situationship

                    Марк тихо мурлычет колыбельную, которую когда-то давно, настолько, что точно в прошлой жизни, ему напевала перед сном мама. Он и сам поддаётся однообразному ритму, точно по волшебству, начиная даже моргать в такт. Мысли вместе с мотивом возвращаются в исходную точку, заставляя в очередной раз вздохнуть, сглатывая колючий ком бессильной агрессии. Он переводит замерший в пространстве взгляд на заплаканное опухшее лицо и старается перехватить поудобнее парня в своих руках. Однако, его возня приводит к ровно противоположному результату - Хёк хнычет и тихо стонет на потревоженный пакет со льдом на травмированном затылке, и Марк шипит в ответ досадливо, возясь с парнем точно с маленьким ребёнком. Тот ещё немного ёрзает, находя для себя максимально комфортное положение и, наконец, успокаивается, проваливаясь в очередной тревожный сон.       Старший уже знает, чем это закончится, а потому готовится заранее. Он откладывает изрядно подтаявший холодный компресс в сторону как раз в тот самый момент, когда голова младшего начинает вздрагивать и дёргаться в унисон тихо прорывающимся сквозь дрёму всхлипам. Марк тепло обнимает парня, начиная раскачиваться вновь, напевает всё тот же убаюкивающий мотив и целует горячий лоб, лаской и безграничной заботой уговаривая расслабиться. И на этот, седьмой к ряду, раз схема срабатывает идеально. Донхёк вздрагивает, тянется и зарывается носом, ныряя за ворот мятой футболки, затягивается успевшим стать родным ароматом и, наконец, успокаивается.       По быстрым движениям глаз за тонкой кожей воспалённых век, Марк понимает, что младший совсем скоро проснётся... когда дверь в комнату приоткрывается, обнаруживая на пороге, кажется, ставшего за этот вечер ещё более мелким и хрупким, Ренджуна.              Старший поднимает на визитёра взгляд, чуть жмурясь от льющегося из коридора света.       - Марк, там от руководства Университета пришли, - старший недовольно хмурится в ответ. - Хотели поговорить о произошедшем.       - Но Хёк спит! - он чувствует мягко сжимающие хват на его футболке пальчики. - Я не стану его будить...       - Ли Минхён? - за спиной застывшего барьером Ренджуна появляется ещё одно незнакомое лицо. - Мы могли бы поговорить? - хватка пальчиков вздрагивает и замирает.       - А до утра это подождать не может? - приглушённый голос старшего по силе воздействия превышает самый откровенный его крик. - Донхёк плохо себя чувствует. К тому же, спит. Нет и шанса, что я позволю Вам его разбудить, - если бы щеки младшего не грела температура и не прошедшая бесследно истерика, то румянец выдал бы с потрохами.       Присланный от руководства человек, оказывается довольно быстро и эффективно обезврежен, и уже через пару мгновений ловкие руки Джемина и говорливые потоки отвлекающего бреда Ренджуна выпроваживают несчастного мужчину за порог. Ренджун лишь на мгновение возвращается к оставленной нараспашку двери в чужую спальню и осторожно заглядывает в её уютный полумрак.       - У вас всё в порядке? - парень цепляется одной рукой за откос, второй уже заранее подтягивая металлическую ручку ближе. Марк угукает, согласно кивая, но даже не особо отрывает взгляд от парня в своих руках. - Я скоро принесу еды, не давай ему заснуть слишком крепко.       - Хорошо, Инджунни. Спасибо, - Марк слишком занят распутыванием мокрых локонов на затылке, чтобы заметить, как на мгновение теплеет лицо китайца. Кто бы мог подумать, что они реально сблизятся в столь отстойных обстоятельствах.              Вернув себе заслуженную тишину и уединение, Марк полностью отрубает любые контакты сознания с миром по ту сторону запертой двери и отрекается от пространства за пределами кровати. Всё его внимание, всё существо сосредотачивается на одном лишь Донхёке. Он знает, что в произошедшем нет его вины, равно как и знает, что виновные понесут наказание, чего бы ему это не стоило. Но становится ли от этого легче? Едва ли.       Донхёк всё ещё отказывается открывать глаза, продолжая переминать пальчиками складки ткани на груди, и Марк прижимается губами ко всё ещё тёплому виску, прикрывая глаза для секундного отдыха.       - Почему ты замолчал? - Донхёк утыкается носом едва ли ни в подмышку, в совершенно детской попытке сбежать от реальности. - Твой голос меня успокаивал.. спой мне ещё. Пожалуйста..       Сердце старшего сбоит на последнем слове. Есть в этой мягкой, слишком слабой просьбе что-то отчаянно испуганное и болезненное. Он не желает концентрировать на этом моменте чужое внимание, своего достаточно, поэтому лишь тихо заводит мотив по новой. Донхёк расслабляется, снова становясь мягким и податливым в чужих руках, и тихо мурлычет в унисон, должно быть к сотому повтору запоминая мотив.       Марк помнит, о чём просил Ренджун, но отказывать Донхёку как-то не в его правилах, а потому он настойчиво баюкает парня, укачивая в собственных руках. Мягкая улыбка растягивает искусанные, опухшие от слёз губы, и Марк не может сдержать ответной улыбки.       - Are we good?.. - его голос едва преодолевает порог слышимости, но Хёк в ответ ощетинивается колючим облаком мурашек, становясь опасно острым и откровенным в реакциях. Он тянет ладошки к лицу старшего и завлекает ласковыми поглаживаниями пальчиков.       Марк целует его предельно осторожно, ни в коем случае не желая напугать, но надеясь воскресить прежнюю уверенность хотя бы в том, что он, Марк, рядом, всегда был и всегда будет, что бы ни произошло с ними дальше. Короткие мягкие касания россыпью стелятся по щекам, чуть дольше задерживаясь на растянутых в слабую улыбку губах.       - Спасибо тебе, Марки, - Хёк предпочитает не пояснять, за что именно благодарит, считая это лишним. Он благодарен Марку просто за то, что он есть. Для Хёка это необходимо и вполне достаточно.

***

      Когда Марк вместе с Хёком наконец выходят из кабинета руководства Университета, старшего уже изрядно потряхивает от сложного коктейля эмоций, чувств и переживаний вперемешку с бешеным выплесков гормонов в кровоток. Младший же, напротив, во всей этой ситуации остаётся на удивление спокоен и тих. Марку вариант с шоком нравится несколько больше второго, другого. Того, в котором Хёк, закрываясь и отгораживаясь от своих чувств, борется с вызванным инцидентом стрессом в одиночку, продолжая вариться во всём этом дерьме очень тихо, внутри и, типа, “незаметно ни для кого, не создавая никому лишних проблем”... Марку к чёрту хочется послать всех тех, кому бы его переживания могли доставить проблем. На самом деле, он хотел бы использовать несколько иной лексикон, но и тут пока не судьба, поэтому ему тоже приходится молчать.       Что-то в этом, втором варианте, неизменно цепляет старшего, больно задевая собственные чувства внутри. Ему не хочется думать, что Донхёк предпочитает переживать всё это в одиночку, выдворяя его, Марка, за пределы своего сознания. Такими темпами он ещё свои личные сны захочет видеть..              Марк нервно вздыхает, привлекая к себе внимание младшего, но лишь отмахивается от его вопросительно вздёрнутой брови, продолжая идти. И возможно, он идёт слишком близко к парню, грубо нарушая пресловутые границы личного пространства, однако об этом Марк сейчас предпочитает не думать. У него и без того целый вагон проблем, с которыми ещё только предстоит разобраться.       Донхёк понимающе кивает и, опустив взгляд в пол, нехотя волочит ноги в сторону главного зала. Ректор объявил общее собрание и намерен прояснить ситуацию здесь и сейчас, не оставляя на самотёк. Вероятно это классно и всё такое, но.. с куда большим удовольствием Хёк отправился бы сейчас домой, вместе с Марком, валяться на диване и смотреть марафон фильмов MARVEL с двумя огромными мисками солёных чипсов и карамельного попкорна. Донхёк вздыхает и толкается в дверь, тут же попадая в напряжённо замершее пространство сотен и сотен студентов.              Марк немного отстаёт от него, стараясь, чтобы происходящее выглядело по возможности естественно. Насколько вообще получается говорить о естественности в текущих условиях. Они молча следует на свои места - Донхёк к Ренджуну с Джемином, Марк к Джено - но так или иначе, всё равно оказываются рядом друг с другом. На этот раз не слышно никаких особых пересудов, лишь болтовня первокурсников о тяготах студенческой жизни, да ворчание попавших на пересдачу старшекурсников. Марк даже умудряется поймать себя на мысли, что ему впервые оказывается относительно комфортно в толпе малознакомых и малопривлекательных ему людей.       