Химаго Содзёбо-сана или кровь не вода

* вздыхает* сказали, чтобы до 14 не рыпалась, не отпустят. Но позволили напоследок выложить главу, что и делаю! Со всем нам известным праздником, дорогие!

Сто восемь ударов. Ровно сто восемь ударов, ровно на сто восемь взмахов крыльев, приближающих их к полной, золотящейся луне. Ровно на последнем ударе, её сияние становится ещё ярче и золотистым теплом окутывает всё вокруг, ослепляя... Когда Содзёбо очнулся, они уже оказались на месте. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что большинство своих находится рядом, он поспешил сделать «сайкэйрэй» (самый глубокий или очень почтительный поклон). Гордость, будучи исконной для его рода, нисколько не возражала - перед господствующими здесь сущностями он действительно испытывал самое глубокое уважение и трепет, успев на себе изучить их характеры и силу за те тысячелетия, что живёт в этом мире. Находясь на коленях и прижимаясь лбом к полу, мужчина всё-таки смог искоса посматривать по сторонам, и вскоре был приятно удивлён, особенно разглядев сбоку от себя внучку и Куроинга - о них он волновался больше всего. И если о giiry скорее в силу её малого, слишком малого по их меркам возраста, то подчинённый, за одну дерзость появиться здесь, мог быть наказан развоплощением. Однако, видимо, он оказался сильнее, чем думали другие, и ему оказали величайшую милость, позволив остаться, хоть и в таком малом и ничтожном облике. Хотя сам Содзёбо был рад увидеть его даже таким - слишком долго Куроинг не принимал его сам, добровольно, мужчина уже и успел забыть, насколько необычны серебристо-сизые переливы на тёмных перьях. Вскоре, вслед за ним, очнулись и другие. Не прошло и пяти минут, как все присутствующие согнулись в поклонах, выражая своё почтение хозяевам, которые наконец-то решили обозначить своё присутствие. Сходни корабля звонко хлопнули об пол, а после этого прозвучал бесконечно молодой и звонкий голос: - Поздравляем! С Новым Годом! Фраза эта ознаменовала начало общей встречи. Содзёбо встал, подал руку внучке, посадил на плечо сконфуженного и раздувшегося от стыда до состояния пернатого шарика Куроинга и подошёл к кораблю. Поклонившись сходящим с него, он помог сойти единственной среди них даме, произнося: - Рад снова встретиться с вами, прекрасная Бензайтэн-сама. С Новым Годом. Девушка кивнула, легонько покраснев, и певуче произнесла: - Я тоже, Содзёбо-сан. Не представите ли вы меня... Рику! Маленькая змейка, висевшая до этого у неё на шее, изображая ожерелье, ожила и попыталась схватить Куроинга. Однако, тот, даже потеряв привычный облик, не попал впросак и ткнул клювом змее прямо в глаз. Девушка перехватила змейку, и успокаивающе проводя по узкой голове, начала извиняться, улыбаясь: - Простите, Содзёбо-сан, не знаю, что на него нашло... Путешествие немного затянулось, наверное, Рику проголодался, вот и... - Вам не за что извиняться, Бензайтэн-сама. Скорее, это Куроингу нужно говорить вам спасибо, что на него обратил внимание ваш питомец, ведь... -... ведь это означает, что вся твоя семья будет под нашим присмотром, не так ли, Содзёбо? - раздалось из-за спины. Внучка, побледнев, тут же согнулась в поклоне, мужчина последовал за ней. Даже Куроинг попытался изобразить нечто подобное, и чуть не свалился, но Содзёбо успел его поддержать, хотя и сам был готов упасть в любую минуту. Такого не может быть, на такую удачу он и не рассчитывал, но.. ...