Железный занавес: Алый свет на закулисье

      «Нет!!!»       Это его крик или очередное воспоминание? он пытается что-то отрицать или ребёнок умоляет о пощаде? Это не может быть сном. Он просто чувствует, что это не сон, а явь.       Пальцы сжали подобие одеяла. Саша выгнулся в спине и тут же упал обратно, тяжело дыша. Повсюду эхом звучали крики детей, их плач и звуки шагов. Он крепко зажмурился и стиснул зубы, но это не помогло отогнать от глаз ужасные картины. Вился змеёй под собственными воспоминаниями, пытаясь куда-то отползти или от чего-то увернуться.       Кровь обильно лилась из перерезанных артерий, попадала на него и почти мгновенно высыхала, не позволяя себя стереть. Он в панике смотрел на свои руки, но они оказывались чистыми. Фантомные ощущения мокрой одежды, прилипшей к телу, и фантомный металлический запах, от которого тошнило, одновременно раздражали и пугали, хотелось всё порвать и убежать отсюда подальше.       «Ликвидировать!»       Строгий голос Т-Х заставил Сашу съёжиться. Он закрыл лицо руками, надеясь, что это хоть немного поможет. Но воспоминания словно пользовались этим. Они оказались в одной тесной комнате с Сашей, двери которой он сам держал. Почему-то в детстве это, наоборот, работало…       «У тебя нет выбора. Лучше сделай это.»       Противно, холодно, безэмоционально. Ещё бы плечами пожал или цыкнул. Это невообразимо мерзко и гадко. Саша заскулил от собственного бессилия и хотел было перевернуться на бок…       «Убей их всех!»       …как воспоминания начали потихоньку успокаиваться. Приятное эхо заменило собой крики. Нежный баритон словно пытался успокоить и внушить, что всё хорошо, что всё идёт так, как должно идти.       К баритону примешались тенора и басы, одни звучали погромче, другие потише. Но все как один повторяли одно и то же. Кто-то умолял, кто-то аккуратно подталкивал, кто-то рекомендовал. Но никто не приказывал.       Страх сменился недоумением. Голоса начали стихать, когда Саша обратил на них внимание и попытался понять, откуда они слышатся. Чётких слов разобрать уже не получалось, а скоро они замолчали. Осмотревшись и полежав немного, чтобы прийти в себя, Саша попытался уснуть. И подпрыгнул, всхлипнув, ведь голоса снова зазвучали отовсюду сразу ещё громче. Теперь они кричали и требовали:       «УБЕЙ ИХ ВСЕХ!!!»       Саша испуганно вжался в импровизированную кровать, жадно хватая ртом воздух. Ледяной пот прошиб его. Он попытался спросить, чьей смерти они хотят, но они стали кричать лишь громче. Саша даже не мог понять, молчит он сейчас или что-то говорит.       — Что вам от меня нужно?! — Саша пискнул и сел, держась за виски.       Голоса стали чуть тише. Саша дотянулся до джинс и поднялся на ноги. Пошатываясь, оделся, время от времени прислушиваясь к голосам. Молния застегнулась, руки сами собой взяли новую пару барабанных палок.       «Убе-е-ей!»       Теперь они шептали, искушали. И Сашу пугало это искушение. Пугало то, что ему было интересно попробовать то, что ему… предлагали? рекомендовали? приказывали?       Словно во сне Саша вышел из кабинета ОБЖ, игнорируя оклики Т-Х. Голоса требовали крови. Он скатился по перилам на второй этаж, почти не обращая внимания ни на что. Пройдя до середины коридора, прислушался. Голоса притихли.       Откуда-то слышался другой голос. Он был юношеский, бодрый. И Саша мог чётко определить, где находится его обладатель: он говорил с кем-то то ли по рации, то ли по телефону, причём довольно громко, несмотря на опасность.       — Артём, не ссы, иди налево и наверх. Приём.       — Сами бы сюда пришли… вам всё там видно, я камеру не заслоняю рукой? Приём.       — Нормально. Иди. Приём.       Примерно определив, где сейчас находится подросток, Саша уверенно двинулся туда. Дойдя до кабинета физики, спрятался там в ожидании. Артём шагал неуверенно, постоянно озираясь, судя по шорохам одежды и стукам камеры обо что-то. Рука сама по себе сжала палку. Голоса перешёптывались, словно гадая, сможет или нет.       Странно, что нигде не было Терминаторов. Вернее, они ходили, но ни на что и ни на кого не реагировали. Не Т-Х же этому поспособствовал?..       Шаги приближались. Саша убрал вторую палку в задний карман джинс и приготовился… к нападению? Он не успел этого осознать, ведь уже выпрыгнул из-за двери и, прижав Артёма к стене за шею, замахнулся.       