situationship

                    - Признайся! - маньячная улыбка ни на секунду не оставляет в покое губы. - Ты просто завидуешь, что из нас я самый умный! - Ченлэ остаётся собой настолько довольным, что это едва ли можно назвать приличным.       - Айщ! - Ренджун обладает удивительным умением закатывать глаза по-китайски, что неизменно вызывает в младшем всплеск плохо сдерживаемой радости. - Сколько того ума... Ты теперь всегда будешь паразитировать на мудрости своей бабушки?       Не сразу, но со временем, Марк перестаёт вздрагивать каждый раз, стоит Ченлэ хихикнуть чуть выше верхнего предела человеческой нормы, и это уже можно считать окончанием первого этапа его успешной адаптации, что приводит китайца в ещё больший восторг и вызывает волну всеобщего болезненного шипения в радиусе нескольких метров.       - Что у вас опять случилось? Я слышал зов дельфинов, - Донхёк опускается на своё традиционное место, усиленно стараясь не замечать всех тех направленных на себя взглядов, что кажется не отступают теперь ни на шаг, буквально преследуя парня по пятам. Хёк всерьёз опасается за вероятность развития у себя параноидальных расстройств, но готов поклясться, что этот шёпот и гляделки ему не просто кажутся.       - Ченлэ опять умничает, - Ренджун тычет в продолжающего тихо хихикать младшего так, точно Хёк как-то сможет призвать его к ответственности.       - Ммм, - Донхёк раскладывает перед собой тарелочки, намереваясь просто спокойно поесть. - И что же на этот раз?       Ренджун вынуждено снова закатывает глаза, делая побудительный жест рукой, словно давая своё молчаливое согласие на повтор.       - “Хвали сон, когда сбудется!” - градус довольства Ченлэ со вторым озвучиванием чужой мысли не падает ни на йоту, только растёт в геометрической прогрессии.       - И что мне это должно объяснить? - Хёк медленно жуёт, бегая взглядом от одного парня к другому, и всем своим видом выражает непонимание.       - Да всё! Мне снился сон, в котором было много лягушек! Мне пришлось их отлавливать, чтобы обменять на рис. В итоге, я проснулся какой-то необъяснимо счастливый и довольный… знаешь, с таким приятным ощущением, и после...       - Ну так-то это не очень хороший знак. В основном, к сплетням, критике и осуждению со стороны. Ты их, случайно, не руками ловил? - китаец ошарашено кивает. - Возможно, твой близкий друг пострадает от твоих же грубых слов, - за столом повисает озадаченная тишина, - но видимо тебе это ни чем не грозит, раз проснулся ты в приподнятом настроении, - тишина всё продолжает висеть, пока Донхёк всё продолжает вещать, невозмутимо работая челюстями.       - И давно ты увлёкся толкованием сновидений? - Марк смотрит на младшего... неясно. Или наоборот слишком ясно для всех, кто наблюдает с той самой стороны, простирающейся далеко за пределы их стола, но его это, кажется, совсем не тревожит.       - Не то чтобы увлёкся, - Хёк опускает глаза в тарелку, и то, каким томным и тягучим становится его взгляд, не укрывается ни от кого. В том числе, и от тех самых важных наблюдателей, что не за столом. - Просто... подыскивал материал для следующего шоу...       - Шоу? Что-то новое? - Марк пожирает глазами, но вовсе не позабытую на своей тарелке курицу, а парня прямо перед собой. Откровенно, призывно, совершенно не заботясь о последствиях.       - Н-нет... не совсем... ты же понимаешь, я не могу тебе рассказать заранее, - Донхёк гнёт губы соблазнительной улыбкой и, благо, успешно подавляет в себе порыв провести по ним языком. - Как постоянный слушатель эфиров Хэчан Радио, ты лучше кого бы то, должен выдерживать интригу, - короткий взгляд простреливает Марка вдоль позвоночника, завязывая внизу живота томное вязкое ожидание нераспутываемым морским узлом.       - Даже так? - Марк флиртует, подобно слону в посудной лавке, но даже такая нелепость заставляет Донхёка задушено откашляться. - Может, тогда я стою особого упоминания в “титрах”?       - Если бы они у нас были, я бы тебя непременно тебя отблагодарил. Дважды, - и теперь уже Хёк смотрит на парня не отрываясь, пока тот с не дюжим рвением отвечает ему.       - Даже так? Это какой-то премиальный пакет? - Марк смотрит на улыбающиеся ему губы и отчаянно борется с желанием разложить этого поганца прям здесь, на этом самом столе.       - Special Edition, Markie...              