Отблески

      Шипение кофейного автомата успокаивало. Лило уже отвыкла от этого звука, было так приятно вернуться в спокойную обстановку… Насколько она могла быть спокойной. Стены Арка явно были поприятнее Немезиды, не в обиду Триптикону. Просто темный интерьер начинал давить на психику. Возможно, десептиконская готика и привлекала своей мрачностью, но быстро надоедала.       — Кофе будешь? — Лило не обернулась к Еве, предпочла проследить за струей горячего напитка. На другом стороне мостика Рэтчет с чем-то упорно возился — снова чинил вечно ломающиеся системы. Корабль не был в идеальном состоянии, то и дело каждый день всплывали новые проблемы. Лило даже не успела услышать ответа Евы, на ее вопрос сразу вылетел встречный.       — Тебе можно? — Дрифт звучал обеспокоенно. Да, Лило страдала астмой, но не настолько, чтобы отказываться от кофе. В конце концов, не умрет же она, если выпьет стакан? Автобот, видимо, пролистал пару статей о вреде кофейных напитков, нашел причину для волнения и теперь ею же манипулировал вниманием органики.       — Можно, — Лило кивнула и теперь уже обернулась, — врач не запрещал мне их пить, — вернула взгляд к развалившейся на диване Еве. Невольно хотелось улыбнуться, приятно лицезреть, как она, наконец, отдыхала после всего хаоса, что они прожили.       — Буду, дорогая, — повторила Ева, добавляя фривольное обращение, будто отыгрывала сценку для рекламы кофе: муж пришёл с работы, а жена порхает на кухне. Даже собака была. Большая, металлическая и лезущая туда, куда не просили. — Мне покрепче. Спасибо!       Ева даже не подумала встать. Отдых ей нравился. Наконец-то можно было спокойно валяться на диване, не боясь ничего и никого. Ни изнасилования, ни пленения, ни даже столь желанного убийства. Просто лежать и плевать в потолок часами — разве это была не победа? Ева всю жизнь только о таком и мечтала, а теперь — пожалуйста. Может, и стоило оно того?       Но было кое-что, что сильно омрачало столь желанное спокойствие. Что-то постоянно зудело на задворках сознания, неприятно чесалось там. Ева отмахивалась от странных чувств, эмоций и мыслей, но с каждым разом они накатывали с большей силой. Неприятно, но терпимо. Как хроническая боль, от которой нет спасения.       — Покрепче… — Лило повторила тише, уже для себя. Сенсорные кнопки поддались нажатию и спустя мгновение струя лилась во второй стаканчик. Лило, теперь уже, вслушивалась не в работу Рэтчета или шипение автомата — нет — она вслушивалась в недовольное гудение позади. Подавила вздох и тихо усмехнулась, — Извини, Дрифт, но тебе кофе пить нельзя, — сделала вид, что тот расстроился именно из-за этого. Основная причина и так плавала на поверхности.       — А ведь хотелось, — вялый ответ. Отчего-то Лило казалось, что говорил он далеко не про кофе. Подавила очередной вздох: если раньше странное поведение вызывало лишь невинный смех, сейчас была легкая нервозность. Так и чувствовала, как ей сжимают шею, душат.       Лило присела на диван, протянула стаканчик Еве и принялась пить сама. Горячий напиток невольно обжег горло, но жжение было приятным. Лило никак не могла нарадоваться привычной бытовой атмосфере.       — Стань человеком и пей сколько хочешь, — посмеялась. Автобот в ответ улыбнулся, но мысли, однако, были не утешающими. — Как только — так сразу. К слову, о людях… Разве Еву не ждут дома? Я думал, у вас не принято оставлять семью в неведении и волнении.       Ева приняла стаканчик из рук Лило, но тут же потянулась к ней, оставила джентльменский поцелуй на косточках руки. Конечно, ради смеха. Еве нравилось дразнить некоторых автоботов. Отчего-то в присутствии Лило они вели себя так, как вести себя не должен никто в здравом уме.       — Спасибо за этот чудный кофе, миледи, — Ева сделала глоток, ощущая жжение от кипятка, но не отпрянула. Шумно задышала, втягивая запах, довольно застонала, — что за чудный кофе? — ухмыльнулась, — Спасибо за беспокойство, Дрифт. Но моя семья всегда со мной. Я вижу её в зеркале по утрам, слышу её голос — даже сейчас! — и ощущаю сердцебиение. Поверь мне, моя семья за меня волнуется только в очень исключительных случаях. А здесь мне, то есть, ей, нормально. — Ева продолжила пить кофе с таким лицом, будто защитила докторскую по философии.       — Прочитанные работы Мегатрона дали о себе знать? — Лило отвлеклась от кофе на минуту, сверив подругу довольным взглядом. После плена философствования Евы увеличились. Лило это не мешало — просто забавное наблюдение. Заигрывания Евы удавалось игнорировать, лишь чтобы Дрифт не вскипел, благо, рядом был Рэтчет и если ситуация перейдет в критическую — остановит автобота еще до того, как тот ляпнет что-то противное. — И нет, Дрифт. Оптимус лично разрешил ей остаться до лучших времен. Так будет безопаснее. По этой же причине я не схожу с корабля к своей семье.       — Понятно, — краткое, сухое понятно. Он искренне не понимал, что такого было в Еве, что Лило ее не шугалась. Могла ли та ее защитить? Нет, от нее было больше проблем, чем пользы. Однако… Наблюдения говорили об обратном: после плена Лило не чувствовала себя комфортно, будучи без Евы под боком. Это удручало. — Не завидую я тебе с такой семьей.       — Звучало грубо, Дрифт, — Лило хмыкнула, но все же внимала его словам. Слова Евы действительно звучали грустно. — В любом случае, даже если ее там никто не ждет, здесь ее ждать буду я, — очередной глоток, Лило довольно поморщилась от высокой температуры. Скоро кофе остынет, надо допивать.       Дрифт держал планку дружелюбия изо всех сил. Лило это видела, впрочем, многие это видели. После его стычек с Джетфайером не было необходимости напрягать мозг, чтобы понять, как они могли ревновать.       — Спасибо, Лило. Невероятно приятно, когда тебя искренне ждут, — Ева добавила больше эмоций в свой голос, не до конца уверенная в их искренности. Отчего-то искренние чувства — пусть и негативные — Ева могла проявлять лишь к одному существу. — В особенности приятно, когда это ты. А вообще, Дрифт, ты не переживай сильно. Однажды я уйду. Я всегда ухожу, — задумчиво чешет щёку. — Но иногда меня надо выпнуть. Но это не значит, что это надо делать.       Ева несколькими глотками осушила кружку, с громким стуком поставив её на кофейный столик, стоявший близ дивана. Можно было ложиться и продолжать ничего не делать.       — Только не начинай очередные разговоры про смерть, Ева, — Лило саркастично буркнула, допивая остатки. — Всё не так уж и плохо, чтобы снова хотеть пустить пулю в лоб.       — Это — великие мысли, Лило, — отчего-то Дрифт лишь поддержал философские рассуждения Евы, драматично приложил ладонь к честплейту. — Мы все когда-нибудь уйдём в лучшее место. Встретимся с родными и…       — Услышу хоть одно слово твоего религиозного бреда, Дрифт, — а вот и Рэтчет подключился к разговору. Иногда Лило казалось, что у медбота была какая-то травма от вечных разговоров про религию. Не могла его судить, только поддерживала киванием.       Впрочем, продолжить Рэтчет не успел: всеобщее внимание привлек лёгкий свист дверей. Знакомый красно-синий корпус зашёл быстро, в миг нашёл Рэтчет взглядом и направился к нему.       — Ну, наконец-то, — Рэтчет бросил прошлую работу и направился вдоль по помещению.       — День добрый, Оптимус. Как настроение? — обеспокоилась, потому что выглядел он несколько раздраженным… Или усталым? Скорее, всё разом. Дрифт в тот же миг выпрямился, приняв более стоическую позу.       — Если бы не ваше правительство, — Оптимус отвечал неохотно. Пару минут назад выговорил весь запас слов на одном из заседаний. Выговорил и в пустую — люди, как обычно, не особо его слушали. — Словно скраплеты. Выедают процессор одним своим присутствием. Надеюсь, ваши дела лучше?       Первой мыслью Евы было бежать. Вскочить с дивана, напрягая мышцы на грани человеческих возможностей, и рвануть куда-угодно. Арк огромный корабль со множеством отсеков. Еве будет, где спрятаться. Забиться в самый далёкий отсек и молиться, чтобы Прайм никогда не дошёл до него. План, конечно, был нерабочий: вокруг невероятное количество камер и автоботов, которые сдадут Еву при любой возможности.       Второй мыслью Евы стало смирение. От неизбежного нельзя скрыть. Оптимус Прайм отображал в жизни Евы именно то самое неизбежное. Всегда был. Всегда есть. Всегда будет. Ева умрёт, а на том свете, на входе в Ад, встретит именно его. И как бы эта мысль не была ужасна, она была правдива. От правды бегать смысла тоже не было.       