скрестил манипуляторы и оценивающим взглядом наблюдал за мягким движением обожаемой органики. Дрифт хотел предложить свою помощь, но Лило отказалась от неё одним взглядом. — Ева, давай поговорим? — она неуклюже открыла баночку спирта, смачивала вату. Разговор нужно было свести в другое русло, в бытовую среду. Успокоить её, сделать вид, что всё нормально, обыденно. Лило обвела пальцем пару родинок на её кожи, — красивые… Ты никогда не соединяла родинки на теле в созвездия? — Зачем?.. — Ева вздрогнула, когда кожу обожгло. На миг вернулся и крематорий, и даже огонь, но всё пропало быстро. Запах спирта — вот ирония — отрезвлял. — Всегда хотела от них избавиться. Некрасиво, — родинки Еву действительно всегда бесили. Они портили белизну кожи, как кляксы на белоснежном листе. Ева сама по себе всю жизнь была бледной. Даже в Джаспере загореть не удалось. Боль приводила Еву в сознания. Страх отступал, но не уходил окончательно. Он укрепился в душе, слился с ней, стал тем самым основополагающим элементом. Он душил Еву похуже всякой астмы, а спрея от страха точно не было. Или был? Что можно было залить во флакончик такого, что спасло бы от ужаса? Ева боялась смотреть по сторонам. Ева вообще теперь боялась, кажется, всего. И всех. — Красивые, Ева, — Лило мягко улыбнулась, медленно передвигая смоченную вату. — Вся ты, каждая твоя частичка и особенность — красивые. Лило смахнула волосы с лица, потянулась к уже другому запястью, закончив с прошлым. — Я любила их соединять, — кажется, в голове вспыхнули далёкие тёплые воспоминания. Лило тихо посмеялась, повернув лицо к Еве, — А ты когда-нибудь болела ветрянкой? Как-то я заболела ею под Рождество и мама нарисовала зелёнкой ёлку на моей спине. Хочешь, я могу тоже что-нибудь нарисовать? Здесь есть и йод и зеленка… — на миг задумалась, нахмурив брови на аптечку. Выбирала, чем лучше, — зелёнкой красивее будет, мне не нравится цвет йода. — В детстве только, — Ева не помнила, но она точно видела фотографии, где была изображена вся в зелёных точках. Альбом этот, впрочем, остался в столь далёкой вселенной, что путь туда оказался заказан, — мне ничего не рисовали. Только точки. Ева не очень понимала, почему Лило так спокойна. Ева никогда не видела жертв изнасилований, но ей казалось, что за ним всегда должна следовать истерика или попытка суицида. В голову Еве закралась мысль. Страшная, неприятная, предательская — с какой стороны не посмотри. Но Ева от неё поспешила отмахнуться. Люди разные и реакции — тоже. Если Лило не орёт в истерике, то почему Ева должна?.. — На секунду… — Лило медленно повела рукой, освобождая её от объятий. Раны следовало забинтовать и одной рукой это сделать не получится, — Извини, я быстро, ладно? Оставила ладонь на её колене, пока другой рылась в аптечке в поисках бинта. Впрочем, нашла что-то похожее, достала и принялась вытаскивать из упаковки, оперевшись руками о бёдра Евы. — Знаешь, к разговору о ветрянке… Я много времени раньше проводила в больницах, — Лило продолжила диалог, лишь бы её голос не смолкал и не позволял мыслям Евы кануть в пропасть. — И вечно под ИВЛ. Не представляешь, как меня раздражают стены больницы, — выдавила тихий смешок, направляя повязку к первому запястью, обмотала, — У них всегда был противный жёлтый цвет… — Почему жёлтый? — Ева на миг умерла, когда Лило стала отстраняться. Вот сейчас она уйдёт, её опять изнасилуют, а Ева даже без пут ничего сделать не сможет. Будет смотреть и плакать. Как жалко, как ничтожно. Прав был Оптимус Прайм. Ева — это ничтожество. С ним есть хотя бы его защита, а без него… А без него она хуже, чем никто. Без него Ева из себя