Не по плану

— Сволочь, не трогай меня! — Ао’нунг крепко держал Нетеяма за предплечья, с трудом удерживая взбешенного подростка. Серьезно, если бы Ао’нунг в последние месяцы не налегал на физические тренировки, он бы точно не смог сдержать этого дикого (из-за вскользь брошенной Пауком фразы, что у Ло’ака и Нетеяма хоть и нет определенного вкуса во внешности, они оба би, кстати, но вкусы похожи — в девушках их привлекает стройность — не хрупкость, а парни их привлекают с мышцами, но не перекаченные; Ао’нунг тогда как мог пытался скрыть смех, когда Ротхо как бы невзначай — не умеет он быть беспалевным, если дело касается Майлза — начал выпытывать у блондина про его вкусовые пристрастия). — Буду трогать! — Убери свои гребанные ласты! — Нетеям, конечно, пытался вырваться, но несмотря на всю его ловкость и боевой опыт — да-да, когда твой отец и его друг бывшие морпехи, а мать спецназ, тут уж опыту грех не взяться — он банально уступал в силе накаченному серферу, недободибилдер херов. — Да успокойся же ты! И я не уберу свои гребанные ласты, пока ты не угомонишься! — Да черта с два! — Блядь, Нетеям, да постой и послушай меня хотя бы на пару минут! Я не уйду отсюда, пока ты меня не выслушаешь! Это будет быст- — Да иди ты нахуй, урод! — Нет, Ао‘нунг знал, что в некоторых ситуациях Салли показывает себя с такой стороны, но он все равно каждый раз удивлялся, что этот спокойный интеллигентный юноша, когда его довести, способен материться как сапожник и драться, словно профи и на кону его жизнь. Сразу видно — сын военного, хоть и в отставке. — ПУСТИ! — Да что же ты истеричка-то такая?! Как будто недотрахом страдаешь, а… а? — до мозга Ао‘нунга не сразу доперло, что он сказал, он понял смысл своих же слов за секунду до, как оматикая практически проломил ему яйца, хорошо хоть парень успел среагировать и отклонить корпус назад, так что чужая нога пронеслась в паре миллиметров от его паха. Нетеям, все еще удерживаемый и сейчас застывший на месте, ТАК посмотрел на меткайинца, у него было такое пугающее спокойное выражение лица и такой взгляд, что у серфера в голове промелькнуло «а я успел составить завещание, а?». Он тяжело сглотнул, наблюдая, как медленно-медленно глаза парня наливаются кровью, а губы растягиваются в оскале. — Мне пиздец. — просто сказал кудрявый. Ао‘нунг понял, каким наивным дураком был, когда думал, что он просто придет к Нетеяму, тот его выслушает, сразу все поймет, скажет «да, что-то тут нечисто» и кинется ему в объятия со страстным поцелуем, и все у них будет хорошо. Нет, хорошо-то у них будет, как он уже сказал черта с два он позволит этой ситуации повлиять на его дальнейшую жизнь, но не так легко, как он понадеялся. Когда Тоновари’итан, при помощи ключа, о котором рассказал Ло’ак, смог попасть в комнату старшего, тут же получил в лоб мягкой игрушкой, которая хоть боли не причинила, но из-за своих габаритов заставила пошатнуться и плашмя упасть на пол. Нетеям тут же подскочил на кровати, готовый в любой момент сорваться. Все его тело напряглось, всем видом напоминая какого-нибудь хищника из семейства кошачьих. Ао’нунг, садясь и смотря на старшего, по глазам которого видно, что он готов в любой момент его разорвать, если меткайинец подойдет ближе. Только сейчас Тоновари’итан подумал, что он все-таки немного неправильно все рассчитал. Каждый раз, когда серфер пытался подойти ближе, Салли ловко от него уворачивался. Тоновари’итан пришлось долго промучиться, прежде чем ему обманным маневром удалось поймать Салли и крепко схватить. Но Нетеяма не так-то легко было удерживать, без боя