На третью мысль Еву не хватило сил. Она отвернула голову в сторону, а после слабо улыбнулась в никуда. Молчала. Может, если она сольётся с диваном, то Прайм её не заметит?       — Лучше, — Лило кивнула, задумчиво окинув взглядом силуэт Евы, — намного лучше, чем раньше.       — Сними верхние панели, — Рэтчет влез в диалог, устремив оптику к потолку, — там сгорела вся проводка, нужна замена.       — Понял, — Прайм потянулся к указанным панелям, ловко отщелкивая одну за другой. На миг воцарилось молчание, а затем он всё же вернулся к диалогу. — Ева не кажется спокойной.       — Это Дрифт к ней прицепился, — Лило буркнула. В миг её взгляд упал на указанного автобота, а тот, в свою очередь, был в крайнем удивлении.       — Я? Я даже слова не сказал, — махнул манипулятором в сторону Евы. Лило только улыбнулась с скрытым злорадством. Дрифт, видимо, шутку не выкупил. Ева и правда притихла далеко не из-за него, Лило же не собиралась поднимать эту тему. — Очень смешно, Лило.       Ева вздрогнула, когда Прайм назвал её по имени. Плохо. Это очень плохо, когда из вокодера Оптимуса вырываются три заветные буковки. Так быть не должно: в идеале мех даже не должен знать, что такое имя вообще когда-либо существовало. Но вот он — стоит, чинит что-то, и знает! Дело дрянь, — так считала Ева.       — Нет особых поводов для радости, — Ева едва зашевелила губами. Во рту стало сухо, будто она не пила очень давно. — но всё нормально. Это пройдёт, — Ева знала, никогда не пройдёт. Всегда будет рядом с ней, вместе с ней, в ней. Ева давно знала, что жизнь её сломана, но боль от того, что ничего нельзя изменить, не проходила. Так будет всегда.       — Могу понять твои рассуждения, — Прайм на миг задумался, а затем громко вздохнул от усталости. Под панелями всё действительно больше походило на горелый ком, чем на аккуратные сплетения проводов. — У Уилджека в лаборатории должны быть детали. Сходишь?       — Ты уверен в их работоспособности? — Рэтчет с подозрением покосился на Оптимуса. После Уилджека мало что оставалось исправным.       — Иного варианта нет, — краткое заключение всё же направило Рэтчета к выходу. Он прошёл мимо, небрежно зацепил Дрифта за деталь брони и поволок за собой — нечего ему сидеть без дела. Так хоть поможет.       Двери за ними сразу схлопнулись. Лило ещё минуту сидела в немом молчании, осмотрела Еву, а затем переключила внимание на разбирающего провода Оптимуса. Кивнула на него и пожала плечами, мол: «Смотри, ему душевно плевать».       Ева едва покачала головой. Лило не знала Оптимуса Прайма так хорошо, как его знала Ева. Он мог играть роль адекватного, как серийный маньяк, годами не убивающий, пока зов крови вновь не увлечёт на охоту. Так было и с этим мехом. Внешне Прайм мог и любил играть беспристрастность, делать вид, что всё нормально, он нормальный. Ева давно не велась на такие обманки.       Но что-то внутри Евы странно закопошилось, а после дрогнуло. А что, если этот Прайм — единственный во всей мультивселенной, который адекватный? Возможно ли это? Не похоже ли на чудо? Но почему-то от этой мысли Ева особой радости не испытала. Что-то мешало ликовать. Конечно, Ева знала, что. А именно маловероятность такого исхода. Если этот Оптимус ещё не понял, что хочет её, то это дело времени.       Лило неуверенно вернулась к диалогу, даже не обратив внимание на протесты Евы.       — Ты не чувствовал себя странно в последнее время?       — Странно?.. — и теперь он действительно направил оптику к органике, шумно провентилировав, — Нет, Лило. Всё в порядке. Вам нет нужды питать в мою сторону ложные опасения, но я понимаю, почему это происходит, — на миг задерживает взгляд на Еве, а затем возвращает внимание к работе. Проводка настолько подгорела, что прилипла к окружающим кабелям — доказательство того, с каким трудом им удалось выбраться при прошлом побеге.       Лило задумчиво зажевала губу. Нет, она, конечно, верила своему Прайму, но и отрицать подозрения Евы не могла. Она вполне объяснимо волновалась. Страх не появляется без причины и невольно настроение Лило подпортилось — на их жизнях оставили клеймо и кто теперь знает, как эту травму вылечить. Возможно ли вообще?       — Да, я слышала это много раз. Ни один из них правдивым не оказался, — неожиданная вспышка гнева уходит также быстро, как и приходит, — но ладно, я в порядке. И верю. Миров много — вариантов тоже много. Так что всё хорошо. Хорошо ведь?       Ева повернулась к Лило, а после и вовсе придвинулась ближе. Ища защиты и следя за реакцией Прайма. Еве хватит секунды, чтобы распознать жест, взгляд, намерение.       — Хорошо, — Лило кивнула, — в любом случае лучше, чем сидеть на коннекторе Мегатрона и задыхаться.       — Избавьте меня от подробностей, — Оптимус прошептал тихо, словно сам не решался сказать это вслух. Вероятно, органика могла посчитать это грубым.       — Не скромничай. Могу рассказать всё от размеров до изгибов, — Лило вытянула ладони вперёд, примерно прикидывая нужное между ними расстояние для демонстрации. Оптимус обернулся к ним с явным сарказмом в оптике. Лило радовалась, что тот не снимал маски, потому что видеть недовольный фейсплейт точно не хотелось. Это ведь всего лишь шутка, люди так со стрессом справляются.       — Последнее, что я хочу знать — это коннектор военного преступника, Лило.       — Да-да, знаем мы тебя, — махнула ладонью, к общему раздражению автобота. Тот ещё секунду молчал, а после решил, что ответить шуткой на шутку — отличная идея.       — Можем вернуть обратно, если так по нему соскучилась.       — Нет уж спасибо, — Лило на миг забыла, как дышать. Удивлённо моргнула, стоило услышать смех меха со стороны. Она тяжело вздохнула, подавила желание послать того куда подальше. — Один-один, Оптимус.       — Давайте не будем говорить о чужих пиписьках, хорошо? Мы что, в первой классе? — разговор Лило и Оптимуса вызвал лишь раздражение. Им всем лишь бы посмеяться, но ситуация страшная. Какой, к чёрту, Мегатрон? Мегатрон далеко, а Оптимус — здесь, — и не надо никого никуда возвращать. Лучше тогда сразу добить, чтоб не мучились.       Ева резко встала, а после села. Почему-то зачесались руки. Сердце билось о грудное клетку со страшной силой, и Еве казалось, что вся слышат этот стук.       — Я…       — Не надо, — Лило отрицательно мотнула Оптимусу головой, а следом откинулась к спинке дивана. Оптимус понимающе кивнул, а после вернулся к зачистке проводки. — Ты всё ещё не отошла, да? Могу тебя понять, тяжело такое забыть… Но ведь действия говорят лучше слов, разве нет? — Лило подалась ближе к Еве, потёрлась носом о её щеку. Ладони мягко прошлись по одежде, зацепив местами ткань Лило обняла ту, прижалась к её боку и опустила голову на плечо. — Ты в безопасности, Ева. Всё хорошо.       Лило верила в свои слова — будь этот Оптимус больным — точно бы не спустил взгляда с того, что к Еве сейчас кто-то пристаёт. А этот же — стоял и мирно работал дальше.       В момент ей хотелось позлорадствовать: улыбнуться и подтолкнуть действия к более интимным, на зло Оптимусу. Он, вероятно, только и молился, чтобы органика не начала демонстрацию разврата. Слишком много у Прайма было проблем.       Ева прижалась к Лило в ответ. Вероятно, в её словах было зерно истины. Будь Оптимус не слишком в адекватном состоянии, то он обязательно сделал хоть что-то. Кинул бы хоть один внимательный красноречивый взгляд. Но этого не было. Это было странно. Очень странно. Непривычно. Ева забыла, каково это, когда Оптимус Прайм тебя не хочет.       — Я знаю, что в безопасности. Со мной рядом такая защитница, — Ева погладила Лило по боку, наслаждаясь человеческим теплом. Вот она — идиллия. Только Прайм мешает, чинит там что-то. Раздражает. Может, специально это делает?       — Защитница из меня конечно… — Лило хотела посмеяться, но вместо смеха вырвался крик. Сигнализация в миг взревела, всё помещение, стоило моргнуть, померкло в красном свете. Лило крепче вцепилась в Еву, словно могла сейчас вовсе умереть. В голове трубила агония. — Десептиконы!       Она рванула куда-то вперёд, как свет в момент утих, а затем вовсе пропал. Тьма пугала еде больше: Лило казалось, что механическая рука схватит её за щиколотку и утащит в своё логово. Бредовый страх, но в тот момент он казался что ни на есть реальным.       — Это…       — Надо спрятаться! — перебила Прайма и подорвалась с места, забыла про столик, стоявший рядом — напоролась на него. Среди непроглядной тьмы звучал лишь грохот, жалобное скуление и тихая работа вентиляции. Оптимус на миг замер, его оптика — единственное, откуда исходил хотя бы малейший свет.       