Опомнился он только тогда, когда тело Артёма упало на пол. Несколько секунд стоял, ошарашенный, и случайно глянул вниз. Дрогнувшие колени подкосились, Саша упал и пополз назад, не в силах даже кричать. Найдя спиной стену, еле как поднялся и, спотыкаясь, убежал без оглядки. Позади всё ещё слышался голос из рации: «Артём! Приём! Ответь! Приём!»       Швырнув вторую палку куда попало, Саша скатился по дверному косяку и осел на пол. Прерывисто крича, он сжимал пшеничные волосы в окровавленных руках. Пытался выбросить из головы труп с палкой в глазу и начавшие слипаться пышные кудряшки. Но ничего не получалось.       «Засыпай, сотри поступки и слова… их не взять назад… день уже прошёл… закрывай глаза: всё будет хорошо…»       Голоса мягко шептали что-то успокаивающее, внушали, что ничего страшного не случилось. Саша, вроде как, начал верить. Но всё ещё крупно дрожал, глядя в стену. Руки от крови были немного липкими, и от отвращения он постоянно кривился. Вода, принесённая Т-1000 с утра из ближайшей колонки, ещё была пригодна для того, чтобы всё смыть. Вспомнив об этом, Саша тут же этим воспользовался. Голоса не одобрили, но давить не стали.       Он лёг на подобие кровати прямо в одежде. Сил не осталось даже на то, чтобы просто снять косуху.       — Подъём.       Казалось, Саша только-только прикрыл глаза. как наступило утро. Т-Х бесцеремонно отодвинул немного рваную штору в сторону, впуская в узкое окно свет. Увидев, что Саша уже одетый, удивился и одобрительно кивнул.       — Неплохо. Хоть ждать тебя полдня не придётся, — пробурчал Т-Х и жестом попросил Сашу поторопиться.       Голоса лепетали что-то неразборчивое, словно переговариваясь сугубо между собой. Это не сильно отвлекало, поэтому Саша постарался не обращать внимания на их шушуканье. Встал, осторожно потянулся и вышел за Т-Х. Даже спросил, что он ему уготовил сегодня. Меланхолично так, безучастно. Просто мысли его были далеко. В ночном самостоятельном убийстве.       Несколько ночей подряд голоса приходили к нему. Вернее, напоминали о себе, сначала ласково приветствуя и почти что разговаривая о погоде, а потом, ненадолго затихнув, с яростью быка нападали все разом и требовали:       «УБЕЙ ИХ ВСЕХ! УБЕ-Е-ЕЙ!»       И Саша не мог им перечить. С каждым разом сопротивлялся всё меньше, почти сразу поднимаясь, как начинал слышать их заговорщический шепоток. Страх тоже потихоньку притуплялся, всё чаще и чаще отходя на второй план. Но всё это только под покровом ночи.       Днём его словно подменяли. Даже голоса не могли заставить его оборвать жизнь очередной жертвы. Его почему-то не смущал такой контраст между собой ночным и собой дневным. Будто бы это в порядке вещей. Будто бы он жил так всю свою жизнь. Раз голоса ничего не говорят ему по этому поводу, хоть и негодуют из-за неутолённой днём жажды крови, значит всё нормально.       В эту ночь всё повторилось. Всё было точно так же, как и в предыдущие. Только Саша не успел даже раздеться. Просто сел и услышал голоса. Они снова мило общались с ним, снова притихли и снова начали рычать, требуя крови.       Саша встал, взял со стола барабанные палки (откуда они постоянно здесь берутся?) и пошёл на… на охоту. Дошёл до первого этажа и прислушался. Ступал очень медленно, стараясь лишний раз не шуметь. И всё же нашёл потенциальных жертв. Как раз они зашли в раздевалку.       Он скользнул вслед за ними. Одного прижал к стене за шею, на второго опрокинул вешалки, бывшие довольно увесистыми. Приятная дрожь пробила его тело, когда послышался хруст и крик. Вернее, хрип.       Вдох неожиданно обжёг лёгкие, заставив бабочек в животе, не пойми откуда там взявшихся, вспорхнуть. От лёгкой судороги пальцы на шее ребёнка сжались сильнее.       Только услышав запах крови и почувствовав, как прилипла к телу одежда, Саша вернулся в реальность. Его потряхивало. Он швырнул на опрокинутые вешалки тело, пронизанное палками в живот и в глаз, и, держась за стену, вышел. Только на лестнице осознал, что в районе паха как-то слишком уж мокро.       Голоса что-то протяжно лепетали, почти стонали. Они явно были довольны. И Саша был доволен. Доволен собой и своей работой. Доволен тем, что перешагнул через себя. Доволен тем, что… всем. Ему ещё не доводилось испытывать такого экстаза, чтобы аж отшибало память.