Ченлэ переходит на ультразвуковой ультраписк. Английский в исполнении Донхёка ставит заверяющую печать с живой биометрически подтверждённой подписью под его теорией о МаркХёках. Тот самый Марк с тем самым Хёком синхронно поворачивают головы и, кажется, только пугающая улыбка китайца возвращает их в момент, напоминая, что они как бы тут не одни и стоит хотя бы попытаться держать лицо.       Краем сознания Донхёк отмечает, что тишина и болезненное внимание, тревожащие его уже какое-то время, распространяются от них довольно широким радиусом, но носок кроссовка Марка касается его кед, и у него пальчики поджимаются в нетерпеливом предвкушении, выключая попутно все рефлексы и инстинкты, что последние дни буквально верещат об опасности не переставая.                            Донхёк глухо стонет в развязный мокрый поцелуй, кусая Марка в наказание за ободранные лопатки, и тем не менее послушно закидывает ноги на чужой пояс, позволяя широким ладоням крайне удобно и правильно перехватить себя под ягодицами. Марк вжимает младшего в тот самый венткороб, в тайне надеясь, что хлипкая стена всё же выдержит. Если они провалятся в вентиляцию с опухшими губами и каменными стояками, это будет крайне затруднительно объяснить.       - Придёшь ко мне сегодня? - старший прихватывает губами мочку и присасывается куда-то за ухом, опрометчиво рискуя оставить следы, и Хёк, теряя связь с реальностью, вот вообще не понимает, почему они должны ещё чего-то там ждать. Они оба уже здесь, так что их может остановить? Зачем томить друг друга ожиданием? - Love? Are you still here? With me?       Младший отрицательно качает головой, тут же вовлекая в следующий не менее жадный поцелуй. И как бы не горело и не подпекало совершить что-нибудь эдакое, вместе с нарастающим возбуждением всё же приходит осознание, что они всё ещё в университете, в одном здании с не одной тысячью любопытных глаз и чутких ушей, где обеденный перерыв вот-вот подойдёт к концу, а значит, как бы не хотелось, но они просто не могут заняться этим на крыше... во всяком случае, в этом варианте своей маленькой вселенной. Донхёк ставит себе ментальное напоминание на грядущую ночь и всё же предпринимает попытку мыслить здраво. Относительно.       - И Ренджун, и Джемин сейчас дома, - он сыплет короткими поцелуями между слов и всячески противится рациональной мысли, что это безобразие необходимо прекращать. - Сегодня четверг, - Марк утыкается носом в изгиб шеи и глухо рычит, чувствуя зарывающиеся в волосы пальчики. - Как мы это объясним?       - Скажем... я натягиваю твой английский на уровень fluent! - Марку свой ответ кажется идеальным, и он даже не замечает ошибки в подборе слов, но младший всё равно отчего-то цыкает и шлёпает его по плечу, аргументируя коротким “извращенец”.       - Может тогда завт..              Хлопок двери обрывает парня на полуслове. Хёк замирает, глядя широко распахнутыми глазами в примерно такие же испуганные глаза напротив. Марк держит его крепко, и вжимает в стену ещё крепче, словно желая на всякий случай прикрыть собой. Младший понимает его намерения правильно и принимает их с откровенной благодарностью за проявленную заботу о его чувствах. Он сжимается в объятиях и испуганно прячет нос в изгибе шеи, словно ещё надеясь, что запах Марка его успокоит.       - Нет, ну ты видела это? У него вообще ни стыда, ни совести нет! - оба застигнутых врасплох парня обращаются в слух, и Марку интуитивно уже не нравится этот разговор.       - Я тебе говорила, что твой хвалёный Хэчанни та ещё блядь, а ты мне не верила! - Марк, как может скашивает взгляд, чувствуя, что парень в его руках буквально леденеет, замирая каждой клеткой своего существа.       - Да, да, да... ты мне говорила, а я не слушала! - тон голоса выдаёт чужое раздражение, но не идёт ни в какое сравнение с тем, какой коктейль подмешивается сейчас в кровь старшего Ли. - Мне просто казалось... ну знаешь, он выглядел таким очаровательным и невинным со стороны! Кто ж знал, что он прыгает из койки в койку и обратно, - Марк чувствует, как Донхёк вздрагивает в его руках, и это причиняет буквально физическую боль ему самому.       - Фу, это так мерзко. Ему самому от себя не противно?       - Ну знаешь, - голос девушки буквально пропитан ядом, что, Марк уверен, сочится по губам и выжигающими каплями падает на пол. - Разве не он годами под Джонни стелился? Как вспомню… он же буквально публично готов был ноги перед ним раздвинуть! Фу! Помнишь, как он клеился капитану на вечеринке по поводу первой победы в новом составе? - вторая девушка скомкано мычит согласие, судя по распространяющемуся аромату, глубоко затягиваясь. - Думаю, как раз в ту ночь его блядская судьба и решилась, ведь они оба исчезли на время. Джонни то вернулся, а твой Хэчанни лишь спустя день объявился! Так что сейчас, когда Со, наконец, вытрахал из него последние остатки чести и совести, ему просто голову сорвало ощущением триумфа!       - Ага, и не только Джонни, судя по всему! Слышала, он и с Марком спит... Как минимум, настойчиво пытается залезть к нему в штаны! Одна моя знакомая из черлидеров говорила, что он и к Джено пытался приставать, но вроде ничего не вышло... Хотя, откуда нам знать, может Джемин вовсе не против тройничка, и они там все вместе развлекаются! Скажи мне, кто твой друг, как говорится...       - Слышала, в командных видах спорта есть такая практика, - в голосе перехватившей грязную инициативу девушке сквозит одно лишь ехидное торжество. Марку становится всё сложнее сдерживаться. - Команда заводит себе… что-то вроде талисмана. Точнее кого-то.       - К чему это ты клонишь? - слышимый выдох никотинового яда нисколько не уменьшает смертельной его концентрации в чужом голосе.       - Ну знаешь… Как бы это сказать поприличнее? После определённых “ритуалов и манипуляций”, совершённых всем игровым составом команды с талисманом, на поле их буквально преследует успех. Напомнить тебе, с каким разгромным счётом была выгнана последняя встреча, а? Сезон стартанул просто аномально удачно для нас!       - Талисман, видимо, хорошо отработал! Выложился по полной!       Девушки смеются над собственными же грязными сплетнями, даже не подозревая о том, что как минимум один из обсуждаемых ими парней едва сдерживается от того, чтоб не размазать их длинные беспардонные языки по асфальту. Внизу.       - Ой, ты на часы вообще смотришь?! Пара начнётся через пять минут! Пошли быстрее, нам ещё дойти надо...              Повторный хлопок злосчастной двери свинцовым грузом оседает на плечи Марка и буквально размазывает в ничто младшего. Донхёк почти не дышит. Шок сковывает не только тело, но даже сознание, оставляя одно единственное бесполезное “почему?”. Он никогда никому даже не хамил в стенах университета, никого не обсуждал за глаза, никогда... разве он дал повод? За что они с ним так?              - Хёкки, - Марк гладит его по волосам и целует в висок, просто не зная, как на это достойно реагировать. К такому он оказался не готов. - Хёкки, они просто завидуют. Ты же понимаешь, это просто бред и беспочвенные сплетни... - младший довольно быстро и эффективно выбирается из чужих объятий, и только ощутив твёрдую почву под негнущимися ногами, накрывает губы старшего пальцами, прося для себя тишины. - Sunshine...       Марк чувствует свою абсолютную тотальную беспомощность, глядя в переполненные слезами глаза. Донхёк отступает от него на шаг, выставляя перед собой ладонь, и отводит взгляд в жалкой надежде спрятать собственный шок и ужас перед сложившейся ситуацией. Ему хочется верить, что это просто единичный акт персональной агрессии, но он далеко не дурак и уже какое-то время замечает медленно нарастающее вокруг него напряжение. Он чувствует, что ситуация становится бомбой замедленного действия... вот только действие это как-то необъяснимо быстро ускоряется, грозя рвануть в любую минуту.       - Хёкки, не стоит их слушать, - Марк искренне пытается помочь, но парень повторно отступает сразу на пару шагов и отрицательно качает головой, явно не имея никаких намерений продолжать этот разговор.       Он всё ещё прячет глаза, на удивление успешно справляясь с заливающими обзор слезами, и, рискуя с резким разворотом, всерьёз намеревается поставить точку в этом недоразговоре именно сейчас. Марк не останавливает его, вероятно опрометчиво позволяя сбежать. Он понимает, что это не лучший выход, но не может отрицать того, сколь отчётливо считывает желание младшего побыть в одиночестве, наедине со своими страшными мыслями.       Марк опускает голову, сжимая переносицу, поднимает глаза к небу, тяжело вздыхая, но ни то, ни другое бессмысленно-бесполезное действие облегчения ему не приносит. Он кожей ощущает, что грядёт что-то отвратительно мерзкое, и один он с этим определённо не справится. Он тянется в карман, быстро выуживая телефон, и буквально на лету открывает нужную вкладку чата. Быстрый обмен парой коротких сообщений, и парень благополучно покидает крышу, направляясь в оговоренное для встречи место.       