Ева со скепсисом смотрела на бедлам, который устроила Лило. В первые секунды тревоги Ева внутренне разрывалась над части от страха, как мелкое животное. Потом пришло смирение. Если десептиконы или кто-то другой решили прийти и забрать то, что им принадлежит по праву, то их вряд ли остановит хоть что-то. Ева жалела только о том, что весь кофе допила. Вставать и идти за новым было лень.       Но когда в отсек никто не ввалился, стреляя во всё, что движется, Ева с неодобрением посмотрела на Оптимуса.       — Если ты посчитал, что это смешно, то, нет. Захотел опять в героя сыграть?       — Я пытался сказать, — момент и их ослепило светом включённых фар. Убедившись, что Лило себе ничего не сломала, Оптимус кинул взгляд на Еву. — Я задел основное питание. Возникло короткое замыкание и весь мостик обесточился, — он вскинул шлем к потолку и постучал по щитку маски. — И я далёк от героя, Ева, но возьму твою идею на заметку.       — Это точно, — Лило, наконец, выдохнула весь скопившийся в лёгких воздух, но с пола не поднялась — так и лежала плашмя на холодной поверхности. Коленки тряслись. — Герои не будут врубать сомнительные машины.       — Мы уже говорили об этом, Лило, — теперь он казался несколько раздраженным. Скорее на себя, чем на органику. Правда была не на его стороне — он облажался и прекрасно это понимал. — И ты, к слову, тоже не кажешься спокойной. Вы обе.       — Успокоишься тут с вами, — буркнула, пытаясь сесть. Надо немного перевести дух. Лило сама не заметила, как сильно забилось сердце от страха.       — Ты? Далёк от героя? Наконец-то ты это понял, — Ева махнула рукой в сторону Оптимуса. — Приятно знать, когда твой враг признаёт себя злодеем. Будто справедливость встаёт на место, — Ева аккуратно придержала Лило. помогая сесть. — Лило права: никакого с вами покоя. То первое, то второе, то третье… Весь Кибертрон — это антоним спокойствию.       Эта версия Оптимуса Еве виднелась более живой, чем её родной Прайм, но менее экспрессивной, чем фиолетовое чмо. Этакая золотая середина. Еве и это не нравилось. В Прайме, если быть честной, не нравилось абсолютно всё.       — Я не злодей и я вам не враг, — очередной сгоревший кабель поддался не сразу — пришлось замахнуться резче. Он вырвался, но следом зацепил и исправные соединения, — Разве этого не видно? Враг будет помогать бороться с настоящими злодеями, — мотнул кабелем в воздухе, вернув взгляд к Еве. — Нет. Не будет. Не надо интерпретировать на меня поведение двух других Праймов. Без того дел по энергоприемник, чтоб за органикой бегать, — и вернулся к работе. Невольно вздохнул — Рэтчет точно будет недоволен.       — А кто тебя знает, — Лило наигранно развела руками. Оптимус в миг обернулся, всем своим видом выражая, насколько ему не нравились такие обвинения.       — Я себя знаю, Лило, — прервался. Посмотрел на неисправный кабель в манипуляторе и швырнул его к остальным. — Ну, я буду таковым, пока Мегатрон не решит ради мести вкачать в меня десептиконский код, — выкинул очередной кабель, — а там уже и вирус рядом.       — Ужасная шутка.       — Не шутка, а предположение. Что ему мешает так поступить? Именно. Ничего.       — Ой, вы только поглядите-ка на него, — Ева скопировала интонацию Прайма, — я весь из себя такой хороший-хороший, в отличие… От себя же! Я тоже не думала, что герой всех героев захочет разложить меня на первой попавшейся поверхности. Не думала и о том, что другая его версия уничтожает планеты, как два пальца об асфальт. И то, и другое оказалось правдой. Мои опасения на твой счёт, Оптимус, оправданы. Молись, чтобы они не подтвердились. Иначе плохо будет всем. Опять.       Отчего-то слова Прайма о том, что бегать за органикой он не будет, отозвались полным неприятием. Оптимус Прайм не будет бегать за Евой? Да где это видано? В Раю разве что, да только Ева его не заслужила.       — … и ты прав. В любом момент Мегатрон может захотеть отомстить, а он хочет — я знаю. Почему мстят именно мне? Вот этого не понимаю.       — Потому что ты не следишь за действиями и словами, Ева, — Оптимус особенно выделил её имя, параллельно снимая подгоревшие платки. Запах горелых схем никогда не был приятным, благо, маска немного сбавляла этот аромат. — Совершаешь кучу необдуманных ошибок, а затем из-за них же страдаешь.       — Процентов девяносто этих ошибок зависели не от неё, Оптимус, — Лило сдержала недовольной тон, стараясь звучать наиболее спокойно. — Да и ты словно никогда не совершал ошибок.       — Совершал, — утверждение подкрепилось уверенным кивком, — и не раз. Их признаю и вижу. А вот Ева? — и снова вернул внимание к ней.       — Моей главной ошибкой было то, что я не использовала свою власть над тобой, и не убила, когда была возможность. Трупы с того света гадить не могут, — Ева запнулась. Нет, всё же могут. Но знать об этом всем вокруг необязательно, — как бы ты иначе приказал мне бороться с тем, кто во многом сильнее меня? Ты себя прекрасное знаешь. Свою власть. Свой, прости Господи, ум. Я умею объективно оценивать и себя, и врага. В этой ситуации я — это беззащитная жертва.       Ева благодарно улыбнулась Лило за поддержку. Хоть кто-то её понимал и не унижал. Давно забытое чувство отдалось теплом в груди.       — Именно, — Прайм позволил себе усмехнуться, — Мегатрон в тактиках лучше меня, спросила бы совета у него, но… — замолчал, стоило оторвать одну из плат, как следом посыпалась металлическая пыль, ровно в оптику. — Шлак!       Лило сначала засмеялась — забавная картина: буквально пустили пыль в глаза. Смех быстро стих, стоило услышать болезненное завывание.       Как бы он не тер оптику — мелкие частицы не вырывались, болезненно царапали нежную конструкцию окуляра.       — Ты там в порядке? — Лило поднялась, спешно подбежала к перилам. — Что это высыпалось?       — Металлическая стружка, — Оптимус ответил сквозь сдавленное рычание, но всё ещё оптики не открыл — пытался, не получалось. — Стоило быть внимательнее. Видимо, пока мы многие года дрейфовали в космосе, сегменты перетерлись и осталась только пыль. Теперь ясно, почему вся проводка так погорела.       — Это козни Мегатрона, — Ева рассмеялась. Зрелище Прайма, которому доставили неудобства, радовало. — Вот его лучшая тактика — ждать, пока Арк заржавеет и развалиться. Вот умора!       Сопереживания Ева так и не испытывала. Если бы прямо сейчас на Прайма упал потолок, навсегда погребая под собой, то она бы даже двух гвоздик не принесла. Но, может быть, не стала бы вести себя совсем аморально и не испражнилась на его невольную могилу.       — А может, это Праймус тебя наказывает за меня? Правда он как-то мелочится, — Еве медленно скатывалась в истерику. Ей даже пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не выглядеть совсем уж безумно.       — Ева, — Лило выражала недовольство, хоть и могла понять истерию Евы. Может она сходила с ума? Кто знает… — Хватит злорадничать. А ты, — обратилась уже к Прайму, правда, он этого не видел, — сможешь сюда подойти? Можно попробовать вычистить её магнитами.       Лило осмотрела тёмное помещение. Нашла доску, куда Браун обычно крепила важные бумаги и заметки. Спасибо ей, что крепила на магниты. Лило взяла один, покосилась на Еву: нет, просить о помощи она не будет — всё равно та не согласится.       Прайм подошёл к платформе со смехотворной неуклюжестью — боялся напороться на панель. Лило сдержала смех, но вот улыбки не смогла, лишь на секунду глянула в сторону смеющейся Евы. И всё же, спустя время, автобот всё же присел.       — Еву ко мне не подпускай, — шумно провентилировал. Лило не то что бы хотела этого, но озадачилась с опасений Оптимуса. — Она проткнет мне оптику и будет веселиться с этого до конца жизни.       Тут Лило всё же прошибло на смех, да так, что упёрлась ладонями в перила. Не была уверена, с чего именно ей смешно: с того что Оптимус боялся остаться без окуляра, или с того, что жизнь у Евы, по её словам, долгой не будет.       — Боишься? Не бойся, Оптимус. Мне твои глаза нужны. Хочу в них смотреть и видеть стыд, — Ева откинулась на диване, наблюдая за работой Лило. Грудину сдавило странным чувством неправильности. Её Оптимус бы обязательно привлёк Еву к работе, чтобы та сама его чистила. Тот мех искренне любил, когда Ева ухаживала за ним. Здесь же, наоборот, он желал, чтобы та даже не подходила к нему, — и я не злорадствую. Я просто глумлюсь. Это разные вещи.       