парень сдаваться не собирался: он извивался, всячески пытался вырвать руки из чужой хватки, рычал (!), в общем никак не сдерживался, чтобы освободиться. Только Ао’нунг все равно не разжимал пальцев. Резко они поменялись местами, когда серфер использовал слово «недотрах» — ну согласитесь, в данной ситуации это кроме как поступком долбаеба не назовешь. Тогда они смотрели друг на друга с пару секунд, а потом Ао’нунг с визгом начал убегать от парня, и теперь уже Салли пытался догнать любовника, только с целью убить, он даже потратил время чтобы выбрать самый тяжелый кубок из всей своей коллекции, что дало парню небольшую фору, но, учитывая, что он все также хотел все между ними уладить, и потому дальше комнаты убегать он не собирался. То, что он все равно не отступал, определенно делало ему плюсы, но уменьшало его шансы на выживание в данной ситуации. — Нетеям… отчаянно прошептал имя возлюбленного Ао’нунг, не наблюдая никаких сподвижек в их разговоре. Меткайинец потихоньку начал впадать в отчаяние. — Ма’Теям. Как убедить, как заставить слушать, как доказать свою искренность? ЧТО ему нужно сделать? Ао’нунг перебрал много идей, но все его попытки проигнорировали. Он реально идиот, на что он рассчитывал? Прав был Ло’ак, называя его дурью башкой. Салли на него даже не смотрел, не то что слушать не хотел, старательно отводя взгляд, когда Ао’нунгу все же удавалось приблизиться к нему, и он пытался заглянуть в светло-карие, практически желтые, глаза. Ао’нунг уже начал уставать от их драки — Нетеям, безусловно, выигрывал. Моральные и физические силы были на пределе. Но кое-что все же давало серферу надежду: как уже не раз отмечали меткайинцы, лесные проигрывали им в физической силе, но только в ней — в остальном, в знаниях различных приемов, в умениях эти приемы использовать, то есть в технике, и опыте, а также врожденной гибкости и скорости, оматикайа без проблем могут победить в драках с более сильным противником особо не напрягаясь. Вывод от всего вышеперечисленного восхищения утверждения преимуществ напрашивается следующий — если бы Нетеям хотел, он бы давно вышвырнул Ао’нунга из своей комнаты, но почему-то продолжал с ним драться без попыток по-настоящему выпроводить. Да, он кричал «убирайся», швырялся предметами, но не предпринимал никаких серьезных действий, которые смогли бы хотя бы оттеснить Тоновари’итан к двери. Нет, дрался не для показухи, но все же сдерживался. Они все это время оставались примерно на середине комнаты. Значит он чего-то ждет, он и сам хочет, чтобы Ао’нунг доказал ему свою невиновность. Нетеям… хочет поверить ему? — Думай, Ао’нунг, думай. — отразив очередной удар в лицо, начал говорить сам с собой парень. В голове проносилось столько мыслей, и не одной дельной! В уставшую после бессонной ночи, слишком резкого подъёма и стресса от пережитого всего лишь за день, голову ни черта не шло, заставляя парня шипеть от досады, но когда он уже потерял надежду хоть как-то поговорить с Нетеямом… решение пришло само собой благодаря неожиданному воспоминанию. Получится ли? Ну, не попробуем, не узнаем. Нетеям же продолжал бить, полностью абстрагируясь от лица напротив, даже специально делая так, чтобы перед глазами расплывалось и было мутно (все-таки хорошо его натренировали, даже с затуманенным зрением дрался как не в чем не бывало). Слова Ао’нунга парень также пропускал мимо ушей. Если честно, это было так по-детски, по типу «не хочууу, не будууу», от малыша, которого заставляют съесть невкусный лук в супе. Но, в отличие от малыша, он все же имеет право на такое проявление эмоций, хоть