Cale Henituse and His Stupidly, Idiotically Powerful Brother

Убедившись, что они одни, Кейл без особого предупреждения спрашивает: — Итак, когда война? Роксу делает паузу, проводя пальцами по своей книге: — Ха. Ты, конечно, заметил. В ответ Кейл закатывает глаза, — Ты буквально укрепляешь наше королевство. Кто настолько слеп, чтобы не видеть? — Почти все. — Ага? Когда? — у него есть некоторые подозрения, но... — Где? — Максимум полтора года. Территория Хенитьюз. Кейл знал, он догадывался, и небрежно махнув рукой, спросил: Что-нибудь ещё нужно сделать? — Нет, я уже сделал планы и приготовления, — Роксу переворачивает страницу, а затем в шутку говорит: — Если, конечно же, ты не можешь разрушить империю, донсэн? — Которую из? Роксу делает паузу. Он замечает, что Кейл настроен серьёзно. — …Могору. — Хорошо. — Ты уверен, что сможешь это сделать, донсэн? — он смотрит, — Мы не можем позволить себе никаких промахов. — Я могу сделать это, — Кейл усмехается, — Просто смотри, ублюдок. В мгновение ока Роксу расслабляется и ухмыляется, — Конечно, донсэн. Я буду ждать. *** Той же ночью что-то распространяется под землёй Империи Могору. Оно не заметнее пыли. — До меня дошёл слух… И словами Кейл Хенитьюз сеет семена сомнений в сердце Империи, полной несправедливости и подавления, зависти и жадности. *** Между аристократами и простолюдинами существует недовольство. На сцене актёры танцуют по его воле, поэтому всё, что нужно сделать Кейлу, это организовать публику для каждого выступления. Их гнев не знает различий, их терпение тонко, как волокно, их действия определяют ход жизни. Это несправедливо, подумают люди, но такова жизнь. Правда? Почему это должно быть так? Теперь Кейлу просто нужно поддерживать слухи. Людям всё равно, что случилось с их соседями. Возможно, только некоторые захотят что-то сказать и ещё меньше что-то сделать. Им всё равно, пока это не станет их проблемой. Поэтому, когда зверства продолжают накапливаться одно за другим, непрерывные и бесконечные, они замечают и удивляются. Раньше такого не было. Или они были слепы? Тревога проскальзывает в уголки их разума. *** Когда они услышали о детях, которых забирали с улиц, о тех, кого отправили на Колокольню Алхимика, они обыскали всю империю в поисках следов этих детей. Они нашли их. Лишь немногие из сотен, что ушли, вернулись. Назревает сомнение. Итак, у ворот Колокольни Алхимика они требуют, и им отказывают. Народ наблюдает. На их вопросы не ответили. Страх усиливается. *** В течение нескольких месяцев начался тайный мятеж. Они искали угнетённых, несчастных и брошенных. Присоединилась четверть империи. *** Когда давление достигает апогея, простолюдины кричат ​​и их не слышат, восстание освобождает рабов, спрятанных под этими непомерными зданиями, мужчин, женщин, стариков, детей, а затем тайно отправляет их обратно в свои дома. А для тех, у кого не было места, которое можно было бы назвать домом, здесь есть убежище, пока им можно пользоваться для себя. Тайны раскрыты, паника охватывает тех, кто совершил преступление, но, увидев, какими кроткими стали жертвы, они поднимают голову выше и топят их дальше. Пекарь, живший на разбитой улице, подходит, предлагая только хлеб, фермер берёт свою мотыгу, чтобы идти вперёд, бард, чьи сказки были воспеты тысячу раз, останавливается, чтобы остаться. В отчаянии они увидели надежду в восстании и ухватились за него обеими руками. Их слова были такими заманчивыми, их действия такими добродетельными, что к ним присоединилась четверть империи. *** Восстание продолжает делать маленькие добрые дела, и вместе с этим приходит репутация, лучшая, чем они могли себе представить среди граждан и земли, которую они называют домом. Благодарность возвращается, и порыв, который они чувствовали, пускает корни в их сознании, удовлетворение порождает самодовольство и ослепляющую их справедливость. *** Алхимики создают оружие, щиты, оборудование, которых раньше не видели. На это их товарищ по восстанию спрашивает, — Почему? И если им повезет, некоторые из них