Совладать с растущим недоумением было всё сложнее и сложнее. Ева обязана успокоиться, она должна выдохнуть. Научиться жить с тем пониманием, что Оптимус Прайм не в каждой вселенной законченная мразь. Или?..       Никаких «или». Он всегда мразь. Просто где-то умеет скрываться лучше. Например, тут, во вселенной Лило. Но Ева обязательно выведет его на чистую воду. Она знает, чем это чревато, но все грязные секреты меха всплывут на поверхность. Иначе и быть не может.       — Очень рад это слышать, Ева, — сарказм явно читался в его тоне. Нет, он все еще осторожничал с этой органикой. За то недолгое время, что она пробыла в этом мире, Прайм четко понял, что дело с ней надо иметь аккуратно. Удивительно, что Лило ей доверилась. При первой возможности Ева сдала бы ее десептиконам, будь это гарантией того, что она сама обретет свободу. — Но все же, пожалуй, откажусь от твоей незаменимой, — особо выделил это слово, явно вкладывая в него больше скептицизма, — помощи.       — Смешные вы, — Лило нахмурилась, стоило аккуратно отодвинуть оптогрань и мягко провести магнитом. Мало в этом было приятного — она могла это представить и без шипения Прайма. — Даже не знаю, почему именно, но все равно смешные, — обернулась к Еве, параллельно кивая на доску. — Если все же, по доброте душевной, решишь помочь мне — магниты там еще есть.       Лило специально сказала именно так, как это прозвучало: помочь ей, потому что именно Лило сейчас эту оптику вычищала. Ева может и откажется, но постараться стоило.       — По словам Мегатрона у меня нет ни души, ни доброты. Я с ним, честно говоря, согласна. Первое я продала, а второго у меня отродясь не было, — Ева всё же поднялась, беря в в руки магниты. Те приятно холодили кожу. Как металл, — но так и быть: по старой дружбе помогу. По дружбе с тобой, Лило.       Приближаться к Прайму было страшно и приятно одновременно. Когда в последний раз она была так близко к нему? К его фейсплейту? Когда он её насиловал? От воспоминаний отмахнуться не удавалось, но сладкая дрожь пробежала по телу. Металлическая сука знала, как причинять боль и удовольствие одновременно.       — Не обещаю почистить качественно. Я не Рэтчет — мне за это не платят.       — Главное — оставь окуляр на месте, — автобот выдержал легкий смех, хотя и Лило, и Ева чувствовали в нем явную нервозность. Останься без одной оптики — замену придется ждать долго. Если она вообще будет. А мега-крутой-навороченный заменитель оптики от Уилджека никто не решиться на себе примерить. — К Рэтчету я обращусь в любом случае…       — Она не изверг, Оптимус, — Лило решила поручиться за Еву. В любом случае, было удивительно, что их взаимное недоверие так глубоко зашло. Теперь подозрения точно отошли на задний план, по крайней мере, у Лило — точно. — Не будет она выкалывать тебе механизм. Главное не дергайся, — снова провела вдоль оптограни, с внутренней стороны. — Рэтчет определенно наворчит на тебя потом.       — Разумеется, — Оптимус и не отнекивался. Медбот то и дело каждый день устраняет не только их поломки, но и недочеты корабля. Чинить каждого автобота по его глупо-полученной травме — последнее, чего он хотел. — К слову, Ева, Рэтчет в твоем мире такой же вечно-недовольный?       Ева ответила не сразу: за работу она взялась с серьёзным усердием. Всё же не хотелось, чтобы единственный, кто мог их по-настоящему защитить, оказался слеп на один глаз. Мегатрон точно бы этим воспользовался. Любой бы так сделал.       — Конечно. Рэтчет везде такой. Конкретно в моём мире он недоволен больше всего, только подумайте, мной. Считает, прям как ты, Оптимус, что это я во всём виновата. А я считаю, что он медик, а не математик, поэтому пусть идёт нахуй со своими подсчётами, — увидеть Рэтчета на чьём-нибудь коннекторе Ева была бы не против. Например, на коннекторе Прайма. Друзья же часто спят друг с другом. — Будь мы все, как Рэтчет, может, горя бы и не знали.       — Помнится мне, он все делал по Праймовской прихоти? — внимательно осмотрев прочищенный участок, Лило повернула голову в сторону Евы. — В плане, он ведь не заставлял того идти вылечивать башку?       — Вылечивать башку? — Прайм повторил вопрос. Нет, он знал, что этих двоих вечно окружали одержимые, но подробности было узнать интереснее. — Его там Мегатрон шлемом об шестифазника приложил или что?       — Ага, — Лило сдавленно усмехнулась с названной аналогии. Броня шестифазников действительно была крепче, чем вся Немезида. Возможно? По крайней мере: у Триптикона уже начали сдавать нервы. — Нет там шестифазников, приложили его об скалу.       — Конечно, делал. Он — ты — там Бог, царь, император. Второй после Праймуса. Рэтчет ещё был очень смел: он пытался хоть как-то повлиять на меня. Полуправдой, но всё же. До последнего мне не хотел рассказывать о Дефекте… Зато рассказал Нокаут. Вот кто-кто, а он-то плевал и на статус, и на Прайма с высокой колокольни. Уважаю красного педика за это, — Ева внимательно всмотрелась в окуляр Прайма, ища остатки металлической крошки. Не найдя ничего, кинула магнитики на стол, — с вас сто тысяч долларов. Как удобнее: переводом на карту или наличкой?       Деньги Еве бы не помешали. Будь у неё сейчас много денег, то она бы купила много водки и забылась бы. Увы, денег не было, а Лило на выпивку давать отказывалась.       — Натурой, — Прайм хотел усмехнуться, но шикнул от последнего небрежного действия Лило. Сделала ли она это специально? Возможно. Нечего было шутить на такие темы. Характер Евы просто подстегивал кинуть в ее сторону такую же колкую фразу, коими кидалась и она сама. Это выглядело, как поединок, в какой-то степени.       — Извини, — извинения все же казались искренними. Лило отошла, не сводя взгляда с его фейсплейта, словно любовалась проделанной работой. — Натурой будешь Рэтчету отрабатывать, — и кивнула в сторону панелей, — только оптику в следующий раз прячь. К слову, жаль, что маска не закрывает весь твой фейсплейт — было бы полезно.       — В таком случае я бы напоминал Саундвейва.       — Это не так уж и плохо? — Лило пожала плечами и направилась к дивану, — он довольно милый, если так посмотреть, — гораздо милее, чем Мегатрон, или фиолетовая мразь-Прайм, или кучка остальных десептиконов.       — Он ненавидит Праймов, — Оптимус процедил воздух с вентиляции, выпрямился, возвысившись над платформой. — Увидит меня в таком прикиде — срубит себе шлем и поставит новый.       — Всегда знала, что мы с Саундвейвом сотоварищи по разуму, — Ева не скрыла удивления в голосе. О ненависти десептикона к Оптимусу и Праймам вообще она ничего не знала. Связист ей вообще казался абсолютно безэмоциональным, как настоящая машина. Ева немного ему даже завидовала. — По поводу натуры. Пошутишь так ещё раз и очнёшься без вокодера. Будешь свои шуточки отыгрывать, как мим.       Ева к дивану не пошла. Осталась стоять у перил, задумчиво смотря куда-то сквозь стены. В воздухе витало предчувствие чего-то плохого. Впрочем, как и всегда.       — Какие у нас планы на день? Чем вообще здесь можно заняться?       — Я сделаю вид, ради приличия, что очень напуган твоей фразой, Ева, — Прайм вернулся к работе, равнодушно отвечая на угрозы. За весь свой актив наслышался и более страшных вещей, да и от органики такие слова звучали, как наивный лепет. Впрочем, никто не мешал Еве фантазировать и если ей так легче жить дальше — ей никто не запрещал. — В какой-то степени да, возможно вы и сотоварищи по…       Замолчал. Да, такого говорить не стоило. Прайм цокнул, вынимая очередную подгоревшую плату. Рэтчет с Дрифтом задерживались: либо искали новые детали, потому что Уилджек прошлые уже спустил; либо обесточился не только мостик но и добрая часть корабля.       — Планы на день? — Лило повела плечами, откидывая мрачные мысли о связисте. Будет время и возможность — спросит лично… Хотя, при таком раскладе, лучше бы возможности и не было. — Понятия не имею. Постараться не паниковать и не забывать дышать. И не умереть. И не попасться десептиконам… Кстати, раз мостик обесточен, мы случайно не пропустим приближение их корабля?       — На Арке есть резервный центр управления, — автобот кивнул самому себе, — не пропустим.       — Какие отвратительные планы. Так и знала, что лучше было стреляться, — Ева хлопнула ладонями по поручням, а после направилась к холодильнику. Может, водка всё же есть? Или даже не водка — хотя бы пиво. А если не пиво, то травка. Легалайз Еву радовал, — эти тупицы всё равно рано или поздно сюда нагрянут. Вот почему так, а? Почему вы раньше все друг друга не перебили? Перебили бы, и я жила бы, не зная проблем. Особенно таких больших и уродливых.       