это и не оправдывает то, что оматикайа, не разобравшись во всем, предъявлял обвинения не тому. Это не оправдание, но… Нетеям злился, Нетеям хотел убивать, он хотел много чего сделать, и эмоции не позволяли ему мыслить здраво. И, давайте будем честны и не станем кидаться камнями — многие люди поступают также. Но, очередной акцент, это не отговорка вести себя как истеричка. Но несмотря на всю бурю обуревающих его чувств, он не хочет злится. Предположение Ао’нунга было верным — Нетеям старался бить так, чтобы по-минимому причинить боль, и так, чтобы серфер смог отбиваться и тем самым оставаться в комнате. И Салли сам на себя злится за эту слабость, за то что сразу не выставил его за дверь, но он помнит печальный опыт матери, и не хочет совершить ту же ошибку из-за вспыльчивости, от нее же унаследованной. Она тоже тогда почувствовала себя преданной, и, не разобравшись по нормальному во всей ситуации, заставила страдать и отца, и себя. История, по крайней мере в начале, повторяется. Поэтому Нетеям решил дать меткайинцу шанс доказать свою непричастность, хоть внутренние противоречия не давали ему спокойно и без всей этой постановки выслушать его, но если Ао’нунг так просто отступит, значит либо он действительно виноват и не видит смысла так изворачиваться, либо не настолько дорог ему Нетеям, чтобы за него бороться. Жестко, но его отец в свое время ради матери пошел на большее (даже сравнивать с чем-то его «подвиг» — кощунство), и эти мысли немного нейтрализовывали вину за устроенную драку и удары, хоть и специально не такие сильные, но все же ощутимые. — Ма’Теям! — громко крикнул имя кудрявый, из-за чего Нетеям испуганно вздрогнул и «очнулся». Ао’нунг понял, что оматикайа сейчас был не с ним, и в очередной раз восхитился, что даже находясь «не здесь», он без проблем продолжал от него отбиваться. Нетеям зло уставился на парня, бесясь от этого обращения (хотя не так давно он возбуждался от этого прозвища), но поймав его взгляд, Ао’нунг сделал то, что пришло ему в голову, чтобы успокоить и доказать свою искренность. Все негативные эмоции Салли разом испарились, как по щелчку, и он захлопнул рот с тупым выражением лица, переставая сыпать проклятиями, переставая вырываться, просто застывая по среди комнаты. Он смотрел с шоком и неверием. Ао’нунг удивился резко схлынувшему гневу, но решил сразу же воспользоваться странно успокоившимся парнем. Пока есть возможность не получить по роже, он начал говорить. — Нетеям, пожалуйста, послушай, что я скажу. Дослушай, пожалуйста. Ао’нунг всегда был гордым, и даже простые извинения давались ему с трудом — он сразу краснел, начинал заикаться, и мимика у парня становилась дерганной. Нетеям, когда впервые увидел как он себя ведет, засмеялся, причитая «какая забавная реакция» и «вы с Ло’аком действительно похожи». Младший брат извиняться ненавидел, но он всегда понимал, что накосячил и получил заслуженно (в большинстве случаев), поэтому практически всегда самостоятельно, не забыв перед этим пошуметь и громко повозмущаться, разумеется, шел приносить прощения. Ао’нунг же сам извинения принесет только если заставят, например, мать прижмет или отец пообещает забрать машину или отправить на общественные работы самой разной важности, чаще всего на уборку. Рифовый принц считал себя выше каких-то извинений. И вот сейчас Ао’нунг добровольно, засовывая свою гордость в задницу, встал перед ним на колени. Ао’нунг помнит, как Нетеям обмолвился, что в фильмах или в жизни ему очень нравятся моменты, когда мужчина встает перед своей избранницей на колени, чтобы извиниться