Ками, ему действительно очень повезло! Пробормотав пароль, Невилл неуверенно прошмыгнул в проём, поминутно осматриваясь, и следуя инструкции, повернул налево. Не прошло и минуты, как он оказался перед большой, потемневшей от времени дубовой дверью, даже на вид древней. Однако, несмотря на это, даже легкого толчка хватило, чтобы открыть её. Войдя внутрь, гриффиндорец осмотрелся, привыкая к освещению. Хоть зал и располагался под землёй, сам он был очень просторным и светлым, а ещё - удобным. До уровня груди стены были обиты панелями светлого дерева, вдоль которых кое-где тянулись шведские стенки вперемешку с турниками и другими спортивными приспособлениями. Пол подогревался, так что можно и нужно было стоять голыми ногами, и состоял из двух половин - твёрдой, пружинящей, но не скользко под ногами белой, и тёмной, мягкой даже на вид, так, чтобы не было больно падать. Сам Невилл находился у входа, на серой полосе, ведущей мимо этих половин к углам залы, где находились двери к раздевалкам и душевым, чтобы можно было пройти, никому не мешая. Одна из стен была единым зеркалом, позволяя наблюдать за движениями бойцов и контролировать их, чтобы при случае вмешаться. На других же, так, чтобы и не мешать, но и стоит только протянуть руку, тут и там были развешаны мишени и тренировочное оружие на любой вкус - от арбалетов до ятаганов. Что и говорить, тренировочный зал факультета Слизерин был не просто хорош, а невероятен! Даже несмотря на то, что были каникулы, и большинство учеников сразу после Бала уехали, здесь было около двух десятков человек. Большинство, конечно, слизеринцы, но было и с пяток когтевранцев, и даже двое смутно знакомых хаффлпавцев, отрабатывающих какие-то упражнения у шведской стенки в дальнем углу. Гриффиндорцев, кроме него, не было. А жаль, он рассчитывал встретить пригласившего его сюда Гарри - не так волнительно было бы, да и отбиться, в самом крайнем бы случае, удалось легче. Да, именно Гарри его сюда пригласил. Ну как пригласил - сообщил, как сюда пройти, и дал пароль от входа в Слизеринскую вотчину, а вот решение придти сюда Невилл принял сам. Всё равно ему нужно тренироваться, так почему бы не... - Что ты здесь делаешь? Отвлёкшись от своих размышлений, Невилл увидел, как один из слизеринцев с рапирой подошёл поближе и спросил его. На вид он был на год или два старше гриффиндорца, а приглядевшись, тот понял, что знает его. Своим вниманием его почтил сам Маркус Флинт, капитан слизеринской сборной по квиддичу. Подняв голову (Маркус был выше его на полголовы), Невилл спокойно произнёс: - Как и остальные, собираюсь тренироваться. Это же общий для всех факультетов тренировочный зал, так? Значит, я имею право здесь быть. Флинт кивнул, делая шаг назад. Не отступая, но признавая правоту. Что и говорить, но на змеином факультете идиотов не было по определению, а если их и принимали, то под влиянием декана Снейпа они быстро прогрессировали до нормальных. Даже тот же Флинт, несмотря на ходящие по школе слухи, что он остался на второй год, на самом деле проходил стажировку у профессора Вектор. Об этом знали все, кто ходил на Древние Руны, но так как предмет этот выбирали немногие, и чаще всего неболтливые когтевранцы да слизеринцы, то... Сам Невилл знал это из-за того, что на этот предмет ходила Луна, и ему удалось в перерыве своих занятий посетить пару лекций. Флинт тоже был на них, ассистируя профессору. - Это так. Однако, как видишь, немногие гриффиндорцы решаются воспользоваться этим правом свободно забраться в змеиное логово, - ехидно улыбнулся Маркус. - Не боишься быть среди змей, лев? Рапира вонзилась в дерево чуть левее его уха, но Невилл не двинулся, ожидая чего-то подобного. - Нет, не боюсь. Никто из вас не причинит мне здесь вреда. - Почему ты так уверен? - Потому что вы именно "змеи", а не "львы", вы никогда не предупреждаете об ударе, нанося его исподтишка. А если предупреждаете, то не собираетесь его наносить, наслаждаясь игрой на нервах. Да и Дуэльный Кодекс не позволит, а за его нарушение вам декан голову открутит. Флинт хмыкнул, отводя руку назад и рывком вынимая рапиру из стены. - Пожалуй, ты в чём-то прав... Так всё-таки, зачем ты пришёл сюда? - Я уже ответил - тренироваться. - А чему? - не унимался слизеринец. Невилл как-то по-особенному посмотрел на него, но только улыбнулся. Настала его пора удивлять. Не глядя, он поднял руки вверх, снимая со стены ближайший лук и колчан. Одним движением натянув тугую тетиву и наложив стрелу, он поднял лук, но не вертикально, а прямо, "лёжа", как арбалет, и