***

      Донхёк заявляется на следующую пару с видом, о котором откровенно мечтает любая из его однокурсниц и каждая без исключений из незнакомых ему злопыхательниц. Да, его глаза ещё влажно переливаются бликами, но буквально ничего в его мимике и пластике движений не выдаёт за доли секунд поглотившей его паники, стыда и разочарования. Немного припухшие от поцелуев и десятка пролитых в туалетной кабинке слезинок губы, конечно, способны выдать куда больше положенного, но на общем фоне абсолютно никто не предаёт этому факту какого-то особого значения. Кроме тех, конечно, кто знает, куда смотреть. Ренджун определённо знает, а потому, только успев дотянуться до друга, устраивает тому показательную трёпку, умело скрывая щипками за щёки и вызванный слезами румянец и излишнюю красноту зацелованных губ. Уже знакомый всем шум и возня закадычных друзей не вызывают у публики хоть какого-то интереса, а потому стенания Хёка всеми игнорируются и умолкают лишь с появлением преподавателя.              Тело Донхёка послушно присутствует на лекции, вот только разум его продолжает блуждать в каких-то настолько запредельно высоких слоях атмосферы, что до него не доходят ни тактичные покашливания китайца, ни осторожные толчки плечом.       - Ауч! Ренджун, ты чего?! - кажется, Ли успевает совершенно абстрагироваться от мысли о том, где и с кем сейчас находится, а потому, обрывая объяснения преподавателя на полуслове, парень в очередной раз неосторожно привлекает к себе слишком много внимания. - Оу, прошу прощения? - Донхёк несмело улыбается в ответ на вопрошающий взгляд преподавателя.       - Господин Ким, - Ренджун, как и подобает прилежному студенту, тут же поднимается с места, склоняя голову в тактичном поклоне, - прошу прощения, это моя вина. Я случайно наступил Донхёку на... “больную мозоль”. Такого больше не повторится.       Давно привыкший к особого рода отношениям между этими двумя преподаватель лишь устало закатывает глаза, давая отмашку занять место и вернуться к работе, после чего всё тем же ровным тоном продолжает вещать с того места, на котором и был ранее прерван.              Насупившийся, как хомяк, Донхёк сверлит друга обиженным взглядом. Он вот вообще не понял, что это сейчас такое было. В то время, как Ренджун, не проявляя и толики заинтересованности в товарище, продолжает что-то увлечённо писать в своей тетради.       Хёк не сразу понимает, что хочет от него этот ненормальный китаец, когда тот снова пихает его в бок, чуть пододвигая раскрытую на пустом развороте тетрадь. Ли с секунду смотрит на сосредоточенное на происходящем у доски лицо, после чего догадывается перевести взгляд в то место, по которому настойчиво постукивает чужой палец.       Короткое сообщение “Что происходит?” красуется в самом верху страницы. Донхёк неприлично цыкает, возводя возмущённый взгляд в небо.       “Мы что в первом классе, чтобы записочки друг другу писать? Для этих целей телефоны существуют!”       “Давно у ректора в кабинете не был? Я вот никогда и не планирую! Так что не отходи от темы, Ли Донхёк,” - ни одна живая душа, даже бдительный Господин Ким никогда б на свете не догадался, что Хуан Ренджун с видом человека, решающего задачу тысячелетия, только что не формулу с доски списал, а написал лишь очередное глупое сообщение такому же глупому другу.       “Ренджун, всё нормально...”       “Закрой рот и пиши по существу!”       Донхёк задумывается, и очевидно считывая этот его настрой, китаец его не торопит, давая достаточно времени, чтобы собраться с мыслями.       Донхёк несколько глубже необходимого погружается в размышления о том, стоит ли посвящать друга в то дерьмо, что с ним происходит? И если да, то как правильнее это сделать? Они с Марком заранее договорились пока не распространяться о... об “этом”, даже среди друзей, чем бы “это” ни было на самом деле. Тогда что, из этого самого “этого” Донхёк может рассказать Ренджуну? Он не уверен, но точно знает, что справляться со всем в одиночку с каждой секундой становится всё более невыносимо.       “Я сплю с Марком,” - едва ли это лучшая трактовка, и вряд ли она покрывает десятый процент происходящего, но парень слишком устал, чтобы заниматься сейчас подбором более подходящих слов.       - Что?! - Ренджун на секунду берётся соперничать в громкости с Ченлэ, что становится последней каплей в чаше преподавательского терпения.       - Хуан Ренджун и Ли Донхёк! Если вам есть что обсудить между собой, вы вольны идти на все четыре стороны и заниматься этим вне моего занятия! Либо вы работаете, либо не мешаете работать другим! Я доступно выражаюсь?!       