ли, или сделать предложение, или еще для чего. «Это очень круто, когда мужчина встает перед своей любовью на колени — многие скажут, что таких следует называть слабаками или подкаблучниками, но я вот считаю с точностью до наоборот», — меткайинец вспомнил эту фразу, и решил воспользоваться. И не прогадал, сработало! Ао’нунг мысленно ликовал. — А… — Ао’нунг уже начал говорить, но ему — опять — было не удалось заставить Нетеяма выслушать всю его речь, но стояние на коленях привело к тому, что его хотя бы не избивают. Нетеям против воли сфокусировал взгляд на меткайинце, смотря в упор, и заговорил, сам не понимая почему, его губами двигало отчаяние: — Я не собираюсь тебя слушать! Мне плевать, слышишь! Да, я думал, что стал самым, черт его дери, счастливым человеком, потом мне казалось, что никто никогда не испытывал такой ненависти как я, а сейчас… сейчас я понимаю, что мне все равно. Мне все равно, что ты скажешь, что с тобой будет дальше. Я сегодня же подам документы в универ на другом конце мира и свалю из Ава’атлу, а ты останешься здесь, хвастаться как смог уломать меня на секс, говорить какой я тупой дурачок, с радостью под тебя легший, а потом пожинать плоды своей тупой шутки. Моя мать устроит тебе такие последствия, о которых ты даже представить не можешь, и даже тсахик ей не помешает, уж ты мне поверь. Ты реально пожалеешь, что посмел со мной так поступить. Тебе жизнь адом покажется. Но мне-то что. Мне на тебя уже сейчас плевать, а в недалеком будущем и подавно. Даже вспоминать тебя не буду. — ложь. Нетеям совсем недавно думал, что поверит Ао’нунгу, если тот немного постарается, если не отступит и сможет — это было бы несложно — убедить его, но сейчас почему-то эти мысли просто упорхнули из головы. Нет, он до сих пор хочет, чтобы все оказалось гребанным недоразумением, но язык сам говорил все эти обидные и резкие слова. Он просто захотел выговориться, и открыв рот, не смог его закрыть. Даже мысли сейчас ему не принадлежали. Нет, все его слова не ложь, но и правдой они были несколько часов назад, но не сейчас. Просто под влиянием момента он взорвался и вылил все, что чувствовал утром, на Ао’нунга, причем не потому что хотел, а сам его организм решил выпустить все накопленное, потому что держать такое в себе вредно. Он словно вернулся в ту комнату и в первый раз открыл то видео, и его накрыло. — Не хочу тебя видеть… Нетеям лгал не моргнув и глазом, совсем как его мать когда-то: родители рассказывали, что в прошлом натворил отец, что он предатель, и как мать выгнала его из города, используя власть своего отца-мэра, и Джейку потребовалось очень много лет, чтобы ему хотя бы было позволено снова появляться в городе, а уж потом как он чуть ли не жизнью пожертвовать в одном инциденте, чтобы доказать свою искренность и получить от Нейтири прощение. Нетеям с ужасом слушал эту историю в первый раз, но сейчас он бы с радостью повторил тоже самое — естественно, выгнать со своей же территории Ао’нунга он не сможет, но по максимуму подпортить ему жизнь точно получится, и, черт возьми, он воспользуется этим, так просто рыбья башка не отделается. (ЛОЖЬ!). Нетеям действительно копия своей матери, мысленно убедился парень, только его это не расстроило. — Мне на тебя плевать. — еще раз повторил Нетеям, желая убедить не Ао’нунга. Нетеям лгал. Его выражение лица было каменным, до жути равнодушным. Но именно глаза, как бы банально не звучало, выдавали, что ему далеко не все равно, что он может дать шанс, если Ао’нунг сейчас еще немного постарается. Жалко, жалко, какой же он жалкий! Только вот из-за