* * *

      — Ты меня, конечно, поразил… — Т-Х был явно ошарашен. Настолько, что пришёл в спортзал на тренировку к Саше. — Не думал, что ты настолько быстро освоишься и поймёшь, что я был абсолютно прав. Ты же понял, что я тогда имел в виду?       Саша ничего не ответил. Лишь продолжил прыгать через скакалку, размеренно дыша и иногда перекручивая её в трюках. Голоса считали количество прыжков и одновременно засекали время — это несложно, ведь их много, обязанности можно без труда поделить.       — Молчишь… занят. Похвально. Не каждый человек может быть таким… — Т-Х пощёлкал пальцами, подбирая нужные слова. — Таким упорным и умеющим так погрузиться в работу. Так как киборг ты не от рождения, это заслуживает немножко уважения и подобия признания. Людям присуща любовь к прокрастинации и работе тяп-ляп.       — Блять, ты не заебался сам с собой разговаривать? — сбившись и запутавшись, вспылил Саша. Пластмассовые ручки чуть не треснули в его руках. — Съебись, пожалуйста. Поговори с пятидесятыми.       Т-Х возражать не стал. Примирительно вскинув руки, вышел из спортзала. Сашу это удивило. Ну и пусть. Видимо, такой твёрдости Т-Х от него и добивался эти месяцы.       — Сколько я напрыгал? — спросил Саша, глянув куда-то вверх. Т-850I что-то пробормотал, но он ждал ответ от другого. Других.       «Сто девяносто шесть… рекорд…»       Довольно ухмыльнувшись, Саша потянулся. Затянул потуже хвост и достал из кармана косухи кастет с шипами. Сегодня в его плане были спарринги с Т-850I.       Отрабатывать базовые удары Саша не хотел. Он хотел совмещать, комбинировать и экспериментировать. Он просто кружился с Терминатором, иногда дёргаясь, готовясь напасть или защититься.       — Надеюсь, ты не будешь бесконечно кружиться, как псина с хвостом? — Т-850I произнёс это явно не сам. Ему помогли.       Это он-то псина? Он, у которого есть хотя бы край сознания? Голоса тоже были возмущены. Они потребовали убить.       На грохот повалившегося металлического каркаса, немного промявшего деревянный пол, прибежал Т-Х и остальные Терминаторы. От увиденного в шоке были бы все, если бы не были в подчинении. Т-Х даже стало немного не по себе от того, с какой яростью Саша избивал Т-850I. Он даже не мог предположить, что придётся вмешаться.       Разнять их удалось с трудом. Озверевший Саша рвался к Т-850I, которому ободрал половину лица шипами на кастете. Его держали Т-850II и Т-1000, пока Т-Х бегло оказывал поверженному Терминатору первую помощь, а именно сдирал висячие остатки кожи, чтобы они никого не нервировали.       В левом нижнем углу экрана Т-Х, около значка троекратного сопряжения, загорелся восклицательный знак. Что могло быть у остальных Терминаторов настолько важным, что они буквально умоляли дать им право голоса? Т-Х осторожно ослабил контроль над двумя и удивлённо глянул на них.       — I think it's better for him to take a break from training , — заявил безжизненный голос Т-1000, когда немного успокоившийся Саша ушёл в раздевалку умываться.       — Support. He's becoming too dangerous for us , — Т-850I явно намекал на ободранное лицо.       — Reasonable. It's even surprising that you said it , — Т-Х пришлось согласиться с ними.       Вновь «укоротив поводки», Т-Х хотел было поторопить Сашу. Но он дёрнулся, согнувшись пополам. Одной рукой вцепился в ближайшего к себе Терминатора, другой — в своё солнечное сплетение. Его тряхнуло ещё несколько раз. Система оповестила о чрезмерном перегреве.       Саша, наблюдавший за этим, ухмылялся. Голоса думали о том же, о чём и он. Он был полностью с ними согласен.       