Однако, мысль эта проходит сквозняком, не успевая надолго задержаться в сознании, так как к кафедре уже приближается вышедший из кабинета вслед за ними ректор со своим бессменным помощником и, судя по стопке бумаг в его руках, речь его предстоит быть долгой и крайне содержательной.       - Приветствую вас, студенты, - ректор Ким обводит пёструю толпу спокойным серьёзным взглядом. - Вот только жаль, что собрать вас сегодня мне приходится по такому нелицеприятному поводу.       Повисает настолько гнетущая атмосфера всеобъемлющей тишины, что не то чтобы полёт комара, шевеление волос на загривках почувствовавших за содой вину индивидов и то могло выдать. Ким Чунмён никогда не слыл ни деспотом, ни тираном, но. Ни одна живая душа, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, не рискнула бы его злонамеренно расстроить. Ректор мог быть максимально терпимым и принимающим, как не однократно показывал опыт Джено и Джемина, но всё его терпение тут же иссякало, стоило мужчине лишь заподозрить провинившегося в целенаправленном нарушении установленных им правил. И все и каждый из находящихся в запертом зале студентов понимал, что сейчас именно тот случай.       - Два года назад, когда со многими из вас мы впервые встретились в этом зале, я был предельно честен и сразу обозначил список тех поступков, которые никогда не будут мной поняты и приняты, - ректор делает многозначительную паузу, давая тем, кто постарше кивнуть хотя бы про себя, признавая правдивость чужих слов. - В начале каждого семестра я напоминаю вам о том, как важно для всех нас уметь сосуществовать вместе. Это основа общества, это залог прогресса... - господин Ким невольно поднимает голос, но быстро возвращает утерянное на миг самообладание. - И знаете что, вы сколько угодно можете обсуждать меня за глаза, попрекая в том, что я давно устарел и ничего не смыслю во взглядах молодёжи, но… Через год, два, три и этот этап вашей жизни закончится. Вы встанете на моё место. И может тогда поймёте, что в реальном мире за каждый свой поступок, за каждое своё слово, - он делает акцент и ни у кого не возникает сомнения в причинах, - придётся отвечать.              Ректор открыто злится, и даже шипящий ему в ухо что-то явно успокоительное помощник не может полностью взять ситуацию под контроль.       - Да, я что-то отвлёкся, ты прав, Сехун. Спасибо, - ректор Ким откашливается, чуть оттягивая напряжёнными пальцами удушливый узел галстука. - Простите, но я не буду уподобляться некоторым из здесь присутствующих и в очередной раз обсуждать со всеми вами ту нелицеприятную чушь, что эти... некоторые посмели разводить в стенах моего Университета, даже в воспитательных целях! Равно, как и не стану притворяться, что ничего об этом не знаю!       Ректор снова коротко выходит из себя, делает вдох и продолжает уже строго по делу, без лишних эмоций, придерживаясь заранее оговоренного плана действий.       - И вы. И я. Уже знаем цену этим не имеющим ничего общего с правдой словам, - пара взглядов всё же простреливает Донхёку висок, но это едва ли донимает его всерьёз. Он оказывается бесконечно благодарен господину Киму за то, что тот ни разу за всю свою речь, не задерживается на нём даже краем глаза. - Мы закончим эти разговоры здесь и сейчас. Скажу вам откровенно, если бы конечное решение оставалось за мной, я бы не был столь великодушен, но... решение принимал не я. А посему, советую вам не пренебрегать теми... назовём их, рекомендациями, которые я вам сейчас озвучу.              Мужчина, наконец, открывает протянутую ему секретарём папку, цепляет на нос очки и, поглядывая на свежеотпечатанные строчки, продолжает всё тем же ровным голосом.       - Начиная с сегодняшнего дня, любые безосновательные и заведомо ложные, порочащие чужую честь и достоинство разговоры будут нести за собой ряд административных наказаний. Подробные списки с критериями оценки и следуемыми к применению мерами воздействия будут переданы студенческим представителям и кураторам. Сразу скажу, - господин Ким смотрит поверх очков на несколько опешившую от подобного разворота толпу, - если вы надеетесь посовещаться со своими семейными адвокатами, обратиться за юридической консультацией - не надейтесь, - Джонни с трудом подавляет знающую улыбку. - С подачи привлечённых к работе со студентами лиц, этот вопрос находился на обсуждении руководства и попечительского совета Университета весь минувший месяц и полностью согласуется с государственными рекомендациями в области пропаганды моральных и этических ценностей в среде молодёжи. И да, ещё одно - не стоит рассчитывать на снисходительность руководства. Вне зависимости от вашего текущего ранга академической успеваемости - вы будете наказаны вместе с этой самой успеваемостью.       Секретарь ректора в очередной раз качает головой, тихо откашливаясь, и призывая его, наконец, перестать маяться эмоциональной фигнёй и действовать по плану. Ректор демонстративно поправляет очки, пытаясь держать лицо, и снова возвращается к тексту.       - Отдельно отмечу, что если из-за ваших необдуманных действий пострадает академическая или спортивная честь вашего же учебного заведения... - Ректор бросает короткий взгляд на отчаянно довольную рожу в пучине серо-зелёных перекошенных лиц, - то я просто отдам вас на растерзание Джонни Со! Или во временное рабство... посмотрим.       Помощник ректора бессильно закатывает глаза, глядя куда-то вверх, видимо в небеса, в поисках ответа на один простой вопрос: “За что ему всё это?” Ответа не приходит, потому приходить на помощь приходится самому.       - Ректор Ким, Вы снова отвлеклись...                     Донхёк пользуется возникшей на сцене и в зале суетой и под шумок выскальзывает за дверь, с удивлением отмечая, что даже особо не ощущает на себе постороннего внимания - всё же переживания за собственную шкуру и прикрытие изрядно обосравшейся задницы творят с людьми чудеса. Марк даёт побегу свершиться, к удивлению посвящённых в вопрос, не торопясь следом и ни одним мускулом не выдавая прямой личной заинтересованности в только что содеянным младшим.       На самом же деле всё обстоит совершенно иначе, и те же самые посвящённые прекрасно знают, что и минуты не пройдёт, как Марк Ли более чем благовидно покинет актовый зал, после чего ни одного, ни второго беглеца ближайшее время никто не увидит. Ренджун до сих пор планирует выяснить, в какую нору этот наглый канадец вечно утаскивает его друга, но Джемин в кои то веки проявляет чудеса дипломатии, ловко перенаправляя поток чужой энергии в менее разрушительное русло.              Марк, кажется, уже в бессчётный раз благодарит сами небеса за их общие сны и ту бездну личной информации, что он успел из них извлечь. Он уверенно шагает по лестнице, взбираясь всё выше и выше, пока не выбирается на залитую светом крышу. Когда он заглядывает за угол того самого венткороба, то даже не удивляется, обнаруживая уютно сложившегося в уголке парня.       Донхёк смотрит в небо и молча двигается, давая Марку достаточно места, чтобы пристроиться рядом.              - Мэл? - Марку кажется, что в молчании проходит добрая половина дня, когда на деле оно не длится и пары минут. Старший отзывается низким вибрирующим мычанием и мягким толчком в плечо. - Мы больше никогда не будем ни вспоминать, ни говорить о том, что случилось в тот день. Окей? - младший как-то по-детски активно, почти как раньше, оборачивается, заглядывая в чужое лицо, и с откровенным нетерпением ждёт ответа.       - Whatcha talking about, love? I’ve no idea... - и одного этого сомнительного английского Хёку уже достаточно, чтобы без лишних слов понять насколько много Марк в действительности думает на этот счёт и насколько мало говорит.       - Спасибо, - младший тянется губами, оставляя улыбчивый поцелуй на напряжённой скуле, но, не получив желанного ответа, стекает чуть ниже, утыкаясь носом в шею. Марк плывёт слишком быстро.       - Love? Мне кажется нам стоит...       - Да, вам стоит поиметь что-то, помимо друг друга. Например, совесть! - голос Ренджуна приходит из ниоткуда, и хочется, чтобы ушёл в никуда, но тот предпочитает остаться. - Подъём! Официальная часть уже закончилась, а послеобеденные пары никто не отменял. Так что вперёд, пока ещё есть надежда на какой-то выбор в столовой!