подступивших слез Ао’нунг ничего не видел, и почти сломавшуюся стену в чужих родных глазах не замечал. Слова Нетеяма, о том, что ему плевать на Ао’нунга, ударили по сердцу Тоновари’итан. Кудрявый практически слышал, как разрастаются трещины на его сердце, первые появились после просмотра видео, и сейчас они становились больше и больнее. Ао’нунг замер и даже дышать перестал, а выражение его лица стало до того отчаянным, что его боль невольно кольнуло и оматикая. Но Салли продолжал смотреть на побледневшее лицо максимально равнодушным взглядом, хоть уже не пытаясь вырвать руку из чужого захвата. Ну что ж, послушаем, что он скажет. — Докажи, что я не зря в тебя верю. — пронеслось в мыслях оматикайа. — Ма’Теям! — надоело, у Ао’нунга уже была подготовлена речь, но к черту, он будет импровизировать. — Ма’Теям, послушай. Все, что я тебе сейчас скажу, чистая правда от начала до конца: я очень сильно тебя люблю, так сильно, что когда ты впервые улыбнулся мне, я пил успокаивающие настойки матери, когда ты улыбался мне я чувствовал себя очень счастливым. Твое прощение за прошлые издевки для меня были такими, как если бы сама Эйва сказала мне «прощаю». А когда ты согласился пойти со мной на свидание в первый раз? Да я в обморок, если помнишь, от счастья упал тогда? Это был не солнечный удар, как пытался оправдаться Ротхо за меня? А все последующие разы? Да я думал у меня сердце в прямом смысле не выдержит, ты хоть представляешь, сколько я насмешек от Цири и Ротхо выслушал после возвращения домой?! А сегодня ночью я и правда почувствовал себя самым счастливым! Ма’Теям, я искренен в своих словах! Я уж думал от одного поцелуя помру, а потом… потом… — Ао’нунг густо покраснел, но продолжил говорить с заплетающимся от смущения языком. — и то видео… когда мне Ротхо его показал, я… я думал что поседел от ужаса, Ма’Теям. Я клянусь, что не имею не малейшего отношения к этому. Клянусь своим именем, своей верой в Великой Матерью, своей честью. — Стой, Ао… — Твои глаза, твои руки, твои волосы — все это в моей памяти всплывает каждый раз, стоит мне закрыть глаза. И как я мог, когда я не мечтаю о тебе только тогда, когда ты со мной, даже простое пребывание рядом делает меня счастливым, сделать такое? Меня бесит когда на тебя мельком кто-то взгляд кидает, а тут, чтобы тебя видели все?! Да я лучше удушусь! Я люблю тебя, всем сердцем, и я ни за чтобы не стал делать то, что могло хоть как-то тебе навредить. Я знаю, мне верить трудно, я себя не очень хорошо в начале зарекомендовал, но я же уже давно доказал, что исправился! Я же заслуживаю доверия сейчас, ну правда! Не мне, блядь, жаловаться, но поверь! — Т-ты. Т-ы, — Нетеям медленно опустился на пол к юноше, теперь он снова был ниже. Следующий вопрос он задал не для того, чтобы получить ответ, а скорее, чтобы окончательно поставить во всем этом точку. — ты правда не имеешь к этому отношения? — Я бы лучше утопился, лучше бы добровольно кинулся в пасть налютсе, или бы разбил все мамины заготовки и коллекции растений и признался бы в этом… Да, даже мамины заготовки… — Ао’нунг, ты мурашками покрылся. — Салли, подавив смешок от последнего высказывания меткайинца, медленно протянул ладонь, сначала задержав ее в воздухе и не решаясь прикоснуться к нему, но в итоге кладя руку на не пострадавшую щеку, и Ао’нунг тут же припал к этой ладони, начиная ластиться. — Я прощен? Хотя я же ничего не сделал, так что и прощать меня не за что. Ты же знаешь, Ма’Теям? Да и вообще, я бездоказательно обвинен… блядь, дурак. — он начал бить себя по губам под смешки лучника. — прости, я походу