Эти Терминаторы — жалкие железяки без воли и мнения, не способные чувствовать даже жалкий страх. А он — удивительная смесь человека и робота. Следующая ступень эволюции.       «Вла-а-асть! ВЛА-А-АСТЬ!»       Власть. Над Т-Х, над всеми Терминаторами, над школой. Да, их вожак был прав насчёт никчёмности людей и делал всё верно, путая следы и делая ложные подсказки. Но… он такой же жалкий и немощный. Особенно рядом с Сашей.       Но как ему подчинить их? как заставить слушаться только себя? сделать их покорными?       Саша не раз слышал от Т-Х о какой-то чистке: тот любил говорить под руку во время тренировок или просто прогулки по школе. В последнее время вообще не затыкался, чем очень сильно раздражал Сашу. Но он терпел, ибо Т-Х мог выдать что угодно даже на неосторожный взгляд.       Хотя был ли этот Терминатор таким уж сильным, каким всё это время себя показывал? Его грубо и непечатно послали, но почти никакой реакции не последовало. Тем более его сейчас… клинило. А это намного опаснее, чем просто психованный нрав. Не столько для Т-Х, сколько для Саши.       Может, его слабость, или как это правильнее назвать, — те, кто похож на него? жестокие, бесчеловечные, ненавидящие всё живое? умеющие постоять за себя и знающие себе цену? Ведь неспроста он стал относиться к Саше теплее. Кстати, а с какого момента?       А был ли Саша похож на Т-Х? Нет. Он был совершенно другим. Тот просто кусок железа, даже жизни не видевший и возомнивший себя чёрт знает кем. А Саша — удивительная смесь человека и робота. И руководить ими должен не инвалид Т-Х, а он. И только он.       Саше очень нравился ход своих мыслей. И голосам тоже. Они вторили одно и то же, уже даже не намекая и не приказывая, а умоляя. Тонкий юношеский тенорок растягивал главную, почти визжа; женский контральто шептал прямо у уха; баритон где-то на окраине сознания с большим упоением тараторил, при этом не выдыхаясь; нежный сопрано совсем маленькой девчушки тянул согласные, шипел, а на единственной гласной становился таким высоким, что Саше хотелось заткнуть уши.       «ВЛАСТЬ!»       — Эй, Т-Икс, ты чего? — с притворным беспокойством спросил Саша, подойдя к нему.       — Да так… клёпка от штанины оторвалась.       Т-Х попытался выпрямиться, но снова согнулся, вздрогнув и почти всхлипнув. Мужской голос оповестил: «Система перегружена. Срочно удалите кэшированные файлы». Саша, наблюдая за этим, вздохнул. Хоть он и не слышал голос системы Терминаторов, понять, в чём дело, было не так сложно. Особенно когда один из них лютый болтун.       — Может, мне вас почистить? Ты рассказывал об этом что-то, но я подзабыл.       Предложение Саши Т-Х удивило. Он осторожно выпрямился и недоверчиво глянул на него, дёрнув щекой. Отвёл взгляд в сторону, раздумывая и взвешивая за и против. Чистка им и вправду была нужна, но и Саше доверять пока что не хотелось.       «Вряд ли он додумается копаться в моей программе. Эти ладно, пёс с ними, они в подчинении всё равно не смогут самовольничать. Но с Т-тысячей он не справится… — Т-Х снова глянул на Сашу, на этот раз чуть менее пренебрежительно. — Чёрт, как же больно дёргает. Была не была».       — Допустим, я тебе доверюсь. Только смотри. Т-тысячу я почищу сам, ибо с этим идиотом ты не справишься, — увидев в глазу Саши недоумение, Т-Х спокойно пояснил: — У него иное устройство программы. Он сделан иначе. Не знаю, чем Виктор думал, когда его делал.       — Ага… а дальше?       — Потом я покажу, как чистить меня и пятидесятых. Меня почистишь в последнюю очередь. Они тебя не тронут, можешь не бояться. Идёт?       — Идёт.       