***

      “В нашей жизни мы сталкиваемся со множеством выборов. Какой выбор будет сделан сегодня? Иногда мы остаёмся им довольны, в другой раз мы сожалеем о принятом нами решении,” - Хэчан впервые за долгое время выходит в эфир. Решение не даётся ему просто, и требуется ни один вдумчивый разговор, чтобы донести до парня мысль, что то, что произошло, не должно ограничивать творческий поток, который несмотря ни на что, ищет свой выход.       “Однако, какое бы решение вы не приняли, я буду вам аплодировать. Принимать решение не простая задача,”- парень гнёт губы в улыбку, прекрасно понимая о чём сейчас говорит.       “Жизнь не всегда складывается так, как нам бы того хотелось, но в конечном итоге, она развернётся для нас всех именно тем, во что мы верим. Примите прекрасный момент. Момент, что вам предоставлен просто таким, каков он есть, без ожиданий, без подозрений...” - он сбивается всего на пол вдоха, совершенно незаметно даже для чуткого слуха микрофона, но более чем осязаемо для обволакивающих его со всех сторон объятий. Складки пледа натягиваются чуть крепче, чуть плотнее прижимая резко напрягшуюся спину к чуть более широкой груди. Донхёк прикрывает глаза, улавливая успокаивающие его ноты знакомого аромата. Этого оказывается достаточно.       “На самом деле, это не мои мысли. Это отрывок из книги “Хорошо ли я лажу с самим собой?” - Хёк снова улыбается чувствуя короткий мягкий поцелуй и настойчиво зарывающийся в загривок нос. - “Даже если принятое вами решение, развернулось для вас так, как вы совершенно не ожидали, не теряйте доверие к сделанному вами выбору,” - Марк выдыхает улыбку по коже, заранее внося этот эфир в свою персональную золотую коллекцию.       Он станет для него особенным в любом случае, ведь предлагая накануне свою поддержку младшему, он ни на что собственно даже и не надеясь, а Хёк не только согласился попробовать, но и пригласил его в студию, на запись.       Марк, уже имея представление о том, как устроено донхёково пространство, умудряется парой нужных перемещений мебели и одним добавленным пледом устроить для парня безопасный кокон, в котором напряжённое до этого тело расслабляется, согревается и оказывается внезапно готовым выйти в эфир.              “Ну так какой выбор вы сделаете сегодня? Уверен, вы изрядно устали со всеми теми решениями, что уже пришлось сегодня принять, так что я просто приглашаю вас присоединиться ко мне и расслабиться, слушая HAECHAN RADIO”.       Марк решает, что наступает тот самый момент действовать чуть наглее, и поцелуй под пухлой кожаной подушкой наушника хоть и проходит для младшего неслышно, но совершенно точно не остаётся незамеченным. Как и настойчиво пробирающиеся к пуговицам кардигана пальцы.       Донхёк тянет носом воздух, понимая, что ему нужно срочно закругляться хотя бы на пару-тройку минут.       “Это 37.5MHz HAECHAN RADIO, DJ Full Sun, SunD! И первой рекомендацией SunD сегодня станет “NCT DREAM - Irreplaceable”.              Донхёк порывается хотя бы немного стянуть с уха ту самую злополучную подушку, не желая и дальше оставаться к старшему абсолютно глухим, но Марк тут же возвращает её обратно. Его приподнятое нестандартной атмосферой настроение выражается в желании немного поэкспериментировать и по возможности вовлечь в свою шаловливую орбиту и младшего. Хёк закономерно поддаётся, улыбаясь шире, льнёт в объятия и глупо хихикает, находя новый опыт крайне занимательным.       Уже привычный поцелуй в отсутствие знакомых звуков, но в вакууме мелодии воспринимается совершенно иначе. Донхёк буквально растворяется в новых ощущениях, желая почувствовать ещё чуть-чуть... однако явно угасающая мелодия быстро заставляет вернуться в момент и мягко оттолкнуть от себя старшего.       “Первой песней, что мы сегодня послушали, стала “NCT DREAM - Irreplaceable”, которую я очень-очень люблю,” - Донхёк продолжает эфир, глядя прямо в глаза напротив, и Марк крупно соврёт, если скажет, что его сердце не пропускает пару ударов к ряду. - “Это действительно здорово, снова находиться здесь,” - Хёк ведёт кончиками пальцев по высоким скулам, - “и говорить с вами после такого... внезапного и, как для меня, так длинного перерыва,” - он может позволить себе пару откровенных смешков, возвращая на свою радиоволну знакомые всем искринки радостного веселья, а вот Марку приходится держаться, запрокидывая голову назад и пряча собственную улыбку в пиках поролоновых плиток. - “Вы тоже скучали по мне?” - возвращаясь к игривым глазам напротив, взгляд старшего становится тёмным и почти непроглядным. - “Я чувствую, что погода снова стала меняться, постепенно становясь теплее. Летний зной уже совсем за углом,” - ему хочется дразняще выдыхать слова по губам старшего, но между ними поселяется металлический барьер микрофона, и Марк внезапно оказывается готов пересмотреть своё мнение относительно всего этого увлечения радио. - “Я надеюсь, что вы все заботитесь о себе и остаётесь здоровы. Что ж, давайте начнём сегодняшнее шоу HAECHAN RADIO!”              Марк откидывается назад, накрывая лицо ладонями и давая Хэчану чуть больше свободы делать свою работу - этот час будет для него долгим.       На деле час складывается не столь томительно, сколь ожидалось. Марк увлекается процессом наблюдения за клубком неудержимой жизненной энергии на своих коленях, пока Хэчан включает профессионала, шутит и болтает без остановки, не акцентируя и толики внимания на своих систематических поёрзываниях, находится в вечных поисках чуть более удобной позиции. Марк за это время успевает прикинуть с десяток таких позиций, в которых им обоим станет куда комфортнее, а главное приятнее. Причём настолько погружается в свои фантазии, что совершенно упускает из вида, как Хэчан прощается с аудиторией, завершая эфир последним треком, и, наконец стянув с головы изрядно отяжелевший обод наушников, оборачивается к старшему.       - Хэй! - Донхёк протягивает расслабленную кисть, позволяя старшему уютно устроить в ней свою щёку. - Не устал меня ждать? - Марк оставляет в тёплой ямке ладошки поцелуй вместо ответа, и Хёк чувствует уже знакомую щекотку внутри.       Широкая ладонь совершенно по-хозяйски ложится на поясницу и притягивает младшего максимально близко, руки Донхёка послушно занимают причитающееся им место на самых комфортных в этом бренном мире плечах, позволяя пальчикам тут же пуститься в пешее эротическое по спутанным локонам.       - Напомни... ты дверь закрыл? - шершавый, немного севший в молчании голос уже привычно зачищает все нужные нервные окончания в чужом теле и, вызывая короткое замыкание в мозге, заставляет лишь бестолково кивнуть в ответ. - Nice, love, - волна предательской дрожи холодит позвоночник, и Хёк жадно сглатывает, нетерпеливо подаваясь навстречу. - Babe? Are you sure? I mean... are we good with all this.. you know?       Донхёк находит себя непозволительно близко от того, чтобы попросить Марка просто продолжить говорить. Чёрт возьми! Этот его убогий язык... он творит с ним что-то невообразимое, вызывая тяжёлую эротическую зависимость, и если такой ещё нет в международном медицинском классификаторе, Донхёк согласен стать её нулевым пациентом.       - Язык, Мэл, - может младший и готов признать факт своего низкого падения хоть перед всем медицинским сообществом разом, но ни за что не расскажет старшему о своём ма-а-аленьком и очень устойчивом фетише.       Марк снисходительно позволяет ему. На самом деле, он тоже не горит желанием рассказывать Донхёку о том, что его не столь уж и маленькая тайна давно и успешно была им раскрыта, а потому совершенно бесстыдно предоставляет себе исключительное право на её вполне себе откровенную эксплуатацию.       - As you wish, love..              Ли Донхёк ещё ни разу в жизни не подходил к грани столь позорно быстро, но накрывший его совершенно внезапный оргазм оказывает на сознание буквально парализующее действие, лишая даже намёка на какое-то подобие сопротивления. Он не вполне понимает, что происходит, и почему всего один единственный поцелуй заставляет его дрожать до потери связи с реальностью, оставляя глухое гиперчувствительное тело уходить в полный отрыв самостоятельно, однако этот факт не оказывается способен его теперь остановить. Ни в коем случае и ни с этим человеком в своей цепкой хватке.