от нервов башкой своей рыбьей поехал, и… — Заткнись, дурака кусок. Даже словечки Ло’ака повторил. — Нетеям покачал головой. — ахахах, реально дурак. — … — Ао’нунг обиженно надул губы, но тут же растянул их в довольной улыбке, когда почувствовал прикосновение свободной руки оматикайа к своей. — Прости меня: за то, что ударил не разобравшись, за то что сделал поспешные выводы, за то что не выслушал. Всегда ругаю Ло’ака за его любовь рубить сгоряча, а в итоге… — Салли покачал головой. — Ну, вы с ним братья. — Вы с Циреей тоже родственники, но что-то я между вами не одной общей черты не нахожу: что в характере, что во внешности. — Это плохо? — Ну, если бы она была мужчиной, то была бы больше в моем вкусе, чем ты. — ЧЕГО?! АХУЕЛ?! — Ахахахахахаха! Ао’нунг снова надул губы, но не смог долго злится, наблюдая улыбку подростка. Господи, как же ему идет, каким он сразу становится прекрасным — он и так неотразим, но с улыбкой… ох~, ну не бывает таких красивых людей. Серфер положил другую руку поверх уместившейся на его щеке ладони, чуть переместил чужие пальцы на свои губы и принялся целовать темную кожу. Медленно, чувственно, не отводя взгляда и стараясь не моргать, чтобы не пропустить даже сотую, тысячную секунды. До этого в груди серфера словно тугой узел был, ему было тяжело дышать, но сейчас, наблюдая, как смотрит на него Салли, каким взглядом провожает каждое его действие, Ао’нунгу стало очень хорошо. Заглядывая в эти прекрасные цвета морской волны глаза, Нетеям же начал шептать, под конец переходя в плохо различимый, отчаянный и наполненный виной бубнеж. Его выражение лица очень быстро из спокойного, с легкой улыбкой, перешло в отчаянное и виноватое. — Прости. Прости. Прости. Прости. Прости-прости-простипростипростипрости. — Я люблю тебе, Ма’Теям. Ты — благословение самой Эйвы, и я не знаю, чем заслужил от нее такую милость. — прерывая его, пока Нетеям совсем не впал в депрессию, Ао’нунг временно замолчал, и Нетеям также не решился прерывать эту мягкую и комфортную тишину. Так хорошо, так хорошо. Им понадобилось пару минут, чтобы уложить все мысли в голове, успокоить сердце и более-менее привести себя в адекватное состояние. — Я вижу тебя. И ты увидь меня… — колени затекли и сильно болели, но Ао’нунг продолжал так стоять, смотря на оматикая искренними глазами. Поза, слова и интонации, глаза — это окончательно убедило Нетеяма, развеяло и так слабые сомнения, и сердце забилось. Он сильно сжал губы, выражение лица было достаточно равнодушным, но текущие по лицу слезы говорили о том, что. Может он сейчас поступает как наивный дурачок, но он не мог не выслушать его, после разыгравшейся сцены. Ну невозможно так сыграть. Ао’нунг не подставлял его, не соблазнял ради того чтобы потом так насмехаться, он правда видит в Нетеяме того, с кем хочет провести жизнь, и все это, видео, его распространение, злобные комментарии и очернение его репутации, это все не вина Ао’нунга. — Я вижу тебя тоже. И давно… — Ма’Теям. — облегченно выдохнул, словно выпуская разом все, что успело накопиться за утро. Меткайинец даже заметно сдулся, в хорошем смысле, и напряженное тело стало постепенно превращаться в желе. — Эйва, какой же я идиот, как же я мог… — Нет, нет, нет, Ма’Теям, я бы также отреагировал на твоем месте, твоя реакция естественна. Не вини себя. Главное, что ты не веришь больше, что я хотел тебе навредить. Не веришь же? — Н-нет, не верю. — с улыбкой негромко сказал оматикайа и положил вторую руку на другую щеку парня, начиная большими пальцами поглаживать кожу. — и черта с два теперь поверю. — Хорошо. Хорошо. — ни