***
Хуан Ренджуна, как представителя студенческого совета, отличника учёбы и образцово показательного студента, вызывают к самому ректору Муну, что уже само по себе не сулит ничего хорошего, заставляя парня моментально привести все врождённые и приобретённые инстинкты в состояние полной боевой готовности. Можно сказать, что предчувствие Хуана, как всегда, не подводит. - Ренджун, - старший сладко улыбается, и у парня напротив скручивает спазмом желудок. - Позволь тебе представить, - Хуан на мгновение задумывается, сможет ли успеть вставить в заранее заготовленную речь своё ценное “не позволю”, но вместо этого лишь тянет губы в ответную улыбку. - Ли Минхён... - Марк. Марк Ли, - Ренджун на подавшего вне очереди голос парня выгибает бровь. У того либо яйца есть, чтобы так встрять, либо мозгов нет... поразмыслив полторы секунды, Ренджун больше склоняется ко второму варианту. - Точно... Марк, - Мун ведёт головой, и, как знающий его довольно долго, китаец уверен, что старший едва сдерживается, чтобы не придушить засранца. - Так вот, - глаза ректора отрываются от созерцания одного бледного лица, чтобы перейти ко второму, - как ты мог уже догадаться, Марк и есть наш новый студент по обмену. Смышлёный парень, должен признать! Настоящий с-самородок! - Тэиль коротко сбивается, почти проговариваясь и произнося вслух несколько иную, ворочающуюся на языке характеристику. - Только на днях прилетел из Канады... Ректор Мун продолжает ещё что-то вещать, но Ренджун блокирует этот поток бесполезной информации, и так понимая, что эта ленивая ректорская задница, известная в очень узких кругах, как его, Хуан Ренджуна, названный “крёстный отец”, решает просто избавиться от неугодной проблемы в лице явно проблемного иностранца и “вешает” заботу о нём на хрупкие плечи “того, кто не подведёт и не откажет”. Однако Хуан тоже в этой семье не пальцем деланный, так что, справедливо решая, что мучиться в одиночку не обязан, привлекает к исполнению возложенного на него долга ещё одного младшего, только в прошлом году переведённого в Сеул из Шанхая - Чжон Ченлэ. Мун давит всё понимающий смешок и соглашается на этом, отправляя парней знакомиться с “окружением”.***
Донхёк чувствует острую нужду выговориться. Ему нужно с кем-то это обсудить. Он не может держать эту информацию в себе! Это безобразие разъедает ему мозг, и если уж он вынужден страдать, то почему он должен делать это в одиночестве? Страдальческий онанизм - явно не его тема. Ли протискивается сквозь толпу студентов, через широкие распашные двери попадая во внутренний двор. Он рыщет глазами по залитым солнцем лужайкам и перебирает лица свалившихся то тут, то там в кучки людей в поисках того единственного, кому намерен испортить сегодняшний день, пока не натыкается на того самого, кандидатура которого удовлетворяет всем его требованиям: а) он не откажет - эта функция отсутствует в корневой папке его мозга, так что даже за годы социальной прошивки и тонны обновлений системы установиться так и не смогла. б) как не самому вменяемому, но вызывающему у всех крайнюю степень доверия получеловеку в их компании, ему можно рассказать столь постыдные детали своей несуществующей личной жизни. в) он в прямом и непосредственном доступе - кто Донхёк такой, чтобы отказываться от предоставленной ему роскоши? Как и предполагал Хёк, На Джемин покорно принимает выпавшую на его долю участь и предоставляет другу свободные уши. Однако, спустя добрую половину непрерывного вещания в прямом эфире Донхёк замечает, что внимание парня целиком и полностью поглощено группой, слишком уж активно, по его персональному мнению, обсуждающей что-то на помеси корейского с китайским... и каким-то ещё языком. Ренджуна и Джено Джемин определит даже с расстояния в километр в условиях нулевой видимости, смех Ченлэ можно не распознать разве что в самый разгар представления в дельфинарии, а вот лицо... интересное