ничего не представляет. — Обычно нежно-фиолетовый. Или нежно-голубой. На крайний случай — бежевый. Ева была бы не против отправиться в больницу. Может, врачи бы ей помогли? Доктор из Джасперской больницы помог. Многое знал, сладостями и лукаво смотрел сквозь очки-половинки. Мудро. Еве мудрости не хватало. И своей, и чужой. — Вот в моей больницы они были тускло-желтыми, — шустро распаковала вторую повязку, примерила её к запястью, — даже в психушке стены не такие отвратительные, как там. Хотя… Некоторым нравилось. Затянула повязку вокруг запястья, ещё раз осмотрела руки и направила взгляд к ногам. Да, им досталось меньше. Одежда хоть немного сбавила урон от трения, запястья же терлись о грубые волокна голой кожей. И всё же, синяки после верёвок остались и на ногах. — Зато школа у меня была новая. Эстетичная, но уюта в ней было мало, — она цокнула и сложила ладони на её коленях, поверх положив голову, — Покажу тебе, как-нибудь. Чудное было время. Ева свою школу не любила вспоминать. Было в ней что-то серое, больше похожее на тюрьму. Дело было не в коллективе, нет. Просто сам факт, что ты из года в год ходил в место, в котором быть не желал, но было надо, заставлял Еву думать о несвободе. Несвобода… Несвобода! Ева вздрогнула, положила перебинтованные руки на голову Лило. Прошлась по волосам, задумчиво провела вниз и вверх. Страх продолжал сжимать свои тиски вместе с тревогой. С каждой секундой становилось лишь хуже. Ева не должна была себе позволять бояться. Ненавидеть — да. Но не испытывать это постыдное чувство. Тишину отсека прервал громкий хлопок. Он отдался тихим эхом по помещению, пронёсся по всему шаттлу. Ева сама себе влепила пощёчину такой силы, что в глазах помутнело. Боль — ещё более резкая, заставляющая зубы крепко сжаться — отрезвила окончательно. Что она делает? Что они делают? Мило беседуют, пока два насильника стоят и молчат, как пристыженные дети? Справедливость должна была восторжествовать. На смену страху пришёл привычный гнев, и Ева не смогла сдержать его порыв. Она даже не заметила, как оттолкнула Лило в сторону, да так сильно, что та отлетела на приличное расстояние. Ева была готова поклясться, что в тот момент весь мир приобрёл для неё красные оттенки. Она чувствовала себя быком на родео и не видели ничего, кроме двух целей: Дрифта и Джетфайера. Дрифт стоял ближе, поэтому первым Ева настигла его. Ева знала, как правильно бить и удар был хорошо поставлен. Вероятно, именно это спасло её от множественных переломов, но, конечно, не от боли. Когда кулак соприкоснулся с невероятной — по человеческим меркам — силой с фейсплейтом мечника, Ева почувствовала тупую боль не только от сбитой кожи, но и резкую в запястье. И чем больше было боли, тем яростнее Ева била. И опять кричала. Просто кричала. — Ли… — Дрифт шагнул в сторону Лило, когда та грубо слетела на пол, уже собирался рвануть и помочь, как весь фейсплейт взвыл от боли. Ева набросилась, словно кошка. Сначала вовсе было чувство, что всё это — лишь галлюцинации, но нет. Боль была явственная. Фейсплейт не защищен бронёй, металл на нём мягкий и более чувствительный, чем в других местах. Знала же, куда метить! Одним рывком схватил Еву за туловище и оторвал от себя, вытянув органику вперед. Оптика сбоила, не то от резкого вспышка протоколов, не то от ударов. Ева барахталась в его ладонях, руками достать не могла, а от ног особого урона он не чувствовал. — Я же говорил, — Джетфайер перехватил её, крепко вцепившись в больные руки. На костяшках были уродливые кровавые разводы, вернее, там просто красовалось мясо. Да и лётчик уверен: Ева могла повредить себе кости кисти