один раз повторил Ао’нунг, одновременно с этим пытаясь угомонить сердцебиение и выровнять дыхание, что получалось достаточно легко благодаря успокаивающим поглаживаниям его парня. Надеюсь, «попытка намбер ту» будет длится намно-о-о-ого-о-о дольше. — Давай поговорим, — эти слова дались парню тяжело, сглотнув вязкую слюну, он продолжил. — восстановим вчерашние событие… подумаем… не знаю, ты попробуешь доказать. Точнее, вместе поразмыслим. Точнее… Аргх, мне и самому сейчас кажется, что все как-то слишком странно. Ао’нунг, до этого отчаянно цеплявшийся за парня, посветлел на глазах. Лицо его приняло радостное выражение, на нем загорелась надежда. — Ма’Нунг, Я так. Я думал что умру прямо там, когда открыл то видел, когда подумал, что ты… Что все это ты сделал, чтобы…что те слова… что твои действия… эмоции… Я. Я!!! — Нетеям обнял парня за талию, вцепился в чужую спину, так, что серфер неприятно морщился, но ничего не говорил. — Так, я долбаёб, забудь слова про «восстановить события», пожалуйста. Я реально тупой как рыба. Ма’Теям, ты не виноват, слышишь? На твоем месте так подумал бы каждый. Я и сам не знаю, как бы поступил. — Черт, да как же я мог… как же я мог в это поверить. Ну такая очевидная подстава. Ну даже ребенок бы не поверил. С первого же взгляда… М-м-м! Ао’нунгу откровенно надело слушать как Нетеям винит во всех бедах себя (это его обычный бзик, не только сейчас, правда до этого на него взваливали косяки приходилось абстрактно, но сейчас его вина все-таки более обоснована, и это определенно не играет Ао’нунгу на руку, он волнуется), и он не придумал ничего лучше, чем заткнуть парня поцелуем. Ну а что — Салли как-то обронил, что способ «затыкать возлюбленного поцелуем» кажется ему милым и одновременно горячим, и Тоновари’итан просто этим знанием воспользовался, как с трюком встать на колени. И это помогло — лесной лишь пару секунд посопротивлялся ради приличия, но очень быстро выкинул все мысли из головы и отдался этим менее опытным, но тем не менее пылким губам. У Нетеяма на пару секунд потемнело перед глазами, он пошатнулся, но его тут же поймали и осторожно прижали к себе. Плохое самочувствие, наверное, объяснялось тем, что на него разом навалились усталость, отходняк от вчерашней попойки, стресс и радость от осознания, что Ао’нунг не виноват и ему не надо превращать его жизнь в ад. — Ма’Теям. Ма’Теям! Ма’Теям! Ма’Теям! — Это… от счастья. — Ма’Теям, посмотри на меня, сколько пальцев?! * — Слушайте, меня вот что беспокоит. — Тоновари уже больше получаса мучился одним вопросом, и сейчас его терпение и надежда исчерпали себя. — Что такое? — Блядь, Лайл, я нихуя не понял что ты мне сейчас объяснил! — мимо прошел разозленный Куроитч, матерясь очень громко, и Джейк недовольно на него зарычал, прикрывая уши дочери, которую пару минут взял на руки, потому что девочка начала волноваться, хоть ее и пытались отвлекать старшие дети. — Я тебя сейчас пристрелю, не матерись перед Тук! — … — Куроитч тут же показал ему, не оборачиваясь, средний палец и продолжил разговаривать с лучшим другом, одновременно матеря его. Джейк на этот жест передал младшенькую Циреи, та отошла с малышкой туда, где она не могла бы увидеть, что будут творить взрослые, а уши заткнула наушниками. Но сама подросток специально села так, чтобы ей были хорошо видно и слышно разговор — взрослые очень забавно цапались, и сейчас это единственное, что отвлекало ее от грустных мыслей. — Ну я тебе… — Джейк достал из-под дивана бейсбольный мячик — а как он там? — и одним ловким движением кинул его чётко под ноги Майлзу. Тот, на