навскидку, почти не целясь, пустил стрелу. Свистнув у самого уха, от чего Маркус рефлекторно его зажал, отпрыгивая, стрела пролетела сквозь весь зал, не нанеся никому вреда, и пронзила в самый центр висящую в противоположном углу мишень. Довольно кивнув, Невилл улыбнулся, опуская оружие. Слов ни у кого не было, да и не нужны они были. Всё-таки, он настоящий Лонгботтом*. Скорость отдаётся свистом ветра в ушах и тёплым комочком счастья где-то внутри. Гарри хочется кричать, что он и делает, поднимая голову вверх и даже не пытаясь оформить крик в слова. Лишнее, всё лишнее. Главное - только золотящаяся змея дороги под колёсами, только росчерк белой птицы на бензобаке, только ощущение полёта, когда сама душа отрывается от земли, только небо над головой и тепло, тепло сидящего позади него, совсем рядом, близко, того, кого уже нет ни дороже, ни ближе во всём свете. Того, кого он знает лучше себя, и доверяет больше, чем себе самому. Северус только улыбается, придвигаясь ближе к Гарри, и поворачивает ручки, газуя, набирая скорость, чтобы только усилить ощущение взлёта. Верная Хонда мчит их по одному из ночных пустых шоссе навстречу светлеющей полоске востока. По его расчётам, они как раз успеют в Хогсмит к утру... Голова в очередной раз за ночь встречается со стеной. Холод камня остужает горячий лоб, но не успокаивает мятущуюся душу. Перси не спится, Перси думает, слишком много думает, Перси мечется по маленькой тесной квартирке, не находя себе покоя, и периодически ударяет головой в стену. Ночь перевалила за середину, а он всё никак не успокоится... Уже даже соседи притихли и не пытаются сквозь стенку донести до обычно спокойного Уизли о том, что все нормальные люди спят давно, а только крестятся и сильнее закутываются в одеяла при каждом громком стуке. Спать... точно, нужно спать, чтобы с утра быть на работе, но... у него не получается заснуть. Стоит ему только закрыть веки, как перед глазами появляется гостиная родного дома, а в ушах звучат жуткие фразы, сказанные голосом родной матери. " Перси, а что Перси? Этот выскочка всегда был оторванным ломтём, сам по себе! То ему не нравится, как мы живём, то ему не нужна поддержка Дамблдора, мол, он сам всего добьется в своей жизни, то ещё что-то... Да ещё чистоплюй, каких повидать! Нельзя быть таким привередливым, в жизни нужно делать всё, чтобы достичь своей цели, а он! Видно, всё дурная кровь его настоящего папашки сказывается... А я тебе говорила, Артур, давай аборт сделаю, а ты всё "зелье дорогое, зелье дорогое!", что сэкономил? Вот сам и будешь в следующий раз на него Империо накладывать и память чистить!" Сколько сил у него ушло на то, чтобы не высказать всё сразу? Чтобы не вбежать в комнату, потребовать объяснений, чтобы закричать на собственных родителей, точнее на мать и, как оказалось, приёмного отца? Даже он не знает... Пожалуй, помогло придти в себя некстати всплывшее одно из тех, "подчищенных" воспоминаний. Когда он, на шестом курсе, наткнулся на спешащих в Тайную Комнату Рона с Гарри и со всех ног побежал к директору. Тот его внимательно выслушал и позвал родителей. Кинувшаяся сквозь камин к нему матушка сначала крепко обняла, а услышав его речь, нахмурилась, посмотрела на Дамблдора и подняла палочку. А потом... потом он вспомнит, как директор сам позвал его сообщить о том, что Наследник Слизерина забрал Джинни и вся его семья приехала, чтобы найти её... Память восстанавливалась медленно, по кусочкам, и он до сих пор не уверен, что сможет полностью вернуть воспоминания... как и смысл жизни.. саму жизнь, настоящую, его и только его. Совершенно случайные события, вещи, запахи, мельком видимые лица и предметы, возвращали ему заблокированную память, но так же не цело, не полно, урывками. Это бесило, это было невероятно больно, но... при этом, с каждым возвращённым кусочком, Перси начинал чувствовать себя настоящим. Живым. Он ничего и никому не говорил, пока что не говорил. Не хотел навлечь на себя беду, да и... оказалось, что