Холодильник Еву разочаровал. Там был сок — много сока. Но сок нахер ей не был нужен. Была еда, но она бы просто не пролезла в горло.       — Ненавижу эту ебаную жизнь, — Ева громко хлопнула дверцей, поворачиваясь лицом к Оптимусу и Лило, — и всех вокруг — тоже.       Лило ничего не ответила, лишь выразила обиду за ее слова своим выражением лица. Неприятно. Понимала, конечно, что Ева не имела в виду ее, но… Кто ее знал?       — Верим тебе, — Прайм равнодушно хмыкнул, опустил манипуляторы и обернулся к органике, снова слепя ту фарами. Лило поморщилась, прикрывая лицо ладонью. Только после этого он и сбавил яркость света. — Я бы и сам был рад перерубить эту проблему раньше. Как видишь, десептиконы не так слабы.       — Ага, — Лило устала, да и тема для разговора не задалась. — Не так слабы в бешенстве, зато слабы в понимании простых манер общения. Может сменим тему? Давайте поделимся секретами, я не знаю? Вот Оптимус, ты вроде адекватный, у тебя было желание поебаться с человеком?       На секунду воцарилась полная тишина. Лило и сама опешила от того, насколько глупым оказался вопрос. Не жалела — у Прайма выражение фейсплейта оказалось самым что ни на есть очаровательным: и возмущен, и смущен, и потерялся вовсе одновременно.       — Среди кибертронцев не особо жаловали влечение к иным формам жизни… До недавнего момента.       — Она спросила не про всех кибертронцев, а про тебя конкретно, — Ева послала Лило понимающую улыбку. Еве нравились те изменения, которые происходили в подруге. — Оптимус, не стесняйся. Если хочешь нагнуть меня, то можешь расписать это в очень подробном виде. Меня уже ничего не удивит, хотя, — притворно задумалась, — если ты хочешь трахнуть какого-то другого человека, то я хочу посмотреть в его глаза. Потом мы создадим фонд помощи тем, кого хочет трахнуть Оптимус Прайм. Будем оказывать психологическую помощь.       Мысль о том, что Прайм хочет хотеть кого-то другого или не хотеть Еву вовсе, искреннее её раздражал. Прайм слишком сильно испортил ей жизнь, чтобы хоть одна его версия была адекватной. Нет, здесь точно было что-то не так.       — Я даже не думал об этом, пока вы не завели речь, — он повел плечами. Спокойно и обыденно. — Автоботы — некоторые из них — уже оценили возможности органики, проникая в клубы в образе голоформы. У меня нет времени проверять их рассказы и устанавливать подобные апгрейды, так что нет. У меня не было такого желания.       — Скучный ты, — Лило не особо была довольна ответом — хотела услышать что-то поинтереснее. Но Прайм такой… Прайм. Явно не такой, как одна фиолетовая мразь, но все же Прайм. — Я уже хотела спросить о фетишах, а ты, наверно, не коннектился уже лет сто.       — Сто лет для меня нещадно мало, Лило, — разговор действительно смущал — Оптимус просто не привык вести диалог на такие откровенные темы. Среди войны легко потеряться. Потому и разговоры органики о бытовых проблемах вызывал некоторое спокойствие, чувство обыденности. Это было, в какой-то степени, приятно. — Но нет. Стресс нужно снимать, хочешь ты того или нет.       — Круто ты это оправдал, — она в момент оживилась, — Делись: с кем и в каких позах.       — Ты трахался с кем-то недавно? — в голосе Евы звучало возмущения. — Но я этого не помню. Это была не я. То есть я, но не с тобой. С другим тобой. Кто он? Или она? Или оно? Нет, серьёзно, какого чёрта?.. — Ева себе перебила по полуслове.       Стоп.       Почему Еве не наплевать? Она должна радоваться, а не злиться или раздражаться. Она не должна испытывать нечто, похожее на ревность. Но а вдруг в этом мире есть своя версия Евы, которую этот Прайм насилует? Это очень вероятно. Возможно, ему доставляет удовольствие играть в святую простоту, обманывать Лило и Еву.       — … я имела ввиду, — сказала уже тише, — что молодец. Стресс снимают четыре вещи: секс, наркотики, алкоголь и хорошие друзья.       — Почему это должно так удивлять? — продолжать Оптимус не стал. Очередная колкая фраза так и хотела вылететь, но автобот себя сдержал — Ева бы такого не оценила. А вот Лило, наоборот, повела взглядом на подругу и натянула хитрую ухмылку.       — Ревнуешь? — и дружелюбно похлопала ту по плечу, — Ревность до добра не доводит, так что не злись. Если стрессуешь — знаешь, к кому обращаться.       — Самая странная тема, которую я когда-либо обсуждал, — Оптимус мотнул шлемом. Он не привык распространяться о таких деталях — этим славились автоботы помоложе. Оптимус же был старой закалки — предпочитал держать такие подробности в тайне и был рад, что Лило не продолжила допрос.       — Я не ревную и меня ничего не удивляет, — дважды соврала Ева, — и вообще, почему вы двое об этом говорите? Это низкая тема для разговора. Мы как пятиклассники, услышавшие слово «многочлен». Особенно ты, Оптимус, — Ева бросила быстрый взгляд на меха. Она понимала, что он сейчас получал абсолютно незаслуженно, но ничего не могла с этим сделать, — а так, да, я стрессую. Поэтому сегодня, Лило, мы спим в одной кровати. Прикажи своим собачкам, чтобы под дверью не лаяли. Они меня бесят.       И Ева вернулась на диван, преисполненная чувством собственного достоинства.       — Слышал? — Лило с деловым видом повернулась к Прайму, — прикажи своим собачкам чтоб под дверью не лаяли.       — Вы про Дрифта с Джетфайером? — Оптимус задумался, постучав пальцем по маске. Нет, сущий бред, если эти оба хоть один стон от Лило услышат — у них сначала сорвет башню, а затем сорвет башню второй раз — уже от ревности. Ни первый, ни второй так близко к Лило не успели подойти, а вот десептиконы — вполне. Их уже от этого факта коротило, а тут… Прайм всмотрелся в Еву, словно сверял ее существование на чаше весов. Плохая идея — к такому выводу он и пришел.       — Ну не о Проуле же, — Лило пожала плечами.       — Не резонно тебе заниматься такими вещами, Лило. Ты знаешь, о чем я, — и все же безопаснее будет не создавать лишнюю суматоху. Раскол среди автоботов может обойтись боком как для них же, так и для органики. Десептиконы будут только рады прийти на все готовое.       — Я знаю, — она с поражением выдохнула, — знаю, но меня так раздражает тот факт, что я не могу полноценно жить из-за вас.       — Раздражает? Подбирай слова лучше: ты их ненавидишь и хочешь убить. Всех до единого, — тень залегла на лицо Евы, искажая его. Что-то тёмное промелькнуло во взгляде, а после быстро рассеялось, — я имею ввиду, что испытывать злость в нашей ситуации — это нормально. И никто из нас не обязан «ограничивать» себя из-за металлического мусора. Без обид, Оптимус. Не хотела обидеть полицию Кибертрона.       Ева улыбнулась. Ну да, здесь Прайм — это бывший мент. Ева знала, что бывших ментов не бывает. Нигде.       — Я не хочу никого убивать, Ева, — теперь раздражение сменилось к удрученности. Почти обиде. Лило не желала смерти, даже Мегатрону. Нет. Все они были жертвами вируса и, иногда, не могли ему сопротивляться — так она считала. — Я просто хочу, чтобы больных вылечили и нас оставили в покое. Но это, — кинула взгляд на Прайма, — пока что невозможно, верно?       — Увы. Чтобы излечить вирус — нужно его, для начала, найти, — слова дались с трудом. Оптимус снова чувствовал вину всем корпусом, но вина это ни Лило, ни Еве, никому не поможет. — Мне жаль.       — Ой, к черту твои извинения, — она небрежно махнула ладонью в его сторону, — ничего они не дадут. Я знаю, что тебе жаль, Оптимус. Просто реши эту проблему и я даже обиды держать не буду, — Лило уселась ближе к Еве, потянулась к той, чтобы крепче обняться.       В этот же момент в двери постучали — те, видимо, заклинили, когда электричество закоротило.       — Прайм, помоги открыть створки, — с той стороны прозвучал приглушенное ворчание Рэтчета. Оптимус сразу поспешил помочь товарищу. Лило сначала хотела отпрянуть от Евы, чтобы не вызывать лишних вопросов к их взаимоотношениям, но та, наоборот, лишь крепче ее прижала. Более Лило и не сопротивлялась — обниматься было приятно.       В обществе Лило Еве легче было забить на Прайма. Когда рядом не было человека, ставшего дорогим, Оптимус занимал все её мысли. Ненавязчиво, где-то на фоне. Всегда был угрозой: отдалённой, но реальной. Обнимаясь с Лило, было легче представить, что всё это сон. Что нет никакого Оптимуса Прайма и никогда не было, даже если тот прямо сейчас находится с ними в одном помещении.       Ева повернула голову в сторону Прайма, не выпуская Лило из объятий. Проверяла. Невольно, конечно. Тот не обращал на них внимания и абсолютно точно не ревновал… Или играл? Прайм — это отличный актёр.       — Правильно, Лило. Не убивай никого, — Ева погладила Лило по светлым волосам, — убивать буду я.       — Убивать себя? — а вот Лило ответила скептически, сверив собеседницу своим неодобрением. Если она сейчас снова ляпнет про свою смерть — Лило за себя не ручается: так и начнет ту щипать под бока, прям в месте ребер.       Створки поддались не сразу, но Оптимусу, приложив некоторые усилия, удалось их разомкнуть.       — Праймус, что за шлак тут произошел? — Рэтчет спешно осмотрелся, поморщился от запаха горелого и поспешил к разобранным панелям. — Мог бы и аккуратнее, Оптимус.       — Поверь, я старался, — Прайм вернул внимание к Дрифту, взял у него один из ящиков и направился следом за медиком, а вот белый автобот наоборот, встал столбом на пол пути и ненадолго задержал взгляд на органике. Лило выглядела напряженной — мышцы сковались и она сжала в ладонях чужую одежду.       — Нас ты так не обнимаешь, — и все же свел все свое возмущение к безобидной шутке. Старался игнорировать это представление, потому что в ином случае Лило окончательно перестанет им доверять.       — Врешь, обнимала, — до того, как попала к десептиконам, — просто ты не помнишь.       Ева перевела ленивый взгляд на Дрифта. Несчастная жертва Вируса. Но Еве плевать. Вирус, Дефект, личный выбор — всё это неважно. Важно лишь то, чего хочет сама Ева, а она хочет…       … всё того же. Вывести Оптимуса Прайма на чистую воду, позлить псин Лило и немного потискать её саму. Потому что красивые девушки должны принадлежать не металлическим мразям, а таким же красивым девушкам.       Именно поэтому Ева показательно улыбается автоботу, а после целует Лило. Мокро, шумно, показательно — так, чтобы даже те, кто не смотрел в их сторону, услышали, повернулись и увидели. Губы у Лило мягкие, сладковатые, а от движений языка у Евы начинают дрожать коленки. Лило слишком хороша, слишком. Настолько, что вызывает бурю эмоций у Евы без всяких там Вирусов.       Одну из рук Ева опускает ниже, обхватывая бедро Лило. Немного оттягивает резинку штанов, ощущая жар кожи, а после и вовсе полностью просовывает руку, сжимая девушку за попу. Возможно, чуть позже там появятся синяки, но Ева умеет извиняться.       — Ев… — Лило пытается высказать слово против, до хотя бы оттолкнуть ту от себя — присосалась ведь намертво! Эта черта в Еве Лило часто раздражала: она вечно нарывалась на проблемы, причем, осознанно.       Со стороны прозвучал грохот. Лило боялась смотреть в сторону Дрифта, а тот, видимо, уронил контейнер с деталями от шока и вздымающей ревности. И все же, Лило метнулась по нему взглядом — быстро и незаметно, насколько хватило сноровки. Зря она это сделала.       Прайм, конечно, такое предусмотрел, но забылся лишь на клик. Забылся, а теперь перед ним может развязаться настоящая бойня. Праймус знает, как сильно Дрифту пришлось сдерживать всю ядовитость в этот момент. Оптимус ловким движением перехватил ящик, а затем и автобота — небрежно уволок к Рэтчету, дальше от органики.       Лило ущипнула ту за бок и, когда Ева дернулась, подалась назад, поддавшись отдышке. Воздух в легкие поступал неохотно из-за страха. Она приложила тыльную сторону ладони к обкусанным губам, а затем все же посмотрела Еве в глаза, всем нутром выражая, что та играется с огнем.       — Ты вот по-другому не умеешь? — Лило прошептала, лишь бы автоботы позади ее не слышали. Нет, она не отвергала Еву и ее приколы, но она могла хотя бы подождать уединения?..       — По-другому? Тебе ведь нравится, как я целуюсь. И всё, что я делаю с тобой в кровати, тебе тоже нравится. А мы на диване. Диван — это сложенная кровать. Я действую согласно логике, — Ева улыбалась. Да, целоваться с Лило было приятно. Этакая терапия. Очень качественная и почти что бесплатная: если придут взимать плату, то отнимут всего лишь жизнь, — не дуйся на меня. Мне просто нравится тебя вгонять в краску.       Но во всём это был лишь один плохой момент. Оптимус не отреагировал. Никакой вспышки ревности или даже лишнего взгляда. Он был больше обеспокоен Дрифтом, чем Евой. Что ж. В эту игру можно играть вдвоём.       — Ночью тебя всё равно все услышат. Уж я-то постараюсь.       — Это выше моих сил, — Дрифт бормочет себе под нос и срывается с места, ровным шагом следуя к платформе. Ева знала, что делала. Если раньше ему казалось, что она просто глупая, то теперь — нет. Это открытая провокация, демонстрация, и она ему до боли в искре не нравилась. Ворвалась в другой мир, поставила под угрозу жизнь Лило, а теперь сидит припеваючи еще и демонстрирует свою лживую победу.       — Дрифт, стой! — Прайм сразу кинулся следом и, как только автобот подошел к платформе — сбил его и сразу протаранил к выходу. Дрифт не собирался вредить Еве, вовсе нет — это не гуманно. Он просто хотел забрать Лило с этой дурной мерзкой компании, но Оптимус его просто уволок, чуть ли не на манипуляторах. — Давай, приятель, тебе надо остыть.       И скрылись в коридоре, словно их и не было. Все внимание переключилось на тяжелый выдох медбота.       — Ева, думай, что делаешь, — он даже отложил новую плату, фокусируя оптику на названной органике. — Если тебе не страшно за себя, так хотя бы подумай о Лило.       — Я делаю то, что хочу. И никто мне не указ, — Ева говорила совершенно искренне. Никто не смел ей говорить, что делать. Она посылала всех — даже Прайма, который всегда причинял ей боль. Так что, она будет бояться и слушаться других автоботов? — и я думаю про Лило. Было бы оно не так, то она бы не кричала от удовольствия подо мной. Все вокруг мне просто завидуют, — Ева откинулась на спинку дивана, улыбаясь в Рэтчету. — Не бойся, Рэтчет. Я жива, а, значит, ошибок не совершала никогда.       … и всё же реакция Оптимуса ввела Еву в ещё большее замешательство. Рэтчет уделил её поцелую внимания больше, чем Прайм. Плохо.       — Все, прекрати, — Лило что-то вяло промямлила, а затем вовсе прикрыла горящее лицо двумя ладонями. Нет, вот обсуждать интимную жизнь с Рэтчетом точно не входило в ее планы. К утру все слухи разойдутся по всему кораблю и каждый будет знать, как Лило восторгается пальцам Евы внутри себя. Лицо все никак не остывало. Лило, вероятно, все еще была красная, благо, в помещении было темно — не так заметно.       — Я тебя предупреждаю, — Рэтчет хмыкнул, а затем вернулся к прошлым задачам, но монолога не прекратил. — Просто будь осторожна: ничего не стоит им взять тебя в манипулятор и назначить встречу с альтернативным Праймом. Преподнесут тебя, как подарок — и дальше уже придется самой.       А Рэтчет не готов жертвовать доброй долей автоботов, чтобы снова вернуть глупую органику с Немезиды. Это опрометчиво, особенно после такого отношения Евы к ним. Прайм, конечно же, скажет, что такова участь автоботов. Но Рэтчет не согласен: не заслужили автоботы умирать за человека, что не ценит их жертвы. Ни на дюйм.       — Я думаю… — Лило подала тихий голос, — думаю мы просто пойдем в отсек. Надо успокоиться.       — Если они так сделают, то станут предателями, — слова Рэтчета задели Еву, — назначить встречу вражескому военачальнику и передать им того, кто знает очень много? Так делают предатели. Знаешь, что делают с предателями? Их убивают. Расстреливают. А знаешь, кого ещё отстреливают? Бешеных собак. Тех, кем и являются твои безумные дружки. Как говорится, нет живого — нет проблемы.       Ева заканчивает свой монолог, исподлобья глядя на Лило. Еве всё равно, куда идти. Главное с кем.       — Я понял, — Рэтчет кивнул и теперь уже полностью сконцентрировался на поставленной задаче. С Евой бессмысленно разговаривать — она из тех людей, кто осознает ошибки только после того, как пострадает из-за них. Что же, это ее выбор. — Помни мои слова.       Больше он ничего не говорил, а Лило, решив, что это отличная возможность покинуть мостик, пока сюда не завалился и сам Джетфайер — а его оттащить будет тяжелее в связи с размером — взяла Еву за запястье и потянула вниз по лестнице.       — Продолжим разговор наедине, — Лило не была уверена, что от разговора был смысл. Просто тянула Еву за собой, благо, Оптимус заботливо выделил им отсек рядом с мостиком — так быстрее сообщать о новостях, органика в одиночестве да и под присмотром. Была, конечно, идея, оставить их двоих в отсеке Прайма, но Лило эту идею сразу отвергла. Безопаснее, да вот только услышь Ева эту новость — сбросилась бы.       Коридор встретил привычным молчанием, благо не тьмой — в отдалении светили лампы. Света было мало, но до нужной кварты дойти труда не составит.       