рук, вполне. Алые пятна крови на белом корпусе казались уродливыми червоточинами. Дрифт помчался к Лило, параллельно прислонил манипулятор к фейсплейту и мычал — мало приятного осталось после ударов. — Лило, ты в порядке? Лило даже с места не сдвинулась, приподнялась на локти и круглыми глазами впивалась в бешенство Евы, словно она напала на неё. Ева не видела перед собой больше никого и ничего, кроме целей. Дрифт сбежал? Что же, все предатели — это трусы. Они всегда сбегают с поля боя первыми, чтобы забиться в самую далёкую и тёмную нору. Жаль, что Тарн и его компашка не дотянулись до мразей раньше. Но это ничего. Справедливость будет восстановлена по всем фронтам. Джетфайер держал Еву крепко и преимущество неожиданности было утеряно. Ничего страшного — Ева готова была биться и без эффекта неожиданности. Она рвалась вверх, почти что выламывая себе собственные руки. Чем больше было боли, тем сильнее она становилась. Джетфайер сам того не знала распалял её ещё больше. — Дерись со мной! — Ева не желала видеть чужой страх. Если два меха решили взять на себя ответственность за изнасилование, посчитали, что могут это делать, то пусть берут ответственность и за последствия. Нападать на беззащитный — просто, а на тех, кто готов сопротивляться? — Тск! Не буду я драться с тобой, глупая, — Джетфайер встряхнул органику, словно пытался сбить её гнев. В процессоре вертелся лишь один вопрос: как Лило с этим свелась? Как они в принципе смогли найти общий язык? — Лило, на кой шлак тебе сдался этот груз? — Она не груз! — Лило оперлась ладонью о корпус Дрифта, пытаясь подняться на шаткие ноги. Параллельно прижимала кисть к носу, лишь бы кровь не хлестнула. Вот уж не думала, что Ева так вспылит: Лило хорошо прилетела головой об пол. Настолько, что с минуту в ушах стоял звон. — Вы сами довели её до срыва! — У тебя кровь, — Дрифт вовсе думал о другом, потянулся к салфеткам в аптечке, но Лило только шикнула в его сторону и вяло направилась к лётчику. — «Не груз»? Она приложила тебя головой об пол. Она резанула тебе шею осколком. Она никогда не следила за своим языком — каждый раз у тебя из-за неё одни проблемы и теперь ты пытаешься мне доказать, что она не груз? — Джетфайер вспылил. Опасностью среди них была только Ева. Она в одного угрожала Лило больше, чем тот же Мегатрон… Кстати о нём, — Мегатрон и то не позволял себе такой глупости! — Мегатрон! — Ева ухватилась за знакомое имя. — Вот именно — Мегатрон! Вам стоит бояться даже произносить его имя: я знаю, что Мегатрон делает с предателями. И как никогда поддерживаю его в этом. Но знаете, что я ещё знаю? Я точно знаю, что он делает с теми, кто причиняет Лило боль! — Ева рвалась из стороны в сторону, стараясь вырваться из хватки. С ней не хотят драться? Значит, она будет просто избивать. — Вы жалкие трусы! Трусы, предатели и ненормальные! Ева чувствовала, что мышцы уже напряжены до предела. Болело всё тело — превратилось в один комок чего-то давящего. Нажми Джетфайер ещё чуть-чуть, и Ева взорвётся. Буквально. Огонь пожрёт и этот шаттл, и отсек, и весь мир — все миры. Как Ева ненавидела в этот момент. Всех. — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — О-о, мы знаем, на что способен Мегатрон в приступе гнева. Хорошо знаем, Ева, — Джетфайер едва усилил давление на её руки, гнев внутри так и бурлил, но автобот держался. Прилично держался. Он в очередной раз её встряхнул и повернул лицом к Лило с Дрифтом: к тонкой струйке крови, текущую с её носа и обеспокоенного автобота, что гладил её по спине. — И кого же настигнет его гнев? Тебя или нас? Тех, кто пытался уберечь Лило от безумцев, или ту, кто