некому. Друзей у него никогда не было, семье - даже не смешно, неизвестно, сколько ещё гадов в прогнивших львиных шкурах таит в себе гадюшник под именем "Уизли". Девушка? Тоже не вариант. Его Пенелопа, его милая Пенелопа, сама оказалось той ещё... Оказывается, он даже успел познакомить её со своей матерью! Правда, потом об их милом обсуждении его, именно его жизни и карьеры, его же заставили забыть, чтобы не волновался и не смел портить сюрприз. Гудящие ноги всё-таки не выдержали и подломились. Перси рухнул прямо там, где был, возле перевёрнутого журнального столика. Выдохнув, Перси, даже не пытаясь встать, пошарил руками по полу и скоро наткнулся на сигареты. Достав из полупустой пачки одну и закурив от лежащей там же зажигалки, Перси затянулся, прикрывая глаза. Горький дым немного остудил его, наполнив смутным, минутным покоем-забытьём мысли и оставляя на языке табачный привкус, но... стало легче. Перси вынул изо рта сигареты и хмыкнул. Как всё-таки приятно узнавать себя настоящего, хоть и заново, хоть и случайно. Оказывается, он курил. Начал ещё с четвёртого курса, спалив за сигаретами каких-то когтевранцев, принявших его за Снейпа. Машинально подхватил оставленную бегунами пачку, ну и решил попробовать, и неожиданно для себя втянулся. Кажется, эти полгода в Хогвартсе он был наиболее похож на себя - спокойный, чуть даже флегматичный, изредка и тайно покуривающий доставаемые через сов сигареты, нормально разговаривающий с близнецами и подающий им идеи пакостей, а так же не обращающий (и всячески избегающий) назойливого внимания Чарли, мечтающий о том, чтобы свалить из дурдома под названием "Нора". А следующим летом мать застукала его с пачкой, ну и... Но навыки никуда не делись, как и привычка, её не удалось выбить даже многочисленным "обливиэйтам". Раньше он сам удивлялся, откуда в его карманах находились пачки сигарет, а теперь... только рад сделанным заначкам. Курить ему нравилось. А ещё, оказывается, ему нравятся парни. Рыжие парни. Спасибо Биллу и Чарли, перемудрившим с "братской любовью" к "миленькому Персику", чёрт возьми его детскую миловидность. Почему-то он уверен, что мамочка память о нескольких инцидентах с ним малолетним в главной, но пассивной роли и братьями в активной, стёрла только полуприёмному-полуродному ему. Зато понятно, почему Чарли бегал за ним до самого выпуска, и почему ему самому так нравилось прислушиваться к ерзающим за стеной близнецам, не особо скрывающим свои, мало похожие на братские отношения. Чёртова семейка извращенцев... Горько улыбнувшись, Перси снова затянулся, морщась от боли и отгоняя внезапно появившиеся картинки насильственно забытого воспоминания. Узнавать себя было интересно и нужно, но некоторые из них были настолько мерзкие, что он даже малодушно помышлял о том, чтобы собственноручно наложить на себя обливиейт, но... Оказывается, он столького о себе не помнил. Например, что он - невероятно упрям, даже назло себе, и мстителен. И заводится от бранных словечек. И что не прочь, разозлившись, набить кое-кому морду... Но есть плюсы. Например, узнав о том, что он не сын Артура, отпали некоторые вопросы о его теле. Например, почему у него нет родимого пятна, как у отца или Чарли с Биллом, Рона и Джинни, или почему у него у единственного из семьи глаза другого цвета, или почему у него другое телосложение... В общем, почему он отличается от остальных братьев и сестры. Сигарета дотлела и потухла сама собой, но Перси только сильнее закусил фильтр, не вынимая её изо рта. Это его успокаивало, но сон вернуть не могло. Нужно было что-то делать, как-то действовать, чтобы снова не утратить себя, попав под заклинание забвения, но как? Что делать? К кому обратиться? Хотя... есть один человек. Заодно и проверит, что с ним. Не давая себе времени на раздумья, Перси, как был в одних домашних тёмных пижамных штанах на бёдрах, подходит к камину и, бросив горсть летучего пороха, чётко произносит адрес, вступая в пламя. Зелёный вихрь переносит его тело, но