Ренджун бормочет очередные извинения, рефлекторно кланяясь, но даже краем уха не фиксирует, что там хочет от него старший. Единственно, чего хочет сам Ренджун, так это вытрясти из Донхёка всё до последней крупицы информации, касательно того, что посмела накарябать его жалкая никчёмная рука в чистейшем ренджуновом блокноте.              “Как это понимать, Ли Донхёк? Что значит спишь? Что ты имеешь в виду?!” - если бы Хёк не успел выдрать ручку из чужих трясущихся на нервах рук, то старший вполне мог бы вывалить ещё с десяток глупых вопросов.       “Ты правда хочешь, чтобы я тебе это объяснял? Здесь и сейчас? В письменной форме?”       “Да!!!” - он с таким остервенением ставит точки в конце каждого восклицательного знака, что младшему становится искренне жаль ни в чём не повинную канцелярию.       “Ну знаешь, мой неопытный друг, в нашей непростой жизни случается так, что секс порой происходит не только между мужчиной и женщиной. В некоторых обстоятельствах, двое мужчин, равно как и пара женщин, вполне способны доставить друг другу удовольствие,” - вчитываясь в эти строчки, Ренджуну резонно кажется, что младший над ним просто издевается.       “Секс? У вас с Марком был секс??”       “У меня с Марком есть секс!”       “В каком смысле?!” - Донхёк тяжело вздыхает, закатывая глаза на чужую стадию отрицания.       “Тебе так интересны подробности? Что ж, тогда знай: Марк доминирующая сторона, а я - сторона принимающая. Это значит, что я принимаю в себя его чл...” - Ренджун не даёт завершить другу его пошлую мысль, глядя в направлении доски сумасшедшим взглядом, накрывает опрометчиво написанные слова и сминает выдранный листок в комок.       Донхёк замирает в ожидании реакции. На самом деле, даже такая малость приносит ему значительное облегчение и дышать рядом с разделяющим твою тайну другом становится хоть сколь-нибудь легче.              “Ты с ума сошёл?” - Ренджуну требуется время, чтобы взять под контроль собственные эмоции, но он всё же справляется. Не то чтобы он желал сейчас изображать из себя оскорблённую в лучших чувствах невинность и по каплям выжимать из себя крайнее удивление - нет, всё совершенно не так. И всё же он надеялся на большее благоразумие младшего.       “Ренджун, я знаю, что делаю,” - это совершенно не так, но старшему о том знать не обязательно. - “Не переживай, у меня всё под контролем,” - что является ещё большей ложью, но, раз войдя в образ сильного и смелого, Хёку становится сложно себя остановить.       “Чёрта с два у тебя хоть что-то под контролем! Единственным, кто в конечном итоге пострадает, останешься ты! Ты это понимаешь?” - Ренджун оборачивается, желая видеть лицо младшего и надеясь отловить его настоящие эмоции, однако того не выдаёт даже малейшее дрожание ресниц. Донхёк бежит глазами по словам и коротко кивает, спокойно соглашаясь с предсказанной участью. - “Здесь не место и не время. Дома поговорим. И Джемин тоже должен знать”.       Донхёк снова кивает, соглашаясь, но всё же перенимает ручку для оставления финального послания.       “Только не сегодня. Сегодня я ночую у Марка”.       

***

      Марк тяжело дышит, уткнувшись носом во взмокшее плечо. Его веки смыкаются под весом собственной тяжести и накопленной за день усталости, и получивший желанную разрядку организм рискует отключиться в любую секунду. Донхёк под ним сдавленно стонет, и старший запоздало решает перекатиться, предоставляя парню возможность свободно дышать.       - Нет! - реакция следует незамедлительно. - Не надо! - гибкие руки и ноги крепко оплетают старшего, пресекая неудачную попытку на корню. - Не уходи, мне так нравится... - он едва ворочает языком, и Марк подозрительно косится, снова подмечая свою непозволительную зависимость от этого сорванного стонами хрипа.       - Я же раздавлю тебя. Разве тебе не тяжело? - Марк пробует хотя бы приподняться на локте, но младший его не пускает, отрицательно мыча в ухо и заводя карусель мурашек на второй круг.       - Мне нравится чувствовать тебя, - по его невнятной речи и плотно сомкнутым векам Марк делает вывод, что минута другая и его Хёкки благополучно оставит его до утра, отправляясь в гости к Морфею. Однако, этот факт категорически не устраивает мурашек, что уже успевают привести свои хороводы к конечному пункту назначения, заставляя желать несколько иной активности, нежели сон.       Донхёк сладко вздыхает, и старший решает, пора.       