прошепчут: — Потому что в этих стенах есть что-то мерзкое… очень, очень уродливое. Потом они смеялись, самоуничижительно, с чувством вины, с невыразимой болью в тоне, — Ты не поверишь мне, даже если я скажу тебе. *** Когда повстанцы находят эксперименты, бесчеловечные и беспощадные, их сердце разрывается от ужаса и начинает сочиться ненависть. Когда они находят холодные, гниющие трупы у подножия Колокольни Алхимика с настолько мутировавшей плотью, что её уже нельзя назвать человеческой, их охватывает раскалённая ярость. Это смешано со страхом, горем и надеждой, и все это с обещанием возмездия. Новость сообщается большинству участников. Это только приглашённым шёпотом, а для тех, кто не верил, это подтверждается записывающим устройством в их руках. *** Ужасность ситуации падает им на голову, как холодная вода, операции повстанцев продвигаются быстрее и с гораздо большей торжественностью, и они пытаются получить больше ресурсов. Они заключают контракты с известными наёмниками, покупают больше оружия, вербуют новых членов, но этого всё равно недостаточно. До них доходит анонимное финансирование. *** Когда повстанцы находят мёртвую ману в церкви Бога Солнца, новость не сообщается всем, потому что религия — штука чувствительная, она действует как бомба замедленного действия, поэтому только лидеры, неверующие и некоторые кто знает правду. Они ищут Близнецов Бога Солнца и возвращаются пустыми руками, поэтому они поворачиваются и молятся Богу Солнца, пожалуйста Пожалуйста, берегите их. Они не заслуживают ужасов, которые видели. *** Что-то кипит под сердцем Империи Могору. Его правители не заметили. Почему? Их граждане просто домашний скот. Они не нуждаются в дополнительном уходе. *** Очень быстро бунт растёт, питаясь собственной самодовольством, увлечённый собственной моралью. Кейл позволяет этому гноиться. Однако он не забыл, что когда всё это закончится, империи всё ещё нужен правитель. *** — Лидер, — вонит игривый голос. — Фрезия. Я говорил тебе не называть меня так. Женщина средних лет только улыбается ему, и ему в руки суют письмо. — Нет новой информации о нашем анонимном человеке? — он безмолвно читает записку. — Боюсь, что нет, Рекс. Они довольно опытны в сокрытии. *** В течение ещё нескольких месяцев они готовят всё, что могут, и Рекс получает ещё одну записку. В нем рассказывается о времени битвы где-то на территории Хенитьюз. Время пришло. Поэтому, когда солнце садится, вся Империя Могору покрывается своеобразной немотой. Вместе с этим приходит приглушенный шёпот, яростное предупреждение: Обратите внимание. Восстание атакует. *** Дворец горит, рушится по частям, люди бросают повсюду взрывы. Принц Адин заперт внутри, его солдаты окружены со всех сторон, а его собственные граждане загнали его в угол. Принц умоляет своего сюзерена использовать его големов, но ему отказывают. — Нет, — Белая Звезда отвечает: — Если ты не можешь позаботиться о своей империи, зачем ты нужен? Он всё равно их использует. Крики ужаса раздаются в ночи, и восстание отброшено. Гиганты, чудовищные големы выползают из-под земли и, не заботясь ни о союзниках, ни о врагах, тянутся к любому рядом и пожирают его целиком. — УКРЫВАЙТЕСЬ! — ПАДАТЬ НАЗАД, ПАДАТЬ НАЗАД!! В непосредственной близости от големов сочится черная грязь, и жизнь увядает. Оно кипит, и для любого, кому не посчастливится его коснуться, они замирают, как статуи, вены чернеют, а тело сморщивается, растягиваясь до костей. Они кричат, но не издают ни звука, затем отбрасывают шелуху их тела. Те, кто на передовой, которым посчастливилось носить доспехи, сделанные алхимиками, выживают только для того, чтобы быть раздавленными големами. Сотни людей отступают, и лишь немногие достаточно храбры, чтобы устоять перед нападением. Издалека второй отряд повстанцев занимает позицию, прицеливается и заряжает свое оружие. — ДЕРЖАТЬ…! — големы широко открывают рот, собирая чёрный шар: — ОГОНЬ!!! Раздается оглушительный выстрел, бесчисленные синие снаряды попадают в головы големов и взрываются. При ударе они шатаются