***

      - Я даже не буду пытаться выразить словами то, что я думаю о вас обоих.       - Мы думаем, - Джемин присоединяется к ренджунову негодованию, однако, его бегающие от одного виновника к другому глаза, равно как и медленно растягивающая губы улыбка, свидетельствуют против, выдавая полный спектр эмоции от радости до озорного любопытства.       - Вы можете попытаться, - Донхёк мурлычет слова, точно ублажённый до кончика хвоста кот. Хотя, если посмотреть на ситуацию с его позиции, именно так он себя и ощущает.       Смех Ченлэ оповещает привыкший было ко всему кафетерий о том, что Ренджун благополучно расстаётся с собственной челюстью.       - Ты... Ли Минхён, что ты сделал с моим другом?!       - Я? - Марк высоко выгибает брови, изображая псевдо обиженку, но всем своим видом не выражает и толики сожаления в содеянном. - Sunshine, о чём он?       - Have no idea, babe, - Донхёку всё это конечно интересно и все дела, но вот размазывание апельсинового джема по тосту оказывается вдруг куда более захватывающим действием.       - Айгу! - Ченлэ верещит так, точно миллион вон на ставках выиграл, хотя по факту, выиграл он куда больше, и тихо сокрушающийся рядом с ним Джисон это тоже понимает.       - Кто-нибудь уймите этого малохольного, пока весь универ не сбежался! - Ренджун прикрывает ухо, морщась от громкости младшего. - Джисон, сделай с ним что-нибудь!       - Например, что? - Пак произносит свой вопрос таким тоном, что Ченлэ замирает, хватая ртом воздух, точно оглушённая рыбка. То, что мелькает в его сознании пёстрой лентой картинок, настолько откровенно транслируется во вне, что Джемин начинает низко пищать переходя совсем не в тот режим, что стоило бы выносить на всеобщие обозрение.       - Леле, детка, я вижу о чём ты думаешь! - На склоняется, перегибаясь через стол, и заглядывает младшему в краснеющее лицо своим фирменным маньячным взглядом.       - Йа! Джемин! Перестань немедленно! - Ренджун теряется, не зная за какую из этих сбившихся с истинного пути овец хвататься первой.       - Хён, ты его смущаешь, - Джисон, как рыцарь в сияющих доспехах, коим Ченлэ его и неизменно рисует в своём воображении… ну может не столь невинно-романтично, но суть от этого не меняется. И да, Джисон, как всегда, приходит на помощь, отгораживая парня от сторонних посягательств хотя бы и впихнутой в хватку маленьких ладошек банкой любимой газировки.              За всей этой вознёй из фокуса всеобщего внимания как-то незаметно, но вполне привычно, выпадает первопричина этого разговора. Марк с Донхёком преспокойно себе обедают, обмениваясь короткими фразами и игнорируя своих шумных друзей просто как данность, с которой необходимо примириться.       - Так что ты решил?       - Тебе нужен мой ответ прямо сейчас?       - Было бы неплохо. I mean... ты сказал, что подумаешь.       - И ты дал мне на раздумья целое утро? - Хёк расслабленно хихикает, то и дело поднимая на старшего слишком громко говорящий взгляд.       - Тебе этого недостаточно? Нужно что-то ещё? - Марк вроде как смотрит строго и непозволительно своему положению требовательно, но Хёк лучше кого бы то ни было знает, что за этим скрывается лишь его неуёмное детское нетерпение.       - Ну почему же, вполне...       - Мы вам не мешаем? - Ренджун недовольно жуёт листик салата, размышляя каким способом убить старшего будет благоразумнее. - Донхёк, что происходит? Ты опять не ночевал дома, заявился на учёбу раньше, чем соизволил проснуться охранник, да ещё и в мятой вчерашней одежде... ты ничего не хочешь нам сказать?       - Хм, хочу... но не вам, - Марк довольно смеётся, лишь подкрепляя в Ренджуне желание убивать. - Мы... - Хёк пробует подобрать подходящие слова, но не знает, как сделать это, не взболтнув лишнего. Да, их друзья теперь в курсе, что что-то там непонятное происходит между, но в подробные подробности посвящать их никто, естественно, не собирался.       - Я предложил Донхёку перебраться ко мне, - Ченлэ давится только было откусанным сэндвичем и отказывается верить собственным ушам, не меньше обалдевшего от чужой наглости Ренджуна.       - В смысле, “к тебе”? Куда это “к тебе”? А как же мы? - На, конечно, рад за друга и все дела, но... он как бы привык и бесконечно ценит их совместный устоявшийся быт... они с Джено уже не первый год вместе, но за всё это время он даже не думал всерьёз о том, чтобы оставить своих друзей ради парня. Джемин чувствует взгляд Джено на себе и буквально нутром понимает, что тот задаётся сейчас ровно тем же вопросом.       - Марк выразился слишком резко, - Донхёк пробует всё же смягчить атмосферу, понимая, что и сам не готов к столь радикальным переменам. - Просто... теперь я немного чаще буду оставаться у него..       - Немного чаще? - китаец выгибает бровь. - Твоя комната пылью покрылась и мхом поросла. Куда чаще? Когда ты последний раз ночевал в своей кровати? - Донхёк заливается краской вместо ответа. - “Немного чаще..”       - Ренджун, - голос Марка явно посылает Хёку тревожные сигналы. - Ты ведёшь себя..       - Мэл, - Хёк накрывает чужой кулак пальчиками и одним лишь взглядом просит дать ему разобраться с этим самому. - Джеминни, Ренджунни, я же не говорю, что съезжаю от вас, просто... перевезу парочку вещей..       - Хёкки, - На всё же прерывает его нескладные объяснения, не видя в том особой пользы. - Ты не обязан никому ничего объяснять, - мягкая улыбка на чужих губах говорит гораздо больше слов. - Мы всегда будем на твоей стороне. Так что, ты тоже помни об этом, хён, - Марк хмыкает, но лишь кивает согласно, принимая чужую позицию.       