такое лицо ещё одного участника этой внеплановой сходки для него незнакомо. Будучи не в силах игнорировать отвлечённость друга, Донхёк тоже оборачивается, и с первой же попытки встречается взглядами с тем самым, только что обнаруженным Джемином, незнакомцем. За миллисекундную долю этого зрительного контакта в памяти пробегает калейдоскоп разрозненных картинок, и Донхёку кажется, он вот-вот потеряет сознание от всей этой дичи в голове. Чёртов незнакомец едва ли ни через весь двор умудряется держать его в таком напряжении, какое даже его маме не снилось. Он высоко выгибает бровь, выражая откровенную заинтересованность, и, кажется, даже не думает в обозримом будущем отводить взгляда от аномально побледневшего для своего золотого подтона кожи Ли. Незнакомец усмехается, кривя один уголок губ, и это служит контрольным выстрелом для младшего. Донхёк резко отворачивается, громко вскрикивая и зарываясь пальцами в волосы, чем повторно пугает и без того пугливого Джемина, заставляя, как и за завтраком ранее, подпрыгнуть на месте. - Хён, с Хёком всё в порядке? - Ченлэ морщит нос и пальцем неловко тычет в сторону сопящей несуразицы из двух его друзей на полянке. Одно то, что младший в кои-то веки использует уважительное обращение к старшему уже многое говорит о реальности его искренних опасений. - Эмм... не уверен, он с утра себя странно ведёт, - Ренджун склоняет голову, с лёгким отвращением наблюдая за тем, как Джемин старается отодрать руки старшего от его же волос, в надежде всё же не оставить того лысым. - Может у него спазмы? Или его пучит? - Что?! Йа! Это отвратительно! - Ченлэ повышает тональность голоса, не веря, что они всерьёз обсуждают вероятность проблем его друга с жкт, пока новенький под прикрытием их, как он уже успел понять, хронической болтовни загадочно улыбается, оставаясь абсолютно никем не замеченным. - Проснулся таким? - Ренджун кивает, продолжая смотреть в сторону. - А вы что... типа, живёте вместе? Вы пара или вроде того?.. - Марк не уверен, что стоит так сходу начинать общение с подобного рода личных вопросов, но уже всё равно оказывается поздно. Ченлэ смеётся, оповещая весь универ о том, что у них тут явно происходит нечто занимательное, и истерически хлопает Ренджуна по плечу, в двух словах припоминая прошлый поползновения Донхёка в сторону завоевания сердца его своенравного китайского краша. - Ты что там уже успел нафантазировать в своей пустой канадской голове, а?! - Хуан ярко гримасничает в образе оскорбленной невинности. - Мерзость.. Мы с Донхёком знаем друг друга со времён одной на двоих пачки подгузников! Плюс, он прекрасно готовит! Жить с ним - награда для желудка! - Ченлэ звучно поддакивает, не в силах отрицать сущей истины. - А если уж они на пару с Джемином на кухне зависают... Стойко хранивший молчание всё это время Джено, заранее понимая в какую сторону клонит этот разговор, закатывает глаза, пока Ченлэ изображает голодные спазмы. - Хё-ё-ён, теперь я кушать хочу! - всё же Чжон предпочитает действовать прямо и открыто, не утруждая ни себя, ни других бессмысленными намёками. - Обращайся к Джено, пусть попросит их приготовить что-нибудь сегодня вечером. НаНа не откажет своему НоНо... - Если вы вдруг забыли, я всё ещё здесь, - Джено смотрит на друзей таким взглядом, точно собирается объявить им голодовку, что явно не входит в планы присутствующих. - Так всё-таки... - привлекая к себе явно забывших о его присутствии парней, Марк решает задать столь интересующий его вопрос. - Кто такой этот ваш Донхёк? - Ли с удивлением ловит на себе полные неподдельного интереса взгляды. Что он такого сказал? - Ли Донхёк. Единственная и неповторимая “Драма Квин Всея Университета” и, по крайне трагичному для меня стечению обстоятельств, мой лучший друг и сожитель, вместе с Джемином по совместительству. - Drama queen? Он точно парень? - Марк выгибает бровь. - Большую часть