чуть не сломала ей нос? Джетфайер знал, что Мегатрон, будь его воля, сломает хребет и им, и Еве. Он не всегда хвастался терпимостью, а сейчас — особенно. — Он уже там зачихался, — Лило вытерла остатки крови. Слабые разводы всё же остались — неприятно засыхали на лице. — Столько раз вспомнили его… Слишком много чести, — взгляд в миг смягчился, стоило ей посмотреть на плачевное состояние Евы. И дело было не только в её окровавленных руках, но и в психологическом аспекте. — Ева… — Надо закрыть её в камере, — позади послышался голос Дрифта. Лило дёрнулась, сразу отошла от него на несколько шагов. — Не смотри на меня так. Её нельзя оставлять в таком состоянии с свободным доступом к шаттлу. Это временная мера, мы выпустим её, когда… — Я скучаю по Мегатрону, — Лило буркнула, а после, повторяя за Евой, шлепнула ладонью по своей щеке. Шлепнула и завопила: и без того травмированная кожа отдала болью сильнее, чем предполагалось. Крик Лило Еву отрезвил: она перестала вырываться, но не безвольно обмякла. Устремила взгляд на Лило, боясь, что увидит свой самый страшный кошмар — опять изнасилование. Ей казалось, что так оно и будет. Ева будто видела манипуляторы, тянущиеся к одежде… Но реальность оказалась иной. Слова Лило отдавали признанием в смертном грехе. Что же, они обе павшие. На самое дно. Ниже Дьявола. Даже Ад остался далеко наверху. — Я скучаю по Оптимусу, — это признание прозвучало подобно выстрелу себе же в голову. Ну конечно, Ева всё это время пыталась найти в Прайме Лило следы своего Оптимуса. Так отчаянно, что сама походила на Вирусную. Может, такой и была? Возможно. Но ни Прайм, ни Мегатрон не допустили бы столь ужасной ситуации. — Ты прав. Мегатрон меня бы убил. Но я бы его опередила: наши мысли и в этом схожи. — Приделай тебе орудие на правую руку и будешь копия он, — Джетфайер усмехнулся с ноткой садизма, или издевательства? Просто злорадствовал. — Даже причёска похожа на его шлем. — Отлично, давайте ещё пошутим, что я — вылитый Оптимус. Можно закрывать этот гештальт, — Лило вскинула руки к верху, а затем поперхнулась и шлепнула себя по губам, сморщилась в лице. Кровь во рту отдавала ужасным привкусом. Лило только сейчас её заметила, видимо, сильно прикусила язык, когда ударилась. — Гештальт? — Дрифт звучал озадаченным, отчего органике сразу пришлось его поправить. — Да не этот гештальт! Другой гештальт… Не важно! Всё, я хочу спать. Оставьте нас одних, — голос медленно опускался до скрежетащего ворчания, а после смешался с бульканьем, — Пожалуйста… — Отпусти меня, — Ева прозвучала спокойно и серьёзно. Она больше не вырывалась и не старалась никого избить, — из-за вас, двух ничтожеств, у меня случился… Я даже не знаю, как это назвать. Я навредила Лило и себе. Нам нужно перебинтоваться, а вы — ваши рожи — продолжают меня бесить. Ещё один такой психоз и последствия будут фатальными. Для всех, — это больше не звучало как угроза, а было здравым рассуждением. Действительно, Ева не могла контролировать себя в таком гневе. Будь здесь не два меха, а обычных человека, то она бы точно кого-то убила. Нужно было извиниться перед Лило, но делать это лично, а не на оптике двух ублюдков. Нужно было сделать много всего, но это невозможно, пока тебя удерживают. — Не верю не единому твоему слову, Ева, — Дрифт покачал шлемом. Лило в ту же минуту шлепнула его не корпусу окровавленной рукой. — Как там говорится? «Вы были обмануты»? — выдавила смешок. Буквально плюнула им в двух автоботов и глубоко вздохнула. — Я вас прошу, пожалуйста. Оставьте нас наедине и я решу, что делать с её вспыльчивым характером и грубыми манерами. Лило ничего делать не