Он всё же перекатывается на бок, как и намеревался ранее. Крепко удерживая парня при себе, медленно стекает тёплой влажной ладонью по гнутому позвоночнику до самой поясницы, и, лишь немного извернувшись, направляет себя аккурат к сосредоточию чужого наслаждения. Донхёк вымучено стонет, просыпаясь от скопища поглотивших его ощущений. Его собственный член оказывается тесно зажат между разгорячёнными влажными телами, и этого уже оказывается достаточно, чтоб потерять рассудок. Он откидывает голову назад, в новом стоне растягивая шею и подставляясь под град поцелуев. Он более чем уверен, что в этих условиях не сможет продержаться и пары минут, и осознание того, что Марк знает об этом тоже, заставляет уши и истерзанную шею покрыться пятнами стыда.       Старший тихо смеётся, присасываясь к особенно яркому пятнышку, спрятавшемуся в соблазнительной ямке над ключицей, и Хёк готов плакать, медленно умирая, как отдельная от Марка личность, на каждом толчке. Он зарывается сведёнными от переизбытка эмоций пальцами в растрёпанные волосы старшего и притягивает для болезненно-нуждающегося поцелуя. Марк даже не смеет закрыть глаза, подглядывая сквозь полуприкрытые веки за дрожью чужих ресниц. Такой вот, откровенный и нуждающийся в нём Донхёк, единственное, что становится необходимо ему на ежедневной основе для того, чтоб уснуть спокойно. Эта тяжёлая зависимость от одного единственного человека клетка за клеткой подчиняет себе всё его существо, и каждый раз, отлавливая себя в момент осознания этого факта, Марк замирает, прислушивается, надеясь услышать хоть какие-то позывы к сопротивлению, но ничего такого не происходит.       Марк обнимает крепче, прижимается теснее и даже не замечает, как короткое мгновение эйфории накрывает их обоих.                            Донхёка будит один единственный настырный луч рассветного солнца, что умудряется протиснуться в узкий зазор между двумя полотнищами задёрнутых на ночь штор. Парень обиженно фыркает и отворачивается от него, мягко перекручиваясь в тёплых объятиях и утыкаясь носом в широкую, терпко-ароматную грудь. Донхёк планировал поспать ещё часик другой, но едва уловив тот самый, тревожащий его изнутри запах, уже не может вернуться к прежнему умиротворённому дремотой спокойствию.       Он поднимает голову и находит мутным взглядом чужое лицо. Каждый раз при взгляде на этого парня у него что-то болезненно сжимается в груди, и Донхёк согласен на изъятие у себя этого никчёмного глупого органа, раз тот всерьёз взял за привычку столь ощутимо усложнять его жизнь. Вот только что-то подсказывает, что это уже не поможет.       Он тянется губами, подаваясь вперёд и невесомо касаясь щеки. Марк улыбается сквозь сон, и, благо, не просыпается, давая младшему возможность полюбоваться собой чуть дольше.       - Дурак, - Донхёк бормочет почти беззвучно и мягко тычет пальчиком между чужих бровей. Его б воля, и он приложил этого идиота как следует, чтоб кровь снизу вверх к мозгу прилила и заставила его наконец думать головой, однако, очевидно не может.       Он шумно вздыхает от бессилия. Возможно, слишком шумно, потому что Марк всего на секунду приоткрывает глаза, жмурясь в свете того самого настырного луча, и расплывается в идиотской улыбке.       - Sunshine... - он засыпает обратно, едва успевая договорить одно единственное слово, и Хёк наконец позволяет себе вдохнуть.                            Марк просыпается под звук разрывающегося будильника, ловя руками лишь пустоту. Ему требуется пара минут, чтобы осознать, как выключается эта адовая машина, и что ни самого Донхёка, ни даже звуков его пребывания в квартире нет, и отчего-то этот факт несоизмеримо своей значимости огорчает. Парень хмурится, с откровенной тоской и грустью прикладывая ладонь к давно остывшей половине кровати.       То, что Донхёк сбежал от него так, точно приходил ради одного лишь секса, злит и причиняет боль. И Марк даже не сразу отлавливает себя на том, что сам позвал его “ради одного лишь секса”. Или нет. Он давно не уверен в своих собственных словах, и ещё меньше доверяет своим действиям, особенно, если тот самый, Ли Донхёк, находится в зоне видимости, досягаемости, осязаемости. Донхёк действует на Марка точно гремучая смесь афродизиака с транквилизатором - стимулирует тело и полностью вырубает сознание.       Парень трёт глаза, принимая неизбежность наступления утра, а вместе с ним и обязательств по достойному отыгрыванию собственной социальной роли. Радует лишь один факт, точнее два: через пару часов он увидит своего Хёкки, а учитывая тот факт, что сегодня пятница, обязательно найдёт способ уговорить его провести выходные вместе.       