времени, полагаю... да, - Ренджун задумывается всего на секунду, слишком громко и много говорящую секунду, и утвердительно кивает, побуждая Джено лишь молча покачать головой на подобное поведение старшего. - Ты сам всё поймёшь, как познакомитесь, - добавляет слишком широко улыбающийся Ченлэ, и тревожащее предвкушение его голоса не может скрыться ни от кого. - Тебе с нами понравится! - Джено вдруг растягивает губы в опасно довольную улыбку и озорно подёргивает бровями, побуждая нового, но явно уже утверждённого члена их команды, нервно сглотнуть - “ради всего святого, что задумали эти черти?”***
Донхёк замирает, вслушиваясь по мере их приближения в доносящиеся до него голоса. Парень говорит немного, но необходимо достаточно, чтобы вызвать в теле нужную реакцию. Ли весь покрывается мурашками, от самой макушки до мизинчиков на стопах напрягаясь всеми имеющимися в теле мышцами. Джемин с детским, мать его, интересом и, кажется, звериным чутьём наблюдает за удивительной мимикой друга: большие оленьи глаза заволакивает плотная слепая пелена, и с искусанных влажных губ срывается совсем тихий, едва различимый (но не для чутких “кроличьих” ушей) стон. - Хэчани, если бы я не был точно уверен, что мы на газоне в самом центре кампуса среди толпы студентов, я бы определённо решил, что ты публично кончил... - Джемин ожидает воплей протеста и обвинений в извращении, но Хёк вздрагивает, вжимая голову в плечи и опуская взгляд ещё ниже. - Уоу! Йа?.. Wow, so sexy! - Шшш, тише ты! - Ли всё же решается взглянуть в светящуюся счастьем обнаружения такого сочного компромата рожу друга... возможно, бывшего друга, ибо пляшущие черти в хитрых глазах обещают ему ещё не один день мучений под шквалом тонких, но слишком понятных подколов. - Мне нужны подробности! - прекрасно зная исключительно трусливую, вопреки расхожему мнению, натуру друга во всех околоинтимных вопросах, Джемин перехватывает оба чужих запястья ещё до того, как в мозгу старшего формируется мысль о побеге. - И не смей игнорировать меня, Ли Донхёк! Твоё поведение сегодня более чем подозрительно, и если я не получу ответы на все мои вопросы и подозрения... то пойду за ними к тому, кто мне их даст! По крайней мере, растолкует возможный подтекст. - Это к кому же, например? - Ли немного успокаивается, переключаясь. - Джено? - На жмёт плечами, поджимая губы и как бы говоря, а какие у него ещё могут быть варианты. - Его старший брат дал ему прекрасное сексуальное образование! Полагаю, он с задачей справится! - Просто скажи, что тебе нужен повод, чтобы залезть Джено в штаны! - Да будет тебе известно, мой дорогой друг, для этого мне уже давно не нужен повод! Ничего нового я там всё равно не увижу. - Ради Бога, избавь меня от подробностей! - Как скажешь, - старший беззаботно пожимает плечами, бросая быстрый короткий взгляд за спину всё ещё мелко подрагивающего на нервах Донхёка. - Так, соберись, к нам подходят. Но, Хёкки, - парень снова подозрительно вздрагивает, - не думай, что я забуду! Мне нужны подробности! Все подробности! По-де-таль-но!***
- Значит, Марк, да? - Джемин щурит глаза, чуть подаваясь вперёд, и смотрит так пристально, что парень напротив понятия не имеет, чем уже успел провиниться перед этим странным существом. - Зачем ты, Марк, тут, а? - На так акцентирует его имя, что у старшего каждый раз, кажется, погибает по миллиону нервных клеток. “Что не так с этим парнем?” - Мне просто интересно, как так вышло, что ты, Марк, вдруг решил сменить свою роскошную канадскую жизнь на скромный университет в Сеуле? - Ну, для начала, у меня бы язык не повернулся назвать один из крупнейших университетов Кореи “скромным”. Легко, думаешь, было к вам попасть? И потом... что в этом такого? Насколько мне известно, я тут не один такой. Вон, Ченлэ из Шанхая прилетел, даже ложку свою золотую не выплюнул! Его ты тоже так допрашивал? - Это к делу не относится! - Джемин