собиралась: не переубеждать, не ругать. Ничего подобного. Просто хотела помочь с ранами, но и тут понятия не имела, как их лечить. Слишком серьёзные для простой обработки спиртом. Джетфайер резко отпустил: разжал манипуляторы, пустив Еву в свободное падение. Не высоко — не расшибется. — Я готов закрыть оптику на этот случай, — и подал голос, уже направляясь к дверям с явным раздражением в гидравлике. — Но в следующий раз сдам тебя в проституцию. — Не злись так, Джет, — Дрифт поспешил следом, напоследок кратко поцеловав Лило в висок. Вот успел же подобраться! Лило ощетинилась, даже на миг не расслабилась, пока эти оба не вышли, а только затем кинулась к Еве. Новая боль не принесла ничего. Ни злости, ни успокоения, ни чего-то нового. Ева так и осталась лежать на полу, вперив в него внимательный взгляд. Будто пол ей мог что-то подсказать. Не мог, конечно. Ни пол, ни потолок, ни стены. Ева подняла голову только тогда, когда увидела рядом с собой тень Лило, а потом и её саму. Улыбнулась, принимая стабильное сидячее положение. — Знаешь, у меня много проблем. Проблемы с агрессией — это одна из них. Скажу так: со мной рядом реально опасно. И в отличие от Мегатрона и Прайма, которые могут остановиться и что-то изменить, я не могу. Прости, пожалуйста. Вместо поддержки я… Я только хуже сделала, — Ева смотрела на окровавленную Лило и чувствовала бесконечное сожаление. — Нет, мой нос тебя никогда не простит, — Лило начала серьёзным тоном, уселась рядом и подтянула к себе аптечку, — а язык — тем более, — достала очередную вату с спиртом. Посмотрела на Еву уже мягче, улыбаясь сквозь боль в мышцах, — Но я тебя прощу. Однако… Спирт вытек на вату, Лило поддела чужую ладонь и приложила её к ране. Было больно даже самой: ещё немного и обрабатывать пришлось бы проступившие кости. — Сделаешь так ещё раз — лично прогоню, — теперь и на Еву она не смотрела. Хмурилась на костяшки и старалась доставить как можно меньше боли своими действиями. Лило всегда прощала Еву и её оплошности, ошибки. Все люди их допускали, но были ошибки, которые простить просто нельзя. Лило всё же обижалась. Не знала, на кого именно. Возможно, на всю ситуацию в целом. — Я могу уйти сейчас и навсегда. Ты об этом знаешь лучше, чем кто-либо другой, — Ева продолжала не угрожать, а просто констатировать сухие факты. Они могли кому-то не нравиться, могли устраивать, но они были. — Не любишь боль? А меня только она и отрезвляет. Только она помогает мне увидеть, в каком мы Аду оказались. Ева не шипела, когда огнём обожгло голую плоть. Кожа больше не была преградой спирту. Хотелось вскочить и убежать, но это была та боль, которую стоило терпеть. Сдохнуть от заражения крови не хотелось. — В следующий раз, когда тебя будут насиловать, постарайся вырываться. Будет больно и появится ненависть. Много ненависти, — Ева не скрыла обиды в голосе. Ева не понимала, как можно подкладываться под насильников и не пытаться бороться. — Я за тебя боялась, — Лило выдохнула. Вина и без того её сжирала, а теперь — подавно. Нужно было отмыться от этого чувства, стереть его с кожи и забыть, как страшный сон. — Извини. Я просто не знала, что они могут сделать с тобой, если я откажусь. К тому же, начни я драться — ничего бы не изменилось: всё равно нагнут и выебут. Я выбрала меньшее из двух зол. Неприятно. Было омерзительно со всего: с себя, с автоботов, с десептиконов… Лило выдохнула, нервно почесав тыльной стороной ладони свой лоб. — Мне также жаль, что я ляпнула ту фразу про Мегатрона, — Лило распаковала очередную повязку. Надеялась, что они не закончатся так быстро. — Как думаешь, они скоро нас найдут? Не знаю, почему