Ева, как, впрочем, и всегда оказалась права.       Была права в том, что псы Лило ничего сделать Еве не смогут: если Дрифт и поделился с кем-нибудь тем, чему свидетелем стал, то ничего «те» сделать не смогли. В отсек никто не ввалился, чтобы украсть Еву и передать Прайму.       Но главное, что Ева была права в том, что Лило будут слышать все.       Ева сжимала грудь Лило, свободной рукой работая у той между ног. Видеть такую картину перед собой было приятно: Лило выглядела, как последняя шлюха. И да, в голове Евы это звучало, как комплимент.       Лило, поначалу, пыталась играть недотрогу и игнорировать проказы подруги. Пыталась, как пришла к такому положению? Не знала. Все вышло каким-то своим неизбежным образом.       Ладонь уже была искусана — Лило прикусывала свои же костяшки, чтобы глушить постыдные стоны, иначе завтра… И в ближайший месяц она с отсека точно не выйдет. На Немезиде с этим было проще: все смотрели на нее с завистью, а здесь Лило боялась встретиться с осуждением. Потому старалась реагировать на прикосновения, как можно более тихо.       Зубы снова вжались в кожу на фаланге пальца, стоило Еве не сильно щипнуть ту за сосок. Грубости Лило любила, иногда — по настроению. Явно не той, что была на Немезиде, далеко нет, но вот Ева каждый раз находила ту приятную грань и с каждым разом этого становилось все более недостаточно.       — Да убери ты руку от лица, — лениво заметила Ева, — если твои рабы выжидают под дверью, то они уже всё знают. К тому же, — хитро улыбнулась, — кибертронцы могут видеть тепловое излучение даже сквозь стены. И вот тут, — Ева согнула пальцы внутри Лило, — ты очень горячая.       Ева чуть приподнялась, оставляя поцелуи на щеках, подбородке и лбу Лило. Еву переполняли такие эмоции, что с ними вряд ли могло что-то сравниться. Было хорошо — и это главное.       Лило вздрогнула, вцепившись свободной рукой в руку Евы и жалобно вскрикнув. Скорее это было похоже на писк, чем на крик, впрочем, ей было не до этого — все внимание концентрировалось на дрожащих бедрах: Лило то и дело пыталась изогнуться так, чтобы быстрее достичь оргазма.       Руку не убрала, продолжала впиваться зубами в свою же кожу. Если их и подслушивали — это не ее проблема, но вот стонать на пол корабля — точно постыдное занятие. Постыдное настолько, что от одного представления Лило больше краснела.       — Ева, — взгляд невольно скользнул к ее ладони, что методично работала между ног. Продолжать Лило не стала — не знала, какие именно слова подобрать. Ева и без этого ее понимала — Лило просто хотела скорее достичь кульминации, чтобы не растягивать вопли на пол ночи. Быстрее закончат — больше шанса не попасть в неловкую ситуацию завтра.       — Да, это моё имя, — согласно кивнула Ева. — Это иронично, да? Это имя мне не подходит. Никогда не подходило. Ни по смыслу, ни по значению. Лилит было бы лучше, да?       Ева хочет подразнить Лило. Замедляет движение руки, а после и вовсе останавливается. Делает вид, что отдыхает. На самом деле просто хочет, чтобы Лило стала сама насаживаться на пальцы: видеть кого-то, кто столь зависим от тебя, чудесно.       — Ну-у, — Лило послушно проныла, развела коленки шире и двинула тазом уже энергичнее. Вот обязательно нужно быть такой подлой? Взять и оборвать все на самом интересном, черт бы ее побрал. — Ева, пожалуйста…       Сил, чтобы выразить свое мнение у Лило не было. Вернее, были, но начни она развернутый ответ — Ева сразу согнет пальцы до одной из приятных местечек, а там и развратный стон сдержать не получится. В любом случае, Еве шло ее имя, было в нем что-то и ироническое и философское. Лило оно нравилось, но даже если ту звали бы иначе — отношения к подруге это точно не изменит.       — Не останавливайся, прошу, — Лило мотнула головой, все еще стараясь самостоятельно настроить темп — не получалось. Все это было не то, далеко от движения ловких пальцев. Легкая обида все же засела в душу — нельзя так несправедливо поступать с близкими людьми.       — Ты что, не знаешь, как просить? Нужно говорить «пожалуйста», — смеётся Ева, но просьбу послушно выполняет, возвращая движение пальцев. Дразниться было весело. Особенно над Лило, которая выглядела так беззащитно. Порой Ева думала, что хочет перейти грань. Сделать по-настоящему больно, чтобы Лило сжималась вокруг пальцев ещё сильнее. Каждый раз Ева от этой мысли себя отводит, — как будешь кончать, не забывай кричать моё имя. Все должны слышать, кто здесь.       Ева опускается между ног Лило, теперь работая не только пальцами, но и языком.       — Я говорила… — Лило обиженно подметила. Голова может и шла кругом, но она точно помнила, как его произносила. Да, не в этом предложении, но произносила. Отчего-то от последних слов Лило вовсе улетела за грань, сжалась вокруг чужих пальцев. Бедра дрогнули, а затем прижались к голове Евы. Лило прерывисто выдохнула, когда чужие волосы защекотали кожу. — Ты такая… — слова подбирались с трудом, — такая самонадеянная.       Самонадеянная. В какой-то степени, Лило это определенно нравилось. Чего скрывать — ей, в данный момент, нравилось все. Единственное, что отвлекало, так это мысль о том, почему нельзя было установить нормальную шумоизоляцию? Так бы они точно никого не тревожили своими играми.       Лило на этой же мысли и поперхнулась, под очередной изгиб пальцев и очерченный круг на клиторе. Напряглась, прижимаясь ближе к ее лицу.       — Здесь, Ева, — не помнила, как именно слова вылетали, но на данный момент она ни о чем не жалела. Сообщала, куда лучше всего стоит метить. Для полной идиллии не хватало лишь одного, Лило невзначай кинула взгляд на чужую ладонь, шумно сглатывая. — Боже…       — Ну что ты, — Ева улыбается, ощущая губами тёплую и мокрую плоть, — я не «Боже». А так. Всего лишь Ева. Твоя Ева.       Шальная мысль о том, чтобы просунуть в Лило всю ладонь, пришла и тут же пропала. Ева — это не Оптимус, рвать никого не хочет. Пока что. Если Лило когда-нибудь попросит, то Ева никогда не скажет «нет».       — Можешь себя не сдерживать, — Ева шлёпнула Лило по бедру, а после потянула свободную руку к шее девушки, — ни в чём.       Лило выдержала сдавленный крик от шлепка. Кожа в миг нагрелась, больно не было, на удивление. Приятное потягивающее чувство, словно заземлило ненадолго. Ровно до момента, как шею привычно сдавили.       Много времени не потребовалось. Лило вцепилась обеими ладонями в протянутую к шее руку, теперь уже и на собственные звуки было наплевать. В голове зудело лишь одно желание, которое, благо, исполнилось. Темное окружение в миг пошло рябью, Лило выгнулась, сильнее прижавшись к желанным ощущениям. Выгнулась и задрожала, не забывая и просьбу Евы — так и лепетала ее имя некоторое время, пока оргазм растекался по всем нервам.       Требовалось время, чтобы отдышаться и прийти в себя. Лило все же нашла силы опустить туманный взгляд к подруге. Наверно, сама она сейчас выглядела крайне глупо в глаза Евы: вся раскрасневшаяся, потная и с дурацким выражением лица, впрочем, Лило это мало волновало.       — Спасибо, — ладонь взъерошила чужие локоны. Лило вяло провела пальцами по макушке, очертила раковину уха и повела линию к щеке.       — Спасибо в карман не положишь, — заметила Ева, не спеша уходить с места между ног Лило. Так и осталась там лежать: тоже с красным и мокрым лицом, — какая ты, — Ева глубоко вздохнула, — невероятная в такие моменты.       И, не выдержав наплыва чувств, подалась вперёд, желая поцеловать чужие губы. Да, целоваться Ева любила, а целоваться с Лило любила в сотню раз больше.       — Не положишь, — утвердительно кивнула, протягивая руки для объятий и параллельно отвечая на поцелуй. Иногда настойчивость Евы пугала — Лило просто не была уверена, что справится с таким ненасытным человеком. Невольно в памяти всплыл жутко-знакомый фиолетовый образ, но Лило сразу выкинула его из головы. Не заслуживал Прайм даже и мысли о нем в такие моменты. Лило неохотно отстранилась, напоследок зажав нижнюю губу Евы. — Дашь волю действиям?       — Тебе? Волю? — звучало, как анекдот. — Лило, ты можешь мне прямо сейчас перерезать глотку, и я даже не обижусь. Делай, что хочешь.       Напугать Еву в сексе было трудно, если вообще возможно. Даже Оптимус… не пугал её. Было неприятно, когда тебя рвут, но если ты в итоге кончаешь, а потом тебя зашивают, то почему бы и нет?       — Конечно не обидишься, — Лило скептически хмыкнула, а затем толкнула ту животом вниз, припала к уху, — ты ведь мечтаешь о смерти. Я тебе такой вольности не позволю.       