и падают назад. Секунду они лежали неподвижно. Но даже с оторванной головой големы выползают обратно, поглощая окружающее чёрное отчаяние, и в течение нескольких минут полностью восстанавливаются. — Ха. Ха-ха. Святая хрень. Третий блок стреляет. Он пронзает их грудь и оставляет после себя зияющую дыру. На этот раз големы не поднялись. С новым рвением повстанцы следуют приказам своего лидера и атакуют. — ЦЕЛЬТЕСЬ В ГРУДЬ!! ДЕРЖАТЬ!! — ОГОНЬ!!! Битва продолжается. Внезапно поле окутывает яркий свет, и из него выходят близнецы Бога Солнца. Людям некогда удивляться, но они не могли не притормозить, поскольку Джек создает под ногами магический круг, десятки метров сияют золотым оттенком, наполненным замысловатой резьбой и незнакомыми им символами. Свет словно возвращается домой, теплый и уютный. Их раны перестают кровоточить и заживают прямо на глазах. Это бодрит здоровых, и они дышат намного легче, мысли намного яснее. — Осуждение Солнца находится между ладонями Джека, оно горит и сильно вибрирует, когда в воздухе появляются слова. Предложение за предложением божественный предмет пишет в воздухе, пылая, как глубины ада, языком, который никто не может понять. Четыре строки закончены, затем слова складываются в один шар, звенящий, как церковный колокол, и с каждым взмахом мяч летит к голему, пронзая его насквозь. Големы вопят и мечутся вокруг, как будто почувствовав источник уничтожения. Четверо мертвых, четверо выведенных из строя, остальные мятежники доводят дело до конца. Ханна летит вверх и обрушивается, как божество, осуждающее их грехи. С быстрыми движениями, которые трудно увидеть, ее меч становится светом, который пронзает тьму врагов, стоит гордо и высоко, когда големы падают за ней. — Близнецы Бога Солнца! — Святой Джек! Святая дева Ханна! Благословлëнные самим Богом Солнца! — Бог Солнца на нашей стороне! По всей империи крутят живые записи боёв. Показан размытый, полузатененный вид командной комнаты. Из него раздаётся безошибочный голос принца Адина, безразличный и кристально чистый: — Взорвите их. — В- Ваше Высочество? Солдаты, граждане… — Взорви. Их. Всех. Затем небо пронизано бомбами мëртвой маны. — ИДЁТ!!! — ГОТОВЬТЕ ЩИТЫ!! Мятежники держат в руке шар, ожидая приказа своего лидера, — СЕЙЧАС! Они коллективно разбивают шары об землю. Он разбивается и, как жидкость, они соединяются в небе, создавая щиты по всему полю. Бомбы мёртвой маны взрываются. Щиты стоят, но ненадолго, так как мёртвая мана льётся вниз, тает, оставляя зияющие дыры. Люди снова бросают алхимические сферы, чтобы починить сломанный щит, но они ограничены, и вскоре они закончились. И Джек, и Ханна очищаются настолько, насколько могут, но даже они начинают ошеломляться огромным количеством мёртвой маны. Затем из теней появляются тёмные эльфы. Вместе они создают щиты, останавливающие мëртвую ману на месте. Люди останавливаются в шоке. Некоторые напрягаются в настороженности, некоторые в отвращении. Один из них кричит: — Ты…! — Мы здесь, чтобы помочь. — Нам не нужна помощь от вашего рода!.. — Спасибо, — Джек прерывает его, он кланяется, и люди путаются. — Что, что? Святой Джек, они… они тёмные эльфы! — Так? — он отвечает спокойным и каким-то ясным голосом на поле боя, — Вы так относитесь к тому, кто вам помог? Людям, у которых в глазах ещё держится несправедливая обида, он говорит, — Они такие же живые существа, как и мы. Не вините кого-то только потому, что он существует, — он смотрит на них одного за другим, — И если вы всё ещё судите о чьей-то ценности, основываясь на этом, чем вы отличаетесь от своего принца? Они отшатываются. Кто-то решительно кивает. Для людей, которые не могут принять, самое меньшее, что они могут сделать, это отойти в сторону и проявить уважение к эльфам. Люди объединяются против общего врага. — Спасибо!