что и рассчитывал бывший мэр, упал, благо на полу был расстелен очень и очень пушистый ковер. Но звук падения все равно был достаточно громким. Кири с матерью не стесняясь хохотала, остальные пытались хихикать потише, но не у всех получалось, например, у Ло’ака (Нейтири не издевалась над упавшим мужчиной только потому, что была на кухне, заваривала себе мяту). — Сука. — очень зло прошипел бывший морпех и стрельнул убийственным взглядом в Салли. Встал, отряхнулся и очень быстро пошел к Джейку, который уже вставал в оборонительную позу. Ох, какие у обоих были лица. Мужчины бы уже сцепились, если б четко между ними не прошла собиравшаяся к Нейтири за успокаивающим чаем с мятой (и надеясь чем покрепче) Ронал, наградив обоих таким взглядом «только попробуйте в такое время устроить разборки, закопаю». Они тут же смирно сели на диван и как ни в чем не бывало перевели взгляд на Тоновари. — Так… Тебя что-то беспокоило? — заботливым, слишком заботливым, голосом сказал Куроитч. Тоновари молча обвел друзей взглядом, тяжело вздохнул и заговорил: — Последний час, с тех пор как Ао’нунг решил попытать удачу и поговорить, из комнаты доносились крики, и… меня пугает недавно наступившая тишина. — … — теперь, помимо Тоновари, об этом задумались все. — Эм… ну это же ничего не значит. Наверное… — последнее слово Салли добавил уже намного тише. — Если б другая ситуация, то да. Но в контексте нашей. — Куроитч, блядь, заткнись. — Ну… — вставил свои пять копеек Ло’ак. — это грустно, но мне рыбью бошку не жаль со-овсем и… айш. — Цирея не сильно, но очень даже болезненно шлепнула парня по руке. — Ой. — пискнула Кири, Грейс подняла взгляд на потолок, примерно туда где располагалась комната Нетеяма, и лишь вздохнула. — Я надеюсь, что криков мы больше не слышим не потому, что их больше некому издавать. — немного испуганно прошептал Ротхо, Ло’ак только похлопал его по плечу, говоря: — Бро больше всех похож на маму. — и все сразу поняли, что средний Салли хотел сказать. — Ло’ак! — Я всего лишь не хочу давать напрасную надежду! Ай! — пискнул парень, когда получил подзатыльник от матери. — да за что?! — он конечно понимал за что, но поныть-то надо. Нейтири, насупившись, недовольно зыркнула на мужа, по-особенному глянувшего на нее после фразы среднего сына — да, у меня такой характер, но не надо драматизировать, милый, иначе ближайший месяц будешь спать в будке с Бобом — и подсела к Ронал, сама, протягивая ей кексы, за которыми и вставала. Тут неожиданно послышался скрип, и все как по команде повернули голову к лестнице. На лицах всех появилось облегченное выражение. Нетеям и Ао’нунг застыли, удивленно смотря на вперивших в них взгляды людей. Что случилось, что на них так странно смотрят, особенно обеспокоенные взгляды бросали на меткайинца, точнее на синяк на щеке, который из всех сильнее бросался в глаза. Нетеяму, конечно, было стыдно за все отметины, что он оставил на теле серфера, но когда до него дошло, почему меткайинца так разглядывают, тут же обиженно насупился, совсем как его мать недавно. Парни, очень медленно, спустились на первый этаж, и когда Ао’нунг встал напротив напряженного отца, Тоновари громко выдохнул и заметно расслабился, когда увидел своего сына живым, хоть и не совсем целым. — Живой. — Ну не совсем… — начал Ао’нунг, тут же захлопнув рот под недовольным взглядом своего парня. — А я бы не расстроился, ес… ай, бля! — выдал подсочивший к Ао’нунгу Ло’ак, потратив пару секунд на обзор тела кудрявого, и тут же получил за это подзатыльник от старшего брата. — да какого хрена меня все сегодня бьют!