Голоса начали было бунтовать, что планы рушатся, но тут же стихли, когда Саша кивнул и, ухмыльнувшись, поднял руку в успокаивающем жесте. Они поняли, что он уверен в своих действиях. Удобно устроившись где-то на окраине его сознания, они продолжили разговаривать о погоде, время от времени комментируя Сашино поведение и вообще происходящее.       Во время чистки пятидесятых Саша не слушал, что говорил Т-Х. Он пытался придумать, как будет воплощать в реальность то, что он задумал. Он никогда не был силён в программировании, почему побаивался сделать что-то, что в итоге совсем свернёт Терминаторам крышу и заставит их распотрошить его на месте.       По указаниям Т-Х он присоединил его к платформе и, проведя чистку, велел обоим пятидесятых встать на свои. Попросил Т-1000 помочь их подключить и сел на потрёпанный временем ноутбук. Увидев до смеха простой код, приятно удивился.       «Так, как эта херня работает… тут каждый фрагмент кода выделен по-особенному. Видимо, это смысловые части, если это можно так обозвать. Характер, поведение, восприятие… что ж, приступим».       — Расскажи что-нибудь, — столь неожиданный вопрос заставил Т-1000 подпрыгнуть. — И сядь передо мной, не маячь.       — Что именно рассказать… Вам? — очень осторожно уточнил Терминатор, сев, куда велено.       — Что угодно, — Саша глянул на остальных роботов. — Почему пятидесятые погрызанные?       — Первый, который длинноволосый, перчатку носит после случая с минированием. В школе бомбу заложили с каким-то хитрым механизмом, он не до конца обезвредил её, и она рванула у него в руке. Повредило только ткани кисти и левый топливный блок.       — Левый что?       — Водородный топливный блок. Их система питания. Он его из себя вытащил аж, насколько сильным было повреждение. Из-за этого он немного слабее нас, его характеристики более мягкие.       «Во блять».       — А второй?       — А ему один старшеклассник лицо ободрал, когда пытался защитить заложников. Ты его тело видел в спортзале в первый раз.       От воспоминания тело пробила дрожь. Саша немного резко вдохнул, чуть сжав колени вместе. От приятных мурашек он поёжился и, кривовато улыбнувшись, выдохнул, продолжив работу.       — Расскажи о ваших характеристиках. Как работают, что на что влияет.       — Характеристика восприятия позволяет нам ощущать внешний мир. Опасность там, погоду. Благодаря ей мы способны определять настроение кого-либо и его намерения. Сканировать всё…       — Понятно. Дальше.       — Также восприятие позволяет также мне и Т-Икс чувствовать эмоции, — поймав раздражённый взгляд Саши, Т-1000 примирительно вскинул руки. — Поведение закладывает в нас алгоритмы действий. Эвакуация, ведение урока, поддержка кого-либо и так далее. Этот параметр также помогает мне и Т-Икс правильно использовать мимику и жесты настроения.       — Ясно. А характер что такое у вас? Явно не то, что у людей.       — В какой-то степени всё же то. Это самый главный параметр, от его зависят напрямую все остальные. Даже если ты, допустим, вложишь в поведение подзатыльник, а в характер подчинение кому-либо, и этот кто-то прикажет не применять физическую силу, то он применять её и не будет, как бы ни хотелось. Даже я и Т-Икс.       «Это мне надо».       — И влияет он на ваш, так выражусь, нрав? что-то вы любите, что-то нет? и общий язык именно благодаря ему со всеми ищете, правильно подбирая эмоции и прочую хуйню?       — Да, но люблю-не люблю и нрав только у меня и Т-Икс. Только мы с ним имеем свободу воли и способны к полноценному самообучению. Пятидесятые тоже могут самообучаться, но им эту функцию нужно отдельно вносить, у нас же с Иксом она заводская.       — А почему?       — Без понятия. Видимо, школа так запросила. Ну, либо же потому, что мы с Иксом на этажах со старшей и средней школой и нам нужно быть более разносторонними, чем полтосам, которые сюсюкаются с началкой. На моём этаже началка тоже ходит, но я с ними лажу… ладил хорошо. У пятидесятых вообще и другие классы ходят, в столовую или на химию, например, но настройка велась по преимуществу. Это моё предположение.       — Понятно. Вы к этажам, вижу, не очень-то и привязаны.       — Да, нам закрепили этажи, но мы можем ходить, где вздумается. Мы на своих дежурные, так сказать. Говоря на опережение, мы можем вылезать на крышу и выходить из школы при необходимости.       — Ага. Занимательно. Какого-то баланса тут всё придерживается?       Саша смерил Т-1000 строгим взглядом, когда он решил встать и подойти. Тот сел обратно и решил не спрашивать, зачем ему это всё. От греха подальше.       — Вообще да. На каждый параметр есть определённое количество допустимых функций и данных. Оно прописано в коде.       — И если внести функций больше, чем допустимо, то Терминатора ебанёт?       — Вообще не должно, но может. Особенно первого пятидесятого, — Саша вскинул бровь. Т-1000 напомнил: — У него фактически половины сердца нет. Система питается слабее и от этого сама по себе более хлипкая. У него число прописано, но по факту оно меньше. Вычти из каждого параметра два и получишь допустимое для него.       — Понятно. Какого тут рожна вообще произошло?       Пока Т-1000 в подробностях пересказывал всё, что знал сам, Саша переписывал коды. Убрал им понимание русского языка напрочь и «подчинил» исключительно себе. Привязал их к этажам очень строго, позволив ходить только на один этаж вверх и вниз и лишив возможности выходить на улицу дальше внутреннего двора, где стоял штырь для флага. Кроме Т-1000 — он мог выходить до магазина и колонок с водой, но исключительно по приказу. Ну, и по мелочи.       Пролистав коды и оценивая свою работу, Саша облизнулся. Это именно то, что он хотел иметь всегда. Ручные роботы-марионетки. Что может быть очаровательнее? Голоса радостно заверещали, как публика в Колизее во время гладиаторского боя, где одним из гладиаторов был он сам, Саша, а его противниками, которые ему проигрывали — Терминаторы. Голоса требовали хлеба и зрелищ. Они их получат.       «Это определённо лучшие создания, которых я когда-либо видел и встречал. Жаль только, что первый полтос убивать не сможет… зато от него не убежать. Может, и прибьёт кого случайно. Только что с тобой делать…»       — Ещё что-нибудь расскажи. Тишина надоела уже.       — Незадолго до трагедии, а именно перед Новым годом, в школе проводили опрос, какие нам дать имена. Чтобы не кликать по моделям. Мы были полноправными работниками и, можно сказать, жителями школы.       — И что вышло из этого?       — Первого пятидесятого назвали Лёшей. Он на это имя откликался, будто его так от роду звали. Второй получил имя Андрей, самым популярным оказался вариант А́ндро. Не знаю почему. Меня окрестили Славой. Вячеславом. Иксу досталось имя Валерий. Видел бы ты, как он сердился, когда его называли Варелием.       «Ну и глупости. Какой-то железяке давать имя. Даже оскорбительно немного по отношению к носителям этих имён. Хорошо, что этот цирк кончился.»       — А почему эту школу не снесли или хотя бы не опечатали? Почему территория открыта?       — Снести пытались, но мои братья не позволяли. У Т-Икс встроенный пулемёт в руке… понимаете, к чему я клоню. Я без понятия, откуда он столько патронов нашёл, это у него спросить надо. А территория… это же подростки. Они и на Зону Пятьдесят один пролезут.       — Ну я примерно так и думал.       