отрицательно машет перед носом распластанной ладошкой, для пущей убедительности прикрывая глаза и повторяя точно такой же жест головой, точно физически желая уйти от вопросительно изогнутой брови в ответ. - А с чего я вообще должен отчитываться перед тобой?! - С того что не каждый день моего друга всякие там незнакомцы во снах трамхфтх.. - Пожалуй, стоит прекратить этот допрос! Извини его, М-марк... Красный, как рак, Донхёк обеими руками накрывает слишком болтливый рот, чем только укрепляет подозрительность внимательно наблюдающего за ним Ренджуна, но на удивление легко находит поддержку со стороны втянутого во всё это Марка. Парень лишь смеётся, бросая своё уже успевшее стать привычным “оке-е-е-й”, и уводит общий разговор в иное русло, позволяя Донхёку скрыться. Всё это время, мирно потягивая через трубочку яблочный сок, Ченлэ с интересом бегает глазами от одного своего загорело-красного хёна к другому, только сегодня приобретённому, и его жадное до сенсаций чутьё уверенно подсказывает, что между старшими, пусть они и утверждают, что только сегодня и “встретились”, есть что-то такое, чего никто из присутствующих не знает... Взгляд соскальзывает на возмущённого столь грубым и необоснованным вмешательством Джемина - ну или знает не до конца. Ченлэ улыбается хищно, предвкушая крайне интересный семестр.***
Донхёк облегчённо выдыхает, гораздо дольше необходимого споласкивая пальцы под струёй прохладной воды. На удивление изнурительный долгий день остаётся позади, и быстро опустевшее здание учебного корпуса, наконец, даёт ему столь долгожданное уединение. Ли опускает голову, желая сполоснуть лицо и смыть с себя пыль и лишние прилипчивые взгляды. Губы растягиваются в приятную улыбку от ощущения тяжёлых освежающих капель на коже - как раз то, что ему было необходимо. Он выпрямляется, всё ещё продолжая мягко довольно улыбаться, лениво поднимает взгляд к зеркалу, желая убедиться, что выглядит теперь достаточно презентабельно... и замирает. Шум бегущей воды предательски скрадывает звук посторонних шагов. Длинная рука, подныривая под чужой локоть, вытягивается вперёд и опускает рычаг смесителя, погружая всё в тишину. Донхёк перестаёт дышать, спиной ощущая исходящее от парня тепло. - Донхёк, значит, - тонкие губы уверенно прижимаются к напряжённой венке по шее, давая возможность носом уткнуться за мигом вспыхнувшее ушко. Глубокий вдох позволяет втянуть насыщенный аромат чужого тела и сорвать шквал аплодисментов от разбежавшихся во все стороны мурашек. Донхёк знает, что должен оттолкнуть наглого старшего, и даже хочет поставить этого чокнутого новичка на место, дать понять, кто есть он, никому не известный Марк Ли, а кто есть Ли Донхёк в стенах этого заведения... но лишь покорно прикрывает глаза, чуть отводя голову и давая парню за своей спиной ещё больше свободы. - Не желаешь поделиться, что же тебе снилось сегодня, что заставило твоих друзей так о тебе волноваться, м? - беззвучный стон умирает между закушенных губ, чем заставляет Марка проявить лишь большую настойчивость. Ему интересно узнать, так же ли сладко парень стонет в реальности, как он делал это в его ночной фантазии. - Можешь рассказать мне... - влажный поцелуй по загривку, - чтобы мы могли, ну знаешь, сравнить детали... - укус там же, на обострение, - восстановить полную картину... - горячий выдох по влажному широкому следу от языка, - от обоих действующих лиц, - засос, и Донхёка срывает окончательно. Мокрые руки проскальзывают по керамическому борту раковины, и младший рефлекторно всем телом вжимается в обволакивающие его со всех сторон объятия. Он разворачивается, пальцами обеих рук зарываясь в тёмные пряди, и послушно открывает рот, позволяя старшему творить с его языком нечто невообразимое, о чём Хёк до сегодняшнего дня (сон не считается!) только читал. - Марк... - парень тихо стонет, вымаливая вдох, чем вызывает лишь торжествующую