***

      Донхёк ворочается в ароматных объятиях и улыбается, тихо радуясь своему внезапному счастью. Марк чувствует его движение и тихо сжимает хватку, призывая успокоиться и замереть, пока будильник не заставит его всё же начать действовать. Хёк давит улыбку и мягко целует старшего в колючий подбородок, закрепляя результат прикусом острых зубок.       - Love, calm down, - старший хрипит, зарываясь носом в спутанные сном волосы. Было бы сказано, но Хёку как-то всё равно.       Влажные поцелуи дорожкой плетутся выше, завершаясь укусом по мочке, открыто выражают несогласие с предложенным старшим планом. Донхёк наглеет, закидывая на чужое бедро длинную ногу и подтягивая себя чуть выше, чуть ближе, становясь чуть доступнее.       Марк чувствует желание даже сквозь сон, пуская руки в свободное блуждание по мягкому телу.       - Love? - старший тяжело сглатывает. - Не балуйся, нам ещё на учёбу.       - Одно другому не мешает, babe, - зубки грызут выступающую ключицу, и Марк смеётся, просто позволяя. Ничего же не случится, если..       Трель будильника обрывает ход его пошлых мыслей, заставляя и младшего остановить свою злонамеренную возню. Марк тянется к гаджету и заставляет его, наконец, умолкнуть и не бесить.       - Get up, babe, - Марк отпускает звонкий шлепок по ягодице. - We need to hurry.       Донхёк ворчит недовольно, но пользуясь сонливым замешательством старшего всё же уносится в ванную первым. Марк смеётся в ответ на его злобные щипки и лениво усаживается посреди разворошённого одеяла. Его даже не смущает совершенно идиотская улыбка, растянутая по до омерзения довольному лицу. Марк счастлив, и на данный момент это единственное, что имеет значение.       Он всё же находит в себе силы встать и начать, наконец, действовать, но стоит только ступням коснуться светлого ворса ковра, как отложенный на тумбу телефон вновь оживает звуком входящего сообщения. Марк настороженно косит на всплывшее на экране уведомление, мгновенно подмечая имя отправителя. Ему требуется сотая, если не тысячная доля секунды, чтобы принять единственно верное решение. Он не хочет ничего знать, не хочет поддерживать никаких контактов. Он не хочет всего этого, и это его окончательное решение. Он не позволит отцу разрушать свою жизнь в том её варианте, в каком он сам, Марк, желает её видеть. У этого человека точно внутренний контроллер встроен, что неизменно подсказывает ему, в какой момент его сын счастлив, а значит пора начинать действовать.       Марк целенаправленно не акцентирует внимание на присланном сообщении. Да, он понимает, что это скрин какого-то документа, но даже не даёт картинке загрузиться, пополняя чёрный лист ещё одним контактом из своей давно ставшей чёрно-белой телефонной книги.              Телефон отправляется в совершенно небрежный полёт куда-то в направлении кровати, и Марку вот вообще не принципиально, выживет ли хрупкая система по итогу его приземления или нет. Он вдруг понимает, что вполне может позволить себе присоединиться к водным процедурам младшего. Едва ли они сэкономят таким образом время, но... разве это повод лишать себя столь приятных маленьких радостей.