***

      Донхёк выныривает из ванной ещё до того, как у кого-либо из его сожителей должен сработать будильник, и пугается до первых седых волос, натыкаясь в коридоре на осуждающий взгляд.       - Нагулялся? - Ренджун выглядит, как пасущая блудливого ребёнка мамаша, и то, как гармонично он существует в этом образе, наталкивает на определённые мысли. - Сначала мне задницу Джемина прикрывать приходилось, теперь вот ты пошёл по тому же пути! Ты вообще в курсе, что я тебя полночи прождал?!       - Зачем?! И на кой так пугать? - Хёк шипит на друга, придерживая ладошкой колотящееся в груди сердце. - Ты же знал, где я и с кем? Ради чего тебе то убиваться было?       - А по-твоему, я должен был расслабиться и сопеть, ни о чём не думая? Я волновался! - Хуан орёт шёпотом и нервно жестикулирует, не оставляя никаких сомнений в собственной искренности. - Что, если бы ты решил вернуться в ночь? Вдруг на тебя бы напали? Ты не смог бы открыть дверь...       - Ренджун! Мы живём в центре Сеула! В стране, где на 100 тысяч жителей приходится 2,6 убийства в год!       - И ты решил исправить эту статистику? - Ренджун стоит посреди коридора, уперев руки в бока, и Хёку думается, что ещё чуть-чуть, и тот либо в угол его отправит, подумать над своим поведением, либо ремнём отхлестает... хотя эта мысль уводит его куда-то не туда, а потому с разборками стоит завязывать.       - Ренджунни, ведь ничего не произошло! Я был аккуратен...       - Вам чего не спится в такую рань? - оба застигнутых врасплох парня коротко вскрикивают, подпрыгивая на месте, и оборачиваются на третий присоединившийся к ним голос. Джемин щурится, подозрительно оглядывая друзей, и явно ждёт ответа.       - Да мне... не спалось, - Донхёк решает не тянуть, лучше от этого всё равно не станет. - Вот, решил душ пораньше принять.       - А ты хотел к нему присоединиться? - Джемин переводит взгляд на неожиданно растерявшегося китайца.       - Просто в туалет захотел! Воды видно много выпил за ужином.       - Ммм, и как?       - Что как? - Хуан чувствует, как начинает краснеть.       - Ничего не давит? Раз Хёк занял душ в половине шестого грёбанного утра, то в туалет, смею предположить, ты так и не сходил, - На смотрит на обоих друзей, как на кромешных идиотов, всем своим видом давая понять, что ни на грамм не купился на их жалкое враньё.       - Ах да! Точно! Туалет! - старший суетливо крутится, пытаясь разойтись с мельтешащим из стороны в сторону Донхёком, и Джемин даже не утруждает свой взгляд выражением испытываемого им разочарования.       Наконец, двое не самых крупных представителей человечества умудряются разминуться на полутора метрах коридорной ширины, что позволяет сначала Ренджуну скрыться в ванной, а следом и Донхёку, последовав примеру, захлопнуть за собой дверь комнаты. Нана смотрит вслед одному, затем другому, вздыхает, набираясь терпения, и возвращается к себе, решая, что вполне способен повременить со своими вопросами.                     - Ренджунни! Ты завтракать идёшь? - Донхёк аккуратно приоткрывает дверь в спальню старшего, не забывая пару раз приложиться костяшками к полотну. - Нана всё приготовил и ждёт только те... - однако, застигнутая им картина оказывается несколько слишком сильно нетипичной. - Что происходит? Ты что-то потерял?       - Он должен быть здесь! Я не мог его потерять! - кажется, парень даже не замечает чужого появления, увлечённо выгребая и перебирая всё содержимое своего рюкзака. - Это невозможно! Этого просто не может быть!       - Ренджун? - у Донхёка отчего-то начинает неприятно сосать в желудке, словно заранее предвещая нечто крайне для себя неприятное.       - Хёкки... я… - китаец поднимает на друга нетипично круглые глаза и очень старается выдавить из себя нужные слова. - Тот лист... с перепиской... я... он был в рюкзаке... он точно был там! Я клянусь!       - О боже! - Донхёк чувствует острую нехватку воздуха. Он хватается за стену, ощущая подкатывающий к горлу ком ядовитой кислоты. Мурашки в глазах и шум в ушах почти полностью лишают его ощущения пространства и времени, на повторе озвучивая про себя неосторожно оставленные на бумаге слова, и он даже не сразу понимает, что едва не свалился в обморок, вдруг обнаруживая себя в объятиях Ренджуна на полу его же комнаты.       - Я тебе обещаю, что найду его! Всё будет хорошо, слышишь? Я всё исправлю! Я найду!       - Не это ищите? - второй раз за это утро Ренджун провожает сердце в пятки, и оба раза благодаря На Джемину.       Парень стоит в проёме двери, раскручивая в руках смятый в комок лист, и, склоняя на бок голову, ждёт объяснений.       - Джемин! Где ты его взял?!       - И это твоя благодарность, Инджунни? - младший выглядит крайне разочарованно. - Да будет тебе известно, что если бы не я, к сегодняшнему утру эта щекотливая информация была бы максимально растиражирована во всех соцсетях, блогах и пабликах, и я бы не удивился, увидев её сканы на доске объявлений в главном холле! - Донхёк делает, кажется, первый более менее свободный вдох за всё это время.       - Как это к тебе попало? - его голос дрожит, и по всему видно, ещё немного и будут слёзы.       - Я шёл за вами вчера после пар, хотел догнать, чтоб вместе пойти домой, но вы о чём то спорили, пока Ренджун копался в рюкзаке в поисках очков. Именно в этот момент, как ты выразился, “это” благополучно из рюкзака и выпало, - Ренджун в шоке открывает рот, поражаясь собственной халатности. - Его подобрали какие-то явно следящие за вами девчонки. Благо, я успел ещё до того, как они успели хоть что-то прочитать.       - Ты... ты читал... что там написано? - Донхёка вдруг пугает заранее запланированное объяснение со вторым лучшим другом.       - А должен был? - выражение лица Джемина до сих пор остаётся нечитабельным. Ли коротко кивает, стараясь выглядеть в этом действии максимально уверенно. - Там завтрак остывает, - На вдруг улыбается, смягчаясь, и протягивает другу руку, помогая подняться на ноги. - Давайте, сначала всё таки поедим, а после вы оба расскажите мне всё, в самых мельчайших деталях, подробностях и описаниях!       - Йа! Извращенец! - Ренджун следует за ними, шипя ругательства на китайском, и Джемин заливается смехом, обоснованно гордясь тем, как ловко умудрился реанимировать этих двух идиотов, сыграв на задетом чувстве стыда и подорванного доверия многолетней дружбы.       