улыбку в ответ и новую волну ещё более откровенных ласк. Марк целует грубо, но как-то плохо объяснимо ласково, почти трепетно нежно, точно опасаясь, что всё ещё спит. Его подавляющая властная манера кусать пухлые донхёковы губы совершенно не вяжется с заботливыми касаниями длинных пальцев по мокрым холодным щекам, и этот контраст буквально выворачивает младшего наизнанку, побуждая подчиняться беспрекословно. Донхёку искристые звёзды лезут под закрытые веки, он вздрагивает всем телом и буквально виснет на старшем. Такой послушный и такой нуждающийся - Марк мог бы разложить его прям здесь, посреди университетской уборной и даже не запирая дверь, и Хёк не посмел бы ему возразить позволяя сделать с собой всё, а может и больше. Он мог бы взять его прям так, без разрешения и подготовки, и Донхёк не остановил бы его ни словом, ни действием. Марк мог бы воплотить в реальность их один на двоих сон, но вместо этого лишь прерывает затянувшийся, казалось, на вечность поцелуй и отстраняется. Донхёк растрёпанный, с опухшими влажными губами, пошло разомкнутыми для жадных вдохов... Марк смотрит на то, как тяжело парень дышит, и сам дьявол устыдился бы тех мыслей и желаний, что радостно выдаёт его собственное сознание. Ему надо бежать, иначе они закончат тем, о чём в последствии оба будут сожалеть. Донхёк, по-видимому, этого понимания ещё не достигает, а потому, стоит Марку отдалиться от него всего на десяток сантиметров, как младший возмещает их с лихвой, тут же вжимаясь в крепкую грудь и снова соединяя губы. - Уоу, притормози, Хёкки! - старший Ли ловит себя в последнее мгновение. Он ещё ни разу в жизни не был настолько близок к срыву, и зудящее под кожей желание отпустить себя устраивает ему немыслимую ранее проверку на прочность. - В чём дело? - губы Донхёка двигаются и воспроизводят звуки по собственному желанию, совершенно не интересуясь мнением отсутствующего в настоящий момент хозяина. Благо, это не остаётся незамеченным. Марк самодовольно хмыкает, понимая, что оставить младшего в таком состоянии будет непоправимой ошибкой, а потому... Донхёк громко и низко стонет. Перевозбуждённый и парализованный похотью, он отдаётся рукам этого едва знакомого парня, даже не задумываясь о последствиях. Всего ещё один уничтожающий волю поцелуй и пара уверенных движений горячих ладоней по внутренней стороне разведённых бёдер, и парень покидает реальность, содрогаясь в крепких объятиях. Марк опускает его на крышку унитаза ближайшей кабинки, давая возможность отдышаться и хоть немного прийти в себя. До Донхёка запоздало, очень, очень поздно, но всё же начинает доходить, что сейчас на самом деле произошло, и это совершенно точно не грёбаный сон. Боясь публично свалиться в панику и желая урвать себе пару минут на “подумать”, Хёк просит старшего попить, давя на вшитое даже у канадских отмороженных корейцев чувство долженствования заботы над своими донсенами. Но даже в этой маленькой лжи оказывается достаточно правды, чтобы успокоить его совесть, ведь у него реально раскалывается голова и ноги до сих пор дрожат, отказываясь нести на себе даже тот малый вес, что им достался. Марк понимает и резонность просьбы, и её не такой уж скрытый, как могло показаться младшему, подтекст, поэтому уходит за той самой водой, и, оставшись в одиночестве, Донхёк, наконец, шумно выдыхает, тяжело смиряясь с тем, что он, чёрт возьми, только что натворил. Марк опрометчиво даёт парню всё возможное время. Может просто опасаясь его осознания случившегося, а может надеясь задобрить возвращением с заказанной водой и ягодным бисквитом в качестве бонуса. На самом деле Марк не желает ничего дурного, и не в его характере шутить с такого рода.. взаимодействиями. Донхёк кажется ему интересным во многих отношениях, так что, возвращаясь, он рассчитывает приободрить парня и поднять ему настроение, может поговорить.. но нужная кабинка встречает его пустотой.