Установка новой программы завершилась. Терминаторы начали включаться. Как только системы Т-Х полностью запустились, он сам себя отсоединил и, подойдя к Саше, спросил, каковы будут его приказы. От восторга Саша заулыбался и заёрзал на стуле, не в силах сдержать свою радость.       Нужно было что-то делать с Т-1000. Саша задумался, глядя на дырку в линолеуме. Щёлкнув пальцами, ухмыльнулся и сверкнул протезированным глазом. Облизнулся и, вспоминая правила английского языка, произнёс:       — Take control. Keep them on the third floor, let them go to the second and fourth. If necessary, drive for yourself.       — Will comply.       Т-1000 вздрогнул, когда на экране появились помехи. Он почти испуганно вжался в стул, но не успел даже вскрикнуть, как оказался в подчинении. Саша захлопал в ладоши и ярко улыбнулся. Голосам очень нравилось то, что он сделал. Они всецело это одобряли и хвалили его.       Всё стало налаживаться. Жертв приходило мало, но их голосам хватало, чтобы давать Саше возможность спокойно жить какое-то время. Когда же крови хотелось, но никто не приходил, он погружался в воспоминания. Красочные и яркие картины убийств очень ему нравились и будоражили всё его нутро. Самое главное, голосам тоже это было по душе. Компромисс.       Однако покой продлился недолго. Одним утром, когда Саша снова прогонял в голове одно из самых кровавых убийств, голос Т-850II немного грубо вернул его в реальность. И весть, которую он принёс, заставила Сашу оторопеть.       — There are two teenagers here. They are discussing the explosion of your house.       — Как взрыв.? В смысле… там же… — он нашёл спиной стену и скатился по ней. От осознания его прошиб ледяной пот. — Там же моя собака и парализованная матушка… за что…       По щеке скатилась слеза. Плечи дрогнули. Попросив Т-850II уйти, Саша тихо всхлипнул. Уткнувшись лицом в руки, дал эмоциям волю. На душе впервые за последнее время было так гадко и паршиво, что он не мог подобрать слов.       «Не видишь среди них людей? Скоты — и больше ничего.»       Голоса правы. Скоты. А численность скота надо регулировать, чтобы не было убытков.       Боль и горе сменились яростью. Рыкнув, Саша подскочил и, подобрав с пола палки и на ходу взяв в руки кастет, пулей помчался искать подростков. Осмелились тут днём ходить… Днём не то. И крики тише кажутся, и шумы отовсюду лишние. А ночью всё иначе. Красивее. Звуки тише, небо ближе… время вечного сна…       Он остановился на лестнице на втором этаже. Прислушался. Голоса притихли. Дети были на первом этаже. Саша съехал по перилам вниз и, стараясь ступать очень тихо, прокрался до лавки, на которой когда-то сидел, едва ли не умирая от страха. Какой же он был жалкий…       — Колян, говори потише. Как бы конкретно я жить хочу.       — Да успокойся, Андрюх. Эти роботы разрядились давным-давно уже, что ты как баба?       В следующую секунду Андрей пытался высвободить Колю из лап Саши. Получив по лицу локтем и по колену ногой, оставил попытки и, хромая, убежал. А вот Коле уже было не суждено даже шагнуть. Даже вдохнуть.       Что-то сильное рвалось наружу. Оно грозилось выпустить наружу все органы и раскрошить грудную клетку, если не дать ему волю. Голоса поддерживали его.       «Топчи, в лицо ногами бей, убей их всех до одного!»       Наваждение прошло нескоро. Рядом были только изуродованное тело с двумя палками в животе и ножкой от лавки в глазу. Сашу потряхивало. В паху всё пульсировало. Запах крови дурманил. С уголка рта подтекала слюна. Губы исказило подобие улыбки.       Он каким-то чудом нашёл тот листок, где были его записи. Он помнил, как писал одну из них под диктовку. И сейчас решил добавить ещё одну. В которой намеревался приврать и переврать. Дурак тот, кто в это поверит. Дурак тот, кто сюда придёт.