где-то на полпути рыжий чувствует, что что-то не так. Его переносит не туда и он ничего не может с этим поделать! Наконец-то, пелена зелени расплывается, и он делает широкий шаг вперёд, перешагивая каминную решётку, почти ничего не видя вокруг. Едва он касается пола, как его голень что-то оплетает и мгновение спустя он оказывается вздёрнут в воздух. Незнакомую комнату наполняет вопль сигнальных чар, Перси пытается хоть как-то поменять положение, но это удаётся мало. Да что мало, он даже не может разглядеть, что происходит там, внизу! Только слышать, хотя... и это оказывается занимательно. - Эй, Лунатик, посмотри-ка, кого к нам принесло! - Мда... Оказывается, Грюм был прав. А ты, Бродяга, ещё смеялся, когда он ставил перед камином ловушки! - Ты тоже! Ладно, проехали... что с ним делать будем, снимать? - Да. Эй, Уизли, не дёргайся, мы тебя сейчас снимем, - прозвучал смутно знакомый мягкий голос. - Но только никаких заклинаний, парень! А то я вобью тебе твою же палочку в глотку! - раздался третий хриплый голос и его наконец-то опустили на пол. Помотав головой, парень попытался сосредоточиться, но вышло плохо. Особенно мешали мелькающие под носом палочки трёх хмурых волшебников. - Ну а теперь ты не хочешь нам ничего рассказать, Пееерси? - растягивая гласные, произнёс один из них. Но рыжий только сощурился, подавляя желание оскалиться в ответ. Оказывается, он столького о себе не знал... Например, того, как его бесит, когда его называют "Перси"! -... так это - твоя внучка? Что ж, - старший ками из четвёрки (по поводу праздника собралась вся семья, даже блудного сына призвали с земли) прикрыл на мгновение глаза, вынося вердикт. - Достойная дочь своего отца, и хорошая наследница твоей крови, Содзёбо. Поздравляю тебя. Содзёбо внутренне выдохнул от напряжения, но внешне только снова поклонился. Всё, последние тревоги на сегодня кончились, испытания пройдены. Его внучку признали достойной и это - главное. - Надеюсь, в следующем году ты представишь нам ещё одного своего потомка, не так ли? Сдержав себя, Содзёбо улыбнулся и произнёс: - Пока об этом рано говорить, Идзанаги-сама. Тот, о ком вы говорите... ему только предстоит войти в нашу семью, точнее, принять решение, быть ли её частью или нет. Идзанаги только улыбнулся в ответ, а стоящие рядом с ним дети улыбнулись. Золотоволосая вечно юная дева в золотых одеждах засмеялась и произнесла, обращаясь к Содзёбо: - Мне кажется, он уже принял решение, не так ли? Во всяком случае, каким бы оно не было, могу сказать, мне уже нравится этот юноша. - Нам всем он нравится, - уточнила стоящая по другую руку среброглазая девушка в чёрных одеждах, с прекрасным, но строгим лицом. И неожиданно для всех озорно подмигнула Содзёбо и его внучке, тепло улыбаясь. - Так, а о ком речь вообще? - раздалось со спины, но не успел Содзёбо повернуться, ему на плечо легла тяжёлая рука, держащая морского окуня, обнимая. Блондин улыбнулся, не пытаясь отстраниться, уже зная, кто это. - Ты как всегда в своём репертуаре, Эбису, - покачал головой, но не сердясь (праздник же!), произнёс Идзанаги. - Мы говорим о правнуке Содзёбо, потомке Мамору. - У Мамору были дети? - здоровяк с рыбой был приятно удивлён. Ещё сильнее сдавив Содзёбо в своих объятьях, он сказал: - А я и не знал... - Не волнуйся, никто не знал, даже мы. Однако, он есть и... скоро у него день рождения, правда? Содзёбо кивнул, из-за чего был едва не задушен радостным одним из семерых. - И ты к нему поедешь, да? И ты его поздравишь, да? И всё объяснишь? А сюда привезёшь? Ой, да что я спрашиваю, точно привезёшь! - радовался тот, как ребёнок, не прекращая задавать вопросы, на которые не успевал получать ответы. Так что, Содзёбо невероятно обрадовался, когда увидел светлеющий восток. Пора! Собрав свою семью вместе, простился с господами, получил от них необходимые задания и благословления, и уже было решил отправиться обратно, как... - Эй, подожди, Содзёбо! Вот, держи! - на руки ему упало несколько предметов - свиток с предсказанием, горка монет, и бамбуковый фукусаса. Подумав, улыбающийся Эбису кинул сверху свою рыбу. - Передай это младшенькому Мамору в подарок, пусть отпразднует хорошенько наш общий праздник. Да, и ещё - скажи, что я его благословляю. Пусть смело расправляет крылья, любая пучина будет ему нипочём! - Обязательно передам ему это, Эбису-сама. Спасибо, - произнёс Содзёбо, расправляя крылья навстречу новому дню. На лице его была улыбка, всё прошло настолько удачно, что он и думать о таком не мог! Только одно тревожило его мысли. Интересно, а как же всё-таки отнесётся сам Северус к подарку богов? Воскресенье накануне Дня Рождения Северуса Гарри... проспал. Он просто ничего не смог с этим поделать! Ощущение бесконечного счастья, а так же долгая поездка утомили его и он заснул прямо на диване в гостиной Северуса. В своё оправдание он мог сказать только то, что и сам Северус свалился рядом, едва успев укрыть их обоих пледом перед сном. О самом празднике они не говорили и даже не думали, точнее... Гарри-то думал, вместе с Эго, точнее уже придумал и подготовил подарок, но ничего больше делать не стал. Северус не очень любил этот праздник и простого, но вкусного ужина в кругу друзей для него было достаточно, даже подарков не надо - ну не любил он их нормально получать, это его смущало. За каждый полученный подарок он ощущал себя обязанным, и обязательно отдавал долг сторицей. Где-то возле полудня его растолкал Северус и намекнул, что нужно идти на обед. Приняв подобающие образы "Слизеринского ужаса" ("версия "Лайт", специально на каникулах, смертоносность взгляда и язвительность понижены до 99.9999% от обычного!" - прокомментировал Эго) и "Мальчика-который-Чемпион" ("Ограниченный Рождественский режим - интеллект выключен, сонливость во всём, лохматость повышена"), они разными путями поспешили к Большому залу. Выдержав полчаса трапезы (Северусу даже почти не пришлось притворяться, играя кислую мину - он четыре раза чуть не сломал себе зубы о монеты, попадающиеся ему в пироге), снова спустились в подземелья, точнее, в тренировочный зал. Там уже их ждали Драко и Невилл. Последнего Гарри был увидеть особенно рад и удивлён, особенно тем, как с ним вели себя другие слизеринцы. По отношению к обычному гриффиндорцу их взгляды были слишком спокойные, хоть и заинтересованные. Впрочем, когда началась тренировка, Гарри их понял. Насколько Невиллу не подходили уроки полётов и зелья, настолько же ловко он обращался с любым, предназначенным для дальнего боя оружием. А если предмет изначально не был приспособлен для него, меткость и сила, с которой Невилл посылал его в полёт, всё исправляли. От обычных арбалетов и луков до оставленных Содзёбо в подарок арарэ и бумерангов. И увернуться (особенно от последних) было очень сложно! Тренировка проходила так захватывающе, что вскоре к ней, волей-неволей, присоединились все присутствующие! Северус впервые видел такое единодушие и дисциплину, когда он кричал "Класс, ложись", и все, буквально все, включая стреляющего Невилла, бухались на пол, прикрывая головы и оставляя декана справляться с рикошетом. Впрочем, Северус был только рад. Давно ему не приходилось так долго уворачиваться, подкрадываться, просчитывать движения. Конечно, в ближнем бою Лонгботтом был слаб, пока слаб, но вот на дистанции он был хорош... Вечер же закончился очередным зельем, хорошим ужином без всяких монет и проводами до гриффиндорской спальни - Гарри и так постоянно из неё сбегал, нужно было хоть немного побыть среди "львов". Однако, отгородившись ото всех пологом и завернувшись в одеяло, Гарри всё равно представлял, будто он в комнатах Северуса. Быть может, именно поэтому он, засыпая, чувствовал, будто тот обнимает его, как всегда во снах обнимало его душу Небо... А поутру они проснулись... ... и поняли, что окончательно попали... * - не помню, с какого именно языка, но при разделе фамилия Невилла означает "длинный лук", что намекает о том, что его семья - потомки лучников)