— Кто-то говорит. Вскоре остальные следуют, — Спасибо. — Да, пожалуйста, — тёмные эльфы отвечают, немного запыхавшись. Они не могли ни улыбнуться. *** Армия, дислоцированная во дворце, наблюдает, как их братьев и сестёр убивают, взрывают, не имея даже куска, который можно было бы похоронить, и чувствует, как ненависть запихивается им в глотку. Крики гремят внутри их черепа, и внезапно становится очень трудно дышать. Их сеньор отдал команду, а затем убил их без малейшего намека на раскаяние. Но вместо этого они видят, как близнецы Бога Солнца, которых империя считает предателями, защищают всех ценой собственного здоровья. Они видят, как тёмные эльфы, осуждëнные богами, защищают и сокращают ущерб настолько, насколько могут. Итак, во дворце люди снимают свои значки и сжигают свои флаги, и они тоже присоединились к войне. — Мне не нужен сюзерен, который бросит нас, когда дела пойдут плохо. *** Даже империи больше нет, если её народ отвернулся от нее. К утру падение Империи Могору достигло всех уголков мира. *** Словно упавшие костяшки домино, сцена, которую он вылепил своими руками, подошла к концу. Кейл толкнул кусок, и они ушли. И если Кейл Хенитьюз подбрасывал ложные улики, манипулировал, лгал, если он снова навязывал и подчинял волю мира, тогда никто не должен знать. Никто не должен знать. Это его крошечный, грязный, незначительный секрет. *** За дверью Кейл слышит обрывки разговора. — Империя. Поэтому ты попросил тёмных эльфов? ...Ты победил Могору? — Не я... Кейл заходит в комнату. Роксу поворачивается к нему и тут же улыбается. — Поздравляю, донсэн. Кейл поднимает бровь. — Хорошая работа. При этом все напрягаются, даже Альберу замирает внутри устройства видеосвязи. Кейл садится напротив Роксу, — О чëм ты говоришь, ублюдок. — Хён. Зови меня хён, — Роксу толкает его ноги. Кейл пинает его в ответ. — Мы дали обещание… — Подожди подожди. — Альберу прерывает: — Что вы… Молодой мастер Кейл, вы участвовали в падении Могору? При этом широкой гордой улыбки Роксу было достаточно в качестве предупреждения. — Нет, — отвечает Кейл с фальшивой невинностью на лице, — я ничего не делал. Альберу делает глубокий вдох. К настоящему времени все знают, что это означает, что да, Кейл действительно что-то сделал. — Но ах, Ваше Высочество, это действительно странно, потому что… до меня дошли слухи… Оно варьируется от — о, дерьмо… ну, это, наверное, хорошо до — нет, Кейл, ты убьешь себя, что автоматически превращается в — ты убьешь нас, потому что они, к большому сожалению, любят надоедливого ублюдка, так что его беспорядок — их беспорядок. — …записка, так что у нас есть фора. Вероятно, вам следует связаться с сэром Рексом. — Ты сделал Рекса императором, донсэн? — спрашивает Роксу. — Вы хотите, чтобы империя была уничтожена? Зачем мне короновать Рекса, крестьянина, который вообще не разбирается в администрации или управлении? — Ой? Затем? — Дворянин, да. — Я удивлён, что горожане всё ещё хотят иметь дело с дворянами после всего, что вы сделали. — Не все из них отстой. Кроме того, именно поэтому Рекс… Они говорят о коронации императора, разрушении империи, и абсурдность разговора бьёт Альберу по лицу. Он смеётся. Он видит изумление, исходящее от детей, Чхве Хана и всех остальных. Он рад, что он не единственный, кто остался в темноте. — Вы чёртовы сумасшедшие ублюдки. Вы сводите меня с ума. Может ли Кейл сделать то же самое с ним? Настроить людей Альберу против него? Затем Кейл ловит его взгляд и ухмыляется, как будто знает, о чëм думает Альберу. Рыжий улыбается именно так, и впервые Альберу Кроссман понимает, что за человек Кейл Хенитьюз. Затем близнецы начинают ссориться, и когда Альберу наблюдает, он вспоминает, как легко смотреть на Кейла, видит, какой он есть, и забывает, что Кейл больше, чем то, что он выставляет напоказ. Альберу Кроссман обновляет свой список опасных людей, которых ему нужно остерегаться. *** Роксу приближается к нему, и Кейл готовится к чему-то, но его хён треплет его по голове. На секунду Кейл тает от прикосновения, а потом вспоминает, что у них есть компания. Он бьёт Роксу по руке. Жар заливает его щëки, когда он пытается сдержать румянец. Похоже, это не работает, судя по нежной улыбке, которую ему дарит Роксу. Ебать. — Мой донсэн — лучший. — Иди на хуй.