я этого так жду — не эти, не другие мне не нравятся одинаково. Возможно, ко мне пришло понимание слов, что мы никуда от Прайма с Мегатроном не денемся. Из-под земли… Лило опешила. Опешила и замерла с круглыми оленьими глазами, словно узнала страшную правду. Ну конечно! Как они ещё могли их вечно находить? Причина была, находилась прямо в её чертовом плече! По крайней мере, Лило в это справедливо верила. — Понимаю. Не жалей ни о чём. Я тоже ляпнула так ляпнула… Услышал бы Оптимус, то не поверил бы, — воспоминания о Прайме вызвали тепло. Чувство защищённости. Чувство… — что-то случилось ещё? Выглядишь так, словно узнала тайну мироздания. Ева склонила голову, всматриваясь в лицо Лило. Красивая. Даже в крови — всё равно красивая. Ева, конечно, не хотела бы видеть Лило такой. Хотелось чуть больше нормальности. — Сучий датчик отслеживания! — Лило проревела с маниакальным весельем. Вцепилась в свою руку и потянула плечо в сторону Евы. — Они могли взломать его! Вот как они вечно находили нас, Ева! Это всё чип федералов! Лило замешкалась, осмотрела помещение, а затем вцепилась взглядом в аптечку. Да, нож там был, а следом все необходимые вещи для обработки раны. — Ева нас сейчас могут найти, — она схватила рулон бинта, пару раз сжала его в ладони, словно проверяла — выдержит ли. — А могут и не найти, если вырежем и разломаем его к чёрту! Она схватила нож: маленький, медицинский. Схватила и вложила Еве прямо в ладонь. — Если ты не хочешь возвращаться — режь прям над шрамом. Вот здесь, — она резко задрала рукав, заткнув свой рот рулоном бинта. Постучала пальцем по едва заметный выпирающий бугорок на коже. — Если хочешь — я тебя пойму… Заставлять не буду. Боль я ненавижу, но я готова потерпеть. Если такова цена — я согласна. Жаль, что это не гарантия их полной свободы. Ева слушала и смотрела, не скрывая удивления. Какой, мать его, чип? Они что — скот? Ладно бы этот чип установили кибертронцы, но это были люди! И кому? Таким же людям! Ева кинула взгляд в проход, где скрылись два меха. Начни она сейчас резать и вернись они, то не стали бы размениваться: нож оказался бы в глотке Евы. Не то чтобы она против, но, нет. Умирать от манипуляторов Джетфайера и Дрифта Ева не желала. Они недостойны убить её. Но и оставить взломанный датчик отслеживания?.. Может, их уже засекли. Может, только засекут. Если вырезать его, то Оптимусу и Мегатрону будет тяжелее их найти. Может, даже невозможно. — Я хочу и не хочу одновременно, — медленно начала Ева, — я бы хотела быть сейчас с ними. Не с этими, — Ева не сдержала дрожи, — могу предложить другой вариант. Он тебе не понравится, но это точно будет свобода. Это будет больнее. Знаешь, как было у Шекспира. Я обещаю показать тебе лучший мир, — Ева не была уверена, что «Светлая» Тьма — это лучший мир, но точно лучше, чем этот. — Если ты снова предложишь смерть я лично позвоню Мегатрону и прикажу вернуть нас в Немезидовский санаторий, — Лило звучала спокойно, в то же время, до жути боялась Евы. Это сюрреалистичный страх — Ева бы никогда её не убила, но сейчас, если она действительно предлагала им двоим умереть и освободиться таким образом — нет. — Ева. Я люблю жизнь, какой бы она не была. У меня нет шанса воскреснуть, встретить кого-либо ещё после своей смерти — ничего. Скорее всего, я просто закрою глаза и исчезну из этой вселенной навсегда. Из истории, из жизни других людей, со всех новостей, реакций в Твиттере и прочтем , о чем Лило вспоминала. — Я не хочу умирать. Я не хочу, чтобы умирала ты, потому я-то верю — однажды, мы доживём до момента, когда будем счастливы. — Ты веришь в невозможное, — Ева понимающе