***

      - Sunshine? - Донхёк вздрагивает, едва не роняя, благо, пустой поднос, но, приземляя его с излишним грохотом на ленту, всё же привлекает к себе ставшее хроническим его спутником постороннее внимание.       - Ты с ума сошёл? - Донхёк шипит, стараясь удержать себя от вороватых озираний по сторонам.       - А что такого? Разве мы не друзья? Что такого в том, что один друг подошёл к другому? - Марк не отводит от быстро краснеющего лица взгляда, и ему вот как-то совершенно по боку, кто там смотрит и как. - Почему ты ушёл?       - Мне нужно было собраться, душ принять...       - Мы могли бы принять его вместе, - Донхёк задерживает дыхание, сдерживаясь чтобы не заорать.       - Что ты несёшь? - младший шипит, всё же оглядываясь, чтоб убедиться, что их неосторожную и совершенно неуместную болтовню никто не услышит. - Марк, послушай...       - Ты ничего не заметил сегодня ночью? - старший смотрит с откровенным интересом и даже умудряет отвлечь бдительность заведённого до предела младшего.       - О… о чём ты? - Хёк сводит бровки, пытаясь понять, к чему тот клонит.       - Ну, например, ничего странного? Особенного? - Донхёк смотрит в ответ сурово, подозревая, что Марк, так же как и гиперактивный с самого утра Джемин, опять намекает на какие-то пошлости.       - Ли Минхён, ты можешь хотя бы в университете попытаться вынуть свои мысли из штанов?!       - Не знаю, о чём успел подумать ты, но вообще-то, я о том, что сегодня я спокойно спал, - Донхёк замирает. - Я имею ввиду, просто спал. Без снов, без каких-либо ночных блужданий в параллельных реальностях... Спал, как любой нормальный человек, просто спал, - взгляд младшего становится стеклянным. - Смею предположить, что ты тоже.       - Как я сразу не заметил...       - Ну я тоже понял не сразу, - Марк выбирает для них пару салатов и подталкивает младшего, побуждая сделать несколько медленных шагов в нужную сторону, чтоб прихватить что-то посущественней травы с овощами. - Но вот душ освежил мысли, дав ценную пищу для размышлений, - Донхёк пихает старшего в бок, вызывая тихий смех.       - И на что ты намекаешь? - младший с радостью принимает протянутую ему пиалу с порцией кимчи-чиге.       - Я просто подумал... You know... - Марк снова заикается и мнётся, перескакивая с языка на язык, и сердце Донхёка плавится, заранее покоряясь гарантированной откровенности. - Ничего такого, честно, не подумай! Просто может быть нам... I mean...       - Да вы просто мастера конспирации! - Ренджун вклинивается между, протягивая свою загребущую ручку к совершенно ненужной ему тарелке.       - Ага! Просто талант от Бога! - Джемин липнет к Донхёку, буквально вешаясь тому на шею. - На вас таращится большая половина столовой. Желаете продолжить в том же духе? - шепчет в сторону старшего в совершенном отрыве от невинно-игривого выражения лица, и Марк нервно улыбается в ответ, обращая к Хёку вопросительный взгляд.       - Они знают. Прости, так вышло, - он не планировал скрывать, просто не рассчитывал, что признание произойдёт именно так - бестолково и скомкано.       - Great, - старший даже не пытается скрыть раздражения, плотно стискивает челюсти и толкает всю компанию ближе к кассе, обещая, как хён, оплатить и их еду тоже.