Лило на миг отодвинулась: взяла подушку и, взбив ее, с легкостью пошлепала Еву по бедру, пока та послушно не приподняла таз. Подложила подушку под нее, выгибая Еву ягодицами к верху.       — Вот, Ева, — смешка не сдержала. Лило всегда было неприятно слушать шутки — и не шутки тоже — про смерть. Ева вечно могла ляпнуть что-то просто забавы ради, и не только, а Лило ее слова обижали. Иногда даже слишком. — Ты, моментами, бываешь такой эгоисткой.       Лило провела ладонью по внутренней стороне бедра — дразнилась.       — Такой… злой со мной.       — А ты что, разве не знаешь, что все самоубийцы — это законченные эгоисты? Я живой тому пример.       Ева раздвинула ноги пошире, задержав дыхание на миг. Лило сейчас очень интриговала Еву. Если честно, то она всегда её интриговала. Лило была сплошной загадкой. Ева загадки не любила, но Лило любила, поэтому прощала ей всё.       — Прости меня. Знай, что когда я умру, то буду следить с того света и помогать.       — Умрешь — я тебя с того света достану, — Лило в этот момент напугала саму себя. Уж больно ее слова походили на слова одной неприятной личности… Она мотнула головой, переключаясь к чужому удовольствию: обвела пальцами клитор и после двинулась к лону. Ева в тщательной подготовке уже не нуждалась.       Да пальца вошли свободно, Лило специально изогнула ладонь так, чтобы при соприкосновении с кожей звучали постыдные мокрые звуки.       — Устрою тебе небольшой урок, Ева, — вторую ладонь направила к ее подбородку, вскинула голову назад, а затем опустила руку к шее, плотно зажав. — Опыт в этом у меня есть, не задушу, не волнуйся.       Лило почти была уверена, что Еве такой опыт понравится — то-то она вечно пытается покинуть этот мир, вот и пусть ловит оргазм под выплескивающийся адреналин. Станет слишком тяжко дышать — подаст сигнал. Жалеть ее было незачем. Пальцы подстраивались под нужный угол и темп, времени терять не хотелось — Лило принялась искать более приятные точки.       Да, в такие моменты Ева считала, что умерла и оказалась вовсе не в Аду, а в Раю. Впрочем, в этот момент Лило напоминала больше дьяволицу, чем невинного ангела.       — Можешь убить меня, — это были последние слова, которые Ева смогла сказать чётко, а не прохрипеть. Слова были абсолютно правдивыми и честными. Как и все другие слова Евы про смерть.       Ева выгнула, насаживаясь на пальцы. Ладони с силой сжимали покрывало. Ева хотела попросить о больше, но физически не могла этого сделать.       — Хватит, — Лило на миг вынула пальцы и громко шлепнула ту по бедру. Вернуть обратно не спешила. Рука на шее сжалась сильнее. — Хватит о смерти, Ева.       Лило не вернулась к стимуляции, дождалась, пока Ева перед ней не начнет дрожать, а только потом намеренно-медленно скользнула обратно. Пару минут все же дразнилась: то держала медленный темп, то размазывала смазку по бедрам. Это продлилось недолго, мгновение спустя Лило приняла позу поустойчивее, порылась в памяти, вспоминая ее основные предпочтения. Добавила третий палец и резко подалась внутрь.       Рука невольно затекала от резвых движений, но в данный момент это было последнее, что волновало. Больше всего внимания Лило уделяла выгибанию пальцев и поддержанию резвого темпа, а так же стонам — они лишь подтверждали ее догадки.       Ева прикрыла глаза, совершенно не сдерживая себя в звуках. Стонала, шипела, хрипела — и всё так громко, чтобы точно мог услышать любой случайный прохожий. Или не совсем любой.       Да, Лило хорошо изучила Еву. Грубость и опасность, как ходьба по лезвию ножа. Это нельзя было не любить. Как и саму Лило, впрочем.       — Четвёртый, — несмотря на руку на шее, всё же смогла выдавить из себя Ева. Тонкая ниточка слюны потекла вниз, точно пачкая руку Лило, — добавь.       — Ну-ну, Ева, — голос пропитался притворством. Если Ева ее просьбу выполнила даже прикопавшись к слову, то Лило ее ошибку повторять не будет. — А где же «пожалуйста»?       Пальца добавлять не стала. Если Ева действительно так сильно этого хочет — соберет все силы в кулак и попросит вежливо. Ее давно пора было учить вежливости, а не отчитывать, как ребенка. Теперь Лило знала, каким именно способом это стоит делать.       — Ну же, это не так сложно, Ева, — замедлилась, удовлетворенно промычав на пробивающую Еву дрожь, — простое «пожалуйста».       Ева вытирает слюни тыльной стороной ладони. Ладонь на шее чуть расслабляется, давая возможность сказать хоть что-то внятное. И Ева этим пользуется. Что-что, а умолять она умела. Буквально.       — Пожалуйста, Лило, — голос Евы срывается. В горле ужасно першит, но Ева давит в себе кашель, — я хочу четыре пальцы. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!       — Вот, — Лило вернула давление на шею, — хорошая девочка. Это не так уж и сложно, верно?       Этому нельзя было не улыбаться, кажется, она давно не испытывала такого восторга. Лило все же добавила четвертый палец и первые толчки проводила деликатно — не хотела повредить плоть.       Уверенность в действиях вернулась быстро, Лило ловко настроила прошлый темп, наблюдая за состоянием напарницы. Та почти разваливалась на ее пальцах и, Боже, как же ей это нравилось. К такому можно и привыкнуть, потом уже будет не отделаться. Впрочем, Ева не то чтобы была против — Лило была в этом уверена.       Ева старается кивнуть, соглашаясь с Лило, но мешает её ладонь. Хотя, это разве мешает? Доставляет удовольствие. Лучше и безопаснее всякого собачьего кайфа.       Кончать быстро не хочется, но сопротивляться оргазму невозможно. Ева проваливается в него с головой, отключаясь от мира на несколько мгновений. Чудесно. Еве сейчас чертовски чудесно.       — Е-ева, — Лило ненавязчиво хлопает ладонью по бедру, ждет, пока та придет в чувство. — Ева, просыпайся. Не время заваливаться спать, нам нужно помыться.       И знала, что сейчас поступала подло, не позволяя той даже отдышаться после пережитого. Лило медленно убрала ладонь с шеи, заменив ее губами: оставила пару невесомых поцелуев и выпрямилась, удобнее усевшись.       — На сегодня с тебя хватит, — удовлетворенно кивнула, — будешь себя прилежно вести — продлю твое вознаграждением.       Мышцы руки все еще неприятно тянуло. Лило встряхнула ладонью, позволяя той отдохнуть после интенсивной работы, параллельно радовалась, почти гордилась собой. Соблазн продолжить был, особенно когда Ева выглядела такой милой, но, опять же, заслужит — получит. Нечего раскидываться призами.       — Ты знаешь, что мне не хватит никогда. Будь моя воля, то я бы из кровати не вылазила, — Ева отвечает с ленцой. Мыться не хочется. Хочется либо продолжить, либо заснуть и проспать все двенадцать часов, а лучше даже парочку сотен лет, — и тебя бы не выпустила.       Ева не позволяет Лило встать: реагирует быстрее и переползает к подруге на коленки, прижимаясь кожей к коже. Устраивается, как кошка на хозяйских коленях.       — А вот и всё. Теперь ты никуда не денешься, — Ева заявляет с гордостью.       — Ева, я хочу помыться, — тело остывала. Влага между ног неприятно холодила, да и Лило не нравилось ложиться спать потной. Совершенно. Еву, к слову, тоже надо было затащить в ванную и отмыть и не пришло идеи лучше, чем замотивировать ее. — Пойдешь со мной мыться — получишь продолжение. Идет?       Погладила ту по голове, а затем вдоль позвоночника, мысленно отсчитывая каждый позвонок.       — Ну, если ты, конечно, не хочешь… — наигранно пожала плечами. Хочет она, конечно, и Лило знала, что согласиться. — То можем и так лечь спать.       Ева вскочила с кровати, едва не запутавшись в одеяле. Улыбка на её лице говорила о том, что Ева чертовски хочет.       — Знаешь детскую сказку Чуйковского «Мойдодыр»? Там ещё посуда ожила и заставила главного героя мыть всё вокруг и самому помыться. Так вот, секс в ванной — это вариант этой же сказки, но для взрослых, — усмехнулась, а после направилась к ванной, поманив рукой. — Идём, Мойдодыр. Отмоешь меня.       — Какая же ты предсказуемая, — Лило поправила смятое одеяло, а затем поспешила за Евой, параллельно прихватив сменную одежду. В голове вспыхнула идея закрыться в ванной и сделать вид, что ничего подобного Лило вовсе не обещала. Хотела видеть лицо Евы в момент, когда та осознала, что ее обманули.       Лило отбросила эту идею. Пусть радуется, пока у них есть такая возможность.       Дверь с щелчком закрылась. Лило скинула одежду на ближайшую поверхность и направилась к уже плескающейся в ванне воде.