закивала, — прости. Понимаю, это у меня суицидальные наклонности. Зачем других за собой на тот свет тянуть, а? Но у моей истории уже не будет счастливого конца. Прости. Ева могла бы убить Лило. Это было бы одно движение, прямиком по открытому горлу. Ярёмная вена, несколько долгих кровавых минут… И всё. Но Ева не могла забрать жизнь Лило. Она ей не принадлежала. Ни в каком из смыслов, а свою… Свою Ева всегда забрать успеет. — Ты знаешь, куда нас эти олухи везут? Я вырежу тебе этот чёртов чип, если они… Блять, если они ещё раз возьмут тебя, то я убью себя. — Возьмут… — Лило повела взглядом по двери, — Возможно, просто усыпят тебя, чтобы ты не знала ничего. Подсыпят в еду и стащат меня ночью. Я не знаю… — Лило опустила голову, следом поникли и плечи. Ева была права, тут нет счастливого конца. Чуда не будет, как и лекарства от вируса. Кто знает, может он уже давно пропитал всё их существо? Лило не хотела думать о удручающих мыслях — тело начинало знобить. Она вяло подалась вперёд, уткнулась лбом в плечо Евы и прерывисто вздохнула. — Вернёмся в прошлый плен — нам выпишут наказание. Останемся в этом — ты сойдёшь с ума… — она покачала головой, терлась лбом о чужую одежду. — Как думаешь, если мы изменим свои лица — сработает? Если мы просто изменим внешность и спрячемся среди восьми миллиардов людей. Не оставим ни одной зацепки, уйдём в лес и проживём жизнь там. — А, может, не выпишут? — Ева приобняла Лило. — Может, я им всё расскажу, и они пожалеют нас? Этих убьют… Я даже помогу. Расскажу, как честь твою отстаивала. Опозорилась, правда, но старалась. Предложение Лило звучало, как план из фильмов. Дерзкий, опасный, но у главных героев всегда получалось. Но они с Лило — это не главные герои. Они, так, статисты, которые умирают первыми. Или, наоборот, живут вечно и страдают. — Я бы хотела с тобой прожить жизнь. Можно и в лесу. Я знаю, какие грибы можно есть, а какие — нет. Могу огонь развести. Да и дома осталась палатка, походный набор. Дед увлекался, пока жив был. Но до дома дойти ещё надо, а он, сама понимаешь, далеко, — Ева рассуждала, представляя совсем другую жизнь. Где ей с Лило не надо скрываться, как беглым преступникам. Где они живут в своём доме или квартире. Где у них всё хорошо. — Да… Было бы чудно, — Лило ткнулась носом в шею, прижалась ближе. Было холодно. Не знала, почему стало холодно именно сейчас, но всё равно мёрзла. Ева же была горячей, видимо, организм ещё не остыл от всплеска гнева. К слову, она невольно задумалась и о других словах. Прокатит ли, если они обе встретят лидеров с паникой и желанием. Остановит ли это их от очередного безумия? Лило в этом не уверена, вообще. Особенно насчёт Прайма, иногда у неё сжимались все кишки от одного его взгляда. Ей словно отрубили голову: тело делало одно, а мозг думал о другом. — Не знаю, Ева, — вяло мотнула головой и обхватила руками туловище. — Я ничего не знаю. И не хотела знать. Лило была бы рада забыться сейчас вот так, уснуть и проснуться уже дома, в своей родной кровати. Ева обняла Лило, крепко прижимая ту к себе. Было видно, что ей холодно, и Еву это не устраивало. Она позволила подруге почти что полностью забраться на неё и, как казалось Еве, уснуть. Дыхание Лило через несколько минут стало ровным и спокойным, а лезвие так и продолжила лежать в аптечке. Можно дотянуться. Дотянуться, и… Отвернув голову в сторону, Ева посмотрела в иллюминатор. Кажется, они отдалились от Земли на приличное расстояние. На глаз сказать было трудно. Да и не очень-то и нужно. Ева закрыла глаза, а после и сама уснула, прижав Лило к себе ещё чуть крепче и не отпускала во сне до самого пробуждения.